Живи. Борись. Люби - 2. Пролог
Научи меня дышать, В ярких красках видеть мир. Позабыть и не страдать, И любить, тебя любить… Яркий свет ударяет в лицо, когда она вступает на мат. Шаги даются ей с некоторым трудом, поскольку в пояснице отчётливо ощущаются вспышки боли. По телу пробегает дрожь. Слышатся крики со стороны зрительской аудитории, и Белла поднимает глаза. Вся трибуна сливается в сплошное разноцветное пятно, режущее глаза. Она спешит опустить взгляд и сосредотачивает внимание на предстоящем номере. Крепко сжимает зубы, прогоняя подступившую тошноту. Нет. Только не сейчас. Не в тот момент, когда её отделяет от снаряда всего несколько шагов, а от победы - лишь одно выступление… Она прикрывает глаза, пытаясь игнорировать боль. Разновысокие брусья возвышаются над ней. Подпрыгивает, хватаясь руками за нижнюю жердь. Выполнив оборот вокруг поперечной оси, при помощи хвата двумя руками она перескакивает на верхнюю жердь. Боль. Спину начинает покалывать искрами боли из-за резкого перескока. Белла игнорирует это. Пытается сконцентрировать внимание на махах. Подлетает выше. Меняет расположение тела, опуская одну из рук. Выполняет вращение, пытаясь набрать необходимую скорость. Чёрт. Боль чувствуется сильнее, мощнее. Возникает ощущение, что руки соскальзывают, теряя захват на жерди. На глаза наворачиваются слёзы. Боль слишком сильная. Белла выполняет последнее вращение, прежде чем, оттолкнувшись от жерди, выполнить сальто. Всё происходит слишком быстро. В один момент она чувствует себя парящей в воздухе, а в другой - её руки не могут дотянуться до жерди. Соскальзывают, потому что боль буквально стреляет в поясницу. А затем слышится глухой удар её тела о мат. В этот раз боль невыносима. Белла чувствует громкие удары сердца, гул в ушах, крики вокруг, но всё это доносится сквозь толстую оболочку. Всё вокруг затуманивается. Она теряет сознание…***
Сознание возвращалось к ней не сразу, а в сопровождении неясных вспышек и мутных картинок. Перед глазами всплывало одно и то же: разновысокие брусья, неуклюжий прыжок и её тело на мате. Она до сих пор не верила в то, что произошло, не верила в своё неудачное падение, отчаянно хватаясь за соломинку, питая слабую надежду на то, что это всего лишь игра воображения или сон, очень жестокий сон. Сон, воплощения которого она боялась больше всего. Такое просто не могло с ней произойти. Ведь так? Наверняка это от перенапряжения, переутомления, волнения. Такое происходило с ней не раз, когда самый большой страх казался абсолютно реальным и ощутимым, но она справлялась с этим, хоть и просыпалась в холодном поту. А потом уже понимала, что это был просто-напросто сон. Обычный сон. Но почему же в этот раз всё кажется намного реальнее? Почему она боится открыть глаза? Эти попытки утешить себя и оттянуть неизбежное длились всего несколько секунд, прежде чем Белла столкнулась с жестокой реальностью происходящего. Превозмогая навалившиеся сонливость и усталость, она с трудом разлепила веки и первое, что бросилось в глаза – это белый потолок. Белый цвет был повсюду. Стены, кровать, простыни. И вместо того чтобы вызывать чувство безопасности и защищённости, он лишь нагонял панику и страх. Её взгляд нервно метался по комнате, а глаза невольно наполнялись слезами. Белла в этот миг хотела подняться с кровати и отправиться далеко-далеко из этой палаты, убежать не оглядываясь, но жгучая боль не дала ей ни единого шанса сдвинуться. Боль буквально заполнила всё тело, ударяя по нервным окончаниям, а затем… Всё резко прекратилось. И не было никакой боли, лишь покалывания. Вскоре она уже не ощущала своего тела. Попытавшись приподнять руку и дотянуться до стакана воды на тумбочке, чтобы утолить жажду, она поняла, что рука так и осталась лежать на месте. Тело не слушалось. Оно словно онемело и неподвижно разместилось на кровати. Ей было тяжело даже произнести элементарные слова, так что она просто открывала и закрывала рот, словно выброшенная на сушу рыба. В палате появились люди. Белла не сразу узнала свою мать. Женщина, вошедшая в палату вслед за доктором, не была похожа на некогда жизнерадостную и живую Рене. Потухший взгляд, красные от слёз глаза, кофейные волосы, покрытые паутинками седины. Разве это могла быть её ветреная мать, с лёгкостью пускавшаяся в авантюры? Рене с болью и радостью в глазах взирала на неё. Склонившись к кровати дочери, мать дрожащими руками дотронулась до неё и попыталась улыбнуться сквозь слёзы. Мужчина в белом халате, представившийся её лечащим врачом, начал задавать вопросы, которые она была не способна воспринимать. Её в данный момент интересовало лишь одно: что с ней произошло? Хотя, безусловно, она и без слов доктора понимала, что с ней случилось, но где-то в глубине души надеялась на то, что это не правда, что не было никакого падения с гимнастического снаряда. - Что… что со мной? – удалось ей выдавить тихим хриплым голосом. Доктор сочувствующе взглянул на нее, прежде чем сказать то, что она боялась узнать. Белле отчаянно хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать его безжалостных слов, хотелось оставаться в неведении и вообще не просыпаться, лишь бы не знать всего произошедшего. Но сухой спокойный тон его голоса всё ещё звучал в её ушах. Она и не слушала всего сказанного, в голове лишь крутилось: «Сильное повреждение поясничного отдела… травма очень серьёзная… смещение межпозвоночных дисков… » Слёзы жгли глаза, дыхание стало прерывистым. Белла по привычке, присущей каждому спортсмену, невольно попыталась удержать контроль над эмоциями, но внутри всё сотрясалось от рыданий. Самых горьких, самых болезненных рыданий. Комната перед глазами начала вращаться, лица расплываться, она чувствовала, как начинает проваливаться в темноту. - Белла… Белла… Белла… - слышалось сквозь толстую оболочку, а темнота всё поглощала её разум.***
В давящих стенах палаты проходило время, оно тянулось вереницей серых будней, наполненных пустым взглядом в потолок и безнадёжными, неутешительными диагнозами врачей. На кону стояло уже не возвращение в спорт, а возможность полноценно двигаться. Она много раз задавалась вопросом: как такое могло произойти? Почему в самый ответственный и важный момент её жизни старая травма дала о себе знать, и теперь Белла была лишена возможности заниматься любимым делом? Ведь она посвятила всю себя спортивной гимнастике, а в итоге оказалась прикована к кровати. Существовала ли справедливость? Выходит, зря были отданы все эти годы усиленных тренировок тому, что теперь злым роком сломало её жизнь. Казалось, вместе со словами врачей о невозможности возвращения к спорту наступил конец не просто её мечтам, надеждам, стремлениям, но и конец её жизни. Разве могла она представить себе, что её успешная карьера гимнастки разрушится в один крохотный миг. Нет. С ней просто не могло такого произойти. Но произошло. И теперь она уже не представляла себе дальнейшего будущего без того, что всегда было смыслом её жизни…