В ритме наших сердец
В Академии Роз происходили перемены. Спустя неделю после их разговора Чонину позвонил Исин. Он рассказал, что прошёл собеседование и со следующего дня официально является новым преподавателем хореографии и начальником творческого центра. И вот сейчас, на второй день после своего назначения на должность, омега собрал студентов третьего курса в спортивном зале. В академии намечалось благотворительное мероприятие, которое будет проходить в форме бала. Молодому преподавателю поручили обучить всех без исключения студентов вальсу. Для высшего учебного заведения подобная практика была в новинку, поэтому омега волновался вдвойне. Исин поднял вверх правую руку, призывая к тишине разбушевавшихся студентов. Тем понадобилось две минуты, чтобы успокоиться и замолчать, устремив взгляды на молодого человека перед ними. — Добрый день, дорогие студенты, — с улыбкой начал омега. — Как вы, наверное, уже слышали, я новый преподаватель хореографии, а по совместительству и начальник творческого центра — Чжан Исин. Для вас я Исин-сонсенним. Для всех, без исключения, — парень сделал акцент на последнем предложении. — Смею вас заверить, что несмотря на свой достаточно юный возраст, я имею опыт работы и высшее образование. Поэтому в моей компетентности можете не сомневаться. Итак, для чего мы, собственно говоря, сейчас собрались. Как всем известно, хореография у вас является «кружком по интересам». В этом году руководство академии пришло к выводу, что для поддержания имиджа нашего учебного заведения все без исключения студенты должны уметь танцевать бальные танцы. По этой причине в течение следующего месяца мы будем встречаться здесь два раза в неделю: я буду учить вас танцевать, а вы будете плакать от своей неуклюжести. Чтобы вы не расслаблялись, было принято решение ввести систему оценивания. Так что на моих занятиях вы будете получать отметки, как и на всех других. По помещению спортзала прошёлся гул недовольных возгласов, но Исин снова поднял руку, заставляя всех замолчать. — Это чтобы вы не думали, что я с вами в игрушки играю. Советую отнестись к моему предмету со всей серьёзностью. Те, кто по состоянии здоровья освобождены от занятий физической культурой, освобождаются и от посещения моих занятий. Безусловно, если вы захотите, можете тоже приходить. Я не буду вас сильно нагружать. Ну, вроде всё, — сказал хореограф и открыл папку, в который были списки всех групп. — Теперь проведём перекличку. Первая группа! — Исин-сонсенним! — подала голос девушка-бета, староста одной из групп, когда перекличка кончилась. — Вы пропустили одного человека. — Я и так знаю, что он здесь, — ответил омега и поймал взглядом улыбку своего любимого ученика. — Итак, начнём наше занятие. Во-первых, кто из вас уже умеет танцевать вальс? Вверх взмыли редкие руки, и парень насчитал человек тридцать из всех ста двадцати. — Что ж, всё намного хуже, чем я предполагал, — усмехнулся Исин. — Нам с вами придётся очень хорошо поработать, — он вышел на середину зала. – Так, альфы — остаётесь стоять там, а омеги — бегом на ту сторону. По всему помещению разнёсся топот десятков ног и гул голосов. Через пять минут студенты выстроились в две длинные шеренги вдоль стен огромного спортивного зала. — Что ж, — задумчиво сказал преподаватель, рассматривая результат. — Альф у нас больше. Значит так, мальчики: та часть шеренги, которая стоит дальше последнего омеги — поделитесь пополам. Одна половина остаётся стоять, другая становится омегами и переходит на ту сторону. — Но сонсенним! — подал голос Чанёль, который по стечению обстоятельств должен был «стать омегой». — Ничего не знаю, — махнул рукой Исин. — Быстро поменяли место дислокации. Ничего с вами не случится, если примерите чужую шкуру. Некоторым будет даже полезно. Студенты недовольно зашумели, но всё-таки выполнили просьбу хореографа. Тот был очень удивлён тому, как все его слушались. Он-то