Темно и холодно

Я перелезаю на соседний балкон, шипя от соприкосновений кожи с раскаленным металлом. Нет, просто выйти и постучаться в соседнюю комнату отеля я не мог. Не хотелось бы, чтобы Кагами-кун и Хьюга-кун узнали о том, что я встречаюсь с ним. Какое же интересное совпадение вышло. Тренер вывезла нас на две недели на море,чтобы тренироваться, и в этот раз мы вновь встретили одного из Поколения Чудес. Акаши. Безусловно, я уважаю семпая, но встреча с ним не сулила ничего хорошего. Лучше бы нам вообще не видеться. Я уже перелез и теперь стоял на нагретой солнцем плитке, переминаясь с ноги на ногу. Я совершенно не знал, зачем Сейджуро позвал меня к себе, особенно в такую рань, однако, не явившись, я бы добровольно согласился идти на эшафот. Поколебавшись немного, открываю балконную дверь толчком в сторону и чуть отвожу плотную ткань шторы, входя внутрь. В комнате темно и холодно. Только я стою на участке помещения, что освещается яркими лучами солнца и обдувается порывами приятного теплого ветра. Закрываю за собою балконную дверь и вздрагиваю от сухости командного голоса. - Шторы, - приказывает он. Я молча повинуюсь, закрывая последние щели, через которые безуспешно пытался пробиться свет. Оборачиваюсь, пытаясь разглядеть его в темноте. Почти ничего не видно, только от полоски между карнизом и потолком падает тень света. Как странно звучит - тень света. Но только так можно было описать слабые пучки, которые были настолько ничтожны, что принимали серый или темно-коричневый оттенок вместо положенного белого. Только сейчас я почувствовал слабый запах дыма. Он почти развеялся благодаря кондиционеру и был едва ощутим. - Ты ведь не куришь, Акаши-кун? - удивился я. Глаза понемногу привыкали к темноте, и мрак, что прежде мне казался таким густым и липким, постепенно расступался. Я стал осторожно приближаться к постели, где сидел Сейджуро, стараясь не споткнуться. Акаши молчал и, казалось, размышлял, достоин ли вопрос его ответа. - Как видишь, иногда курю, Тецу, - произнес он, не уточняя обстоятельств, при которых доставал пачку сигарет. Я не видел, но чувствовал, как он изучающе разглядывает меня. Подойдя к кровати, я сел на свободную сторону, противоположную той, где находился Акаши. Решив, что убирать одеяло - это слишком, я расположился поверх него. Кровать была высокая, я чуть доставал до пола кончиками пальцев ног. Положив руку рядом с коленом, я ощутил что-то неприятно липкое и холодное и тут же почувствовал, что наволочка на одеяле была влажной. Я вздрогнул от осознания того, что незадолго до моего появления здесь, прямо на месте, где я сижу, Акаши имел какую-то девушку. - Акаши-кун, - я нахмурился. Даже в темноте я заметил тень улыбки на его губах. Что же ты ухмыляешься, Сейджуро? - Ванная справа по коридору, - ответил он на еще не заданный мною вопрос. Свет, включенный в коридоре, плавно перетекал и в спальню. Только сейчас я заметил последствия прекрасного пробуждения капитана. Как я удачно сел... - Я не успел убрать это до твоего прихода, - отмечает он. В его тоне нет и капли сожаления. Ему совсем плевать, что меня сейчас вывернет от того зрелища, что я увидел. Почему ему всегда наплевать на меня? Почему я тоже не могу просто наплевать на все это и уйти к чертовой матери? Я возвращаюсь в комнату. - Свет, - снова командует он. На этот раз я не слушаюсь. Я беру испачканное одеяло и отношу его в ванну. Как же мерзко. Его губы тронула гадкая полуулыбка, от