Освободитель поневоле

Пару секунд Джеймс переваривал услышанное, старательно превозмогая боль в голове, которая, к его удивлению, стала постепенно сходить на нет. Параллельно с этим гвардеец начал замечать некоторые странности. Кукла выглядела гораздо живее и в разы более довольной, нежели „при жизни“, не стеснялась мурлыкать под нос какую-то песенку и, самое главное, больше не источала тот памятный ему аромат. Видимо, нападать она пока не будет. Незаметно протянув руку за лежащим на столе лазганом, гвардеец резко дернул его на себя и, сняв с предохранителя направил на куклу… которая за эти пару секунд куда-то исчезла. — Хи-хи! Братик, я тут! — раздался голос монстра сбоку от него и, обернувшись, Джеймс увидел куклу, что сидела на столе, как раз на том месте, где был лазган. — Лаз… ган… Лазган… Хм, странное имя для оружия. В нем наверняка заключен какой-то смысл, но я пока не поняла какой. Братик держит в руках странную и страшную вещь. — Гарантия моей безопасности. — Джеймс перевел лазган в режим „быстрого огня“ и направил его на куклу. Та и бровью не повела, смотря на него с прежней игривой заинтересованностью. — Как ты воскресла? — „Воскресла“ — не совсем верное слово. — кукла на секунду задумалась. — От меня осталась только душа, и теперь она с тобой. Это скорее форма „посмертия“. — пару раз моргнув, тварь „вернулась в реальность“ и посмотрела на Джеймса, даже не думавшего убрать лазган. — Иными словами, „лазган“ братика мне не повредит. Так что убери его пока, братик ведь не хочет испортить эти красивые занавески? — И не подумаю. Откуда ты знаешь, как называется это оружие? — Джеймс решил вытянуть из нее как можно больше информации, может, удастся понять, как отправить эту тварь туда, откуда она вылезла. — Как грубо, братик. — кукла на секунду погрустнела. — Я ниоткуда не вылезала, знаешь ли. Братик так сильно меня ненавидит? — Ты даже не представляешь, насколько сильна моя ненависть к тебе. — Неудивительно. — кукла посмотрела на него со странным выражением лица: несмотря на улыбку, глаза были предельно серьезными. — Что же до вопроса… Я знаю все о тебе, мой милый братик, и даже то, чего не знаешь ты сам. Мне доступны все твои воспоминания и многие другие очень интересные вещи. — И какие же? — Джеймс недоверчиво усмехнулся, продолжая держать куклу на прицеле. — Например… Скажи братик… — кукла вдруг исчезла, а уже через полсекунды ее вкрадчивый тихий голос звучал рядом с его правым ухом. — … Тебе ведь понравилось наше первое знакомство? Резко развернувшись, Джеймс нанес удар прикладом, но куклы там не оказалось. Тварь сидела на шкафу, болтая ножками и улыбаясь. — Можешь не отрицать, я ведь все видела. Ты тогда так мило постанывал у себя в голове… — Заткнись. Знаешь, я не против его повторить — смогу убить тебя еще раз. — Увы, это невозможно. — кукла грустно покачала головой. — Мое тело мертво, а я, фактически, часть братика, так что это будет мало похоже на тот „акт“ нашей с тобой любви. К тому же, братик, у тебя ведь есть множество вопросов ко мне? Почему бы тебе их не задать? Джеймс на секунду задумался. Несмотря на обилие словесного мусора, она обронила несколько странных фраз. Ему и в самом деле не помешает узнать о ней побольше. — Ты читаешь мои мысли? — Да, братик, все до единой. И мне немного обидно, что в них я кажусь тебе таким чудовищем. — По-другому ты себя при нашей встрече не поставила. Следующий — что ты имела ввиду, когда сказала, что не даешь моему разуму рассыпаться в пыль? — То и имела, хотя и признаю, что прозвучало грубовато. — кукла опять задумалась. — Видишь ли, когда в братика попало то странное колдовство… — Ты видела?! — Да. Я же сказала, мне доступны все твои воспоминания… Так вот. Когда оно в тебя попало, ты