ожидал, что новоиспечённые ученики начнут фривольничать, но даже Чонин послушно выполнял его просьбы. Это можно засчитать как хорошую работу? — Молодцы. Теперь перейдём непосредственно к делу. Думаю, почти все из вас знают, что из себя представляет вальс. Будет, несомненно, лучше, если вы увидите его ещё раз. Кай-щи, идите сюда, — позвал омега парня, который оказался в шеренге прямо напротив него. Альфа недоуменно посмотрел на друга, словно не верил, что тот назвал именно его. — Да, я к вам обращаюсь, — с улыбкой сказал преподаватель. — Давайте выходите, не задерживайте нас. У нас слишком мало времени. Парень сглотнул и двинулся вперёд, оказываясь рядом с хореографом перед всеми другими студентами. По обеим шеренгам тут же пробежали шёпотки удивления: неужели их новый преподаватель и Кай уже знакомы? — Что вы делаете, Исин-сонсенним? — как можно тише зашипел Чонин, стараясь выглядеть спокойным. — Я просто выполняю свою работу, — пожал плечами Исин. — Ты сам этого хотел. Он хитро улыбнулся и уткнулся в списки студентов, для вида пробегая глазами по строчкам. — Нам нужен второй человек. Ммм… До Кёнсу. Парень, стоящий в шеренге омег, недоуменно оглянулся. Бэкхён закатил глаза и выпихнул друга из строя. Кёнсу поклонился и остался стоять на месте. Преподаватель пробежался оценивающим взглядом по его фигуре и лицу, отмечая, что этот мальчик и его любимый ученик составили бы красивую пару. Если его догадки верны, то они будут безупречно смотреться в танце. — Кёнсу-щи, вы умеете танцевать вальс? — с ласковой улыбкой спросил хореограф. — Да, сонсенним, — кивнул омега. — Я поднимал руку. — Замечательно! — Исин захлопнул папку. — Значит, моя интуиция меня не подвела. Подойдите к нам. Все с интересом наблюдали за тем, как Кёнсу подошёл и остановился рядом с альфой. — Итак, уважаемые студенты, эти двое сейчас покажут вам, как должен выглядеть вальс. — Я не буду танцевать, — отозвался Чонин. — Простите, сонсенним. Он поклонился и развернулся, направляясь к выходу. Все тут же зашумели, обсуждая невиданное ранее явление: Кай перечил преподавателю. — Стоять! — громко позвал Исин; в спортзале тут же повисла тишина. Альфа замер у самой двери и развернулся лицом к другу, вставая по стройке смирно. В данный момент он почувствовал, будто вернулся на много лет назад, когда омега был его личным преподавателем. Тогда Чонину изрядно доставалось. И этот холодный жёсткий голос до сих пор заставлял мурашки пробегать по его спине. — Что за акт неуважения к моему предмету? — хореограф смотрел на парня предельно серьёзно, его глаза не выражали былого дружелюбия. — Или вы считаете танцы занятием, не достойным Вашей величественной персоны? Остальные студенты замерли в недоумении и лёгком испуге: ещё никто из преподавателей так не разговаривал с племянником самого директора. Но больше всего поразило всех то, как сник под грозным взглядом этот статный альфа, превращаясь в нашкодившего мальчишку. — Нет, сонсенним, я… — замямлил парень. — Если нет, — уже более спокойно сказал преподаватель. — Тогда вернитесь на место, и чтобы это был первый и последний раз. — Этого больше не повторится. Кай почтительно поклонился и вернулся на середину зала, вставая рядом с Кёнсу. Тот, как и все остальные, был в шоке от случившегося. Альфа постарался натянуть на лицо маску беспристрастности и сделать вид, что ничего не произошло. — Итак, вернёмся к тому, на чём нас прервали, — улыбнулся хореограф. — Как вы все знаете, бальные танцы танцуются в паре… Он подошёл к двоим студентам и развернул их друг к другу за плечи. Парни невольно посмотрели друг другу в глаза, но тут же отвели взгляды. Это показалось Исину довольно забавным… — Каждый партнёр играет свою роль. Кай — ведущий, — омега похлопал студента по плечу. — Он задаёт направление танцу и именно он решает, что произойдёт в следующий момент. Кёнсу же ведомый, — теперь он коснулся плеча омеги. — Он подчиняется