***
«Это был самый замечательный парень из всех, которых я когда-либо встречал. Он стал моим первым товарищем, первым и самым лучшим другом. Не хватит самых прекрасных слов на всех языках, чтобы описать его. Прекрасен он был даже скорее душой. У него было большое сердце, настолько большое, что я до сих пор удивляюсь, как оно могло поместиться в его груди, как бы широка она не была? Этот парень всегда готов был защищать всех и вся, любой, кто просил помощи мог получить ее у него. Он не пожалел бы своей жизни, чтобы спасти кого-либо, точно у него не было никаких инстинктов. Храброе сердце, мой друг… Я со скорбью осознаю сейчас, черкая эти строки, что не ценил его дружбы по-настоящему никогда. Я часто подводил его, часто пренебрегал его советами и доверием. Я дал миллион поводов плюнуть мне в след, в спину и бросить меня на перекрестке дорог, миллион поводов, чтобы не прийти мне на выручку, когда она была так необходима... Но душа его широка, он всегда прощал меня, как бы я не умудрялся испоганить его и без того непростую жизнь. Он всегда в меня верил. Я признаюсь здесь, сейчас, перед вами, мои читатели, что я не был достоин, не достоин сейчас и не буду достоин никогда дружбы этого парня. Я не стою и его когтя. Герой?.. Мой друг. Мой брат. Кото.» Записки Пилигрима.
- Да проснись же ты, облезлый кошак! – злобно рявкнул Пилигрим, пихнув оборотня в бок. Послышался приглушенный, грозный рык, но, наконец, зверь заворочался в лодке и приподнялся на локтях. - Чего орешь опять? – недовольно осведомился Кото, продирая глаза. Взъерошенный, нахохлившийся, щуривший глаза он выглядел более чем забавно. Лодку, которую они вчера увели с пристани, укрывал густой туман, впрочем, как и все вокруг. Ночью они, устав грести, решили остановиться в зарослях камыша, где лодка была бы незаметна, да там и заночевали. Теперь же стояло сырое, промозглое утро, сквозь туманную пелену ничего не было видно, да и сумрак стоял еще почти ночной. Где-то там, на востоке, только-только начинал белеть горизонт, предвещая скорый рассвет. Спали даже птицы… «И только один придурок вскочил ни свет, ни заря», - пронеслось в голове зверя. «..Два придурка», - он пожал плечами, соглашаясь с самим собой, что недоумков, все же, двое. В конце концов, сам потащился с ним, а мог бы сейчас дрыхнуть всласть где-нибудь в глубине теплых, влажных лесов Раинхарта, убаюканный журчанием крохотного ручейка где-то поблизости, да нежным шепотом листвы… Но увы, он здесь и сейчас с новым товарищем, о котором ничего толком не знает, окутанный пеленой тумана, словно одеялом. Однако одеяло это было совершенно отвратительное, ибо осадок выпал на шерсть оборотня и слегка намочил ее, что было не очень-то приятно. Кото почувствовал, что легкий утренний ветерок для него, вопреки всему, неприятен, и что он замерзает, а потому потянулся за плащом, чтоб закутаться в него. Он ощущал себя жалкой, вымокшей кошкой. - Тебя не добудишься, - охрипший, низкий голос темного эльфа оборотню не понравился, - Чего уставился? Нужно отвязать лодку от колышка. Зверь взглянул на него и подумал, что он чересчур длинный. Руки, ноги, туловище, пальцы – все неприятно длинное. К тому же он страшно тощий, а его темно-серая кожа и горящие, кроваво-красные, огромные глаза делали его похожим на паука. А может и иную страшную дрянь, которой пугают детей, или которая водится в темных лесах: идешь себе по чащам ночью, и вдруг из вороха слежавшихся листьев вылезет и поползет к тебе, издавая мерзко шипение. Даже его голос, непривычно низкий и грубый для эльфа, пускай и темного, настораживал. Не то, чтобы Кото разбирался в темных эльфах, – это был первый, которого он видел – но он всегда представлял их подобными друг другу, лишь с небольшими отличиями во внешности. Надо же, как жестоко он ошибался. Большой рот спутника кривился в