***
Угадайте, какой сегодня день? Правильно, олимпиада по физике между чемпионами школ всей страны. Угадайте, кто победитель? Как всегда, Иккинг Хэддок, семикратный чемпион штата и четырёхкратный - страны, и то, только потому, что участвовал всего четвёртый год. А теперь самый сложный вопрос: угадайте, кто сегодня опять будет избит, лишён всех вещей, засунут в шкафчик и оставлен в таком состоянии на пару часов? О, да это же снова Иккинг Хэддок, рыбья косточка, большеголовый полудурок, никчёмный и ещё тысячатысячпоименнованный Стенли Йоргенсоном. И, самое лёгкое: угадайте, как к этому относится сам Иккинг? Во вам ответ - терпит. Потому что отец сказал, что если я начну опять ныть, как в старой школе - доучиваться буду в самой дрянной школе мира. Так что, пока мне дорог аттестат - приходится терпеть и молчать. Я пытался постоять за себя, честно. Вот вам ещё вопрос: кто, скажите, после этой провальной попытки получил перелом руки и семнадцать огромных гематом по всему телу? Ну да, папа, конечно же я упал с каната на физкультуре. Когда-нибудь я устану терпеть.***
Всё началось в среду. Именно в дождливую осеннюю среду отец привёз меня на своей служебной машине к воротам престижнейшей школы штата, оставил напутствие в стиле "будь молодцом и всё такое" и укатил на работу. А я остался под дождём, промокший и уставший - всю ночь возился с компьютером. Если мои сильные стороны - физика и математика, не значит, что в остальном я слаб. Между прочим, перед вами распинается человек, способный не только производить вычисления дифференциальных уравнений с частными производными в уме и обожающий макроскопическую физику, но также способный перебрать двигатель, рассказать наизусть Старшую и Младшую Эдды, хакнуть сайт со средней степенью защиты и даже - даже приготовить блинчики! Но вот засада - насколько бы феноменально умным я не был, человеческие отношения мне не понять даже через сотню лет. Потому что я не только гений, но и феноменальный дурак. Именно в осеннюю мокрую среду была математика - и я не смог устоять и не блеснуть умом перед остальными. Мои исследования книг по психологии доказывали, что умных и успешных не трогают, а я был на вершине мира в тот миг - и казалось, что так будет весь год. Меня и не трогали. Целых два урока, вплоть до обеда. Там, в столовой, я впервые подрался с Стенли Йоргенсоном и получил кличку "рыбья косточка", самую безобидную из всех последующих. Сейчас я понимаю, что это было глупым импульсивным решением, но тогда я казался себе молодцом, оправдавшим ожидания отца. Каким же я был наивным идиотом. Хорошо хоть, что тот мальчишка давно мёртв - и по земле ходит злобная тварь с дурацким именем Иккинг, влезшая в сброшенную кожу прежнего Хэддока. А маленького глупого мальчика забили камнями.***
За средой последовал четверг, за сентябрём - октябрь, за дракой в столовой - травля. У меня крали и портили вещи, каждый считал своим долгом при встрече толкнуть моё тщедушное тело в стену, а что такое "спокойная перемена" я уже и позабыл. Сейчас, вспоминая произошедшее, я понимаю - причины не было. Не было и всё тут. Я просто показал себя жертвой-ботаником, тихим и зашуганным, которого можно было шпынять - а затем огрызнулся в ответ на оскорбления. Издевательства набирали обороты: я уже не помнил, когда ходил без синяков, в обуви и одежде я находил то гвозди, то битое стекло, а шкафчик уже не казался наказанием - наоборот, это было спасение, несколько часов без оскорблений и тычков. На меня сыпались предметы разной степени тяжести - и поверьте, получить камнем в плечо ещё больнее, чем кулаком. Со мной общался только кот на заднем дворе школы. Когда я валялся там же, вновь побитый и без вещей, он подходил и садился рядом. Все мои попытки ответить обидчикам оборачивались очередным избиением. Жертву, посмевшую воспротивиться, сломают. Я хорошо выучил урок. Потому что за октябрём следовал ноябрь, декабрь, январь, февраль - и, наконец, март. Всё закончилось в марте.***
Моё тело - книга. По этой книге можно прочитать, что я делал в прошлом году: Рваные полосы шрамов на предплечьях - проехался по асфальту на руках, когда меня очередной раз швырнули в стену. Круглые серовато-белые точки на спине - отловили и тушили сигарету о непредназначенную для этого поверхность. Шрамы на костяшках кистей - пытался отвечать. И последствия - пара лишних линий на ладонях - плохо пытался. Теперь никакая гадалка мою судьбу не углядит. Пара полосок на животе, руках, ногах, спине - не всегда находил подложенные стекло и гвозди. Дорогие мне, самые приятные - тонкие белые нити шрамов на ноге - получил, возясь с блудным котом. И, самые страшные, мартовские. Огромные рваные пятна по всей левой ступне и лодыжке - выцарапывался из проволочных пут, лез через огонь и шёл пешком до дома. Почему никто не видел? Не давал смотреть. Почему не видел отец? Не желал смотреть. Я не смотрю на своё тело больше необходимого.***
