Terabithia / Терабития

Нам пришлось расстаться на несколько дней, в связи с моими экзаменами. Все это время я не мог сосредоточиться, не мог не думать о ней. Мысли в моей голове судорожно сменяли друг друга, я даже не всегда успевал понять, о чем подумал. Меня разрывало на части, хотелось бросить все и почувствовать снова приторно-сладкий запах ее духов. Она стала моей навязчивой идеей, одной все время повторяющейся мыслью. Мне казалось, я сойду с ума, если сейчас же не почувствую ее руку на своем плече. _____ С трудом пережив эти два дня, мы назначили дату свидания и встретились около кафе. Она — в изумительно белом, я — с букетом ее любимых розовых пионов. Я чувствую себя в безопасности, только когда она рядом. Пройдя внутрь, мы сели за столик на втором этаже около большого панорамного окна. В кафе было уютно и тихо, не смотря на то, что оно было полно беспокойных людей. — Ты великолепно выглядишь, — с улыбкой сказал я, подперев кулаком подбородок — белый тебе к лицу. Она не подняла глаз, а лишь счастливо улыбнулась, смущенно водя пальцем по глади стола. Когда она смущалась, ее кожа, вопреки всем законам, не краснела, а становилась лишь белее. От этого казалось, будто она светится изнутри. И в самом деле, я смотрел на нее и вкупе с белоснежным платьем и яркими солнечными лучами, покрывающими ее белеющую от смущения кожу, она светилась. В такие моменты было еще труднее оторвать от нее взгляд. — Вы готовы заказать? — мою одержимость светящейся нимфой нарушил официант, который подошел к нашему столику. — Да. Мне отбивную и бокал пива. А моей спутнице… — я вопросительно посмотрел на Лили, ожидая ответа, но она лишь пожала плечами, убрала прядь волос за ухо и улыбнулась — клубничный коктейль. Официант коротко глянул на мою нимфу и усмехнулся. Я бросил на него серьезный взгляд и встретил его непонимающе-усмехающиеся глаза. Неужто думаешь, я ее не достоин? Клоун… Меня это почему-то невероятно разозлило. Кто он такой, чтобы судить меня? Кто он, чтобы усмехаться в лицо моей прекрасной нимфе? Из задумчивости меня вывела Лили. Ее рука плавно опустилась на мою, обдавая приятным успокаивающим холодком. Я поднял взгляд на нее и больше уже не мог злиться. Ее сияние и снисходительная улыбка моментально развеяли все мои плохие мысли. Все-таки, неземная девушка. — Ты сегодня не слишком разговорчива со мной. Почему? — я сделал несколько больших глотков и со стуком поставил бокал на стол. — Когда мы вместе, нам не обязательно разговаривать. — держа пальцами цветную коктейльную трубочку, она помешивала розовый коктейль, растворяя в нем мороженное. Я был согласен и лишь кивнул, переведя взгляд на улицу. Обзор из окна был потрясающий. Кафе находилось на набережной, в десяти метрах от воды. На улице было полно народу. Кто-то прятался от палящего солнца, кто-то, наоборот, с наслаждением подставлял лицо жарким летним лучам. За рекой, словно выложенные из кубиков, громоздились высотки и бизнес-центры всевозможных высот и форм; крыши домов, завешанные рекламными щитами, отблескивали на солнце. Я не любил этот город за его грязь и плоское небо, за нервных и грубых людей, за узкие улицы и темные переулки. Но таким он был только ночью. А днем — он даже иногда был привлекательным. Как конфета, которая нравится тебе в обертке, но на вкус оказывается не очень. — Как ты думаешь, это надолго? — ее тихий голос звучит слегка тревожно. — Что — это? — я снова повернулся и поймал ее взгляд. — Мы — она опустила голову так, что волосы закрыли лицо. — Даже не сомневайся. Ты ведь будешь со мной до конца. Верно? — я улыбнулся, протянув руку, и прикоснулся пальцами к ее подбородку, поднимая голову и снова заглядывая ей в глаза. — До конца. Да. — ее лицо снова озарила сияющая улыбка, что значило для меня одно — все обязательно будет хорошо. Ты моя. Была моей и будешь моей. ______ — Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь! — растрепанный паренек в разорванной рубашке и помятых грязных штанах, держался рукой о стену, разгибая спину и поднимаясь. — что ты вообще можешь знать обо мне? Тебе всегда было насрать на меня и мои проблемы! А теперь ты решила поучаствовать, а? — его голос местами срывался на крик, пока он угрожающе шел вперед к невысокой женщине. — Джестер, это был самый глупый из всех легких путей, которые ты мог выбрать. Ты не понимаешь, что твою жизнь губишь ты сам! Ты и твои дебильные друзья! Вот уж кому точно наплевать на тебя! — в полумраке комнаты были видны лишь силуэты. Женщина, кажется, совсем не боялась разъяренного молодого парня, хотя он и выглядел достаточно устрашающе. — Да что ты можешь знать о моих друзьях? Кто ты такая, чтобы читать мне морали? — парень стал быстрыми шагами двигаться по комнате, хватая что-то с полок и забивая этими вещами небольшой черный портфель. — мне не нужна твоя помощь. Я достаточно взрослый чтобы обойтись без опеки левых лиц. — Ах, значит, левых лиц? Да как ты смеешь так разговаривать с матерью? — женщина делает несколько больших шагов и залепляет звонкий удар ладонью по щеке оторопевшего парня. Он на мгновение замирает, а затем с силой отталкивает ее от себя, и она приземляется на кровать. — Не смей прикасаться к моему лицу, мразь. — Джестер хватает с вешалки поношенную кожаную куртку, по пути перебрасывая лямку рюкзака через плечо и уходит из квартиры, громко хлопая дверью. Его мать еще какое-то время слышит возню и торопливые шаги около дверей, затем, как открываются двери лифта. Через минуту звуки смолкают, оставляя переполненную эмоциями квартиру в давящей глухой тишине. Он почти бежит. Черные узкие переулки встречают его, словно героя — раскидывая свои ветвистые деревянные руки, с которых капает вода; они хватают его за волосы и одежду. Помойки источают мерзкий запах, после дождя им заполнены все улицы этого крохотного, отвратительно привычного города. В его голове тугой комок из мыслей, настолько большой, что, кажется, еще одна — две лишних, и они потекут у него из ушей, как растаявший воск, будут обжигать его шею и подбородок, но не перестанут биться навязчиво и неразборчиво. Лили! — вдруг мимолетно проносится у него в голове, и это светящееся слово погрязает в клубке черных извивающихся, словно змеи, мыслей. Он смотрит в асфальт, но не смотрит под ноги, сбивая прохожих, врезаясь в столбы, до того момента как по его плечу не проходит знакомый холодок. Он замирает на месте так резко, как будто наткнулся на невидимое препятствие прямо перед собой и поворачивает голову направо. Его глаза расширяются, а по телу проходит волна мурашек прежде, чем он понимает. — Если ты будешь так быстро идти, то разобьешься скорее, чем успеешь сказать «Нимфа»! — у выхода из переулка стояла смеющаяся Лили, которая положила руку ему на плечо. Ее лицо светилось беззаботным счастьем.