KuroMori l BlackForest

Shiki Ширена опять была в башне, за ней ухаживала Гретхен. Рена вела себя странно. Откуда-то она узнала о свойствах нашей силы и была уверена, что я забрала у неё немного, чтобы восстановиться – тогда, на башне. И подозрение, что мы связаны силой ещё и с Ширеной, у меня усилилось. Может, это она утянула у Рены немного сил, чтобы помочь мне? Потому что я даже представить не могу, что нужно сделать, чтобы воспользоваться силой. Меня даже начинало тошнить, когда я представляла себе, что могу что-то такое делать. Потому что мне вспоминался Рё с его прозрачной спиной. Неужели мы с Реной такие же твари, как он? Одна мысль об этом была мне противна чуть ли не до потери пульса. Рена, вернувшись домой, бормотала что-то насчет сна, а затем, усталая, завалилась спать. Что? Свора? О чём она вообще? Выйдя из нашей комнаты, я ударила кулаком в стену. Всё вокруг меня закручивалось, как огромный водоворот. Рена отдалялась от меня. И я уже не понимала, что происходит. Единственное, в чем я была уверена – я хочу остаться человеком, как бы Рена ни тянула у меня силу. Если она не хочет, чтобы я умерла – пусть просто не пользуется ей. А так мне все равно, кто что о себе думает. Послонявшись по дому около пяти минут, я поняла, что глаза у меня слипаются. Я поднялась в гостиную, где раньше ночевал Марк. Диван был уже чистым – очевидно, Гретхен постаралась. Я свернулась на нём, словно котенок, и погрузилась в беспокойный сон. Сон был мешаниной образов, крови, спины Рё, Марка, Рены, Ширены, отца, Чёрного Леса и, неожиданно, Розеншён. Я чувствовала себя совершенно разбитой, когда проснулась. Хуже было, но редко. Странный сон с кровавой луной и мельканием деревьев уже не преследовал меня, и я начала думать, что на самом деле он принадлежит Рене. Я слезла с дивана и немного походила по комнате, разминая затекшие ноги. Мне сильно хотелось увидеть кого-то, но я не знала, кого. Наверное, друга, того, с кем можно поговорить обо всей этой чертовщине… Я внезапно вспомнила про то, что Рё сказал. Что есть еще навки. И что кто-то из них перенял облик Петера. Я быстро спустилась на первый этаж, натянула носки и кроссовки и выскочила на улицу. Солнце красило верхушки деревьев малиновым, и я поняла, что проспала почти весь день. Надо было бы Рене сказать, что я свалю, но я уже пересекла границу нашего поместья и бежала по дороге, не планируя останавливаться, вдыхая полной грудью свежий воздух. Раньше мне никогда не хотелось быть одной. Теперь, почему-то, одиночество я воспринимала как нечто само собой разумеющееся. И мне было хорошо. Потому что я чувствовала себя свободной. Рене уже никогда не быть такой свободной, как я. Но ей и не познать моего одиночества. И одно без другого существовать не может. Хотя, пока я кому-то нужна, свободной я быть не могу. Я почувствовала, что устала, и дыхание тут же сбилось. Я перешла на шаг. Вот и знакомая калитка. Я постучалась, но мне никто не ответил. Тогда я толкнула деревянную дверцу и вошла во внутренний двор. Под деревом, что росло рядом с окном Петера, и по которому я совсем недавно забиралась, сидели два парня с синими глазами и тёмно-русыми волосами. Два Петера. - Петер, навка, - я кивнула им и сделала шаг в их сторону. Один из Петеров поднял голову и побледнел, поймав мой взгляд. - Шики… Другой Петер посмотрел на меня прохладно. - Щварцвальд. Затем он встал и в единый миг оказался рядом со мной. Сильный удар в грудь сбил меня с ног. Я и застонать-то не успела – так он был стремителен. - Шо, прекрати! – другой Петер вскочил на ноги и бросился к тому, что ударил меня. Ха. Вот теперь я смогу их различать. Шо, значит? Я распласталась на земле, чувствуя то, как нарастает боль. Нужно переждать её, блокировать её. Это у меня обычно получалось неплохо. Сейчас только вот что-то не выходит. - Шики, как ты? - спросил Петер, держа Шо за локти. Их можно было различить только по выражению лица – Шо смотрел