Glen Hansard and Marketa Irglova – If you want me
Его пальцы осторожно скользят по моей спине. Прикосновения невесомые, но даже они походят на слабые разряды тока. Дрожу, отказываясь верить в происходящее. Что же я делаю? На протяжении нескольких месяцев тщетно пытаюсь забыть о нём, а сейчас собственноручно толкаю себя в бездну. Руки Шеннона касаются обнаженной кожи, позволяя почувствовать жар его тела и холод сердца.
Зажмуриваюсь, наслаждаясь его прикосновениями. В комнате всё ещё витает запах наших тел, напоминая о том безумии, которое здесь происходило. Будто бы не было разлуки, свадьбы и прочего. Близость Шеннона заставляет вообразить, что всё как раньше. Эйфория на грани боли.
Резко оборачиваюсь и смотрю ему в глаза. Кошачий взгляд манит, завлекая в омут. Мне непонятны эмоции Шеннона. Впрочем, я никогда его не понимала. Касаюсь рукой его лица, щетина приятно щекочет кожу, и я мысленно возвращаюсь в прошлое. Туда, где не было Даяны и Брэдли. Туда, где существовали только мы и призрачная любовь, созданная моим измученным сознанием.
Воспоминания сковывают сердце, отдаваясь во всём теле тупой болью. Смотрю на Лето, представляя, как жалко выгляжу в его глазах. В который раз уже он победил, растоптав меня. А что дальше? Мне уготовлена роль любовницы, или я даже этого недостойна?
— Что теперь, Шеннон? — спрашиваю после минутного замешательства.
— О чём ты? — он тяжело вздыхает и отводит взгляд.
— Не делай вид, что ты не понял, — голос начинает дрожать, но мне удаётся собрать остатки самообладания.
— Ева, я… — он замолкает, не решаясь произнести слова, которые нам обоим известны.
— Не отвечай, — шепчу, стараясь сдерживать рыдания, что норовят вырваться из груди. — Через несколько часов ты вернёшься к жене, оставив меня умирать в одиночестве. А я буду ждать Брэдли, проклиная себя и тебя.
— У тебя появился парень? — перебивает.
— Это единственное, что тебя волнует? Да, у меня появился парень. Хотя мы были с ним знакомы ещё задолго до нашей с тобой встречи. Знаешь в чём его главное отличие от тебя? Он любит меня. По-настоящему любит. А я, вместо того чтобы наслаждаться жизнью, всё ещё питаю жалкие надежды, прекрасно понимая их абсурдность. Ты убиваешь меня, Шеннон. Каждый раз, когда мы встречались в этой грёбаной квартире, я видела в твоих глазах безразличие. Ты никогда не питал ко мне тех чувств, от которых сгораю я. Только тогда, в больнице, в тебе мелькнула тень беспокойства, но не более. Я была для тебя всего лишь игрушкой, причём даже нелюбимой. Знаешь, что я чувствовала на твоей свадьбе? Мне больно вспоминать об этом. Видеть, как ты смотришь на неё, целуешь, обнимаешь, — невыносимо. Все эти месяцы я засыпала с мыслью, что ты где-то прижимаешь её к себе и шепчешь о любви. Даже сегодня ты так просто сказал о своих чувствах к ней, абсолютно не позаботившись о моём сердце. Я зависима от тебя, Шеннон. Это становится помешательством, — произношу почти всю речь на едином дыхании и замолкаю, чтобы набрать в грудь немного воздуха.
Вместо ответа Шеннон прижимает меня к себе. Упираюсь руками в его плечи, потому что впервые не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Его поцелуи убивают, разрывая моё сердце на куски.
— Ева… — он целует мою шею, медленно опускаясь к ключицам. Рвано выдыхаю, цепляясь в его волосы. — Я не могу отпустить тебя. Да, я чёртов эгоист, но ты нужна мне.
— Ты обманываешь себя, — качаю головой и совершаю попытку отстраниться. Только Лето перекрывает пути к отступлению.
— Послушай меня. Мои чувства к тебе похожи на грёбаную болезнь, от которой я не могу избавиться. Да, я люблю свою жену. Знаю, что ты ненавидишь меня за это.
— Не продолжай, — шепчу, но он игнорирует мою просьбу.
— Это как наркотик, понимаешь? Я не буду давать тебе пустую надежду, но позволь мне быть хоть иногда рядом с тобой.
— Что ты предлагаешь, Шеннон? Стать твоей любовницей? Ты будешь продолжать любить свою жену, а я — изнывать от ревности. Хочешь, чтобы я обманывала мужчину, который со мной? Или ты потребуешь бросить его? Тебе самому не противно? — не замечаю того момента, когда начинаю кричать.
— Но ведь ты любишь меня, — это не вопрос, а утверждение.