которой мне стало еще противней и даже немного страшно. Вновь отмыв руки от липкой субстанции, которой измазался, пока нес одеяло, я выключаю свет. Снова темнота. Наощупь пытаюсь дойти до Акаши, но спотыкаюсь о что-то и падаю. С колен вставать не рискую, ползу так. Когда же я наконец достигаю кровати, сажусь на полу у той части, где полулежа располагается мой капитан. Сгибаю ноги в коленях, сажусь на них и выпрямляю спину. Слышу вздох Акаши. Затем он спускает ноги с кровати и выходит так, что я сижу у него в паху. Я сглатываю. Хороших ассоциаций у меня при этом не возникает. Но я не смею пошевелиться. - Отказывайся от игры. Ты ведь знаешь, что меня тебе не победить, - тихо говорит он. Я прекрасно слышу его слова, но разве ли стоило звать меня в такую рань только для того, чтобы услышать отрицательный ответ? - Я отказываюсь. Но не от игры, а от твоего предложения, семпай, - говорю я. Он устало прикрывает глаза, будто всем видом показывая, что я выбрал неверный вариант. Разве ты вообще предлагал мне выбор? Пока он не смотрит на меня, отползаю чуть назад. - Куроко, - начинает он, но я перебиваю. - Ты прекрасно знал, что я отвечу. И не держи меня за слабака. Я, может, и не смогу выиграть у тебя, но уж точно не сдамся, - он чуть склоняется и дает мне пощечину. Я машинально потираю ушибленное место, отползая еще дальше. - Не прерывай меня на полуслове, - командует капитан, я испуганно бормочу извинения. Где же твое вечное спокойствие, Тецу? - Они тоже не верили в возможность моей победы, - прошипел я, поднимаясь на ноги. Страх сменялся злостью так же быстро, как спокойствие сменилось страхом. Лояльность я пытался сохранить хотя бы в выражении лица. - И когда же это ты научился дерзить, Тецу? - поинтересовался он, тоже вставая с кровати. Краем взгляда я заметил, как его рука легко скользнула к ножницам на тумбочке рядом с кроватью. Я вздрогнул и отступил назад. Чем он ближе подходил, тем дальше отступал я. Где же твоя былая смелость, Куроко? Однако отступать вечно было невозможно, и вскоре спиной я ощутил холодную поверхность стены. Почему у тебя все здесь такое холодное? Такое же, как и ты сам... - Да что ты пытаешься доказывать мне, если без Кагами ты обычное ничтожество. Так же, как и без Аомине когда-то, - спокойно прошептал он, вжимая меня в стенку. Я вздрогнул, ощущая холодное лезвие ножниц у шеи. - Отпусти меня, - попросил я, тоже переходя на шепот. Всегда так странно было то, что подстраивался под настроение и тон разговора собеседника. Даже если этого не хотелось. Да вообще-то, только под тебя я и готов подстраиваться. Жаль, что ты этого не ценишь. Хотя очень хорошо, что я не выдал себя еще. Если бы выдал, то твое отношение ко мне, наверное, изменилось. Как же я не хочу, чтобы ты узнал, как сильно я тебя люблю. Поэтому и стараюсь обходить стороной. - Отпусти, пожалуйста, - повторяю я, так как Акаши не отодвинулся от меня ни на шаг. Что уж говорить о том, что его ножницы все еще прижимали жилку на моей шее. Я ощущал, как она пульсировала. Так неприятно, когда под кожей что-то двигается. Обычно я не замечал этого, но теперь, когда я был сосредоточен на ней, я чувствовал. И каждый удар сердца, отдававшийся пульсацией крови в венах, вызывал мурашки на коже. Разве хоть кто-нибудь понимает, каково это - любить и бояться человека? Наверное, он и правда прикончит меня, если узнает о моих к нему чувствах. Почти незаметный шаг; он отстраняется буквально на сантиметр. Я