на меня с ненавистью, Петер – с беспокойством. Я с трудом села. - Интересное приветствие, - проговорила я, скривившись. Шо вырвался из рук Петера и отвернулся, вздёрнув нос. - Как так вышло? – спросила я Петера. – Ты свою внешность навке отдал. Как это делается вообще? - Лучше не спрашивай, - сказал Петер. – Я не хочу, чтобы ты знала. Я прищурилась. - Почему же? - Шики, просто не спрашивай меня ничего о Шо. Я прошу тебя… умоляю. Никогда. Я поднялась на ноги и поплелась к калитке. Петер, что за?.. Я побежала, хотя боль еще не успокоилась. Если мой единственный друг не хочет мне что-то рассказывать? Как… как мне стоит это назвать? Как мне тогда поступать? Даже Марка я не ненавидела так, как возненавидела Петера. Всего лишь в один миг, пока слезы, выступившие от злости на моих глазах, не просохли. Я слишком устала от всего этого. Идя так быстро, как только я могла, я нашла избушку Розеншён. Внутри никого не было, я залезла на кровать и уснула. *** Разбудили меня гневливые голоса. - Ну и какого хрена ты себя в руках не держишь, дура набитая? - Я не ожидала, что мать зверёнка окажется такой крепкой! - Да ты и нападать-то ни на кого не должна была! Что же будет в праздник Солнца?! Джонни и Розеншён. О чём-то спорят. На улице. Я, протирая глаза, вышла на крылечко. - Всем привет… Там был Джонни. И… Нет, не Розеншён. Для этой твари в моём словаре не было слова. Зубы и когти. Кости. Шерсть. Составленное друг с другом настолько уродливо, что я и поверить не могла в то, что оно – живое. Слюна, капающая на траву, с шипением впитывалась в неё и та жухла прямо на глазах. Зрачки – чередование чёрного и тёмно-желтого, кольцами, на все глазное яблоко. Джонни обернулся и увидел меня. - Привет, зверёнок. Такой ты Розеншён еще не видела. Твари не требовалось открывать рот, чтобы говорить. Я не знала, откуда шёл её голос. - И что ты теперь будешь делать? – спросил меня Джонни. Я пожалела, что у меня нет ножа. - Да ничего. Покушать есть у вас что? Осторожно. Шутить, но не перегибать палку. Почему-то сегодня мне хотелось оказаться дома, в своей постели. Желательно, живой. Когда я смотрела на тварь, я чувствовала, что мои руки трясутся. От страха. Rena Я проснулась к вечеру. Силы полностью восстановились, и я радостно вскочила с кровати. Шики в комнате не оказалось, как, впрочем, и в доме. Гулять ушла, наверное. Почему-то я не волновалась. Солнце плавно уходило за горизонт, окрашивая деревья у дома в золотисто-розовый цвет. От нечего делать я решила пойти проведать мать, а заодно поспрашивать ее насчет силы, насчет того, что она делала в лесу, и насчет тех загадочных слов, что мы обе с ней повторяли. Я медленно поднималась по винтовой лестнице. Каменная крошка, оставшаяся от моего вчерашнего выступления, все еще лежала на ступеньках. Отец, наверное, разозлился. Тут я ощутила острую потребность поговорить с сестрой. Мы больше не были одним целым. Мы разделились. Ее жизнь больше не была моей, а моя – ее, и это пугало. Так, все по порядку: поговорю сначала с Ширеной, потом найду Ши. Я без стука вошла в комнату. Ширена повернула голову: - Что ты здесь делаешь? - Дочь не может прийти к матери? Я знала от сестры, что она не была такой уж сумасшедшей, как нам казалось до этого. Может… - Ты ведь знаешь, что у тебя не сын, а две дочери, ведь так? – спросила я у нее. - Знаю. Но не хочу в это верить. - Почему? - Нам нужен был сын. Я убедила себя в том, что так и вышло. А людям всегда легче верить в то, во что они хотят верить. - Почему мы с Шики делим силу еще и с тобой? – задала я основной мучивший меня вопрос. Ширена усмехнулась: - А ты и впрямь умна. Потому что вы не чистокровные. В семье Шварцвальд за последние двести лет заключались только близкородственные браки. У Генриха не было ни братьев, ни сестер. Я уселась к ней на кровать: - Что насчет твоей семьи? Тебя неслучайно выдали замуж за отца? - Конечно, нет. Мы такие же. Только наш лес другой. Он