Драконодрабблы

      Инквизитор Лавеллан был юн и горяч, о чём Дориан иногда забывал. А потом происходило что-то подобное, как сейчас, и он был в равной степени вновь очарован им и недоволен происходящим. Данаан часто заставлял Дориана испытывать совершенно противоположные чувства одновременно. Это была явно какая-то тайная эльфийская магия.       — Аматус, не здесь же, — Дориан брезгливо оглядел палатку.       Не то чтобы в лагере Инквизиции были плохие палатки, но добротных кроватей с чистыми простынями им недоставало.       — Что? Почему? — Данаан удивлялся со всем возможным пылом юного искателя приключений.       — Тебе предоставить свиток с двадцатью пунктами «почему нет»? — усмехнулся Дориан.       — Всего двадцать пунктов? Теряешь хватку, — рассмеялся Дан. — А если серьёзно?       — Корифеевы трусы, ты не шутишь? — ужаснулся Дориан.       А потом оглядел любовника с ног до головы, словно впервые видит: острые (и совершенно очаровательные, по мнению Дориана) уши, вязь валласлина, крошечная серебряная галла на цепочке у книги заклинаний, умение красться по лесу тише любого из разведчиков инквизиции. Он вырос в диких местах, для него их предполагаемый секс в неудобной палатке посреди лагеря, где их может услышать вообще любой, если не нормален, то уж точно приемлем.       — Ладно, свитка нет, придётся перечислить так. Во-первых, палатка твоего Инквизиторства в самом центре лагеря. Не то чтобы наши отношения для кого-то в инквизиции тайна, но кое-что я хотел бы оставить лично для себя. Во-вторых, предаваться любовным утехам на этих тюфяках — издевательство над позвоночником. Я хочу наслаждаться процессом, а не вытаскивать солому из самых неожиданных и ожидаемых мест и умирать от ломоты в костях. В-третьих, ненавижу пауков, — Дориан ткнул пальцем в несчастного арахнида, свесившегося с потолка палатки.       — О, не слушай этого жестокого человека. Достаточно того, что он разбил сердце мне, — Дан аккуратно подцепил паука пальцами и отпустил куда-то в настланую на пол солому.       — А теперь мне пора в свои покои, — иронично улыбнулся Павус.       — Останься. Пожалуйста, — Дан взглянул ему в глаза, и Дориан пропал. Опять.       Дориан видел лучше других, как тяготила Инквизитора ответственность за судьбы мира. За судьбы шемов, что шпыняли его через раз, как слугу, если Дан не надевал свою инквизиторскую одежду и прятал светящуюся метку. За судьбы узколобых и «гибких» как камень кунари, что готовы были подмять под себя весь Тедас, дай Тевинтер достаточную слабину. За судьбы гномов, которые предпочитали жить прошлым великих предков и прятаться от мира и перемен с упорством, достойным лучшего применения. За судьбы его эльфийского народа — растоптанного, попранного, живущего остатками древней гордости и неприязни к отобравшим их мир пришельцам. Эта ответственность пугала, пожирала Дана тёмными ночами, когда он кричал от кошмаров. Она выворачивала нервы в ставке командования, дышала холодом в моменты мимолётного веселья, стояла тенью за плечом в мгновения обманчивого спокойствия. Как Дориан мог уйти?       Но стоило им прижаться друг к другу на узком тюфяке, как Дориан почувствовал горячие губы за ухом, жар рук под рубахой, биение чужого сердца. И боже, будь он лет на десять моложе, они бы стёрли их незамысловатое ложе в пыль. Но их отряд таскался по Священным равнинам уже не первый день, сразился с таким количеством врагов, что у Дориана от работы с посохом мозоли появились (хотелось бы ему, чтобы это был эвфемизм, но нет), не говоря уже о том, что он нормально не мылся уже неделю.       — Аматус, нет, — Дориан мягко сместил ладони Дана выше и прижал к животу.       — Мы чертовски давно не были вместе, я хочу почувствовать тебя. Всего. Целиком, — дыхание обожгло ухо и шею.       — Тогда тебе придётся решить все местные проблемы как можно быстрее и вернуться в Скайхолд, к нормальным кроватям и перинам.       — То есть будь здесь перина, ты бы согласился, — совершенно по-детски обиделся Дан.       — Этого мы никогда не узнаем, ведь перины здесь нет, — зевнул Дориан, сжал горячие ладони Данаана и добавил: — спи, завтра сложный день.       С некоторых пор все их дни стали сложными, подумал Данаан.       — Спокойной ночи, — шепнул он. ***       Проблемы на Священной равнине Инквизитор решил гораздо раньше, чем рассчитывал.       — Леди Монтилье, — очень вежливо и крайне деловито обратился к Жозефине Данаан, и та сразу поняла, что сейчас последует что-то на грани разумности и странности.       — Да, Инквизитор, я Вас слушаю.       — Мне нужна походная перина, — на этот раз Дан даже не стал ходить вокруг да около.       — Походная перина? — Жозефина даже удивилась, что эта просьба недостаточно экзотична.       — И кровать.       А вот это было уже весьма экзотично. Жозефина была достаточно умна и проницательна, чтобы сложить два плюс два. Она тихо вздохнула.       — Я посмотрю, что мы можем сделать, — терпеливо улыбнулась она.       Дан в очередной раз преисполнился уважения тому, как Жозефина умело прячет желание надавать ему по ушам за безукоризненной вежливостью. Сам он на такие просьбы, наверное, высказался бы совершенно не сдерживаясь. С другой стороны, он тут мир спасает, разве он не заслужил спасать его с чуть большим комфортом?       Возможно, Жозефина думала также, потому что огромную перину из лебяжьего пуха она всё же нашла.       — Жозефина, ты лучшая! — от души поблагодарил Дан.       — Лестно слышать. Однако обозы наших разведчиков крайне малы ради мобильности, да и Тайный канцлер чётко обозначила список вещей, что могут быть в них. А вы знаете Лелиану, она крайне щепетильно относится к уставу и предписаниям. Так что перину вам придётся брать с собой.       Дану показалось, или она подмигнула Дориану?       Инквизитор, счастливо предвкушая дополнительные походные радости, готов был тащить и перину, и кровать, и всё что угодно. Пока не попытался поднять плотно свёрнутый тюк. Кто бы не набивал эту перину, он добился удивительного эффекта — кипа стала весить, как добрая стопка кирпичей.       — Что-то не так? — с участием спросила Жозефина.       — Нет, всё отлично, — соврал Дан и пожалел, что не настоял на том, чтобы Первая научила его заклинанию, толкающему аравели; всё откладывал на потом.       Дориан хранил загадочное молчание.       — Не хотел бы я быть вашим врагом, леди Посол, — сказал Дориан и отпил вина.       — Так не становитесь им, господин Павус, — улыбнулась Жозефина и пригубила свой кубок.       Инквизитор со своим отрядом только утром вернулся из похода и сейчас обсуждал с Калленом найденную информацию о красном лириуме. Так что Дориан был предоставлен сам себе.       — И как далеко он дотащил перину?       — Наш Инквизитор очень упорный. Так что я наслаждался тем, как он злобно пыхтит до Изумрудных могил.       — Он настолько не хотел с ней расставаться?       — С другой стороны, я ни разу не видел его так быстро и спокойно засыпающим, — мягко улыбнулся Дориан, — слишком много ответственности для одного эльфа, не находишь?       Дориан с нежностью вспомнил, как вечерами Дан падал без сил на перину и как быстро и крепко засыпал. Дориан мог часами перебирать начавшие отрастать волосы, гладить острые скулы, очерчивать пальцами валласлин. И пусть перина была совершенно не мягкая и рыхлая, Дориан всё же отлично высыпался.       — Возможно, стоит попросить наших умельцев сделать вам походную разборную кровать?       — Дорогая, разве стоит лишать нашего Инквизитора романтики походов? Тем более что он слишком совестливый. Думаю, остальные вряд ли будут в восторге от перспективы таскать по личной кровати с периной.       — Возможно. Но опрос я всё же проведу, — хихикнула Жозефина.