облегченно вздыхаю. Но слишком рано расслабляюсь. Я не успеваю уследить за его действиями, только замечаю, как падают пряди моих волос, а скула начинает ныть. Подношу два пальца к месту, которое болит, и с ужасом обнаруживаю кровь. Чувствую слабость в коленях и дрожь в руках. Я упаду. Сейчас упаду. Зачем ты так делаешь, Акаши? - Тебе плохо, Тецу? - насмешливо спрашивает он и с наигранной заботой поддерживает меня, взвалив меня себе на спину. Я так больше не могу. Не смей насмехаться надо мной. - Отвали. Не трогай меня, - говорю ему я, отталкивая его, и отхожу назад, снова упираюсь в стену. - Если тебе вздумается избить меня за это, то бей. Пожалуйста. Только не смейся. Это намного больнее, - шепчу, но голос иногда срывается на хрип. Как же хочется тебя ударить. Как же я ненавижу тебя и одновременно люблю. Он молчит и хмурится. С интересом оглянув меня, он подходит, снова почти вплотную, и тыльной стороной ладони касается моего лба. Я вздрагиваю и замираю. У него холодная рука, а я весь горячий. Если бы в комнате было каплю светлей, он бы понял, что я еще и весь красный от злости, страха и смущения. - Тэцу, у тебя жар, - диагностирует он и опускает руку. Он почти незаметно улыбается, но улыбка эта отличается от предыдущих. Он словно доволен произошедшим. - Тебя это забавляет, Сейджуро? - в грубом тоне произношу я. Он дает мне щелбан. Надоело. Я ухожу отсюда. Толкнув его плечом, я иду к выходу из номера. Я чувствую, как он смотрит мне в спину, ожидая, когда я остановлюсь и извинюсь. А я не буду. И так слишком долго ты унижал меня, но теперь хватит. Лучше я буду мучиться сейчас, чем еще долго изнывать от неизведанности и ненужности. - Стоять, - командует он. Против своей воли я останавливаюсь. Он подходит ко мне со спины, останавливаясь в опасной близости. Ну вот снова. Зачем же так близко?.. Я жду чего-то, мысленно готовясь к худшему. - Значит, ты будешь участвовать в чемпионате? - А ты что, плохо помнишь или в прошлый раз не расслышал? - резко отвечаю я. Он точно меня убьет. - А тебе что, терять уже нечего, или ты решил поиграться со мной? - спокойно интересуется он, повторяя мою модель вопроса, и бьет по сгибу в колене. От неожиданного и удачного жеста я падаю на пол, успев выставить руки вперед. Его вопрос риторический, поэтому я молчу. Кажется, мне нужно было начинать молчать чуть раньше. - Уже нечего. Тебе ведь плевать на меня, что тут еще можно терять, - шепчу я, отступать уже поздно. Затем добавляю тихо, чтобы он не услышал: - А поиграться с тобой я никогда не был против. Я все еще стою на коленях и слабо улыбаюсь. Наверное, сейчас я выложу ему все, а он меня прикончит. По крайней мере, это лучше, чем мучиться дальше. Чувствую, как он садится на меня сверху. Тяжело. Он протягивает руку к моим волосам и запускает в них пальцы. Прекрати, Сейджуро, я возбуждаюсь. Накрутив прядки на пальцы, он резко сжимает ладонь в кулак и тянет на себя. Я кричу, но скорее от неожиданности. Боль вскоре утихает. Он поднимает мои голову за волосы и, когда шея становится доверчиво открыта, вновь подносит к коже ножницы. - Мне холодно, Акаши, - шепчу я первое, что пришло на ум, только бы он отвлекся или отпустил меня. Он делает надрез на коже и склоняется ближе ко мне. - А я, значит, согреть тебя должен? - усмехается Сейджуро и проводит языком по ране, слизывая кровь. Я вскрикиваю. Как больно... - Не молчи, Тецу, поговори со мной, - просит он и делает еще один надрез, снова расширяя