чужой воле и действует в соответствие с желаниями своего партнёра. — Почти как в сексе, — выкрикнул кто-то из толпы альф, и вся их шеренга взорвалась смехом. Омеги покачали головой, но некоторые тоже не скрывали улыбку. Исин усмехнулся: неужели эти дети хотели его смутить? — Совершенно верно, — сказал преподаватель, чем привёл в недоумение разбушевавшихся студентов. — Эти два явления схожи. Не зря же секс называют танцем, а танец — сексом. Студенты тут же смутились, совершенно не зная, как на это реагировать. — И не надо стесняться, — с улыбкой сказал омега. — Что естественно, то не безобразно. Теперь вернёмся к танцу. Чтобы танцевать в паре, нужно уметь чувствовать своего партнёра. Моей задачей будет научить вас общаться взглядами и понимать друг друга без слов. Иначе у нас с вами ничего не получится. Исин улыбнулся, скользнув взглядом по лицам студентов и отмечая заинтересованность. То, что говорил молодой преподаватель, казалось им интимным и запретным. Они жадно впитывали в себя информацию, не отрывая взглядов от двух парней в центре зала. А те, в свою очередь, тоже были приворожены словами хореографа. Они старались не смотреть друг на друга, но даже на расстоянии ощущали жар и предвкушение, поселившееся в их телах. Исин чувствовал повисшее между ними приятное напряжение и сам приходил в восторг — такую гармоничную пару ещё поискать надо! Кажется, он в них не ошибся. — Перейдём непосредственно к вальсу. Омега постарался занять такую позицию, чтобы студентам из обоих шеренг было хорошо видно. — Для начала — стойка. Рука альфы должна быть здесь, — он взял Кая за руку и положил её на спину Кёнсу. — И заметьте — не на талии, как многие привыкли думать, а именно под лопаткой. Рука омеги же должна лежать на плече. Исин взял второго ученика за руку и устроил её на положенном месте. — Пальцы не должны быть напряжены, иначе это будет выглядеть, будто у вас паралич. Кёнсу, расслабьте руку, пожалуйста — мягко сказал парень, расправляя чужие пальцы как надо. — Всё должно выглядеть изящно и утончённо, как будто вы едва касаетесь своего партнёра. Вальс — это танец нежности, поэтому вы должны прочувствовать весь его трепет и передать через свои движения. Не забывайте, что вас двое, но при этом вы должны стать одним целым. Поэтому самое важное, — Исин резко толкнул парней навстречу друг другу, заставив прижаться телами, — вы должны стоять безумно близко. Между вашими бёдрами не должно быть зазоров, а ноги должны чередоваться. Чонин дышал через раз, стараясь не сильно сжимать руку, которой держал своего партнёра. Потому что Кёнсу стоял настолько близко, что его запах буквально душил парня, заставляя думать не о танце. Омега испытывал похожие эмоции, а его пальцы слегка подрагивали на чужом плече. — Для того, чтобы иметь возможность смотреть своему партнёру в глаза, –невозмутимо продолжал Исин, — омеге необходимо немного отклонить верхнюю часть корпуса назад. Он несильно потянул Кёнсу назад за плечи, заставив слегка отклониться. Теперь омега мог смотреть альфе прямо в глаза — их обоих прошибло током от одного только взгляда. — У нас остались свободными некоторые части тела. Рука должна быть в руке, — хореограф поднял свободные руки парней и заставил соединить их. — Не надо сжимать пальцы в кулак. Ладонь омеги должна невесомо лежать в ладони альфы. Вы должны создавать видимость трепетного прикосновения, а не бойцовского захвата. Но самым главным остаются глаза, — тонкая рука слегка приподняла лицо Кёнсу за подбородок и повернула в сторону. Вторая же отвернула голову Кая. — Вы должны смотреть в разные стороны, но на повороте ваши взгляды обязательно пересекутся. Это важный момент — вы должны увидеть в чужих глазах отражение себя. Только тогда вы сможете станцевать настоящий вальс. А теперь, — преподаватель отошёл от пары на несколько шагов и достал из кармана пульт от музыкального центра. — Танцуйте. Помещение заполнила медленная, приятная мелодия, мягко льющаяся из огромных колонок. Все замерли в предвкушении, не отрывая взгляда от двух парней. — Просто сделаем это? — тихо спросил альфа, заглядывая в медовые глаза омеги. — Да, — кивнул Кёнсу; его голос сорвался на последнем звуке. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза, не в силах разорвать повисшее между ними напряжение. Чонин сделал первый шаг, словно прыгнул со скалы в пропасть, и пара мягко заскользила по паркету. Студенты застыли, не сводя взглядов с парней. Все они, и даже Исин, с восхищением наблюдали, как прекрасная пара кружилась в трепетном ритме вальса. Плавные движения, изящные изгибы и осторожные шаги: всё это невообразимым образом сочеталось с музыкой, выливаясь в поистине завораживающую картину. Кай не сводил глаз с омеги, буквально сцепляясь с ним взглядом. Парень в его руках дрожал и прижимался ближе, стараясь стать единым целым. Тонкие пальцы в горячей ладони сжались крепче, не желая отпускать. Никогда. Альфа старался двигаться как можно осторожнее, чтобы не потревожить старую травму. Кёнсу, словно чувствуя это, подстраивался под его ритм. Делая шаг вперёд, омега старался сильно не наступать, давая парню возможность самому отступить. Они необычайно хорошо чувствовали друг друга, сливаясь воедино в упоительном танце. Чонину казалось, что сейчас они были намного ближе, чем во время секса. Он ощущал пульс омеги кожей, а собственное сердце заходилось в бешеном ритме, отдаваясь в ушах. Пушистые ресницы Кёнсу подрагивали, он тяжело дышал. Альфе хотелось впиться в его карамельные губы таким запретным поцелуем. Омега готов был на всё, лишь бы он сделал это прямо сейчас. Под затихающие звуки музыки они замерли в самом центре зала. Глаза в глаза — их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, они едва не соприкасались носами. С губ срывалось тяжёлое дыхание, но ни у кого не хватало сил разорвать этот жаркий контакт. Чонин уже не осознавал, что делает, когда подался вперёд, желая эти губы больше всего на свете. — Остановись, — прошептал Кёнсу, опаляя его щёки горячим дыханием. — Мы не можем… Воздух взорвался шквалом оглушительных аплодисментов. Альфа даже не шелохнулся и не думал выпускать омегу из своих рук. Тот сжал пальцами его пиджак и в противовес собственным словам отчаянно жался ближе. — Это ты не можешь, Кёнсу, а я могу. — Не усложняй всё ещё больше, прошу тебя. — Это я должен просить тебя об этом, — прошептал Кай. — Прекращай свою игру, пожалуйста. Начни всё сначала… Все продолжали хлопать, делая вид, будто совершенно не замечали их разговора и вымученных выражений на лицах. — Нет, — судорожно выдохнул омега. — Я не отступлюсь. — К чёрту всё, — зло прошипел альфа. — К чёрту тебя, Кёнсу. Кай выпустил хрупкое тело из рук и быстрым шагом покинул спортивный зал. Он позорно убегал, даже не оглядываясь. Омега обернулся и посмотрел ему вслед, поджав губы и стиснув руки в кулаки. В его глазах плескался такой океан эмоций, что Исин сам едва в нём не утонул. Только сейчас он понял, что сделал: заставил Чонина обнажить свою душу перед огромной аудиторией. Показать те эмоции, существование которых альфа отрицал. Использовать для этого пришлось запрещённый приём: танец. — Что ж, — хмыкнул преподаватель, на его губах расцвела победная улыбка. На этот раз он не пытался остановить Кая, а вернулся к вновь расшумевшимся студентам. — Продолжим наше занятие! Следующая пара — Пак Чанёль и Бён Бэкхён! — Но я же омега! — возмутился альфа. — Пак Чанёль, Вы хотите со мной поспорить? — Простите, Исин-сонсенним!***