Март. Я в очередной раз пробиваюсь к шкафчику, игнорируюсь окружающими - даже вроде бы справедливая и честная девушка, Астрид Хофферсон, устранилась и наблюдает издалека. Физик пытался вытянуть из меня хоть одно слово сверх темы - но я предпочитал не отсвечивать, не залечив прошлые травмы. Стенли, поняв, что папа не собирается заступаться за меня, а я буду молчать, пустился в разнос - это его компания, с молчаливого согласия остальных, выжигала на мне "фрик" сигаретой, пускала в ход ножи, кидал камни, оскорбляла, толкала, издевалась, подбивала одноклассников на бойкот, называла меня "шлюхин сын", рвала в клочья фото матери, подкарауливала у дома и звонила по ночам с угрозами. Таким только дай волю - и всё человеческое исчезает, оставляя лишь животные инстинкты. Каким же я был идиотом, думая, что потерпеть пару месяцев - и вот он, аттестат. Отец сказал не жаловаться - и я молчал. Только прозвенел звонок, как я тут же кинулся к выходу - спрятаться в пустом классе и выйти потом чёрным ходом через час-другой. И я прятался до тех пор, пока не услышал крики с заднего двора. Меня выманивали. Стенли прекрасно понимал, что я слишком битый и умный, чтобы выйти самостоятельно - поэтому меня выманивали наружу, чтобы получить новую дозу удовольствия. Теперь я понимаю их - чувство трепещущей плоти под твоими ладонями поразительно. Я бы отдал всё, лишь бы вернуться в тот день и надавить сильнее. Приманкой оказался Беззубик - так я называл кота, за его ярко-розовую пасть с остатками клыков. К тому моменту, когда я добежал, от Беззубика уже мало что оставалось. Окровавленная безглазая мордочка, повернувшаяся в мою сторону. Стенли, деловито разводящий костёр. "Никто не найдёт нас, мы закрыты забором и деревьями, а учителя уже ушли" Сколько ещё они приготовили мне, эти звери в людских шкурах, я не знаю, но это было уже не нужно - весь мой напускной героизм сломался именно тогда, в конце марта, на заднем дворе нашей "чудесной" школы. Места, где обитали самые жуткие звери - и я, глупый маленький Иккинг. Меня бросили там же, со связанными проволокой ногами и разгоравшимся костром. "Спаси своего котика, если можешь". Беззубика я не спас - но похоронил его изломанное обгоревшее тельце под ближайшим кустом. Тем же вечером отец увидел, как я хромал и отвёз к врачу. В моей личной войне появились новые участники.***
Через два дня я снова пришёл в класс. Думаете, издевательства надо мной продолжились? Нет, меня встретили, как родного. Потому что эти два отец рвал и метал, выясняя, кто мог так подрать его сына. О да, ваши приветствия и добрые лживые лица сразу всё исправят. По-хорошему, мне бы ещё неделю не вставать, но, приучившись теперь боль, я уже не обращал внимания на такие мелочи. У меня была цель, и я желал её достигнуть любой ценой. Моей целью были звери в людских шкурах. И плевать на дикую боль в груди - словно лёгкие мне тоже проволокой обмотали. Как делали звери? Ждали, когда все уйдут, чтобы можно было загонять добычу без свидетелей? Среди волков учись выть по-волчьи. Ждём - я, и моя боль. Мы подождём. А затем - сладостные мгновения, когда я согласился поговорить со Стенли после уроков - я знал, что он скажет. "Прости, Иккинг, мы просто дурачились". Игры кончились, Йоргенсон, и никакая папочкина протекция не спасёт тебя от волка.***
- Стенли, что ты хотел сказать? - Иккинг, я... извиняюсь. Да, мне очень жаль, что мы так с тобой поступали. Скажи своему отцу, что ты не знаешь, кто это был - я не хочу неприятностей, мне нужна чистая репутация для колледжа. Бедный глупый Стенли. Даже извиняться не умел. Я промолчал. И молчал всё то время, пока надвигался на Йоргенсона, глядя на него волчьими злыми глазами. Толчок - и восхитительное чувство победы. "Я остался победителем в этой игре, Стенли. Это ты, а не я, лежишь внизу и кричишь от боли. Это ты пересчитал рёбрами все ступени и повредил позвоночник. Это я, а не ты, смеётся над жертвой". Это тебе за Беззубика, тварь. Остальных я тоже достану. Выжду в засаде - и сделаю свой ход.***
- Сынок... - тихо шепчет отец. - Сынок... Я сижу на полу, прислонившись к двери и плачу. Мне снова снился Беззубик - его жалобные почти-человеческие стоны, глубокие алые провалы глазниц, обожённая когда-то чёрная шкурка и беззубая окровавленная пасть, улыбающаяся мне из огня. Но как бы страшно и больно мне не было, в комнату я никого не впущу. - Уйди. Уходи отсюда! - не желаю слушать его очередное "мужчина должен быть сильным", потому что сейчас я хочу быть слабым и оплакать того мальчишку, который корчился в тисках зверей. Глупый мальчик, жертвенный агнец, живая книга, дурачок, решивший быть как все и испортивший всё за одну идиотскую среду. На его место пришёл я - голодный волк, сидящий в засаде. И я дождусь.