Артефакт Вечности

      К Затону мы добрались почти что в сумерках. Грязно-жёлтое дно иссохшей реки скрылось в теневой серости; кое-где проглядывались заросли кустарника, чья устойчивость к местной заразе позволила прорасти даже на солончаках; воздух пропах гнилью и водными испарениями. Выбросы и катаклизмы с шестого по двенадцатый год настойчиво коверкали русло Припяти, превратив полноводную некогда реку в полупустыню, на чьём теле, подобно чумным бубонам, смердели мелкие болота. Странное сочетание природных сред дополняло неисчислимое количество аномалий и, как следствие, артефактов. Неудивительно, что на этой богом забытой территории сталкеры успешно жили, работали и воевали. Человек неприхотлив: выдержит всё, а ради больших денег ещё и других перережет.       С тех пор, как мы пережили нападение псевдолюдей, Авдеев молчал, полностью замкнувшись в себе. Однако о мерах предосторожности не забывал — рефлексы. Я мог с уверенностью сказать, что все его мысли крутились вокруг светловолосой девушки в серой шали, а ещё был абсолютно уверен в её смерти. Коварные твари, для которых бессмертный образ в памяти становился инструментом манипулирования, сгубили немало человек до нас и убьют столько же. Я никогда не расспрашивал Максима, что заставило его покинуть нормальный мир и уйти в подполье Зоны, но знал по собственному опыту: здесь просто так не оказывались. Одно дело бежать в неизвестность от явного врага, и совсем другое — от боли воспоминаний. Неведомая Алёна значила для Авдеева слишком много; иначе вряд ли он потерял бы над собой контроль вплоть до помутнения. Хотя вместе с этим стоило учитывать, что мутанты искусно заглушали разум, одновременно взвинчивая до предела эмоции. Возможно, им не удалось обмануть меня только благодаря приобретённой в Зоне сопротивляемости пси-воздействию, а также выработанному за годы навыку распознавания лжи. В любом случае факт оставался фактом: Максим Ледокол временно выведен из игры, и это у самых объятий неизвестного мне региона. Информация из базы данных ФСБ на коммуникаторе не могла в полной мере обрисовать обстановку, скорее, даже всё портила из-за устаревших и неполных сведений. АНГ в этом плане осведомлён куда лучше. И всё-таки вновь пересекаться с Альянсом мне почему-то не хотелось. Сейчас любой военстал имел право отстрелить мне голову как нелегалу, незаконно пересёкшему периметр охраняемой территории. Плевать, что работаю на особистов, всё равно неофициально, да и не следует им сюда соваться, если по правилам. Говоря о вооружённых людях…       Маскхалат посреди травы и кустарника я заприметил сразу, и это несмотря на сумерки. Навёл автомат, одновременно пытаясь сойти с траектории противника. Авдеев почувствовал неладное, тоже хотел вскинуть оружие, но не успел: через секунду его скрутили и повалили на глину.       — Сдавайся, бандит. Нас здесь больше.       — Какой я тебе бандит? Так у «воронов» старых друзей встречают?       Голос позади я узнал сразу, а потому в нашей безопасности не сомневался. «Вороны» — закрытый ото всех отряд вольных сталкеров Затона, что-то вроде спецназа, только без вышестоящего руководства и фиксированной зарплаты. Бойцы за идею и независимость братства одиночек, воплощение мести для бандитских формирований. Все они нашли призвание в защите умеренных от чрезмерно наглых посягательств мародёров. В народе до сих пор помнили войну группировок две тысячи одиннадцатого, когда набежавшие из тюрем ублюдки торговали сталкерами как рабами, держали их в личных «концлагерях», а несогласных расчленяли или жгли. Заживо, разумеется. Я эту страницу из истории Зоны не застал, но Могильщик тогда повоевал изрядно.       — А ну-ка повернись, сталкер, хочу удостовериться. Да не может быть… Нокаут, узнаёшь?       — Невозможно. Их же сектанты перебили, нет?       — Вот и сам думаю… Буянить не будешь?       — Оно мне надо, Саблезуб? И парня освободите; он свой, из вольных.       — Нокаут, отпусти. — Сталкер в комбинезоне «Заря», сшитом из чёрной ткани, отошёл от ничего не понимающего Максима и напарника-штурмовика, приблизился. Ствол немецкой HK416 смотрел вниз, однако руки мгновенно могли вернуть его в боевое положение. Недаром же все «вороны» профессионалы. — Выжили, значит?       