не умер, а, как видишь, перенесся в другой мир. Но твое сознание не смогло смириться с этим до конца и какая-то его часть решила, что смерть все-таки настигла тебя, братик. Так и появилась то ужасное поле с красным небом. Оно формировалось в твоей голове около недели вместе с ложными воспоминаниями и… — кукла замолчала. — Если коротко, в твоей голове некоторое время существовало два Джеймса Абба: тот, что умер и попал в „ад“, и тот, что перенесся в другой мир. Но первый из них был очень слаб и твоя „настоящая“ личность быстро его подавила… А вот поле осталось. Ты уже видел, как оно прорывалось в реальность и накладывалось на нее, верно? Вот, я про это и говорю, братик. Обязанности по его „поддержанию“ взяла на себя твоя настоящая личность, фактически располовинив твое сознание. Рано или поздно дошло бы до того, что левая половина тела видела, слышала и ощущала одно, а правая — совершенно другое. Твой разум не смог бы одновременно их поддерживать и разрушился бы. — кукла снова замолчала, думая о чем-то явно неприятном. — Я же в меру своих сил подавляю твои галлюцинации, связанные с ним, освобождая тебя от лишней нагрузки. Возможно, иногда ты будешь видеть его во снах, но, думаю, я смогу быстро менять их на что-то хорошее. — Даже не думай о том, чтобы лезть в мои сны. — Джеймс мрачно переваривал услышанное. Если она не лжет, то положение у него куда как незавидное. — Я не лгу, братик, нет нужды об этом беспокоиться. — кукла снова оказалась сидящей на кровати рядом с ним. — Сейчас тебе нужно думать о другом. — И о чем же? — Как выбраться из города, не попав в руки графа ди Вольпе, конечно же. — кукла удивленно посмотрела на него. — Братик ведь не собирается и вправду участвовать в этой битве? — Собираюсь. И более того, я намерен победить. — Ну и ну, братик… — кукла смотрела прямо ему в глаза. — Ты правда думаешь, что у Лескатии есть шанс? — Шанс есть всегда. — Джеймс не собирался проигрывать этой твари в споре. — Но не в этом случае. — через мгновение кукла уже оказалась у окна. — Подойди. Все еще держа лазган в руках, гвардеец подошел к окну и выглянул в него. По улице тянулись повозки зажиточных горожан и чиновников, спешно покидающих город. — И? — Не понимаешь? Видишь, сколько всего нагружено на их повозки? Думаешь, эти вещи нажиты непосильным трудом? Думаешь, люди в Трущобах страдают только потому, что спускают все свои деньги в кабаках? Думаешь, в дальних крепостях не хватает боеприпасов, а стенам ремонта только из-за бездарности комендантов? В этом виноваты эти люди. Не все, разумеется, но многие. Они жили, не испытывая бед, в сытом неведении относительно своих судеб, думая, что моя Госпожа никогда не придет. Но вот она уже здесь, уже у их ворот, дабы привести человечество в лучшее будущее, где людям, подобным им, нет места, и эти горделивые тираны бегут без оглядки. А когда их барахло не возьмут на корабли, они будут негодовать и трясти кулаками, задерживая остальных, которым тоже нужна эвакуация, достигая вершин абсурда, глупости и жадности в своей жажде золота и богатств. — Допустим. Но ведь Лескатия не состоит только из этих людей. — Джеймс лихорадочно продумывал аргументы. — Да, верно. Есть еще ханжи-священнослужители, что с радостью отринут веру в Илиас, как только представится шанс, военные с сердцами из камня, у которых гордыня и кровожадность давно заместили долг и честь, и простые люди, которые сбились с пути, обманутые богиней и власть имущими. — кукла посмотрела на Джеймса. — Прямо как в твоем родном мире. — Не смей… — Посмею, братик. Ты должен знать. — кукла грустно улыбалась, глядя ему в глаза. - Да, там немного другая ситуация. Насколько я поняла, ваши враги сильны и многочисленны, то, что вы называете Хаосом — одно из