Громко хлопнула дверь хореографического кабинета и по комнате разнеслись яростные шаги. Исин оторвал глаза от бумаг и поднял голову, чтобы увидеть нежданного гостя. — Какого чёрта ты творишь?! — зашипел Кай и стукнул руками по крышке письменного стола. — Выполняю свою работу, — спокойно ответил парень, поправляя очки на переносице. — И сбавь обороты, я всё-таки твой преподаватель. — Ты не имел права так поступать! — Почему же? — омега вальяжно откинулся на стуле. — Твой дядя наделил меня всей полнотой полномочий, и раз ты мой студент, то я имею право давать такие задания. Тем более, что я не просил ничего сверхъестественного. К тому же, ты едва не поставил мой авторитет под удар. — Ты заставил меня танцевать! С Кёнсу! Чонин задыхался от возмущения. — Ну не с крыши же спрыгнуть! Чонин, угомонись… — Не смей! — рыкнул парень. — Не смей произносить это имя в этих стенах. — А ты не смей мне указывать! — не выдержал Исин, повышая голос. — Я буду называть тебя так, как посчитаю нужным! А теперь усмирил свой пыл и сел! Некогда грозный альфа съежился под строгим взглядом, а раздражённый голос преподавателя заставил его поджать хвост и ретироваться на диван. Омега поднялся со своего места, налил воду в стакан и протянул тот студенту. Парень благодарно принял его и поднял на друга грустные глаза. — Ну почему именно с ним, а? — его руки дрожали, он с трудом сделал глоток. — Потому что ни с кем другим ты бы не смог танцевать. Омега скрестил руки на груди и прислонился поясницей к краю стола. — Не правда… — Правда, и ты это знаешь. — Я не буду посещать твои занятия, — сказал Кай и залпом выпил всю воду. — Твоё право, — пожал плечами Исин. — У тебя есть официальное освобождение от физкультуры, так что даже уговаривать не буду. — Зачем ты так? — горько усмехнулся парень. — Затем, что ты не хочешь ему раскрыться. — Да на хрен я ему не нужен! — взорвался альфа. — Нужен, — продолжал настаивать хореограф. — Ты не знаешь, как он на тебя смотрел… — Это всего лишь похоть, — покачал головой Чонин. — Должно быть он просто вспомнил, как мы занимались сексом, и захотел ещё… — И поэтому вцепился в тебя и не хотел отпускать? — усмехнулся омега. — Между прочим это было в тот момент, когда ты пытался его поцеловать… На глазах у всех… Он почти сдался. — Господи! — застонал парень, закрывая лицо руками. — Я правда собирался это сделать?! — Вот столько не хватило до поцелуя, — Исин показал пальцами расстояние сантиметров в пять. — Вы оба словно забыли, где находитесь. Будто для вас в этот момент никого, кроме друг друга, не существовало. Кай молчал, погрузившись в свои мысли. Он совершенно не представлял, что теперь делать. То, что он чувствовал к Кёнсу — слишком сложно, чтобы вот так сразу принять. Внезапная холодность омеги выбила почву у него из-под ног и теперь парень сомневался, стоило ли оно того. После дня в его доме между ними что-то изменилось, изменились чувства альфы. Изменился и сам омега — он стал холоден, как лёд. Чонин обжёгся этим холодом и теперь ему было невыносимо больно. Он хотел снова почувствовать тепло Кёнсу. — Ему было больно, — нарушил молчание преподаватель. — Я видел, как он сопротивлялся этому чувству, но его боль слишком сильна. Не знаю, что между вами произошло, но это не даст вам обоим покоя. Вы нужны друг другу, потому что… — Исин запнулся на середине, — клин клином вышибают. — Ты заметил, какие у него красивые глаза? — неожиданно произнёс альфа. — Я ни у кого не видел таких чудесных глаз… — Да, — улыбнулся Исин. — И сердце, пусть сам Кёнсу, как я полагаю, в это не верит. Вы оба запутались: мечетесь, как птицы в клетках, разрываясь между собственными чувствами и предрассудками, поселившимися в ваших головах. Знаешь, счастливыми нам мешаем быть мы сами. — Хён, давай не будем, — с болью в голосе выдохнул Кай. — На сегодня с меня достаточно. — Хорошо, — вздохнул омега и решил сменить тему. — Кстати, ты поговорил с родителями по поводу клиники? — Да. — И что они сказали? — На каникулах я лечу на обследование. — Замечательно! — губы Исина растянулись в мягкой улыбке. — Я тобой горжусь, милый. — Не стоит, — покачал головой парень и покинул кабинет хореографии. — Глупый-глупый Чонин, — вздохнул омега. — Я всегда буду тобой гордиться.***