далеко отсюда. И силу леса Куромори вы с Шики тоже разделили. Эта часть силы перешла от меня. Поэтому между тобой, мной и Шики возможен обмен энергией. - А с отцом? - Нет, - ответила Ширена, - если сила принадлежит мужчине, то она принадлежит ему одному. Никогда еще в семье Шварцвальд не было близнецов, да еще и девочек. Впервые сила концентрируется больше, чем в одном человеке. - Почему Шики практически не может использовать силу? - Слишком много вопросов ты задаешь. Я быстрым движением руки впечатала ее в подушку: - Я могу вытянуть всю твою энергию до последней капли. Так что говори, если хочешь жить. Она расхохоталась хриплым, безумным, булькающим смехом: - Дочь своего отца. Ты почему-то уверена, что я держусь за свою жизнь. Посмотри сюда, дурочка, - показала Ширена на свою рану, - и скажи, похоже ли на то, что она заживет? - Нет, - честно ответила я. - Когти Зверя ядовиты. Человек умер бы сразу. Я буду мучиться намного дольше. Так что, дочь, меня надо пугать скорее продлением моей жизни. - Зачем тогда ты отвечаешь на мои вопросы? - Если ты не научишься правильно использовать силу, это погубит и тебя, и меня, и твою сестру. Она не принимает ее. Не хочет быть «не человеком». Ты связана с лесом так же сильно, как и я. Я посмотрела в окно. Темнеет. Надо бы Шики найти…хотя она, может, сама уже вернулась? Не знаю даже… - Твой первый мужчина…кто он? Вопрос застал меня врасплох. Я ошеломленно заморгала: - Откуда ты знаешь? Шики сказала? - Ты…не была бы так связана с Лесом, если бы это произошло в другом месте. До меня медленно начало доходить. Так вот как женщины семьи Шварцвальд получали контроль над силой Черного Леса. Вот почему у родившихся от этих браков детей была эта сила, передающаяся по непрерывной кровной линии. - Умная девочка. Догадалась. - Его зовут Джимми Ливингстон, - буркнула я в ответ, подойдя к окну. – Он, знаешь ли, наполовину Зверь. Глаза Ширены расширились. Видимо, мне удалось-таки пробить стену ее непрошибаемой холодности и циничности. Она неожиданно рассмеялась: - Браво, дорогая. Ничего лучше нельзя было и придумать. Я непонимающе уставилась на нее. Она продолжила хихикать: - Зверь и его жертва, Зверь и его жертва…теперь одной крови…вот умора! Одной крови? Но кровью мы не обменивались! И я – не жертва! Мое терпение было уже на исходе: - Что за свора, которую ты упоминала в бреду? Ширена покачала головой: - Я не помню, чтобы я говорила что-то подобное. - Я тоже не помню. Но во сне я повторяла именно это. То же, что и ты. Свора, убивай. - Я ответила бы на твой вопрос, если бы знала, как. Мне в голову пришла одна идея. Мне было наплевать на Ширену, но жажда эксперимента пересилила все остальное. Я протянула руку и коснулась ее раны. И представила себе шумящий Лес. Я ощутила, как силы перетекают в ее тело, а яд от когтей Зверя – в мое. Странно. Ничего не чувствую. Ни боли, ни дискомфорта. Только усталость. - Рена…что ты натворила? - Спасла твою жизнь, - бросила я. – Яд Зверя мне не страшен, раз мы со Зверем одной крови. Не так ли, дорогая мамочка? Я сдернула ее повязку. Раны частично затянулись. Так я и думала. - Будь мы людьми, - добавила я, - все могло бы быть совсем по-другому. И с этими словами я вышла из комнаты. До того, как я закрыла дверь, до моего уха донесся тихий шепот Ширены: - Спасибо… Теперь надо найти Шики. Черт. Сил осталось мало. Как же быстро они уходят… Зазвонил телефон. Петер. Странно, почему он звонит мне? Я откинула крышку: - Слушаю. - Рена? Ты не знаешь, где Шики? - Хороший вопрос, не теряющий актуальности всю последнюю неделю. Так вот, мой ответ: ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ! - Ясно. Жаль. Нам с ней нужно поговорить. - Что случилось? Уж больно обеспокоенно звучал его голос. - Кажется, я обидел ее, - прозвучал тихий голос Петера в трубке. – Но я не хотел, клянусь, не хотел. - Да в чем дело? - Приходи ко мне, сама увидишь. - Хорошо. Через пять минут я уже