— Не отрицаю. Я люблю тебя, но это ничего не меняет. Шеннон, я скоро не выдержу, понимаешь? У каждого из нас есть определённый запас прочности. Мой уже на исходе. Я держусь из последних сил, но стоит тебе появиться…
— Ева, прошу тебя, — он тихо шепчет, зарываясь лицом в мои волосы. — Всё будет как раньше.
— Не будет. Уже ничего не будет, потому что ты любишь Даяну. Шеннон, если я хоть что-то для тебя значу — отпусти меня, — прошу, судорожно вдыхая воздух, которого становится катастрофически мало.
Шеннон медленно отстраняется и смотрит мне в глаза. Он молчит, и я не решаюсь нарушить молчание. Мне больно, но отголоски боли видны в его взгляде тоже. Немой диалог затягивается. Уже сейчас я понимаю: это конец. Внезапно Шеннон начинает смотреть куда-то поверх моего плеча и тихо произносит:
— Уходи.
Мне хочется отчаянно завопить, сказать о своей любви, что я не могу без него, но нельзя. Это убьёт меня. Забавно. Иногда приходится делать выбор между любовью и жизнью. Я не спеша поднимаюсь, начиная одеваться.
«Не смотри на него, только не смотри», — мысленно приказываю себе, старательно пряча взгляд. Потому что стоить увидеть его и я сдамся, чем убью себя. На негнущихся ногах подхожу к двери, но уже у самого порога замираю. Чувствую, что он смотрит на меня, но не оборачиваюсь. Кажется, в гнетущей тишине слышно лишь биение наших сердец.
— Прощай, Шеннон.
Через несколько минут покидаю здание, оказываясь на улице. Иду медленно, внимательно смотря под ноги и переступая через многочисленные лужи. Этой ночью небо плакало вместе со мной. Странно, но я больше ничего не чувствую. Мне не больно. Апатия.
Видимо, сердце больше не способно чувствовать. Немыслимо подумать, что боль оставляет меня, а на смену ей приходит холодное безразличие. Я когда-то читала об этом. Так бывает у людей, которые пострадали при несчастном случае. От шока у них притупляются реакции, и они не ощущают боли.
Я боюсь верить в реальность, поэтому гораздо проще создать в измученном воображении параллельную вселенную. Только так мне удастся отпустить Шеннона. Только так я выживу. Пусть он останется там, в моём прошлом, а мне нужно сделать шаг в будущее, в котором нет места Шеннону.
***
Ленивые лучи солнца настойчиво пробираются в комнату сквозь неплотно задвинутые шторы. Я зажмуриваюсь, переворачиваясь на бок, и утыкаюсь в спину Брэдли. Он вернулся несколько недель назад, но мне всё ещё стыдно смотреть ему в глаза. Боюсь, что он догадается или почувствует. По сути, я изменила ему. Там, в той чёртовой квартире, я совершенно не думала о нём. Для меня существовал только Шеннон.
Ненавижу себя за то, что так поступаю. Из-за своей бесхребетности я причиняю боль нам обоим. Невесомо целую шею Брэдли и выскальзываю из постели. Оказавшись на кухне, достаю банку кофе и ставлю турку на огонь, наслаждаясь терпким запахом. Мне хочется чего-то особенного, и я начинаю шнырять по кухне в поисках какой-нибудь пряности. Вскоре нахожу корицу, довольно кивая. Странно, раньше я ненавидела её, а сейчас с наслаждением вдыхаю сладкий аромат.
— Привет, любимая, — слышу голос Брэдли и вздрагиваю.
— Доброе утро, — оборачиваюсь, нацепляя на лицо улыбку. — Прости, я не хотела тебя разбудить.
— Ты такая бледная, — задумчиво произносит мужчина и подходит ко мне вплотную, касаясь рукой моей щеки. — Как ты себя чувствуешь?
— Всё хорошо.
— Ты уверена? — в его голосе столько нежности, любви и заботы, что хочется плакать. Он любит, а я обманываю его.
— Прости меня, — шепчу, чувствуя подступающий поток слёз. Да что со мной происходит, чёрт возьми?
— За что? — Брэдли непонимающе смотрит.
— Прости, — прижимаюсь к широкой груди, всхлипывая, и повторяю одну и ту же фразу: «Прости меня».
— Детка, что случилось? Ты пугаешь меня.
— Я люблю тебя, — шепчу невпопад, ощущая свою вину перед ним.
— И я люблю тебя, милая, — он прижимает меня к себе и начинает гладить мои волосы. — Я сейчас позвоню и отменю деловую встречу.
— Не нужно.
— Ева, с тобой что-то происходит. Я не оставлю тебя одну на целый день.
— Я просто плохо спала и много нервничаю. Это всё из-за стресса, не волнуйся, — стараюсь заверить его. — К тому же сегодня придёт Элис, так что я не буду одна.
— Точно? — в его взгляде скользит тень сомнения.
— Да, — согласно киваю, обнимая Брэдли.