Яркий экран освещал бледное лицо, по столу расползались тени. Кёнсу был безумно счастлив, что не мог слышать разговора их нового преподавателя и Чонина. Он видел лишь картинку — альфа был зол и омега догадывался, что послужило причиной его злости. Те места на теле, которых касался Кай во время танца, горели огнём. Омега чувствовал себя охваченным лихорадкой, но лекарства вряд ли бы смогли ему помочь. Ему нужно было ещё — как наркотик, который убивает, но с каждым разом ты желаешь его ещё сильней. Дрожащие пальцы теребили мочку уха, ногти царапали сверкающие камни в серёжке. Кёнсу столько раз порывался снять её, однажды даже пытался выдернуть с мясом из уха, но так и не смог. Он просил Бэкхёна сделать это, но в последний момент вырывался и прогонял друга. — Опять сходишь с ума? — усмехнулся голос за спиной. Кёнсу вздрогнул и по привычке отключил монитор; он даже не заметил, как скрипнула дверь. — Что ты имеешь ввиду? — спросил он, разворачиваясь на кресле. — Пялишься на Кая, — ответил Бэкхён и завалился на кровать. — У тебя тут такой классный матрац… Можно я сегодня с тобой посплю? — Можно, — буркнул Кёнсу и потёр затёкшую шею. — И я ни на кого не пялился. — До Кёнсу, — промурлыкал друг, подзывая его пальчиком. — Иди сюда, я тебе кое-что объясню. — Нет. — Сюда подошёл, я сказал, — строго сказал Бэкхён и похлопал ладонью по постели. Кёнсу закатил глаза, но послушно поднялся и перебрался на кровать. Он лёг подле друга, их лица оказались в паре сантиметров друг от друга. Бён улыбнулся и взял его за руку, переплетая вместе их пальцы. — Помнишь, как мы раньше лежали так в палатке под звёздным небом? — прошептал Бэкхён, прижавшись лбом к чужому лбу. — Помню, — фыркнул Кёнсу, но сопротивляться не стал. — Нас искусали комары и ты всю ночь чесался, не давая мне спать. — Дурак! — возмутился Бэкхён и шутливо пнул друга коленом в бедро. Омега рассмеялся на его выпад, улыбка застыла на его губах. — Помнишь, о чём мы тогда говорили? — Глупости какие-то… Про любовь и прочую чушь, про истинных… — Иногда я забываю, что ты умный, — усмехнулся Бён. — Тогда ты сказал, что хотел бы никогда не влюбляться. — Да, — заворчал Кёнсу, — а ты всё спорил, что такого не может быть, что однажды я в кого-нибудь влюблюсь… — И оказался прав. Омега замер, недоуменно глядя на Бэкхёна. Лицо друга выражало серьёзность, он даже перестал улыбаться. Кёнсу захотелось поёжиться от его взгляда — тот был тёплым и заботливым, отчего парень чувствовал себя жалким и слабым. — Когда мы влюбляемся, — продолжил Бён, — мы творим глупости. Если мы не признаёмся себе в этом, то становится в десятки раз хуже. Противоречие ломает нас изнутри и заставляет причинять боль другим. Мы мечемся, не зная, какую сторону собственной сущности выбрать – ту, что любит, или ту, что боится любить. Страх быть отвергнутым, быть преданным, отравляет наше сердце и притупляет рассудок. Нам кажется, что, обезопасив себя от любви, спасёмся и от боли. Но ты, как никто другой должен знать, как на самом деле смертельно одиночество. Боль предательства ничто в сравнение с той смертельной бездной, что оно в себе несёт. Не позволяй ему поглотить себя, Кёнсу. Раздели свою боль с кем-то. Кёнсу лежал ни жив, ни мёртв и боялся продохнуть. Грудную клетку сдавило могучими тисками, словно вокруг него железной хваткой обвилась змея. В горле стоял ком из слёз и боли, который хотелось выплюнуть наружу. Омега моргнул, невольно выпуская из себя ураган. Он зажмурился и уткнулся другу в шею, сильнее сжимая его пальцы в своих. Бэкхён улыбнулся и обнял его свободной рукой за плечи. — Ты жуткий болтун, — прошептал Кёнсу, опаляя ключицы друга рваным дыханием. — А ты тупица, — ответил Бён, — но я же не жалуюсь. — Прости меня. — Прощаю, но даже знать не хочу, за что.***