довольно бодро крутила педали велосипеда, направляясь к дому Вольфганга. Он встретил меня у калитки: - Спасибо, что приехала. - С тебя причитается, - фыркнула я, прислоняя велик к ограде со стороны двора. Краем глаза я уловила какое-то движение и на автомате щелкнула пальцем. Повернувшись к, так сказать, неопознанному объекту, я аж подпрыгнула на месте. Навка. Он злобно шипел, пытаясь вырваться из тисков корней, опутавших его до самой шеи. - Кто ты? – ровным голосом спросила я. - И так знаешь. Зачем ты привел вторую Шварцвальд? – обратился он к Петеру. Тот не ответил. Я уже вообще ничего не понимала. Из-за чего сыр-бор? Причем тут Ши? Кто ее обидел и каким образом? И куда она делась потом? От всего этого бардака в голове я громко взвыла: - Задолбали!!! Из окна дома вылетел цветочный горшок и приземлился ровно на голову Петеру. Он пошатнулся и упал на травку. - Жить будет, - сказал мне навка. – Неопытный звереныш, владеющий силой…как это мило… Он мерзко облизнулся. Я заставила корень сжать его шею посильнее: - Что ты делаешь в моем Лесу? - Живу. - Ты прячешься от Зверя? - Да. Ну и что? Это плохо? - А ты знаешь, кто Зверь? - Нет. Я не видел его в облике человека. - Где моя сестра? - Откуда мне знать? Ты должна ее чувствовать, а не я. Корни, держащие его, ослабили хватку, чтобы он смог выйти из этой сети, после чего втянулись обратно в землю. - Как тебя зовут? – задала я последний вопрос. - Шо, - скучающе ответил навка. – А теперь вали отсюда. Я послушалась. Это совпадало с моим собственным желанием. Шики, куда тебя опять понесло? «Рена» - раздался тихий голос в моей голове. Я притормозила и перестала крутить педали. «Рена, помоги». «Ши?» - подумала я. – «Это ты?» Молчание. Я, не раздумывая ни секунды, помчалась в сторону леса. Опять. Для нас все начинается и заканчивается там. В Черном Лесу. «Шики», - мысленно звала я сестру, - «как мне найти тебя?» Но лишь тишина была мне ответом. Shiki Когда я спросила про «покушать», внезапно у меня в глазах потемнело. Я зажмурилась от сильной боли в висках. Вот, теперь я поняла. Это чувство… словно холодная рука забирается прямо в самое нутро и что-то вытаскивает оттуда, одновременно выворачивая… Рена пользуется силой. На секунду в моём мозгу мелькнула картинка – моя рука, приложенная к ране. Ране матери. А. Это не моя рука. Это рука Рены. У меня не длинные ногти. Ноги подкосились, и я упала на траву. - Зверёнок? – неуверенно спросил Джонни. А у меня в голове все кружилось так, что я не могла даже ответить. Что я не зверёнок. Однако. Мысли путались, но в этот момент я поняла. Почему мы такие. Почему нас родили. Кто мы… Наверное, Лес просто вложил эту мысль в мой ослабевший мозг. Все встало на свои места, словно завершенный паззл. И я закричала. От осознания. От безысходности. Кто-нибудь. Спасите меня. Рена, спаси меня от этого. Я больше не хочу. Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ ТЕМ, ЧТО Я ЕСТЬ. Кто-нибудь. Помогите! Помогите мне. - Зверёнок… - я почувствовала руку Джонни на своём лбу. – Если ты не прекратишь, Розеншён придется убить тебя. Ухмылка скользнула по моим губам. - Разве свора нападёт на своего вожака? И вы были правы. Зверь не один. Чёрт побери, как я не догадалась раньше? Зверей куча. Разных. Но это… все не то. Потому что Звери, Звери с большой буквы – это… - О чём ты? - Джонни… напомни, зачем Джимми приехал сюда? - Он убегал от меня. - Но тебе нужно было именно в Шварцвальд? Я с трудом открыла глаза и встретилась с ним взглядом. - Да, - тихо сказал он. - Потому что ты ищешь Зверя? - Да. - И что ты сделаешь, когда встретишь его? - Я… - Джонни прищурился. – Уж кому-кому, а тебе я этого не скажу. - Понятно. – Я закрыла глаза, оставшись лежать на траве. И меня не волновала уродливая тварь всего в паре метров от меня. Потому что это всего лишь гончая из своры. А как выглядит Зверь, мне не хотелось и думать. Потому что… - Я знаю, кто настоящий Зверь, - тихо сказала