худших зол, что я видела. Я склоняюсь в земном поклоне в уважении к тем людям, что храбро стоят у него на пути, но… — кукла вздохнула. — Это не отменяет того, что ваш Империум умирает, как и его Император, а ваши усилия лишь продлевают его агонию, ничего не меняя. — Заткнись. — Нет, я не „заткнусь“, братик. — кукла говорила быстро, с жаром, не давая вставить и слова. — Я видела всю твою память, и в ней нет ни единого момента, на котором я бы не плакала от жалости к тебе! Братик, тебя уродовали с самого детства, твоя душа вся покрыта шрамами, а твое сердце вмерзло в огромный кусок льда! Тебя послали на кровопролитную войну, где шансы выжить минимальны, оторвав от семьи, лишив даже призрачной возможности стать счастливым, а ты считаешь это нормой! — Все твои слова, от первого и до последнего — ложь и ересь. — Джеймс уже просто дрожал от негодования. — Единственная моя проблема — это безумная кукла-монстр, что поселилась у меня в голове! — Глупый, глупый братик! Твоя беда не в том, что я люблю тебя, а в том, что ты служишь чудовищам и убийцам, как там, так и здесь! Они изуродовали тебя, выбили из тебя все человеческое, вырвали из души возможность чувствовать что-то кроме ярости и рабского смирения перед Императором, но ты все равно веришь им безоговорочно! Я же хочу тебя спасти, братик! В ярости Джеймс нанёс мощный удар прикладом, целясь в даже не пытающуюся уклониться куклу, но он прошел сквозь нее, не причинив никакого вреда. — ЗАТКНИСЬ! — Твоя ярость лишь подтверждает мои слова. Любые воздействия извне, могущие заставить тебя сомневаться в их гнилых догмах, вызывают вспышки агрессии. — кукла грустно покачала головой, пропустив сквозь себя еще один удар прикладом. — Но не беспокойся. — неожиданно ее голос потеплел, а грусть ушла с лица. — Думаю, уже через пару месяцев я смогу залечить часть твоих душевных ран и тогда мы поговорим об этом еще раз. — Я тебя все равно не слушал и слушать не буду. — Джеймс устало сел на кровать. Вспышка ярости почему-то сильно утомила его, испарив и без того немногие после атаки этой твари силы. — Как ты уже поняла, из города я не уйду. — Тогда спрячься где-нибудь, пока осада не закончится. — кукла пожала плечами. — Братик, пойми, будет лучше, если ты вообще не встретишься с армией Госпожи. — Это почему же? — Например, потому, что она наполовину состоит из орков и минотавров, а ты, братик, достоин большего, чем быть спермобанком для этих бабищ. Низший сорт монстров. — кукла презрительно хмыкнула. — Еще в армии много демонов, а я понятия не имею, как повлияют огромные дозы демонической энергии на твое состояние. — на секунду замолчав, что-то прикидывая, она продолжила. — Конечно, мне было бы хорошо встретится с Госпожой и все ей рассказать, но твое здоровье для меня гораздо важнее. — Странно это говорить, но насчет „спермобанка“ и демонов наши мнения сходятся. — Джеймс, напрягая последние силы, опустился на кровать. Глаза слипались. — Так или иначе… а-а-а-у-у-у… что ты планируешь делать? — так он по крайней мере сможет подготовиться. — Ну, мой план по соединению с братиком навечно в каком-то смысле выполнен. — кукла легла под боком у Джеймса, тепло ему улыбаясь. — Жаль, конечно, что мое тело мертво… Видимо, мне придется заняться поисками подходящей жены для тебя. Она должна быть спокойной, доброй, заботливой, без ветра в голове… Думаю, инари или кикимора отлично подойдут… — Даже не думай, тварь… — Джеймс уже почти погрузился в сон. — Братик, прошу, зови меня Миния, хорошо? Не волнуйся, к вечеру я постараюсь составить список наиболее подходящих рас, чтобы у тебя был выбор. — Не дождешься… Когда Джеймс проснулся в следующий раз, был уже обед. С трудом разомкнув веки, он с удивлением отметил, что кукла куда-то исчезла. Хмыкнув, он встал с кровати и немного походил, чтобы проверить состояние. Признав его удовлетворительным, Джеймс начал одеваться. Итак, судя по всему, это не одержимость. Джеймс знал об этом довольно мало, но, из того что было известно, выделялся один аспект — неспособность себя контролировать. У него же такого не наблюдалось, что не могло не радовать. „Я бы назвала это сожительством, если братик не против такого термина.