— Добрый день, — поздоровался Чунмён, заглянув в кабинет к новому преподавателю. — Зашёл вас проведать, а то соскучился. — Привет, милый, — улыбнулся Исин и снял очки. — Проходи. И можешь на «ты», мы все равно одни. — Прости, — рассмеялся омега и вошёл, закрыв за собой дверь. — Просто ты же теперь преподаватель, а я не привык обращаться неформально. — Я понимаю. Старший принялся собирать со стола все бумаги. — Как тебе в новой должности? Сухо присел на кожаный диван и откинулся на спинку. — Знаешь, я быстро вжился в роль руководителя, — ответил хореограф, убирая документы в ящик стола. — Да и преподавания мне так не хватало. — Я вижу, — улыбнулся младший. — Смотрю, ты прямо похорошел, костюмчик новый прикупил. И правда: на молодом человеке был совершенно новый, буквально с иголочки серый костюм-тройка, пиджак от которого висел на спинке стула. Помимо этого, на нём была надета белоснежная сорочка с закатанными рукавами, которые обнажали запястья, и лакированные кожаные туфли, блестящие от своей чистоты. — Ну, положение теперь обязывает. Правда потратился я капитально — почти весь аванс ушёл на этот костюм. — Хочу заметить, оно того стоило. Отлично выглядишь. — Спасибо, милый. Ты тоже как всегда неотразим, — игриво подмигнул преподаватель и оба омеги рассмеялись. В дверь раздался стук, а затем она приоткрылась, пропуская в комнату отца Чунмёна. Парни поднялись со своих мест, склоняясь в почтительном поклоне. — Добрый день, директор Ким. — Добрый день, отец. — Садитесь, — кивнул им мужчина. Он пересёк помещение и опустился на диван рядом с сыном. — Какими судьбами, Чунмён? — Да вот, зашёл поздороваться с Исином, — ответил Сухо, но тут же осёкся, — то есть, с Исин-сонсеннимом. — Вы знакомы? — Да, директор, — мягко улыбнулся хореограф. — В средней школе я преподавал у Чонина хореографию. — Я приходил посмотреть на него, а потом отводил домой. Просто тётя ругалась, если он после занятий не возвращался домой, а оставался в танцевальном зале, — пояснил Чунмён. — Ох уж этот мальчишка! — рассмеялся Сухён. — Кстати, до меня дошли слухи, что он ушёл с вашего занятия, господин Чжан. — Да, это правда. Для него сегодня был большой стресс — спустя столько лет снова оказаться на паркете. Танцы для Чонина, как и для меня — это всё. Хоть и расставаться с ними ему было тяжело — возвращаться назад ещё тяжелее. Когда ты знаешь горечь поражения, снова боишься оступиться. — Брат мне говорил, что они с женой хотят отправить сына на обследование в частную клинику в Германии. — Это я заставил Чонина поговорить с родителями. — Почему вы так о нём печётесь? — с мягкой улыбкой спросил Сухён. Сухо загадочно молчал и переводил взгляд с отца на преподавателя и обратно. — Он мне как сын, — вздохнул Исин. — Я вёл его за руку к его мечте, но не смог предусмотреть всё, и он оступился. Теперь я чувствую своим долгом вернуть его на этот путь. Хочет Чонин этого, или нет. — У вас доброе сердце. — А вы не думаете, что это просто моё самолюбие? — с хитрой ухмылкой спросил парень, на что получил хриплый смех. — Не думаю, что вы такой человек. Коллектив принял вас очень хорошо. — Благодарю, — омега склонил голову в лёгком поклоне. — Для меня большая честь работать с такими людьми, поэтому я приложу все усилия, чтобы оправдать ваши надежды. И впредь обещаю стараться всеми силами поддерживать престиж вашей академии. — Нашей академии, — поправил директор. — Отныне и вы часть её большой семьи. — Кхе-кхе, — тихо кашлянул Чунмён, привлекая к себе внимание. — Кажется, мне пора. У меня ещё собрание в совете. — Что ж, — Сухён тоже поднялся со своего места. – Я, пожалуй, тоже пойду. — Спасибо, что зашли, — улыбнулся хореограф. — Ещё увидимся, — поклонился Сухо преподавателю и родителю. — До встречи, отец. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, сынок, — ответил альфа, после чего омега покинул кабинет хореографии. Исин с улыбкой наблюдал за этой трогательной сценой, являя миру очаровательную ямочку на щеке. — У вас прекрасный сын, — сказал омега. — Спасибо. До встречи, Исин-щи. — До встречи, директор Ким.