нахальной ухмылке, а грязные волосы взлохматились. - Видок у тебя тот еще, - брезгливо косясь на дроу отозвался Зверь, лениво подрываясь с места и тут же вцепившись в покачивавшуюся лодку. - Кто бы говорил, - отозвался Пилигрим, притягивая лодку к небольшому бережку за веревку, - Сам как вымокшая кошка, - рот его приоткрылся в ухмылке, открывая взору белые зубы, со слегка заостренными клыками. «Наверное, чтобы перегрызать горло и пить потом кровь», - подумал оборотень, встряхнувшись и распушившись. - Вот заноют кости у тебя, поговоришь, - проворчал Кото, ступая лапой на холодный, влажный речной песок, - Чего возиться-то? Возьми да обрежь. Проблему нашел. - О, прости, у тебя, видно, нож есть? Нет? Так молчи. К тому же, веревку жалко, - эльф задумчиво потер острый подбородок пальцами. - Жалко ему! Нашел чего жалеть, бечевка какая-то, - фыркнул оборотень, оглядываясь, - А нож в рюкзаке посмотрел бы, может, и нашлось бы чего. - Однажды я зачту тебе перечень «триста способов применить веревку по назначению и нет», а пока заткни пасть. Но про рюкзак это верно, - кивнул дроу, потянувшись к сумке. Ножа внутри не оказалось, зато нашелся большой кусок черного хлеба, пара старых наконечников для стрел, а так же несколько листов бумаги и кучка сора, скопившаяся, очевидно, за долгое время. - Я так думаю… Они не сильно расстроятся, когда узнают о пропаже, - задумчиво протянул Пилигрим, разглядывая проржавевший наконечник, - ну да ладно, сгодится. Он резко подорвался с места, заставив лодку раскачаться и, оттолкнувшись, спрыгнул на берег. Оглядевшись по сторонам, эльф вдруг застыл на месте и вперил взгляд в одну точку. - Ну? Чего встал? Отвязывай, да поплыли, куда там тебе надо… А куда там, кстати, тебе надо? - Я думаю, понимаешь, Кото? Это когда ты пытаешься составить свои дальнейшие планы на отрезок времени, под названием «жизнь», - проигнорировав вопрос, отозвался эльф, не отрывая взгляда и чуть прищурившись. - Очень смешно, умник. Чего думать? – раздраженно пророкотал зверь, которого начинали злить эта ситуация, эта промозглость и этот парень. - Я думаю о том, мой мохнатый друг, что нам некуда спешить, а вот еды у нас практически нет, а ты, я думаю, не станешь есть черствый черный хлеб. И надо же, здесь прямо рядом с нами лес. - Порой и не такое есть приходилось, - буркнул зверь, оглядываясь в сторону чащи, - Так что, в лес поискать еды? - Браво, ты прямо читаешь мои мысли! – всплеснул руками Пилигрим и тут же звучно рассмеялся. - Ненормальный, - фыркнул оборотень, поднимаясь по склону вверх, в сторону леса. Лесные заросли, к счастью, начинались почти у берега, и совсем скоро двое путников оказались в окружении высоких деревьев и частых кустарников. Несмотря на то, что утро уже начинало разгораться рассветом, в густом лесу было сумрачно, лишь ярко-красная точка зарева иногда проникала сквозь раскидистую листву. Кое-где, высоко-высоко, в переплетающихся ветвях запели первые птицы: их голоса зажурчали, перекликаясь друг с другом, воспевая новый день. Мелкие зверушки, вроде мышей, принялись сновать под ногами, пробуждаясь вслед за первыми лесными певцами. Где-то вдалеке журчал ручей, а еще дальше было слышно реку. Природа пробуждалась ото сна, радуясь первым утренним лучам солнца. Листва зашевелилась против ветра на всех деревьях – от огромных, вековых дубов, до молодых, неокрепших кленов. Духи леса оживали. - Видишь это? – почти прошептал Кото, задрав голову кверху, куда уходили макушки деревьев, - Они разговаривают… - Кто разговаривает? – довольно громко спросил дроу, чем спугнул стайку птиц, пристроившуюся, как оказалось, неподалеку. - Деревья, - завороженно проговорил оборотень, уставившись вверх, - Это духи леса, духи этих деревьев… Это очень старый лес, тут много древних дубов и… Говорят, иногда этих духов даже можно увидеть. - Слишком