“ — раздался у него в голове тихий голос. „Рано обрадовался…“ — проворчал Джеймс, одевая шлем на голову. — „Неужели так тяжело оставить меня в покое?“ „Извини, братик, но да, это тяжело. Я все больше жалею, что у меня нет тела — ты такой милый, когда спишь. Мой милый, милый братик… Кстати, как ты относишься к русалкам?“ „Заткнись к черту. Клянусь Императором, я от тебя избавлюсь!“ „Братик, тебе это не под силу. Люди, как известно, очень плохо владеют своим разумом. Это, кстати, одна из причин, из-за которых вы так легко поддаетесь соблазнам. Потому что, что бы вы не говорили, чувства всегда превалируют над разумом. Для человека естественно искать наслаждения. Кстати, братик, с твоей стороны было очень мило прогнать того, кем ты чуть не стал. Помнишь? Тихий голос в твоей голове… Я люблю тебя, а не его. И я тебя теперь не покину, а ты не сможешь меня прогнать.“ „Тогда найду того, кто сможет!“ „И кого же? Хочу напомнить, братик, что единственным человеком, владевшим магией разума, была Саша Фолмун, а она, благодаря графу, вряд ли сможет не то что использовать магию, ходить. Не обратишься же ты к монстрам с такой просьбой, верно?“ К сожалению, возразить было нечего. Прервав этот бесполезный разговор, Джеймс вышел из кельи и направился во дворец. Во дворе тренировались солдаты, куда-то бежали маги и жрецы, по своим делам сновали клерки и прочие мелкие служащие… Если бы не осознание того, что вся эта суматоха вызвана близостью врага, Джеймс даже порадовался бы за такую слаженность в гос. аппарате. В ворота двора прямо за ним вошла колонна воинов и, выслушав команды, отправились помогать достраивать бараки, в которых их поселят. Подкрепления из крепостей на пути следования армии Друэллы. „Что ж, теперь они ей не достанутся.“ „Наоборот, братик, вы сделали Госпоже услугу, собрав всех в одном месте. Трудно придумать лучший подарок для монстров, нежели много молодых мужчин и женщин. Хотя, конечно, так лучше, чем если бы они доставались Госпоже поодиночке.“ Возразить опять было нечего. Оставалось только надеяться, что слова куклы не окажутся впоследствии правдой. Войдя в здание Ордена, Джеймс пошел по коридору, стараясь избегать столкновений с людьми. Кукла в голове молчала, лишь иногда что-то неодобрительно бурча, когда на глаза Джеймсу попадалось изображение Илиас. Похоже, богиня ей не нравится. Немудрено. Вот и кабинет графа. Постучав и дождавшись ответа, Джеймс вошел в комнату. Граф, сидевший за столом, кивнул ему и продолжил копаться в бумагах. — Ваша светлость, на сегодня приказы будут? — спросил Джеймс, встав по стойке „смирно“. — Сегодня… нет, на сегодня для тебя ничего нет. — граф быстро пролистал несколько бумаг и хмыкнул. — Даже странно. Судя по материалам допроса Фолмун, Друэлла должна быть здесь уже завтра к утру, а заняться нечем. Приказы отданы, система работает, вмешательства не требуется. Мда… — старик нахмурился. — Чую жопу. „Хмпф.“ — раздался в голове Джеймса голос Минии. Что этим звуком хотела сказать кукла, мы уже не узнаем, так как буквально через секунду в комнату вбежал гвардеец и, задыхаясь, сказал: — Ваша светлость… Фолмун… исчезла. „Поразительная интуиция для такого старика.“ — прокомментировала Миния резко изменившееся лицо графа — нечто среднее между „Ну как так?“ и „Я же говорил!