рану кончиком языка. - Я сейчас упаду, - предупреждаю я, едва держась на дрожащих локтях. Закрываю глаза, чтобы не видеть капли крови, что, падая с моей шеи, пачкают ковер. А самое главное, чтобы не видеть его. Боль утихает и даже начинает приносить удовольствие. Акаши встает с меня, я облегченно вздыхаю. Он толкает меня в бок, и я бессильно падаю на пол. Сейджуро садится сверху, устроившись на моих бедрах. Прекрати, пожалуйста, я возбуждаюсь. Он вновь склоняется к моей шее и, прильнув губами к ране, начинает посасывать, вытягивая из нее кровь. Я закусываю губу, чтобы не испустить стон. Он чуть прикусывает ранку, я открываю рот в немом крике. Капитан отстраняется и выпрямляет спину. Он смотрит на меня, упиваясь моей измученностью и тяжелым дыханием. Он приподнимает меня, удерживая ладонью мою спину, и стягивает с меня майку. Затем отпускает меня, и я падаю на пол. Становится тяжело дышать. Как просто ты это делаешь... Он в очередной раз режет кожу, но в этот раз на животе. Я жмурюсь, ожидая когда он продолжить меня терзать. Отворачивая голову и прикусываю губу, ожидая приговора. Но боли не следует. Даже не глядя, я знаю, что он навис надо мной. Он слизывает кровь с шеи и, аккуратно поцеловав рану, переходит к лицу. Поворачивает мою голову за подбородок. Я поглядываю на него из-под ресниц и боюсь дышать. Он высовывает кончик языка и проводит им между моих губ, раскрывая их, и затем целует меня. Сейджуро касается кончика моего языка своим, а рукой тревожит рану на животе. Отпускаю стон в поцелуй. Затем он невесомо касается моего члена, будто случайно. - Что же это, Тецу, тебе так нравится, что я мучаю тебя? - усмехается он, чувствуя мою эрекцию бедрами. Он не дает мне ответить, снова заключая в поцелуй. - А ты не думал, что мне нравится, что делаешь это именно ты? - жалобно спрашиваю я и вскрикиваю, вновь ощущая, как разрывается кожа. Подонок. Он делает это с такой ювелирной точностью, безукоризненно зная, насколько глубоким можно сделать порез, чтобы не осталось шрамов. - И что же, Тецу, ты хочешь еще? - спрашивает он и проводит большим пальцем по ране, окуная его в мою кровь. Я утвердительно киваю, покусывая губу. - Не так давно ты просил отпустить тебя, - замечает он и, положив окровавленный палец на мои губы, нажимает, заставляя принять его в рот. Я рефлекторно начинаю посасывать палец, а он самодовольно улыбается. Думаешь, ты победил? Каков наглец. Что же смешного, если ты силой заставляешь меня это делать? - Хочешь отсосать мне? - спрашивает он, наклоняясь чуть ближе. Я испуганно смотрю на него и отрицательно мотаю головой. Он усмехается. - И правда, что-то я рано. Я языком выталкиваю его палец, а он наклоняется к моей шее, оставляя на ней засосы. Я сдавленно стонаю, отворачивая голову, чтобы дать ему больше пространства. Акаши постепенно спускается ниже, языком разрывая раны, уже успевшие покрыться тонкой корочкой из присохшей крови. Он стягивает с меня штаны и боксеры. Чувствуя его руку на своем члене, я издаю громкий стон. Он целует низ живота и внутреннюю часть бедра, а затем языком чуть касается головки моего члена. Он неглубоко берет горячую плоть в рот, начиная посасывать. Но даже этого "немного" мне было достаточно и, не сдержавшись, я кончаю в него. Он не глотает, переходит к моему лицу, через поцелуй передавая мне мое же семя. Другого выхода, как проглотить, у меня не было. Он встает с меня и тянет за волосы к кровати. В каких идеальных пропорциях