Он протянул руку в знак примирения.       — Только я. Лейтенант ещё…       — Кальмаренко, — припомнил Саблезуб. — Значит, Миротворец, Маска… Твой приятель, Енот, кажется. Соболезную.       Сталкер-легенда Миротворец, известный в узких кругах как командир отряда спецназначения «Гидра» капитан Виктор Константинович Орлов, погиб в Припяти при обороне Артефакта катаклизма. Капитана Свиридова из группировки «Долг», носившего позывной Маска, положили ещё раньше вместе со всеми его людьми. Тогда же погиб мой друг Миха Дьяченко, которого в своё время Могильщик обозвал енотом. Кличка прижилась. Горько вспоминать, как перед самым броском в Припять он говорил, что назад из города-призрака не вернётся.       Тем временем подошёл боец в маскхалате. Крупнокалиберный «Выхлоп» тот самый, что был у Следопыта, тоже «ворона». Погиб, перед этим выхватив меня из лап пси-собаки. На вид человеку около сорока пяти, лицо в морщинах. Не лучший возраст для войны.       — Наш снайпер. Вряд ли вы знакомы…       — Да уж виделись однажды. Отстреливали криминал в Тёмной долине.       — Мои приветствия, Беркут, — кивнул Фантом в подтверждение.       — Ждали кого-то?       — Не то слово. Поговорим?       Я отправился вслед за Саблезубом. Отойдя метров на двадцать, вглубь небольшой поляны, он облокотился о ствол почерневшего дерева. Выход с Тёмной лощины выводил на холмистую местность; раньше же она была ничем иным как берегом Припяти. Именно потому на высоте, относительно основной территории Затона, ещё росли деревья.       — Не поверишь, что здесь творится. Говоришь, криминал отстреливали? Так вот мы тоже с бандитами воюем. Только по-новому, не как раньше.       — То есть?       — Ещё месяц назад как было: мы выслеживали банду и устраивали облаву. Прикончим пару групп, а остальные не рыпаются, не наглеют. Иногда даже работали честно, хабаром приторговывали, бандиты-то. А теперь… Всё летит к чёрту.       — Обнаглели не в меру?       — Ага, в партизаны заделались. Минируют тропы, устраивают налёты не хуже нашего. Свидетелей не оставляют. Если кого из них в перестрелке ранили, добивают сами.       — Хорошие навыки для шпаны.       — Вот и ты заметил, Беркут. Кто-то их специально натаскал против вольных. Сколько мы ДРГ* положили, а пользы нет. Сам-то зачем сюда полез, на Затон? Хабар привлёк?       — Меня два месяца в Зоне не было. Разбирал обломки Магадана.       — Наслышан. — Сталкер засадил кулаком по дереву. — Больше ста тысяч жертв по России и СНГ, два миллиона на весь мир.       — А сколько в локальных войнах полегло потом? К чему эти бессмысленные смерти? Я здесь не из-за денег. Ищу сталкера; сорока на хвосте принесла, что он на Затоне.       — Сороку долго били? Ясно, не моё дело. Имя у него есть? Позывной?       — Рейтаром кличут.       — Слышал о таком, но почти ничего не знаю.       Не обманывал. Я уже упоминал, что чую враньё, как акула свежую кровь.       — А что насчёт Султана?       Саблезуб моментально отскочил от дерева, огляделся. Руки приподняли винтовку, хотя ствол всё ещё направлен вниз. Нервничает?       — Если пришёл по его душу, придётся отступить. Он — цель «воронов». Как думаешь, кто объявил сталкерам джихад? Кто постоянно ищет людей в банду? Он ушёл в подполье, и теперь управляет нападениями, не боясь за жизнь.       — Сделаем вот что. Паладин ещё в игре?       — Разумеется; сидит в штабе на «Скадовске».       — Сопроводи.       Мы вернулись к бойцам. Нокаут и Фантом контролировали секторы обстрела с фронта и тыла; Максим сидел на выступающем из земли валуне, уставился в темноту недалёкой рощицы. Он до сих пор не отошёл от пережитого, чем окончательно меня обеспокоил.       — «Вороны», сворачиваемся.       