Осколки
Монотонный голос преподавателя действовал на студентов усыпляюще. Каждый второй зевал, а каждый пятый спал, устроив голову на сложенных руках. Чонин входил в число первых: он подпёр щёку кулаком и сонным взглядом скользил по окружающей обстановке. Глаза слипались, но он упорно продолжал их раздирать. Чанёль забил на лекцию и преспокойно спал в комнате, навёрстывая упущенное за ночь. Кай же, как примерный студент, коротал время занятия в одиночестве. От нечего делать он достал из кармана телефон и принялся просматривать новостную ленту. Не стоило сегодня идти; лучше было остаться в комнате и хорошенько выспаться. Альфа решил скоротать остаток лекции за перепиской с кем-нибудь. Как нельзя кстати на экране высветилось, что пользователь D.O в сети; на занятиях Кёнсу, как и Бэкхёна, не наблюдалось. Стремительным потоком нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере и ночи. Вернувшись в комнату, Чонин сразу убежал в душ. Стоя под тёплыми струями воды, он пытался прийти в себя. Произошедшее в комнате Кёнсу даже не было сексом, но альфа испытал довольно бурный оргазм. Теперь он в полной мере осознал серьёзность того, что затеял омега. Но опять же, дороги назад не было. Стоя перед зеркалом в ванной, Кай рассматривал россыпь красных пятнышек на шее. Очерчивая пальцами неровные контуры отметин, он вспомнил, как их получил. Кёнсу ставил засосы неумело, но это оказалось приятно; альфа до сих пор ощущал прикосновение пухлых губ. Устроившись в постели, он попытался уснуть, но не смог. Из головы не хотели выходить события последних двух часов. Он проворочался всю ночь, переворачиваясь с бока на бок, но сон так и не пришёл. Пробежав глазами по списку контактов, Чонин всё-таки остановился на одном из них. Уже открывая «диалог», он задумался, что бы такого спросить. «kai: Ты занят?». «Гениально!» — усмехнулся альфа. — «Ничего умнее не мог придумать!». На панели замигал огонёк, оповещая о новом сообщении. «D.O: Я еду в автобусе и слушаю болтовню Бэка. Это можно принять за «занят»?». Чонин невольно улыбнулся, отчетливо себе представляя, какое лицо в этот момент было у Кёнсу. «kai: Нет. D.O: Тогда зачем задаёшь глупые вопросы? Что ты хотел? kai: Хотел кое-что у тебя спросить. Про Чунмёна и Криса. D.O: Ну давай. kai: Как давно ты за ними следишь? D.O: Ты, кажется, хотел спросить о брате, а не обо мне. kai: Тебе трудно ответить? D.O: Ладно. Я слежу за ними где-то полгода. kai: Насколько это всё серьёзно? D.O: Достаточно. У них всё не сводится только к сексу: они любят друг друга. И вполне официально встречаются, только скрывают. kai: Как давно они встречаются? D.O: Ну, по моим расчётам, где-то полтора года.» На этом сообщении Кай подвис. У его брата столько времени есть парень, а он ни сном, ни духом! Это обидно. Но ещё обиднее оказалось узнать об этом от посторонних людей и при таких обстоятельствах. «kai: Как ты вообще узнал о них, если они шифруются? D.O: Я увидел, как они ходили на свидание на другом конце города. kai: А ты-то что там забыл? Тоже на свиданку бегал? D.O: Придурок. Я там живу. kai: А почему универ так далеко выбрал? Ведь даже не всегда на выходные можно уехать. D.O: А я и не хочу туда уезжать». Чонин понимал, что полез туда, куда лезть не стоило. Ему тут же захотелось узнать, почему Кёнсу не хочет возвращаться домой. Эта информация могла стать козырем в его рукаве. «kai: Знаешь, мне даже обидно. D.O: Из-за чего? kai: Из-за того, что ты знаешь об отношениях моего брата, а я — нет. D.O: Я — отдельная история. Тем более, вы же не родные братья. kai: Ну и что? Чунмён с детства был для меня как родной. У тебя самого есть братья или сёстры? D.O: У меня есть Бэкхён. kai: Пусть так. Тебе было бы приятно знать, что он от тебя что-то скрывает? D.O: Он и так от меня кое-что скрывает. kai: С чем это связанно? D.O: С твоим ушастым другом. kai: Не называй его так! D.O: Как хочу, так и называю. И вообще, теперь я реально занят. Отвали от меня и дуй заниматься. p.s. И не вздумай отвечать на это сообщение». Альфа не смог сдержать улыбки; он действительно не стал отвечать. Закинув сумку на плечо, Кай убрал телефон в карман и направился к выходу. Его ждал вкусный ужин.***