я. - Ты про обоих знаешь? – спросил мягкий голос Джонни. - Да. Про тех, ради кого ты пришел сюда. Ради кого пришел Джимми. Хотя он еще и не догадывается, как мне кажется. - Тогда прости меня, Зверёнок. Я больше не могу ждать. Розеншён, убей её. И звук легких шагов. Это Джонни отошел от меня. Я облизнула пересохшие губы. - Убей меня, Розеншён. – Я не открывала глаз. – Пока я не превратилась в то, чего страшусь. Во мне боролись два желания. Умереть человеком. Или пойти дальше, стать… ЭТИМ. Чем я не хочу быть. Я лежала на траве и чувствовала, как Лес течет во мне, взывая к сопротивлению. Лес не хотел умирать. И он молил меня о спасении. Но я не отвечала на его зов. Я открыла глаза и увидела то, как Розеншён начала двигаться ко мне. Неуверенно, словно боялась внезапного нападения. Которое и случилось. Грохот копыт чуть не оглушил меня, и надо мной пронеслось что-то огромное и белое. И замерло между тварью и мной, роя копытами землю. - Появился-таки, - проговорил Джонни насмешливо. Существо, стоявшее передо мной, фыркнуло и гордо вскинуло рог. Мои глаза расширились. - Не может быть… - прошептала я, садясь. И взошла луна. Она окрасила поляну синеватым светом, окутав того, кто стоял в её центре. Рог единорога матово блестел в лунном свете. Его белая шкура была прекрасна. Я никогда в жизни не видела ничего красивее. Это можно было сравнить с красотой Джонни, но та красота не несла в себе ничего великолепного, она была словно мёртвой, была красотой куклы. Единорог повернулся ко мне и посмотрел мне в глаза. Его глаза были синими, словно сапфиры… и смутно знакомыми. Чем дольше он смотрел на меня, тем сильнее я понимала, что раньше где-то видела их. - Розеншён! – крикнул Джонни, и тварь бросилась на единорога. Тот встретил её своим рогом, но она увернулась от него. Единорог потоптался на месте, следя за Розеншён, и немного приблизился ко мне задом. Тварь кружила в тени деревьев. Её глаза, похожие на ос, светились в темноте. Джонни скучающе прислонился к двери в домик. Я встала на ноги. Когда появился единорог, я почему-то почувствовала прилив сил. Голова больше не кружилась. Я поняла, что ждать поединка единорога и Розеншён не стоит. Поэтому я хлопнула руками по крупу единорога, словно играя в чехарду – и оказалась на нём. Мне было стыдно, не скрою. Он пришел спасти меня, а я оседлала его, поддала ногами в бока и заорала: - Валим!! Единорог вскинулся на дыбы и рванул в лес. Я чуть не свалилась, лихорадочно хватаясь за длинную белоснежную гриву. Своим обострившимся слухом я уловила фразу, что бросил Джонни. - Пусть их. Пошли кушать, Розеншён. Единорог, промчавшись через весь лес (мне только и оставалось, что сидеть на нём, прижавшись, стараясь изо всех сил не сверзиться и не получить веткой в глаз), ссадил меня в лесу недалеко от поместья Шварцвальдов. Я слезла с него и стала разминать конечности. - Спасибо, - сказала я. Единорог мотнул рогом, словно прося меня о чём-то. В этот момент он напоминал собаку, поэтому я поняла, что он хочет. Я подошла и погладила его по носу. Бархатистой шерсти было приятно касаться, поэтому я на некоторое время забыла обо всем. Мне было спокойно, давно так не было. - Шики! Я вздрогнула, и, обернувшись, увидела Рену. - Рена… - Хватит руками в воздухе махать! Пошли домой. Махать руками? О чём она вообще? Но потом до меня дошло. - Так ты не видишь его… Рена удивленно посмотрела на меня. - Ты про что? Я обернулась к единорогу, посмотрела в его синие глаза. - Ещё раз спасибо, - серьёзно сказала я шепотом, не отводя взгляд. Единорог взмахнул хвостом и исчез в лесу. - Ничего, - сказала я Рене. Если она узнает про единорога, она решит, что я брежу. - Тогда пошли домой, - сказала сестра и пошла вперед. Да. Много всего изменилось. Я шла за Реной и думала об этом. А прежде всего… Звери были в этом лесу всегда. Но проснуться им было суждено только в праздник Солнца, в тот год, когда им исполнилось шестнадцать лет.