— Значит, я беру отпуск, и мы уедем куда-нибудь. Например, в Европу. Что скажешь?
— Это будет здорово, — улыбаюсь, постепенно забывая о недавней истерике. Эти резкие перепады настроения пугают.
Вскоре мне удаётся убедить Брэдли, что всё хорошо и он отправляется на встречу с партнёрами. Я обессиленно падаю на кровать, закрывая лицо руками. Да уж… Не таким я представляла своё будущее. Почему-то сейчас меня посещают воспоминания о родителях. Они так ни разу мне не позвонили. Лишь мама несколько раз подсылала ко мне свою подругу, чтобы узнать как я. Это так странно. В один момент потерять семью, хуже того — потерять себя.
Из грустных мыслей вырывает мобильный. Хватаю телефон и слышу на том конце провода Элис.
— Эва, как ты?
— Нормально, а ты где?
— У меня возникло срочное дело. Прости, но сегодня не получится встретиться, — виновато отвечает подруга. Мы болтаем ещё минут десять, Элис постоянно извиняется и в конце концов прощается.
Я тяжело вздыхаю, плетусь на балкон и подношу к губам сигарету. Никотин заполняет лёгкие, разъедая мою душу. От едкого дыма к горлу подкатывает тошнота. Выкидываю сигарету, падая на пол. Перед глазами всё плывёт, погружая в темноту. Беспомощно лежу в позе эмбриона, абсолютно не понимая, что происходит. Лишь минут через десять прихожу в себя и нахожу силы подняться.
Что со мной? Подобное случается уже не первый раз. А если я… Нет, только не это. Бегу в ванную, начиная судорожно рыться в коробках с лекарствами. Глупо отрицать, что, после пророчеств Элис, я постоянно покупаю тесты на беременность.
Проделав малоприятную процедуру, замираю в ожидании, без конца повторяя: «Нет, нет, нет». Мне кажется, что эти злосчастные три минуты длятся вечность. Набираю в грудь побольше воздуха и перевожу взгляд на тест в своих руках. Плюс. Грёбаный плюс. Отказываюсь в это верить, но факты говорят сами за себя. Вот тебе резкие перепады настроения, страсть к пряностям и тошнота.
Обхватываю себя руками, судорожно хватая ртом воздух. Я не хотела детей. Не хотела… Только не сейчас. Господи, Брэдли. Сама не замечаю тот момент, когда по щекам катятся слёзы. Границы реальности стираются, уступая место прострации. Не знаю, сколько проходит времени, но в чувство приводит голос Брэдли:
— Ева, что произошло? — его руки опускаются на мои плечи, осторожно сжимая их. — Почему ты сидишь на полу? — Брэдли помогает мне встать, но я старательно прячу от него взгляд.
— Детка, ты пугаешь меня, — он трясёт меня, но я не реагирую. Внезапно Брэдли отстраняется и поднимает что-то с пола. Не смотрю на него, но уже знаю, что у Брэдли в руках.
— Ты… ты беременна? Господи, Ева, — он прижимает меня к себе так крепко, насколько это возможно. — Зачем же ты плачешь, глупая?
— Я люблю тебя, — всё, что я могу из себя выдавить, проваливаясь в темноту.
***
Медленно иду по ночному городу, полностью погрузившись в свои мысли. Всё ещё не могу осознать, что беременна. Это кажется мне глупой шуткой, издевательством. Я просто не готова к ребёнку. Только не сейчас, когда не могу разобраться с собственной жизнью, нахожусь на грани. Из раздумий вырывает звонок Брэдли, я обещаю скоро вернуться и меняю направление в сторону дома.
Оказавшись в квартире, сразу ощущаю неладное. Интуиция кричит, что сейчас что-то случится. Видимо, внутреннее чутьё никогда не врёт, потому что в следующую секунду замечаю Брэдли с цветами. Он подходит ближе, вручает мне букет и аккуратно берёт за руку. Молча следую за мужчиной на кухню, где царит особая атмосфера. Накрытый стол, горящие свечи со сладким ароматом ванили и розы. Кажется, Брэдли решил устроить романтический ужин. Брэдли помогает мне сесть, не отпуская мою руку.
— Детка, я давно собирался это сделать, — начинает он, и я чувствую нарастающее беспокойство. — Просто боялся спугнуть тебя, но сейчас… Ева, ты станешь моей женой? — Брэдли протягивает мне кольцо. Внутри всё сжимается от щемящей боли. Мой мир разбивается на миллионы осколков, затягивая в бездну.
«Нужно было не так», — единственная отчаянная мысль, которая проносится в сознании. Понимаю, что нельзя сомневаться. Наша жизнь уже никогда не станет прежней. Я ношу его ребёнка и должна… Я просто должна.
— Я согласна, — слышу собственный голос, будто со стороны.
Да, так будет правильно.