много говорят, - фыркнул темный, нагибаясь к большому кусту, на котором росли круглые, крупные ягоды ярко-желтого цвета, - Посмотрим… - Да нет, это правда, в детстве мне рассказывали.. Что ты делаешь? Это лекарственная ягода, много съешь и отравишься! Зверь подошел ближе, но, кажется, дроу не слушал его, демонстративно набивая рот ягодами. - Пег’еживу, - невнятно отозвался он. - Пеняй на себя, - равнодушно пророкотал зверь, отправляясь вперед, вглубь чащи. Темный скоро догнал его, продолжая поедать найденные ягоды, и с наслаждением дышал полной грудью. - Чувствуешь этот запах? – проговорил эльф, с шумом втянув воздух носом. - Здесь сотни запахов, о каком именно ты говоришь? – проворчал Кото, уже начавший ощущать голод. - Запах подгнившей листвы. Пилигрим, кажется, не замечал настроения спутника, но ягоды вскоре закончились и он подумал, что неплохо бы найти чего-нибудь еще. - Вот что… Мы далеко отошли, хватит, еще заблудимся. Предлагаю разделить обязанности: я иду искать хворост, а ты найдешь дичь. - Замечательно придумал, -прорычал зверь, - только зря скалишься: мне будет проще найти и поймать дичь, чем тебе развести костер от отсыревших веток. И вообще, нужно сначала верхний слой почвы снять… - Конечно-конечно, а потом мы все засыплем и зола превратиться в удобрение, - насмешливо хохотнул эльф, - Занимайся своим делом, а я уж придумаю, как все устроить, бумага же есть. В крайнем случае, поколдую. Кото, уже было начавший брать след вдруг резко повернулся к темному, в глазах его горел огонь интереса. - Ты умеешь колдовать? – негромко спросил оборотень, словно это считалось преступлением. - Конечно, - прошептал в ответ Пилигрим и нагнулся так, что их лица оказались на одном уровне, а глаза широко раскрыл, от чего зверь снова ощутил чувство неприязни, - Я умею внушать свою волю. Хочешь, продемонстрирую? - Давай… - Итак… Проваливай искать мясо! - рявкнул он и щелкнул зверя по лбу. Кото отшатнулся и неожиданно его морду перекосила гримаса злости. Он вдруг резко прыгнул на эльфа и прижал его за горло к земле, но даже это не стерло с его лица нахальной улыбки, разве что на нем едва отразилось невинное выражение. Дроу поднял руки ладонями вверх, и понемногу его задор стал угасать, когда он ощутил, как когтистая лапа стискивает его шею. - Ладно, ладно… Я п… Просто пошутил, понял… дурацкая шутка… - задыхаясь прохрипел он. - Послушай меня, шутник: я не буду церемониться, а сразу выпущу тебе кишки, если станешь меня раздражать! Ты выбрал не того спутника для шуток! Я перегрыз не одно горло темным тварям, вроде тебя, так что держи свой острый язык за зубами, или я вырву его тебе вместе с жалом! Пилигрим стиснул зубы и медленно кивнул, ощущая как когти царапают кожу. Только когда перед взором дроу уже все поплыло, и глаза начали закатываться, оборотень, наконец, отпустил его и поднялся с земли, а затем, презрительно фыркнув, направился в другую сторону, искать след дичи. - Я недооценил тебя, этто… - откашлявшись, держась за горло, тихо проговорил эльф. Он вдруг понял, что не знает значения последнего слова, но рот как будто сам помнил его, словно оно произносилось им не раз. Словно именно оно было здесь нужно. Странное ощущение исчезло так же быстро, как и появилось, и дроу, мотнув головой, поднялся на ноги, решив, что лучше приняться за поиски хвороста. . Спустя долгое время, после миллиона мучительных попыток развести костер на действительно отсыревшей древесине, а затем долгих споров о том, стоит ли потрошить дичь, (Кото сумел поймать двух хорьков и одного зайца, а темный, пока искал хворост, успел схватить небольшую ящерицу) они наконец наелись и даже решили оставить зайца «на потом». После еды путники развалились под корнями раскидистого дуба. Оборотень, конечно, настаивал на том, чтобы плыть дальше, но товарищ воспротивился, сказав, что