Тариф на облучение.

- Сколько я себя помню, я всегда любил сказку про пряничный домик. Возможно, именно это и послужило каким-то переломным моментом в моей жизни. - Крошки, крошки и опять крошки! - рыжий парень с приступами озверения дергал ни в чем не повинную простыню больничной койки, пытаясь изорвать ее в лохмотья, которые в Диснеевском мультике украшали прекрасную Золушку. - Ненавижу! Ненавижу их! - он скинул подушку на пол и крикнул так, что его низкий голос скатился почти до самого днища, превращаясь в какое-то утробное рычание. - Эй, Пак! - шикнул на него сосед по палате, переворачиваясь на бок и медленно потягиваясь. - Пак Чанель! - Нахуй иди, - шипит рыжий и продолжает кромсать свою простыню. Может, он до души этой тряпки докопается. Может, он совершит открытие и истязает эту простыню до того, что она закричит человеческим голосом. Может он. Может он. Может он. - Заебал, - тихо шепчет брюнет и приподнимается на локтях. Игла, которая входит в его вену обогащает его организм полезными веществами, которыми сам он, парень, обогатить себя увы не может. Он облизывает пересохшие губы и выдыхает тяжелый воздух из почти онемевших легких. - Прекрати уже маяться дурью. Это больница, Пак, а не реалити шоу, где люди ищут свою любовь, в порывах гнева кромсая все и вся. - А что, - усмехается рыжий и выпускает из бледных рук огрызки ткани. - А что, если я ищу здесь любовь. Я что, не могу любить этого ублюдка, который мне простыню крошками захуяривает!? Может, я влюбился в него по самые гланды! - Да иди ты, - отмахивается от него брюнет и встает с кровати, опираясь на свою тонкую подругу, что сейчас является его верной спутницей. Он медленным шагом покидает палату, оставляя Пака с соседом и терпким запахом пряников. - Каждую ночь я нахожу крошки в своей постели, как будто по ней бегает пряничный человечек. - Эй, - присев рядом с брюнетом, рыжий парень едва касается его высушенной болезнью руки и мелко улыбается. - Прости, а? Я просто не могу контролировать себя, потому что вся моя кровать заброшена этими блядскими крошками. Честно, прости. - Чонин, - шипит парень и крепче сжимает в руках тонкую капельницу. - Меня зовут Чонин. - Я знаю, - улыбается рыжий и становится похожим на эльфа, чьи уши забавно торчат и создают впечатление мультика, что сейчас так необходимо. - Ты много чего не знаешь, - говорит брюнет и отводит взгляд чуть в сторону, боясь как будто кары за свои поступки или действия. Как дитя нашкодивший. - Я не хочу находиться тут. Я хочу быть со своим омегой там, где солнце действительно согревает, а не смотреть на его мнимые лучи через грязное больничное стекло. - Я тоже не рад тому, что я тухну тут, - рыжий вскакивает со стула и упирает руки в бока. - Я сейчас вообще должен бегать по полю и бить трехочковые, потому что моему универу победа нужна. Так что, - он снова гасит обиду улыбкой, даруя ее серому мальчику. - Не серей тут, Чонин. У нас есть выход. - И какой же у нас выход? - спрашивает мальчишка и устремляет недоверчивый взгляд прямо Паку в сердце. Тепло что-то. - Облучение, - говорит рыжий и касается запутанных темных волос, вызывая у парня шипение от того, что тот прядь на палец наматывает и придерживает. - Врачи сказали, что облучение может убить опухоль. Правда, - Пак выпускает прядь чониновых волос из слишком сильной для больного хватки и хмурится. - Надо делать это до того, как она, опухоль, нас убьет. - А еще, альфа плюс альфа не есть хорошо. - Почему то мне страшно, - говорит брюнет и присаживается к Паку на кровать. - Раньше моя кожа была бронзового оттенка, а теперь она серая. - И что, - отшучивается рыжий и дует губы. - Там, за пределами этой клиники тебя ждет прекрасное будущее, которое скоро, ну прям вот-вот уже настанет. Представь, - парень прикрывает глаза и чуть усмехается. - Прекрасный омега, чьи утонченные пальцы ты будешь сжимать по вечерам, подарит тебе сына. Альфу или же омегу, это не есть важно. Главное, что я буду приходить к тебе в гости и ругаться на твоего отпрыска, потому что он мои кроссовки прятать будет ради смеха. А еще кот у тебя будет, - хмурится Пак. - Или собака. Большая. Нет! Нет, не большая, Чонин, а маленькая! Красивая такая собака. Это как символика семейного уюта, что все дома и все хорошо. - Нет, - мотает головой брюнет и прижимается плечом к рыжему. Хоть и не греет, но что-то теплится. Невесомое такое. - Не будет у меня этого, потому что что-то не так, - Пак глаза открывает и урывает часть лица Чонина взглядом, где он расслаблен, но и напряжен. - Ты мне нравишься, - вот тихо как ветер, а все-таки слышно. - Что скажешь? - Ничего, - проговаривает парень и берет ладонь брюнета, что все еще держится за капельницу, как за спасательный круг. Держись. Не падай. - Ты мне тоже как-то полюбился. Просто вот так вот взял и полюбился, - он наклоняется к чониновому лицу и, повернув голову губ касается. Обветренных, пухлых, чувственных и больных. Невообразимо мужественных губ альфы, которого от болезни даже природа не спасла. - Ты почувствовал что-нибудь? - шепчет рыжий и прикрывает глаза. - Да, - улыбается брюнет. - Я почувствовал надежду. - А потом я понял, что если ты любишь, то должен чем то пожертвовать. Потом, после всех страданий ты наконец-то познаешь счастье. - Я хочу кое-что тебе подарить, - хрипит Чонин и руку свою серую к Паку протягивает. - Это тариф, Чанель. - Какой тариф? - Тариф на облучение, - слишком уж вымученно улыбается брюнет и глаза прикрывает. - Потому что у меня много попыток, а у тебя всего одна. Я верю в тебя, поэтому даю шанс. Когда Чонина на каталке врачи увезли, Чанель на его кровати сидел и простыню в руках сжимал. - Каждую ночь я нахожу крошки в своей постели, как будто по ней бегает пряничный человечек. Чонин всегда любил пряники и пах ими же. Он таскал их из столовой и под подушку себе прятал. И ко мне он их прятал. Такой вот пряничный человечек.