Дороже жизни

Вместо пролога В коридоре больницы было тихо. Относительно тихо. Единственным звуком, нарушающим тишину, был шум телевизора на посту дежурного. Сам врач уже давно задремал, что на жестком деревянном стуле было сделать очень сложно, однако диктор по ту сторону экрана все еще вещал: «В столице ровно полночь, в эфире «Новости дня». Сегодня в программе: открытие нового музея, дерзкое ограбление банка, авария на главной улице города. Начнем с аварии. В 11.45 на Центральном проспекте разбился мотоциклист. Свидетели – компания молодых людей – сказали, что мотоцикл несся на огромной скорости и попросту не заметил открытый люк. Водитель чудом выжил, однако тяжело ранен…» - вдруг на посту дежурного раздался звонок. Врач вздрогнул и тут же бросился к телефону: привезли тяжелораненого мотоциклиста. Скорее всего, того самого, о котором только что вещали новости. Выключив телевизор, доктор помчался помогать коллегам, по дороге матерясь на несчастного пациента, прервавшего сон медика… День 1 Это все из-за меня. Нельзя было на него кричать. Не нужно было все это говорить, тем более, что это – ложь. Теперь из-за меня любимый человек в коме. И не факт, что выживет. Боги, что же я наделал… Любимый, я надеюсь, что ты меня простишь. Клянусь, что больше никогда не буду лентяйничать, научусь готовить съедобную пищу, буду убирать, называть тебя Императором… даже стихи брошу, если ты захочешь. Хотя, ты, вроде бы, всегда говорил, что они тебе нравятся, хоть и слишком много в них «соплей». Знаешь, а ведь в тот день я стих тебе написал. Давай, когда ты проснешься, я его тебе зачитаю? Почему не сейчас? Но должен же быть какой-то стимул? Прости, меня медсестра выгоняет. Говорит, что время посещения закончилось. Да плевать я на это хотел! Я с тобой хочу остаться! Но меня все же выгоняют. Прости. Я обязательно завтра приду. Потерпи немного. День 2 Я снова здесь. С тобой. Знаешь, мне Гамлет вчера говорил, что когда люди впадают в кому, они путешествую в форме духа. Может, ты сейчас тоже как дух? Где ты сейчас? Прошу тебя, покажись, что ли, в зеркале, или обними меня - я почувствую. Приходил твой брат. Видел бы ты его: всклокоченный весь, голос охрип (скорее всего, у шефа выходной выпрашивал), в глазах тоска и злость одновременно. Я его давно таким не видел: с тех самых пор, когда он понял, что я тебя люблю. А помнишь, как он все время меня отвергал, все время оскорблял меня? Ох, я тогда так страдал. А ты меня всегда выслушивал, всегда поддерживал. Ты помог мне понять, что такое любовь на самом деле. Сейчас мне плевать на то, что ты иногда бывал жестким, иногда ставил себя выше всего. Плевать. Сейчас я хочу одного – живи, пожалуйста, живи. Из глаз льются слезы. Ты всегда говорил, что я слишком изнежен. Я обижался, но ненадолго – стоило тебе улыбнуться, и вся моя обида таяла, словно масло на горячей сковороде. Идиотское сравнение. Твоя улыбка не должна сравниваться с какой-то там сковородой. Солнце подходит больше. Ты сам, как солнце. Мне иногда кажется, что ты светишься. Бред. Все чаще меня посещает мысль, что я схожу с ума. От безумной, просто невероятной любви к тебе. А слезы все идут и идут. Жук обнимает меня за плечи и ведет к выходу – снова это чертово время. Как бы я хотел остановить время, чтобы подольше побыть с тобой. День 5 Прости, что не приходил так долго. По ходу дела, я приболел. Три дня провалялся с температурой. Благо, Дост зашел что-то попросить и сумел кое-как за мной приглядеть. Напомни мне, пожалуйста, поблагодарить его – забуду ведь. Пришел врач, чтобы сменить бинты. Попросил меня не мешать. Я отошел в угол комнаты, хотя и оттуда прекрасно видел все раны. Это ужасно. И во всем этом виноват