Чунмён устремил взгляд в пустоту, вырисовывая тонким пальцем узоры на простыни. Он замер, словно красивая кукла: если бы не движение руки, его можно было бы смело принять за неё. Из оцепенения парня вывело прикосновение теплых губ к обнажённому плечу. — Всё в порядке? — прошептал на ушко бархатный голос. Омега ласково улыбнулся и повернул голову, встречаясь взглядом с любимыми карими глазами. Ифань накрыл его губы своими в трепетном поцелуе, и Чунмён растворился в ощущениях. Поцелуй продлился недолго: альфа отстранился и пытливо заглянул возлюбленному в глаза. — Ты чем-то обеспокоен. — Нет. Сухо нежно улыбнулся и обнял его за шею. Он зажмурился от удовольствия, ощущая прикосновения больших и тёплых ладоней у себя под футболкой. Они лежали на кровати в комнате Криса, нежась в лучах пробивающегося сквозь шторы солнца. На Чунмёне была надета только растянутая футболка с чужого плеча, абсолютно не скрывающая все его прелести; на альфе — свободные шорты, под которыми не было белья. Они отдыхали после изнурительного страстного секса, теперь довольствуясь нежными прикосновениями и сладкими поцелуями. Омега облизнул губы и провёл ладошками по широким плечам своего парня, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. — Хотя, да, — тихо сказал Сухо. Он поднял руки выше и зарылся пальцами в мягкие блондинистые волосы. — Я обеспокоен. — Чем? Альфа довольно зажмурился и добровольно подставился под ласки, наслаждаясь умелыми движениями рук. — Кай давно ко мне не заходил. Я боюсь — вдруг что-нибудь случилось. — Малыш, умоляю тебя, — Ифань огладил мягкую щеку омеги. — Твой брат уже взрослый. Порой, даже слишком. Тебе не стоит о нём переживать. — Но я переживаю, — томно выдохнул Чунмён; он почувствовал руку своего парня не там, где надо. — Ифань, прекрати. Мы же только что это делали… Словно игнорируя его слова, рука и скользнула на внутреннюю сторону бедра. — И не подумаю, — усмехнулся Крис, целуя его в приоткрытые губы. — Тем более, что совсем скоро ты сам будешь умолять меня не останавливаться. — Ты нагло пользуешься тем, что я не могу тебе отказать. — Нет, сладкий. Это ты пользуешься тем, что я не могу перед тобой устоять. Альфа продолжил поглаживать чувствительную кожу на бедре; отстранился, едва не пожирая взглядом стройное тело перед ним. Обнажённый Чунмён в одной футболке — безумно возбуждающее зрелище. — Тебе очень идёт эта футболка, — хрипло выдохнул парень. Он провёл рукой по стройной ноге вниз, до колена. — Я знаю. Омега соблазнительно улыбнулся и облизнул губы. Он оттянул ворот футболки, обнажая белоснежное плечо и тонкую шею. — Иди ко мне. Ифань испустил утробный рык и навис над своим парнем, впился губами в чувствительное местечко на шее. Сухо сладко простонал, прикрыл глаза и запутал пальцы в волосах альфы. Он запрокинул голову назад, открывая больше места для поцелуев. Крис целовал, кусал и проводил языком по мягкой коже. Омега под ним сходил с ума от приятных ощущений, обвивая его бёдра ногами. — Сними её к чертям! — задыхаясь от возбуждения, прошептал Чунмён; от прежней нежности не осталось и следа. Альфа отстранился и как можно осторожнее сдёрнул с него футболку, стараясь не зацепить уши. Омега поднял руки, помогая раздеть