Путь до застывшего на дне сухогруза занял около часа. Я машинально подмечал тропы, которыми нас вели сталкеры, запоминал признаки, характерные для каждого участка. Небольшая трясина, дощатый мост, выбоины и выступы — всё это могло помочь в ориентировании на незнакомой местности. А параллельно с этим я вспоминал, от чего пытался сбежать и к чему в итоге пришёл. Жертвы сопровождали меня с отрочества; кровавая вереница тянулась и сейчас, пролагая путь в жизнь без будущего. Восемнадцать погибших значились в деле, и даже если их фамилии сотрут подобно именам героев при смене режима, такое не забудут; я и сам не смогу. Они стали мучениками в борьбе с несправедливостью, погибнув из-за глупости очередного борца. А «братские могилы» в подвалах универмагов и жилых домов? За что погибали простые граждане? К какой, чёрт бы её побрал, войне их приписали? Ясно одно: колесо мельницы, жнущей человеческие жизни в окровавленные останки, предстояло остановить. Вот только как?       Сухогруз «Скадовск» впечатлял как габаритами, так и конструкцией. Бесхозно простояв более двух десятков лет, пережив всевозможные превратности Зоны, он сохранился в отличном состоянии, разве что коррозия подъела обшивку. Оказавшись почти в центре обозначенной площади Затона, трёхуровневое судно позволяло держать под присмотром всю округу, чем и пользовалась местная охрана. Сторожей набрали из вольных, а возглавил их Спартак, как оказалось, один из сподвижников Паладина. «Вороны» одними из первых пришли на Затон; неудивительно, что именно они взялись за охранение сталкерской базы. Нижний уровень отдали под бар и склады: местный торговец Борода держал здесь товары, чёрные сталкеры — снаряжение и амуницию. Второй, состоящий из кают, стал подобием подвальной гостиницы знаменитого бара «Сто рентген». Идея оправдывала себя: защищённый объект куда предпочтительнее для ночёвки, нежели дерево или заброшенный КПП. Уже не раз сталкеры убеждались, какие они на самом деле «заброшенные». Также на среднем уровне располагались санчасть и мастерская: неотъемлемые пункты любой опорной точки в Зоне, если она претендует на массовость и прибыль. В то же время именно потому таким заведениям, как «Сто рентген» и «Скадовск», требовалась надёжная защита. Как только организуешь достойное место для сброса хабара, мгновенно находятся желающие его покрывать. Пережитки девяностых, которые, в свою очередь, тоже неспроста появились. Если против спецотрядов «Долга», закрепившихся в ста метрах от бара, у братков аргументов не нашлось, то с ситуацией на Затоне я пока знаком не был. Впрочем, в профессионализме «воронов» сомневаться не стоило, что уже подчёркивалось ранее.       Меня повели на верхний уровень, вмещавший капитанский мостик и несколько служебных кают. Пока поднимались по лестничному пролёту, натолкнулись на сталкера. В обычной ситуации не обратил бы внимания, только внешность срисовал на всякий случай. Однако я не мог не заметить того, с какой нервозностью он посмотрел на Макса. Незнакомец его узнал, как и Ледокол встречного.       — Ты…       Авдеев отвернулся, зато встрял Саблезуб:       — Вечер добрый, Шустрый. Что-то случилось?       — Ничего, — бросил парень, спускаясь на нижний уровень.       Мой взгляд упал на брезентовый рюкзак сталкера, судя по объёму, полностью набитый непонятно чем.       — Кто такой?       — Не знаешь Шустрого? Знаменитая персона на «Скадовске», да и в южной части Зоны тоже. Курьер, торговец оружием, информацией. Работает только со сталкерами, так что опасаться не стоит.       — Приму к сведению. А ты, Ледокол? Похоже, он тебя узнал.       — Было дело, — нехотя ответил Авдеев. — Где здесь прикорнуть можно?       — Сейчас устроим, — ответил Саблезуб. — Беркут, кабинет Паладина найдёшь наверху. Если о чём-нибудь договоритесь, получу от него распоряжения, а пока вернусь к отряду.       Я поблагодарил «ворона» и оставил его разбираться с Максимом и нашими вещмешками. Каюту на третьем уровне отыскал сразу. В просторной металлической комнате с заваренными иллюминаторами умещались оружейный стенд и большая, в полстены, деревянная подставка с картой региона, на которой при помощи красного маркера «вороны» обозначили участки опорных точек и тайных троп противника. В углу стояла тумбочка с расположенным на ней странным металлическим аппаратом. Больше всего бандура походила на огромный монитор со встроенным в него системным блоком, толстый кабель тянулся вверх и, похоже, выводился на палубу. За простым деревянным столом в конце кабинета сидел человек в такой же чёрной «Заре», как у остальных бойцов. Стрижка короткая, но заметить поражённые сединой виски не представлялось сложным. Когда я вошёл, он поднялся и прошагал навстречу.       — Здравствуй, Павел.       — Не припоминаю, чтобы два месяца назад называл настоящее имя.       — Это ни к чему. Рокотов ведь говорил, что тебе ещё предстоит встретиться со старым знакомым?       Паладин снял с шеи военный жетон. Посеребрённый, с гравировкой двуглавого орла. Такой же, как у меня в подарок от особиста.       — Он и здесь замешан, — с некоторой злобой усмехнулся я. — Мне казалось, чекист имел в виду Максима.       — Ледокол тоже нужен, правда, жетон ему не выдали.       — И что это должно значить?       — Серебряная пластина — знак доверия страны, а также опознавательный символ агентов в Зоне.       — Не можете без конспирации. Так ты сотрудник «конторы»?       — Уже десять лет как. Саблезуб и остальные «вороны» хоть не действующие, но все из антитеррора. В них можешь не сомневаться.       — Не собирался. Лучше скажи, зачем меня сюда вытащили. Ведь ты с самого начала знал, что я приду. И почему не направили сразу на Затон?       — Сам как думаешь?       — Экзаменовали.       Паладин кивнул с лёгкой улыбкой, тем самым подтвердив мою догадку.       — Стоило убедиться, сможешь ли выйти на след цели. Всё-таки ты в прошлом оперативник, а не разведчик.       — Всё досье читал?       — Без этого никак. Я видел тебя в деле, да и Виктор никогда не ошибался в людях. Ты наверняка злишься, но пойми: иначе было нельзя.       — Я всего лишь овчарка в стаде. Давай ближе к делу. Ты знаешь, кто мне нужен и что с ним делать. Разъяснишь ситуацию?       Паладин подошёл к тумбочке с аппаратом, стёр пылинку с металлического корпуса.       — Зовём «Энигмой». Собрал её человек из моей группы, Умник. Она перехватывает и дешифрует радиосигналы всех диапазонов, какие можно встретить в Зоне. Благодаря «Энигме» нам известно, что сталкер Рейтар покинул Затон и в ближайшее время не намерен возвращаться.       — И куда он отправился? — с ноткой разочарования спросил я.       — Если бы мы знали… Он посредничал с Султаном, местным бандитским лидером.       — Слышал о нём. Поставлял караваны с оружием на Кордон через Тёмную долину. Кстати, откуда стволы?       — От наёмников. — В ответе улавливалась граничащая с бессилием горечь.       — Что? Они здесь причём? Паладин, какого чёрта?       — Вот в этом и обстоит всё дело. Думаешь, напрасно тебя дёргали?       Я не ответил, лишь смотрел в уставшие глаза командира «воронов».       — Рокотов ничего не говорил о цели?       — Только то, что он участвовал в особых операциях, — припомнил я. — Снова налгал?       — Не вини майора; у него целый отдел занят круглые сутки. Никто не лгал, просто кое-что утаил. Помнишь события в Москве?       — Как же их забыть? Выполнил поставленную задачу, а потом попал в ссылку. Какое отношение это имеет к Рейтару?       — Когда всё закончилось и подполье остановили, особисты выяснили личность истинного кукловода. Поначалу считалось, что за происшествиями в столице стоял синдикат, связанный с нелегальным оборотом аномальных «сувениров». Именно так в Москве появились опасные артефакты, погубившие немало жизней. Оказалось, что синдикатом тоже управляли, причём из самых глубин Зоны. Есть подозрения?       Меня будто обдало ледяной водой. Схожие чувства я пережил в Припяти, на стадионе «Авангард». Неужели всё повторяется?       — Поэтому ты нужен здесь, Беркут. Из всех сталкеров только тебе удалось пережить встречу с Хароном и остаться в числе его врагов. Рейтар и ещё десяток агентов прибыли в Зону, чтобы найти кукловода и ликвидировать. Развеять угрозу повторной катастрофы.       — И теперь они на службе у «Монолита», — докончил я.       — К сожалению. Лучшие специалисты нашего ведомства банально продались врагу. Бандиты, наёмники и Рейтар — звенья одной системы, и во главе её стоит Харон.       Всё определённо повторялось по заданному циклу. Предводитель самой радикальной группировки Зоны не оставил надежд выиграть войну, исходом которой служили бы миллионы жертв. Вот почему мне надлежало примкнуть к сопротивлению: чтобы остановить кровожадную мельницу. Предотвратить появление «братских могил» в будущем. Одно не давало мне покоя.       — Почему не сообщили в АНГ? Харон — их основная забота, и вы не могли об этом не знать.       Паладин коротко вздохнул, собираясь с ответом.       — Мы не верим Альянсу. Последний пойманный там крот оказался их же директором. Работать с такой структурой для себя опаснее.       Это правда: сотрудник той конторы говорил о предателе-генерале. Альянс Независимых Государств управлял огромным бюджетом, но сам по себе был уязвим, как мишень в тире. Он так и не провёл спасательную операцию для десантников, дважды отправленных на штурм Припяти.       — Говорят, военным сталкерам в последнее время сильно достаётся. Знаешь что-нибудь?       — Недавно группа Саблезуба наткнулась на остатки элитного отряда. Им отрезали головы и бросили в кучу, как у Верещагина**. Десять спецназовцев, а порешили, будто салаг… Ну не херь ли тут творится, а? Позже «вороны» засекли напавших, но в бой не вступили. Численный паритет в случае с ликвидаторами — далеко не преимущество.       — Значит, личная гвардия Харона тоже околачивается неподалёку?       — Больше мы с ними не сталкивались, а солдаты Инквизитора отнюдь не агенты Рейтара: прятаться не умеют. Сейчас их здесь нет, но в любой момент всё может перемениться.       — В таком случае нужно действовать. Полагаю, бандиты активировались не просто так. Всё это — многоходовка Рейтара и его хозяина. Значит, пока Султан в игре, цели не о чем беспокоиться.       — Именно такого настроя я ждал. — Паладин указал на одну из красных отметок на карте. Обведённая область принадлежала северо-западной части Затона. — Лесопилка. Практически месяц находится под контролем бандитов. Согласно наблюдениям, тот самый склад, откуда идут караваны с оружием. В охранении примерно десять человек, ещё мелкая группа наёмников. Караваны они отгружают каждые сутки по разным направлениям. Совершим штурм глубокой ночью, когда на складе останется минимальный резерв. Подключу всех, кого смогу, но… — Сталкер вопросительно посмотрел на меня.       — Не остановим бандитов — будут новые смерти. Я присоединюсь к штурму.       — Рад, что ты с нами, Павел. Цель «воронов»: подрыв деятельности Султана и его бандформирования. О Рейтаре они знают немного, и углубляться в наши дебри им пока не следует.       Мы разработали подробный план действий, Паладин дал доступ к арсеналу, что было очень кстати. Следовало пополнить боезапас, израсходованный при налёте на караван и в бою с псевдолюдьми. Силовая операция должна сорвать планы врага и тем самым выманить его на открытое пространство. С порождениями тьмы куда легче бороться при свете дня. Спускаясь на второй уровень, я увидел Макса, стоявшего у входа в жилой отсек. Он прислонился к металлической стене, осматриваясь в бледном свете лампы накаливания. За три месяца на «Скадовске» сталкеры умудрились собрать генератор и провести освещение в коридорах и лестничных пролётах. Молодцы, более добавить нечего. Взгляд Авдеева прояснился, движения стали более уверенными. В ладони он держал нож.       — Извини. — Максим вернул лезвие в чехол и протянул скелетную рукоять. Оказалось, настоящий «Шайтан-М»: орудие редкое и довольно эффективное для метания. — Я подставил нас обоих.       — Главное, мы живы, — ответил я без тени злобы. Подношение всё же принял: такая вещица точно не помешает. — Откуда кинжал?       — Забрал у Шустрого. Этот барыга и не таким владеет. Не беспокойся, он не в обиде. Там, в Тёмной лощине, я потерял над собой контроль. Плевать на себя, напарника чуть не погубил!       — Брось. Всё в прошлом.       — В этом-то вся проблема: никак не разберусь с прошлым, не могу от него отступиться. — Ледокол обхватил подбородок, отвёл глаза. — Они показали мне Алёну, жену. Представили, какой я её запомнил. Погибла в авиакатастрофе. Пилот находился под дозой, но никто ничего не заподозрил… До самого исхода.       — Мне они показались в образе отца. Он был честным прокурором, засадил немало тварей, а потом ему отомстили, как и всей семье. Я выбрал путь воина, чтобы навсегда остановить ублюдков, поддержать власть закона, сохранить порядок среди невиновных. Поэтому за мной тянется череда убитых, и она пополнится, будь уверен. Возмездие не обязано быть добрым, если оно справедливо. Я соболезную тебе, Максим, и вновь с тяжестью вспоминаю отца. Вот каковы тени прошлого: безвинные жертвы наших жизней. И если мы сейчас остановимся, такие же тени появятся у других.       — Не допущу, — коротко сказал Ледокол.       — Рад это слышать. Потому что через три с лишним часа нам предстоит бой с последними отморозками. Макс, ты не представляешь, во что мы ввязались.              ***              Зона всегда демонстрировала чудеса людской психологии. Примерами служили и нерушимый кодекс вольных сталкеров, и бандитская жизнь по понятиям, и, несомненно, появление крупных группировок. Никто не предполагал, что противоборствующие в обычном мире идеи послужат консолидации сразу нескольких обществ. Одни из них громкими лозунгами притягивали увлечённые умы и храбрые сердца, другие пугали тоталитаризмом, граничащим с дикостью. Какими бы навязчивыми ни были принятые на вооружение идеологии, каждая из них нашла отклик в, казалось бы, абсолютно чуждом для этого социуме.       Группировка «Свобода» никогда не скрывала ненависти по отношению к правительственным силам. Её бойцы, настоящие сыны анархии, не признавали ничьих авторитетов и не шли на компромиссы с государственными структурами. Удивительно, но факт: любой их сорвиголова скорее бы погиб с гранатой в руке, нежели сдался под арест или вербовку противником. Лидеры клана отбросили пропаганду и жёсткую дисциплину с элементами военного времени, неотъемлемые постулаты «Долга», и нашли собственный подход к массам. Разумеется, иерархия и подчинение соблюдались, но в «Свободе» они приняли иную форму. Здесь разрешили либерализм, не разделяли бойцов на расходный материал и правящую элиту. В конце концов, вместе веселее, а глобальное угнетение ещё не побеждено. Феноменальным было то, что всех свободовцев действительно объединяла общая идея: освободить Зону, а потом, возможно, и мир от ига всеобщего контроля. Слава о борцах за ясность умов давно перескочила границы периметра. Добровольцы со всех концов света стекались сюда, чтобы влиться в клан, где каждый мог поделиться своим видением свободы, а, главное, преподать эту версию другим. Тем и гордилась группировка: начав с себя, она стремилась научить жизни остальных, наплевав на право самоопределения. Если освобождаться, то всем. Подобным образом дела обстояли сейчас, а зарождалось всё в далёком по меркам Зоны две тысячи девятом.       Вначале было слово, и слово это — «Воля». Так назывался отряд первопроходцев, объединившихся из выгоды, но вскоре пришедших к общему выводу: Зона — подарок человечеству, и препятствовать её изучению — значит пойти против личной свободы. Их угнетала несправедливость в лице военных, уничтожавших безобидных паломников с Большой земли, и разочаровывала наука, принятая в оборот для захвата территории определённым кругом лиц. Рейдерская атака, устроенная, как ни крути, государством, привела «Волю» к понимаю, что если не воспротивиться экспансии и монополизации сейчас, волшебный подарок никогда не поступит на службу людям: всем без исключения, чтобы никто не ушёл обиженным и обделённым. В упрощённой модели первопроходцы хотели осчастливить мир, но о каком счастье можно говорить, находясь под нерушимым диктатом? Переживания инициаторов обратились в идеологию, из всех политических течений к которой роднилось только одно. Если врагом выступали правительство вкупе с армией, то противостоять им обязан чистейший анархизм. Разумеется, структурированный в прочную систему с преследованием высшей цели.       