“. — Ничего не понимаю. — проинформировал общественность маг, пришедший для проверки камеры, откуда и исчезла священница. — Никаких следов магии! Никаких следов физического взлома! Ничего! — А Илиас от нее отвернулась, так что чудеса ей были недоступны. — добавил сидевший рядом священник. — Мистика. — Мне не нужны отговорки, мне нужны результаты. — граф нарезал круги по коридору, заложив руки за спину. — Ну не могла же она просто испариться! — При всем уважении, но, судя по всему, она именно что испарилась. — ответил ползающий на коленях по камере следователь. — Если верить следам на пыльном и давно не мытом полу, то она некоторое время просто лежала на кровати, а потом вышла в центр комнаты и „фьють“ — исчезла. С этого места она не сходила. Монстры сюда проникнуть не могли. Соглашусь с коллегами, это просто фантастика какая-то. — Проверьте другие камеры. — граф зловеще цыкнул зубом и, воткнув факел в держатель, пошел к выходу. — Хоть камни облизывайте, но добудьте мне результаты. „Буду честна, братик, даже я такого не ожидала от леди Саши.“ — кукла, судя по всему, была удивлена не меньше остальных. — „Зато теперь я понимаю, почему Госпожа считает ее одной из ценнейших сотрудниц.“ „Даже знать не хочу, какие у вас критерии отбора.“ — Джеймс мрачно сплюнул. „М-м-м… Раз уж на то пошло, почему ты так ее не любил?“ „Не обязан отвечать на вопрос.“ „Ты ведь ее совсем не знаешь.“ — в голосе куклы слышался странный легкий укор, словно она отчитывала маленького ребенка. — «У нее были свои причины предать Лескатию… хотя я бы даже не назвала ее действия „предательством“. „Разумный выбор“ и „единственный выход“ подходят гораздо лучше. Рассказать?» „Нет. Как я уже говорил, мне все равно.“ — Джеймс последовал к выходу вслед за графом. — „Мне не интересны причины, из-за которых люди предают. Мне важен сам факт предательства.“ „Братик, у нее и вправду не было иного выбора.“ „Плевать. Ненавижу предателей. Всех без исключения.“ Кукла некоторое время молчала. Видимо, упорство Джеймса и его нежелание играть по ее правилам выбивали тварь из колеи. Что ж, чем дольше он будет ее игнорировать, тем лучше. Кто знает, какую отраву она постарается влить в его разум… „Вообще-то у меня были другие причины.“ — кукла даже не обиделась. — „Просто я подумала, что это нечестно.“ „Что нечестно?“ — Джеймс ответил скорее по привычке, его мысли бродили где-то далеко. „Я узнала так много благодаря тебе, при этом не дав ничего взамен. Мне показалось, будет справедливым, если я помогу тебе узнать как можно больше о мире монстров. Может, по мне и не скажешь, но я очень умная. Да и, к тому же… тебе ведь в нем жить. Травы, деревья, минералы, особенности почвы, обычаи разных рас…“ „Нет. Мне это неинтересно.“ „Знания — залог победы.“ — парировала кукла. „Вряд ли ты расскажешь мне уязвимые места монстров, а остальное меня не интересует.“ „Хм… Братик, ты говоришь так, будто никогда не окажешься на территории монстров.“ — по тону Джеймс понял, что кукла усмехается. „Не окажусь.“ «Значит, ты не собираешься отвоевывать „территории людей“? Неужели ты так сомневаешься в Лескатии, что не думаешь даже о возможности ее перехода в наступление? А, братик?» — теперь усмешка от твари явственно виделась в каждом слове. Черт. Джеймс на секунду замер. Тяжело признать, но тут она его подловила. „Я знала это, братик. В сравнении твоей страны и Лескатии победа не на стороне последней. А значит, и сражаться за нее тебе не обязательно. Ведь ты давал присягу совсем другой стране.“ — видимо, кукла решила зайти с другого бока. „Я давал присягу человечеству. Я клялся, что буду защищать людей, вне зависимости от своего местонахождения.“ „Ммм? Всех людей?“ — кукла словно издевалась над ним. „Да, без исключения.