себя, а потом прижал парня к себе и поцеловал. Ифань простонал ему в губы; аккуратные ступни пытались стянуть с него шорты, и он помог. Через мгновение оба парня остались без одежды, прижимаясь друг к другу разгорячёнными телами. Чунмён томно простонал, чувствуя руки на своих ягодицах и желая получить больше. — Я хочу тебя, — жарко прошептал он Крису на ухо. Сухо подцепил зубами блестящую серёжку, оттянул её и облизнул мочку. От этих действий его парень возбудился как по щелчку. Он потёрся своим членом о член альфы и забрался в его ухо влажным языком. — Трахни меня, Ифань. Как только пожелаешь… Эти слова для Криса — словно спусковой механизм. Он понимал, что повёлся на откровенную провокацию. Несмотря на это, альфа резким движением ворвался в податливое тело, заставив омегу вскрикнуть и прижаться к нему теснее. Ифань знал, что Чунмёну ни капли не было больно: не дав привыкнуть, он начал мерные толчки, почти сразу же срываясь на быстрый темп. Альфа понимал, чего хотел его омега прямо сейчас. А тот, в свою очередь знал, что нужно ему. Изящные руки заскользили по крепкой спине, царапая чувствительную от пота кожу; на ней расцвели алые отметины, но ладони двинулись ниже и сжались на упругих ягодицах. Теперь Сухо сам задавал темп, направлял своего парня, наслаждаясь его низкими утробными стонами. Омега сходил с ума от его бархатистого голоса и шумного дыхания, срывая с любимых губ редкие поцелуи. В комнате было душно и уже насквозь пропахло сексом, но никого это не волновало. Кровать хаотично скрипела, а обнажённые парни на ней сливались в экстазе. Громкие шлепки влажных тел друг о друга и звуки мокрых поцелуев только сильнее возбуждали, заставляли подаваться навстречу горячему члену. Чунмён обожал это ощущение наполненности; он любил, когда его, как сейчас, хватали за волосы и грубо впивались в губы, при этом вдалбливая тело в матрац. Омега готов был душу продать, лишь бы это длилось вечно. Оргазм накрыл обоих почти одновременно. Альфа в последний момент покинул тело Чунмёна и излился ему на бедро. Тот же кончил себе на живот, заглушая громкий стон укусом во влажное плечо. В голове шумело, а сердцебиение отдавалось в висках. — Я люблю тебя, — прошептал Ифань, прикасаясь губами к мокрому виску своего омеги. — Я тоже тебя люблю, — выдохнул Сухо в ответ. Их губы встретились в сладком поцелуе. «И всегда буду любить».***
Чунмён бесконечно любил свою семью — гордился тем, что является её частью. Но законы и порядки, которые царили в его доме, порой заставляли желать стать сиротой. У омеги поистине королевское терпение, но быть птицей в клетке невыносимо даже для него. Отец Чунмёна являлся ректором той самой академии, в которой учились его сын, племянник и отпрыски друзей. Это был красивый, статный мужчина; он излучал ауру уверенности и силы. Внешне Ким Сухён походил на своего брата: высокий, поджарый, с бронзовой кожей и копной густых каштановых волос. Резкие черты лица и пронзительный взгляд медовых глаз. Сухо же весь пошёл в своего папу. Всем, кроме характера. Минхёк всегда был строптивым и свободолюбивым. Его, совсем ещё молодого омегу, родители насильно выдали замуж за второго сына семьи Ким. Этот брак стал залогом союза компании семьи мужа и компании его родителей в Китае. Первоначально Минхёк должен был стать супругом старшего сына, но тот встретил свою природную пару. Он сказал родителям твёрдое «нет» и отправился в самостоятельное плаванье. У младшего же попросту не оставалось выбора. Первый год брака прошёл с натяжкой: омега не подпускал мужа к себе, даже поселился в другой части дома. Альфа сильно и не сопротивлялся — он сам не был рад этому браку. Но родители обоих сторон настаивали на внуке. Секс через «не хочу», девять месяцев криков и истерик. Тем не менее, сын стал для обоих отдушиной. Омега ожил, начал больше общаться с людьми и даже подпускать к себе мужа. Через пять лет они стали обычной для их мира семьёй, в которой супруги не любили друг друга, но не разводились из-за давления родителей и наличия общего ребёнка. Со временем Минхёк и Сухён притёрлись друг к другу, даже начали испытывать некую симпатию. Сын рос, бизнес процветал, и начало казаться, будто всё налаживается. Всё изменила поездка омеги в Китай. На одном из благотворительных вечеров, куда Минхёк в кои-то веки пришёл один, он встретил своего альфу. Эта встреча разрушила всё, что они построили за семь долгих лет. Назад пути уже не было — потеряв голову, омега оставил сына и сбежал от мужа. У него не оставалось другого выбора — он знал, что ребёнка ему никто не отдаст. Для Сухёна это стало большим ударом: альфа не умел прощать. Развод прошёл быстро и без проволочек, оставив омегу без гроша в кармане. С этого момента владельцем всего имущества семьи Ким стал маленький Чунмён. До его совершеннолетия право распоряжения всем получил отец. Мальчику со всех сторон стали внушать, что его папа плохой и бросил его, что он его не любит. И малыш верил. Пока омега всеми правдами и неправдами пытался добиться возможности хотя бы видеться с сыном, бизнес бывшего мужа трещал по швам. Господин Ким-старший скончался, его омега отошёл от дел, и их компания прогорела. Старший сын, уже построивший свой бизнес, не стал в это влезать. На этом все связи с Китаем были разорваны. При помощи брата Сухён занялся тем, о чём мечтал после окончания университета: он открыл частный ВУЗ, получивший претенциозное название — «Академия Роз»; роза была выбрана его символом. Академия представляла собой высшее учебное заведение, совмещавшее в своей структуре технические и гуманитарные факультеты. Здесь должны были учиться дети разных полов и разного социального положения. Плата за обучение была вполне умеренная, что позволяло большему количеству студентов обучаться здесь. Преподавательский состав был подобран по высшему разряду. Оборудованные по последнему слову техники кабинеты и столовые, комфортабельные общежития, многофункциональный спортивный комплекс с собственным бассейном, теннисным кортом и стадионом — всё это и многое другое могла предоставить своим студентам «Академия Роз». Спустя десять лет с момента основания, она вошла в число самых престижных ВУЗов во всей стране, приносила хороший доход основателю. Чунмён стал почётным членом студенческого сообщества учебного заведения своего отца, набрав на вступительных экзаменах наивысшие баллы среди всех поступающих. Поблажек ему не делал никто, но парень в них и не нуждался. Он усердно трудился, проводил вечера за книжками и конспектами, засыпая в ворохе бумаг. Он хотел, чтобы отец им гордился. И тот гордился, очень гордился. Между сыном и отцом сложились тёплые, доверительные отношения: для Чунмёна он был самым лучшим на свете. Тем не менее было видно, что мальчику нужен папа. Будучи ещё маленьким, омега не выпускал из рук плюшевого мишку, подаренного сбежавшим родителем. Да что там говорить — парень до сих пор с ним спал. Все бы шло своим чередом, если бы в их судьбу снова не вмешался Китай. Перед поступлением в академию Чонин отправился на каникулы в апартаменты своей семьи в Гонконге. С ним, конечно же, поехали Чанёль и Сехун; им удалось уговорить Сухёна отпустить Чунмёна. Эта была первая поездка омеги за границу. Первая и очень значимая. В семье Ким зрел заговор: предупредив обо всем Чонина, его мать связалась с Минхёком и сообщила, что его сын летит в Китай. Радости омеги не было предела: он столько лет мечтал увидеть