торопиться некуда, а вот когда еще доведется так отдохнуть – неизвестно. День, к тому времени, уже вступил в свои права: сквозь зеленую, молодую листву пробивались еще не палящие, но уже по-весеннему нежные, теплые, золотые лучи яркого солнца. Оживший лес зашелестел громче. Легкий ветерок обдувал уже почти потухшие угли бывшего костра, заставляя их причудливо переливаться, подобно дорогим самоцветам, и сдувал золу, разнося ее по земле. Кото задумчиво смотрел на угольки, пылавшие всевозможными оттенками желтого, оранжевого и красного цветов. Редкие искры, вспархивающие вверх, и жар от кострища напоминали ему о больших, просторных, жарких кузнях, о бушующем пламени в горнах и раскаленном докрасна железе. - Говорят, есть умельцы, способные заточить это пламя внутри углей так, что оно будет плясать в них вечно, а если возьмешь их в руку, они никогда тебя не обожгут. Если уметь огранить их, можно делать прекрасные украшения, вставлять в кольца или мечи… Однажды я видел, как это делается, когда в нашу деревню приезжал один такой умелец. Я думаю, это был маг… Пилигрим, лежащий по другую сторону кострища, тихо хмыкнул. Он растянулся во весь рост на земле и заложил руки за голову, прислонившись к дереву и пожевывая травинку; на глаза он натянул капюшон, а взгляд скосил в сторону угольков. - Это все сказки, - подал голос дроу, прикрыв глаза, - Уголь легко разрушить, а волшебство… дело трудное. Станет ли маг тратить столь ценные для него силы для того, чтоб только порадовать детишек да подарить им эти безделушки, которые обратятся в пыль уже через год?.. Нет.. маги, друг мой, должны заниматься другим. Сила дана им для великих свершений… я уверен, ты видел обыкновенные фокусы в исполнении чьих-то ловких рук, а перед тобой, на самом деле, были самоцветы. Да, вот это действительно вещь: они горят как рассветное солнце, а в цене как добрая лошадь. Я видел такие не раз, и поверь, они того стоят. Такие камни могут добыть разве что гномы, или крайне умелые люди. Альвы-то в горы не полезут. Хотя, как знать, может, темные эльфы и полезут, а может, они даже живут там… Постой, а ты же говорил, что у тебя нет дома? Зверь заерзал на месте, а затем нахмурился. - А ты что, считаешь, что все в этом мире делается лишь за плату? Что маг не может просто так развлечь детей? Пилигрим склонил голову к груди, усмехнулся и закрыл глаза, положив ногу на ногу – весь вид его как бы говорил о том, что он умудренный опытом эльф, который разговаривает с людским ребенком, полным мыслей о справедливости и великих подвигах рыцарей. - Разумеется. У магов слишком много дел. А любой в этой жизни, будь то человек, альв, оборотень или гном – не важно – преследует какую-либо цель. Нет, бывают, конечно, исключения… но мне кажется, что все это глупости. И дружить и любить можно выгодно. - Это… Это так низко, как вообще можно… - уже было вспылил оборотень, презрительно скривившись. - Да ладно тебе… все, успокойся. Раз тебя так трогает эта тема, больше о ней ни слова. И все же, ты сказал, что у тебя нет дома… - Ладно, это не совсем правда, - буркнул Кото, скидывая с себя плащ, ибо солнце уже стало слегка припекать – дело шло к полудню, - у меня был дом… ну, он и сейчас у меня есть… просто делать мне там нечего. Темный повернул голову к спутнику, в глазах его сверкнул интерес. В плаще вскоре встало жарко и ему, но солнце, уже свободно светившее сквозь крону древ, было слишком ярким для дроу – оно слепило ему глаза, а голова без капюшона, как он знал по опыту, скоро стала бы жутко болеть. - Ну? Чего замолк? Продолжай, раз начал. Кото рассказывал сначала неохотно, но затем все более и более подробно. Как оказалось, он родился и вырос в небольшой деревне оборотней, за много километров отсюда. Опуская все подробности личной жизни, от которых наевшегося и разморенного жарой эльфа