ты смешиваешь боль и наслаждение. Он отпускает меня, а сам садится на кровать, расстегивая штаны. Сразу понимая, что в этот раз меня никто не будет спрашивать, чего мне хочется, я помогаю ему снять джинсы и нижнее белье. Устроившись у него в паху, дрожащими руками беру его член, обхватывая его губами. Он ждет некоторое время, пока я приноровлюсь, но потом наталкивает мою голову на свой пенис рукой, заставляя принять его полностью. Я жмурюсь и сдерживаю слезы. Не так все представлялось мне во снах. Хотя ожидать какой-то романтики или нежности было бы просто инфантильно. Я не делаю почти ничего. Он сам направляет мою голову, заставляя насаживаться, и оттягивает ее за волосы. Как ни странно, я получаю дикое удовольствие от этого подчинения. Вскоре я начинаю двигаться и сам, ощутив ритм капитана. Одной рукой я обхватываю его член у основания и начинаю надрачивать его. Он вздыхает, опуская руку с моих волос. Сделав вывод, что ему нравится, я продолжаю свои действия. Он вновь протягивает руку ко мне и, принудив меня взять максимально глубоко, кончает мне в рот. Я сглатываю и сижу еще некоторое время не двигаясь, чувствуя как его семя стекает по горлу внутри. Сейджуро поднимает меня и укладывает на постель. Я готовлюсь снова получать опьяняющую дозу боли и приятных ощущений. Он устраивается у меня в паху и, положив мои ноги себе на талию, резким толчком входит до упора. Он не ждет, пока я привыкну или хотя бы перестану ощущать разрывающую боль, а продолжает двигаться. - Акаши, пожалуйста, мне больно, - шепчу я, проглатывая слезы. Я сжимаю в руках простыню и тяну на себя. Тело сводит боль, и я пытаюсь сделать что-нибудь, чтобы выбраться из-под него, но лишь делаю себе хуже. Сейджуро наклоняется к моему уху и прикусывает мочку. Я испускаю стон. Кажется, даже боль, принесенная им, доводит меня до оргазма. - Зачем ты мучаешь меня? Что я не так сделал? - Я мучаю тебя именно потому, что мне нравится смотреть, как ты мучаешься, - говорит он, а я подаюсь бедрами ему навстречу. Он сжимает их, оставляя фиолетовые отметины, тем самым не позволяя мне углубляться, и меняет тактику. Теперь он резко входит и нарочито медленно выходит. Я снова стонаю. Он смеется надо мной и начинает передразнивать меня, тихо постанывая мне на ухо. Я впиваюсь ногтями в его шею, считая это местью, но он испускает стон. - Что же это, тебя и болью не взять? Непробиваемый, - говорю я, вдыхая после каждого толчка. Он усмехается. Я толкаю его в плечо и, перекатившись, оказываюсь сверху, нависая над ним. Акаши лежит неподвижно, с улыбкой и с интересом в глазах разглядывая меня. Приняв удобное положение, я начинаю сам насаживаться на его член. Откидываю голову и тяжело дышу. Теперь я, наконец, могу его мучить, не входя до конца. Он стонет и толкается сам. Я упираюсь руками в его грудь, сильно царапая кожу. Облизываю губы, чувствуя соленый вкус пота, покрывшего тело испариной. - Честно признаться, Тецу, и подумать не мог, что все так обернется, - я наклоняюсь, затыкая его поцелуем, и, простонав, кончаю ему на живот. Но двигаться на нем не перестаю, пока не ощущаю, как его семя разливается во мне. Бессильно падаю ему на грудь, наваливаясь на него. Он гладит меня по волосам, накручивая прядки на пальцы. - Не забудь обработать раны. И приходи вечером, - говорит он, а я самодовольно улыбаюсь. Я ничего не отвечаю, потому что и так понятно, что я приду. Ведь не явившись, я бы добровольно согласился идти на эшафот.