своего малыша! В день прилёта парней в Гонконг Минхёк ждал их в резиденции семьи Ким. Встреча сына и родителя вышла эмоциональной: Чунмён не хотел слушать папу и кричал, что тот бросил их с отцом. Успокоить его удалось с большим трудом: омега рассказал ему всю правду, от начала до конца. Сухо был поражён трагической историей: от сильного эмоционального потрясения у парня началась первая течка. Минхёк оказался рядом как нельзя кстати. Мужчина отвёз сына к себе домой, побоявшись оставлять его одного с тремя альфами, пусть и в полном прислуги доме. А тот и не сопротивлялся. За неделю, что длилась течка, они очень сблизились. Чунмён рассказал папе о том, как они с отцом жили всё это время; тот поделился с сыном своей историей. Оба омеги поняли, как сильно им друг друга не хватало. Минхёк познакомил сына со своим новым мужем, и эти двое на удивление хорошо сошлись. А ещё, омега попросил у сына разрешения завести второго ребёнка. Все каникулы Сухо провёл в доме папы и его нового мужа, часто приглашая в гости друзей и брата. Вокруг царила тёплая атмосфера и мальчики даже хотели остаться подольше, но необходимо было возвращаться. Прощание вышло грустным и наполненным слезами: папа и сын, которые наконец обрели друг друга, не хотели расставаться. Не зная, что же будет дальше, Чунмён сел в самолёт. Домой он летел уже совсем другим человеком. По прилете Сухо вывел отца на серьёзный разговор. Парень впервые в жизни чего-то требовал, а именно — возможности видеться с папой. Сухён был в ярости. Мало того, что сын втайне от него встречался со своим блудливым папашей, так он его ещё и простил! Это был самый большой за всю жизнь скандал между ними. Чунмён был непреклонен: парень считал, что имеет право видеться с человеком, подарившим ему жизнь. — Я сделаю всё, что ты захочешь, только позволь мне встречаться с ним! — в пылу ссоры выпалил омега. Он и не предполагал, что эти слова стали тогда решающими. Омега получил возможность встречаться с папой, даже не подозревая, какую цену за это придётся заплатить. Дети порой повторяют судьбы своих родителей. Ким Сухён оказался перед сложным выбором: сын или личная выгода. Он его сделал. Каждый день альфа неустанно повторял себе: всё это только ради благополучия Чунмёна. Как ни странно, он в это верил. Господин Ким познакомился с главой зарубежной промышленной корпорации на очередном приёме, организованном компанией брата. Они быстро нашли общий язык и точки соприкосновения: бизнесмен как раз занимался активным инвестированием в образование Южной Кореи. Было решено заключить соглашение: академия становилась главным рекламным полигоном компании в Корее; она имела высокий статус, а её студенты и выпускники прославились на всю страну и за её пределами. Залогом, по иронии судьбы, должен был стать брак сына главы корпорации и Чунмёна. Сухён считал, что поступал правильно: лучшей партии для его сына не сыскать. Омега принял новость о своём замужестве стойко: в глубине души он давно ожидал от отца подобной подлости, папа предупреждал. Альфа поставил его перед фактом в день совершеннолетия. — Это самый отвратительный подарок из всех, что я когда-либо получал, — эти слова Чунмён тогда бросил отцу, спешно покидая его кабинет. Имя своего будущего мужа он так и не узнал. Возможно, что к лучшему. Минхёк негодовал. Узнав по телефону от сына, что задумал его бывший муж, он пришёл в бешенство. Чунмёну с трудом удалось убедить папу не прилетать — это могло всё разрушить. Омега поражался смирению, с которым сын принимал свою участь, даже не пытаясь что-либо изменить. Но ещё он прекрасно понимал, что его судьба целиком и полностью в руках отца. И даже будучи папой, он ничем не может помочь собственному ребёнку. Так, вместе с Чунмёном, смириться пришлось всем. Сухён никого не слушал: даже старшего брата, которому был стольким обязан. В конце концов, все устали пытаться изменить его решение; в ситуации, когда Сухо не выступал против, это казалось глупым. На этом всё сопротивление закончилось. Продолжал брыкаться только Чонин: раз за разом он снова и снова сводил разговор к замужеству брата, пытаясь достучаться до дяди, тем самым вызывая скандал за скандалом. Но ничего не менялось. Ровным счётом ничего.***