уже клонило в сон, (а держался он лишь потому, что было живо воспоминание об утренней распре) выяснилось, почему он так хорошо разбирается в травах, ягодах и болезнях. Все дело в том, что оборотни, обычно, хорошие воины, кузнецы или – но это значительно реже – земледельцы, а вот лекарское дело – «удел светлых альвов», считали они. Кото же был исключением и с малых лет мечтал овладеть искусством исцеления. Понятное дело, что ему ничему не светило научиться в своей деревне, поэтому однажды он просто ушел. Судя по всему, его не хватились. Должно быть потому, что, как оказалось, у него в семье было еще семь братьев и три сестры. Но, за прошедшее время он сумел многому выучиться, в основном благодаря разговорам с лояльными альвами и пустующим библиотекам. - Говорят, что настоящие лекари умеют исцелять с помощью заклинаний и готовить целебные эликсиры… но для этого нужно долго и упорно учиться. Не думаю, что кто-нибудь возьмет в ученики оборотня. Но чему-то я смог научиться, а это уже хорошо. Иногда когда у тебя нет денег, а кому-то нужен лекарь – это очень выручает… - Что ж, вот и проговорился,- усмехнулся Пилигрим, поправляя капюшон, но тут же успокаиваясь, замечая, как хмурится зверь, - Ладно-ладно… - Если хочешь знать, я не всегда беру деньги. Если мне не могут заплатить, я и не прошу. И вообще, ты-то откуда, умник? Расскажи о себе хоть что-нибудь. Дроу тут же помрачнел, и будто в тон его настроению на ясное небо стали наползать первые тучки, закрывая теплое солнце и предвещая возможный дождь; эльф выплюнул травинку и подтянул к себе правую ногу. - Нечего мне рассказывать. - Так уж и нечего? – нахохлился оборотень. - Я говорю тебе правду, Кото. Я ничего не знаю о себе. Ничего не помню. Я однажды проснулся в Зеленой гавани, и не мог вспомнить ни своего имени, ни возраста, ни чего-либо другого. Пилигрим – это первое слово, что я услышал после пробуждения, - мрачно проговорил дроу, - не знаю, может быть, где-то раньше у меня была семья, а может быть, даже дети. Но теперь-то какая разница? Теперь я странствую. Всю жизнь, которую помню. - И что, ты даже не пытался разыскать кого-то, подобного тебе? – голос оборотня притих, в глазах вспыхнул интерес, и даже заморосивший дождик его не притушил – путник совсем не обратил на него внимания. - Пытался, конечно. Только когда я добрался туда, куда мне так милостиво указывали, я нашел там лишь руины - старые, поросшие мхом и увитые черным плющом. Леса там увядшие, а обугленные стволы голых деревьев скрипят, когда раскачиваются от ледяного ветра, и скрипы эти похожи на жуткие стоны. - Дроу посмотрел глаза в глаза Кото, а затем снова вперил задумчивый взгляд в землю, - Я не верю, что мы могли так жить. То есть, подобные мне. Я странствую уже семь лет с того пробуждения, а отправлялся за Белое море пять лет назад. Я не верю, что за то время, которое меня там, возможно, не было, все стало таким древним и разрушенным. А может, там случилось что-то... но я кого ни спрашивал – никто не знает. Оба путника утихли. Морось прекратилась, но ветер усилился, и это не прибавляло радости; темный поморщился и сильнее закутался в плащ. - Я думаю, мне не стоило спрашивать, - подал голос оборотень, - извини меня. - За что? – удивился эльф, - За это-то? Брось. Не помню – значит, не было, - усмехнулся Пилигрим, обнажая белые зубы. - Н-да… хорошо хоть, что ты не услышал какое-нибудь другое слово… например придурок. Хм. Пожалуй, буду так тебя называть. - Ты меня итак придурком постоянно зовешь, - рассмеялся темный, поднимаясь с места. - Ладно. Я подумаю над твоим прозвищем, - пообещал Кото, поднимаясь следом, хотя и не понимая, зачем. - Хорошо, облезлый кошак, договорились, - кивнул Пилигрим, отряхиваясь, - идем, хотя бы оттащим лодку ближе к лесу – боюсь, что сейчас хлынет, как из ведра, зальет ее. Жалко добра-то.