я. А ведь из-за чего повздорили? Я даже не помню уже. Но это стало последней каплей для тебя. Я еще когда новости увидел, все надеялся, что это не ты. Что ты сейчас войдешь в квартиру, в хлам пьяный, и потребуешь секса. И, как всегда, у меня не было бы выбора. Но я бы все равно был счастлив. Не знаю, чувствуешь ли ты то, что чувствую я. Это здорово – прижиматься к любимому человеку: такому теплому и такому родному. Ты ведь знаешь, я всегда мерзну. Удивительно – как быстро летит время! Мне казалось, что я зашел только пятнадцать минут назад, а тут уже выгоняют! Я завтра приду, обязательно приду. Даже если температура под сорок будет. Я люблю тебя, мой Император. День 25 Ты в коме уже почти месяц. Врачи говорят, что шансов почти нет. Я не верю в это! Я не верю, что ты можешь исчезнуть! Я ни за что не поверю в это! Стою на коленях у твоей кровати и рыдаю. Ей Богу, это истерика. Я жалок. Как ты мог полюбить меня?! Даже Баль, который с тебя глаз уже который год не сводит – и то лучше! Я ведь ничего толком не умею: только стихи пишу да чай делаю. Ничего больше! Я не достоин тебя. Оказывается, Гексли с Гюго работают в этой больнице. Вернее, проходят практику. Я не знаю, что там им рассказывал Дюма, но они особо нас не беспокоят. Только иногда приносят мне еду. Вот и сейчас Гексли принес поднос с тарелкой чего-то напоминающего вермишель и чашкой чая. Пожелав мне удачи, он ушел. Я увидел свое отражение в начищенном алюминиевом подносе: волосы спутаны, давно не расчесывались, глаза красные, под ними темные круги, кожа чуть ли не серая… Такому видку даже Баль позавидовал бы. И я снова убеждаюсь в своей никчемности. Я ни в чем на тебя не похож – ты всегда улыбаешься, всегда готов ко всему, никогда не унываешь. В конце концов, ты смелый, сильный и никогда не бежишь от ответственности. Ты стал для меня всем миром, и сейчас этот мир медленно разрушается… День 28 Почти месяц прошел с той нашей ссоры. Врачи все убеждают меня в том, что травмы твои не совместимы с жизнью, и скоро ты умрешь. Но я все так же убеждаю их в обратном. В итоге, они решили отвязаться от меня, сказав, что если ты и очнешься, то, скорее всего, будешь как овощ. Я знаю, что тогда за тобой нужен будет уход – я все сделаю. А если я замечу, что жизнь тебе в тягость, то убью тебя. Быстро и безболезненно. А потом сам уйду за тобой. Да, я уже не вижу смысла в жизни без тебя. Знаешь, только сейчас я понял, что значит фраза: «Люди начинают ценить только тогда, когда потеряют». Я готов продать душу Дьяволу, обменять ее на твою. Нет, если и торговаться, то только с Богом, ибо не может твоя душа попасть в Ад. Да, ты не ангел, но противное у меня в голове не укладывается. Знаешь, я вспомнил, как мы познакомились. Тогда была осень, прямо как сейчас. Точно так же за окном завывал ветер, точно так же золотились листья на деревьях. И было столько же луж. Я тогда слишком увлекся рассматриванием деревьев и не заметил лужи, в которую тут же и упал. Я помню, как все смеялись. Помню, как стало стыдно. Я сидел в этой луже грязный, мокрый, весь в прилипших опавших листьях, но мне никто не протянул руку помощи. Никто, кроме тебя. Я помню, как ты наклонился ко мне и назвал Машей-растеряшей. Не знаю, почему так, ведь это вроде по смыслу не подходит, но меня это как-то не волновало. Я ухватился за твою руку, и тут ты так сильно потянул на себя, что я не успел ничего понять, и, не удержавшись на ногах, упал в твои объятья. Тогда я жутко застеснялся и, разумеется, раскраснелся, словно помидор. А тут твой брат подошел и я, как идиот, в него влюбился. С тех пор прошло уже два с половиной года, из которых полтора мы вместе. Почему я влюбился в Жука, а не в тебя?