На часах было семь вечера, а значит, рабочий день кончился. Лу Хань облегчённо вздохнул и закрыл книгу, не забыв при этом заложить закладку. Наконец-то он мог вернуться в общежитие и как следует выспаться. Поднявшись с места, парень начал не спеша собирать свои вещи. Уже были сложены все книги, и оставалось найти только запропастившийся куда-то пенал, как омегу отвлёк стук о столешницу. Он встрепенулся, развернулся и встретился глазами с нежданным гостем. Перед стойкой библиотекаря стоял Сехун. Альфа был в лёгком плаще, на шее болтался тонкий полосатый шарф; от него пахло холодным весенним ветром. — Привет, — тихо поздоровался младший. Парень неуверенным взглядом поглядывал на Лу Ханя. — Привет, — отозвался омега; он был удивлён подобным визитом. — У тебя что-то срочное? Библиотека уже закрыта. — Можно и так сказать. Сехун раскрыл висящий на плече рюкзак, вынул оттуда небольшой бумажный пакет и поставил его на стойку. — Это тебе. Я же обещал. Лу Хань покосился на подарок с явным недоверием. Это шутка что ли? Но взгляд альфы упрямо говорил о том, что он был полностью серьёзен. Глубоко вздохнув, как бы набираясь храбрости, омега все же заглянул в пакет. Внутри оказалась белоснежная кружка с каким-то рисунком. Присмотревшись, старший смог различить милого улыбающегося оленёнка в зелёном свитере. — Почему олень? — хихикнул Лу Хань. — Ну, твоё имя очень похоже, — протянул Сехун и потёр шею. — Тебе не нравится? Младший вглядывался в лицо омеги, пытаясь по выражению понять, понравилось ему или нет. — Что ты! Мне очень нравится! Лу Хань убрал подарок в сумку и тут же нашёл на столе пенал. — Спасибо*. — Пожалуйста*. — Пошли, — кивнул старший и направился к двери. Когда они покинули библиотеку, на улице уже почти никого не было. Омега втянул полной грудью свежий воздух и вприпрыжку спустился по ступенькам; Сехун спокойно шёл следом. — Ты в общежитие? — нарушил тишину альфа. Они ступили на усыпанную гравием дорожку. Лу Хань кивнул в ответ и шмыгнул носом. — Не хочешь пройтись? Омега замер в нерешительности. Ему не послышалось? Альфа его мечты предложил ему пройтись? Недолго поразмыслив, он всё же согласился. Они двинулись по одной из дорожек, уходящей в сторону академического пруда. Прохладный ветер трепал вьющиеся волосы Лу Ханя, доносил до альфы его тонкий аромат. Сехун втянул носом воздух и на мгновение потерялся в ощущениях. Явно различались нотки чего-то кислого и сладкого, похожего на цитрус, но тут же всплывал терпкий, алкогольный аромат. Такие странные сочетания легко могли вскружить голову любому альфе, и младший не стал исключением. Омега кутался в тонкую куртку и согревал озябшие руки в карманах. В воздухе уже чувствовалась весна, но теплом погода не баловала. Парни шли молча, думая каждый о своём. Точнее друг о друге. Лу Хань всё никак не мог поверить, что почти гуляет со своим возлюбленным. Сехуна не отпускала навязчивая мысль о том, что омеге, кажется, холодно. — Ты простудишься, — нарушил тишину младший. – Вот, надень, — он снял со своей шеи шарф и принялся обматывать им шею омеги. — Ну, зачем ты? — встрепенулся парень. — Не стоило, — совсем тихо добавил он и уткнулся носом в тёплую ткань. Аромат