“ „Тогда что насчет людей, проживающих на территории Зипангу? Или, допустим, Грангольда? Или тех несчастных, которых ты казнил в Псебе? Разве они чем-то отличаются?“ Черт. Джеймс с каждой секундой все яснее ощущал, что проигрывает в этой словесной битве. „Хотя, братик, вспоминая твои слова тогда… Знаешь, если судить категориями твоего старого мира, ты прав…“ „Ага! Попалась!“ „…, но это не он, братик. Люди здесь гораздо мягче. У тех несчастных не было ни шанса на сопротивление, ты знал? Гарпии, несмотря на свой смешной вид, сильнее людей. Ты ведь даже не спросил тогда никого, хотели ли они этого.“ — кукла словно поучала его. Но, что странно, в ее голосе не слышалось обвинения. — «Ох, братик… Запомни, я никогда, никогда не обвиню тебя ни в чем. В конце концов, ты ведь даже не задумывался тогда об этом, разве я могу тебя за это винить? Ты всю жизнь исполнял приказы, так что тебе более чем простительны некоторые ошибки, которые ты совершишь, выйдя в „свободное плавание“. Но не бойся, я буду следить, чтобы ты совершал их как можно меньше.» „Как же ты надоела…“ „И, раз уж мы заговорили об ошибках, братик. Что ты думаешь насчет Кассандры ди Вольпе?“ „Мерзкая тварь.“ „Она не хотела ей быть. Ее ведь тоже никто не спрашивал.“ „Странно, судя по твоим словам, монстры сделаны из сахара. Почему же тогда та вервольф укусила 10-летнюю девочку?“ — Джеймс перешел в наступление. „Ну, во-первых, я такого не говорила…“ „Но подразумевала.“ Кукла на секунду замолчала. „Допустим. Но я хотела бы напомнить, братик, что вервольфы, как и многие низкосортные монстры, живут инстинктами. Неудивительно, что ей захотелось укусить маленькую девочку, чтобы расширить стаю и подарить той радость бытия монстром…“ „Подожди-ка, давай разберемся. Ты считаешь, что утрата былой своей личности и замена ее на клубок инстинктов — это благо?“ Кукла замолчала. Вопрос поставил ее в тупик. «Ладно, братик, признаю, в превращении есть свои минусы. Просто я никогда не рассматривала эту часть становления монстром со стороны „прошлой жизни“. Но, тем не менее, плюсы все окупают.» „Какие же?“ „Ну… усиление мышц, укрепление костей, продление срока жизни, ловкость и так далее, не говоря уже о том, что монстры получают гораздо больше удовольствия от секса, а также многое другое.“ „Первую половину этого можно добиться тренировками и здоровым образом жизни. Даже если и так, изменение личности сводит все эти плюсы на нет.“ „О, ты так уверенно об этом говоришь, братик…“ — Джеймс будто видел, как лицо куклы расплывается во вкрадчивой и ехидной улыбке. — „Хотя сам не имеешь ни малейшего понятия, сколько удовольствия дарует близость двух тел.“ „Не интересует.“ — кажется, отмахиваться от нее скоро войдет в привычку. „Братик, ты не собираешься жениться?“ Вопрос поставил Джеймса в тупик. „Что ты имеешь ввиду?“ „То, что ты слышал. Даже если девушка, что признается тебе в любви, не будет монстром, ты отвергнешь ее чувства?“ Джеймс застыл как вкопанный и огляделся, собираясь с мыслями. Судя по всему, он на „среднем ярусе“ города… Минуточку, а как он сюда попал? „Тц. Почти получилось.“ „Что?!“ „Пока братик отвлекся на разговор я немного подкорректировала направление твоего движения. Ты ведь не обижаешься, правда?“ Джеймс закрыл лицо ладонью. Судя по тону, кукла ни капельки не раскаивалась. „Не смей так делать. Поняла?“ „Хорошо, братик.“ — тон сменился на веселый. — „Кстати, раз уж у тебя выходной, может, пойдем куда-нибудь и повеселимся?“ Проигнорировав вопрос, Джеймс развернулся и пошел к Собору. Оказавшись на его территории, он немного поговорил с детьми, обеспокоенными исчезновением „сестренки Саши“, и направился в свою келью, где лег обратно на кровать. Тело ломило, а голову будто набили ватой. Сегодняшний день страшно его утомил.