альфы окутал его, заставил внутренности сжаться в приятной истоме. Младший не смог сдержать улыбки, наблюдая за тем, как разомлел старший в его шарфе; сердце ёкнуло. Так прошёл час. Они неспешно прогуливались по путаным дорожкам, погрузившись в себя и иногда перекидываясь парой слов. Молчание не угнетало, отчего оба чувствовали себя комфортно. Но ветер усиливался, а время закрытия общежития приближалось, поэтому нужно было возвращаться. Оказавшись в тепле, Лу Хань блаженно вздохнул и развернулся к младшему. — Спасибо, — на его губах заиграла теплая улыбка. — И за кружку, и за прогулку. — Хён, — тихо позвал Сехун. Омега замер — это обращение заставило его занервничать. — Я хочу извиниться. — Да ладно тебе! — старший облегчённо выдохнул. Этот парнишка всё никак не успокоится из-за какой-то кружки? — Нет, подожди, — альфа сделал шаг навстречу и взял его за руку. От этого прикосновения по телу Лу Ханя пробежали мурашки, сердце забилось в два раза быстрее. Взгляд медовых глаз упал на их соединённые руки. — Я хотел извиниться за то, как вёл себя с тобой всё это время. Я много думал над этим и понял, что был настоящей сволочью. Поверь, сейчас мне действительно очень стыдно. Я не должен был так поступать: ты этого не заслуживаешь. Как мне искупить свою вину? Выражение его лица сделалось виноватым; казалось, он говорил искренне и от всего сердца. В этот момент омега словно услышал, как разбивается на осколки собственное сердце. — Сехун-а, — отозвался старший; его голос задрожал от сдерживаемых слёз. Альфа отчаянно не понимал, чем же снова его обидел. Лу Хань тем временем вынул свою ладонь из чужой, большой и тёплой ладони. — Прошу тебя, не надо, — парень отступил на шаг и спрятал влажные глаза за чёлкой. — Не давай мне ложных надежд. Иначе моё сердце не выдержит. Он бросил на застывшего Сехуна прощальный взгляд, наполненный болью и отчаянием, после чего развернулся и быстрым шагом ушёл в сторону лифта. Даже не оглянулся. Младший с тоской смотрел удаляющемуся Лу Ханю вслед. Когда омега скрылся за створками лифта, Сехун опустил взгляд на свою ладонь — та ещё хранила тепло прикосновения. Он не мог понять, что же с ним происходило: дышать стало тяжело, в груди всё ныло и болело, не позволяя сделать даже вздох. «Что со мной?», — подумал парень, ужасно боясь получить ответ на свой вопрос.***
Сехун спешил, потому что опаздывал. Он ускорил шаг и, наконец, вывернул в нужный ему коридор. Почти все его одногруппники были уже в кабинете, поэтому парню пришлось ускориться. В кабинет он ворвался за минуту до звонка и тут же замер в дверях. Вокруг стола, за которым он обычно сидел, собрались человек десять омег и что-то бурно обсуждали. Заметив Сехуна, они тут же притихли и быстро расползлись по своим местам. Подойдя к своему столу, альфа понял, почему. На парте стоял белый бумажный пакет с логотипом какой-то марки одежды. Недолго думая, он раскрыл его и достал содержимое. Это был тот самый шарф, который Сехун вчера дал Лу Ханю. А ведь эта деталь вчерашнего вечера совершенно вылетела у него из головы. Ткань ещё хранила слабый аромат старшего. Сердце альфы сжалось и трепетно забилось от вмиг охватившего его чувства счастья. Он убрал шарф обратно в пакет и только потом заметил лежащую на столе простую белую открытку. Затаив дыхание, он раскрыл её. На бумаге, аккуратным красивым почерком, были выведены два китайских иероглифа, означающих слово «спасибо». Ниже омега пририсовал милое личико со смешными оленьими рожками. Сехун не смог сдержать улыбки, очерчивая кончиками пальцев контуры рисунка. Его сердце отчаянно билось в груди, давая своему хозяину понять, что тот попал. Серьёзно и, кажется, надолго. * — говорят по-китайски.