Прошло некоторое время, и о «Свободе» заговорили. Их почитали и ненавидели, но, главным образом, пока оставляли без внимания. Никто не желал связать судьбу с отморозками, за головы которых военные неофициально объявили награду. Впрочем, на кабалу с армией тоже не пошли: настолько наивные долго на этом свете не задерживались. В отличие от «Долга», у которого с самого начала в распоряжении были профессиональный контингент и каналы с внешним миром, «Свобода» начинала с нуля. Она нуждалась в спонсорах, и таковые показались на закулисной сцене театра боевых действий. Мало кто знает, что крупные анархистские организации существуют поныне. Мастерски владея конспирацией и имея ходы на всех экономических полях, от биржевых торгов до чёрных рынков, они подтачивают основы международной системы, ожидая часа, когда больше не нужно будет прятаться. Одно из таких теневых «антиправительств» решило сделать Зону своей сферой влияния. Не особо вмешиваясь в личные дела группировки, но обязав подносить себе весь хабар, оно подарило «Свободе» боевиков и доступ к оружейному рынку. Это потом слава о добродетели клана разошлась в сталкерских легендах, а начиналось всё именно так: с всеобщего разочарования и взаимовыгодных условий.       За исполнением обязанностей нужно следить; спонсоры отнюдь не отличались наивностью. Потому к группировке и был прикомандирован Комиссар: длинноволосый величавый старец, объявленный в международный розыск Интерполом. Через него проходили финансовые расчёты, связь с покровителями и, отчасти, вектор политики группировки. Руководство «Свободы» пыталось сопротивляться, но безуспешно. Ныне покойный лидер Чехов ещё шёл с Комиссаром на компромиссы, зато Лукаш его откровенно ненавидел, но, тем не менее, терпел: выбора не было. Наблюдатель воплощал в себе все те пороки, которым «свободные люди» объявили войну. Он жаждал тоталитарного контроля, ни грамма не уважал «деловых партнёров» и постоянно вёл двойную игру. В каких бы плохих отношениях ни состояли свободовцы с «должниками», всему существовал предел. Комиссар его уничтожил. Организовав убийство генерала Крылова, предводителя военизированной группировки, он привёл в действие жестокую карательную машину противника. Разведрота «Долга» не пожалела сил на охоту: однажды мину с дистанционным взрывателем нашли в кабинете самого Лукаша. Чудо, что электроника подвела. Что уж говорить о простых парнях, работавших в «поле»? Поминальные церемонии у могил совершали до сих пор, как назидание, в первую очередь, себе. Предполагал ли не обделённый влиянием наблюдатель, к чему приведут его действия? Ответ: он с самого начала о них знал. Куда интереснее мотив. После гибели Чехова от когтей кровососа новый лидер решил навсегда разорвать кабальный договора, прекратив все связи со спонсорами. Устоявшаяся репутация и налаженные с торговым сообществом Зоны каналы позволяли «Свободе» перейти к суверенитету. Однако закулисные хозяева считали иначе. Подписывая контракт с дьяволом, потери души не избежать. Комиссар не чурался грязных методов, а в окружение выбирал худших. Никто не смел ему перечить и не пытался мешать. Поэтому, когда он с отрядом телохранителей направились в сторону «Выжигателя», свободовцы лишь отвернули головы: не их дело.       Во времена Союза комплекс «Радар» выполнял важные стратегические задачи. Подтверждением тому служила расположенная на его территории радиолокационная станция, антенны которой впоследствии послужили новой цели. Прозванная в народе «Выжигателем мозгов», загоризонтная РЛС создавала мощнейшее пси-поле, защищавшее центр Зоны от проникновения посторонних. Существовать и прогрессировать непосредственно в радиусе действия излучения могли только сектанты группировки «Монолит» — третьего полюса силы в Зоне. Они не шли на переговоры с «неверными» и никогда не сдавались в плен. Их глаза безжизненны, а речи пропитаны молитвами священному камню. Однако даже среди радикальных фанатиков Комиссару удалось найти деловых партнёров. Стоило ли удивляться? Лично он ничего сверхъестественного в этом не видел.       Тёмное подземное помещение. Стены сплошь и рядом покрыты паутинами трещин; затхлый воздух не давал нормально вдохнуть. Духота затуманивала мозг, мешала мыслить, отвлекала. А он старался не обращать внимания на эти неудобства. Миновал очередной лестничный пролёт и оказался на металлическом помосте. Внизу копошились люди; в свете прожекторов было видно, как они возятся с электроникой в установленных вдоль стен огромных блоках. Комиссар энтузиазм монолитовцев отметил, но значения не придал. Тот, кто отключил «Выжигатель», не пожалел взрывчатки на обеспечивавшие работу устройства. На другом конце помоста располагалась панель управления, изрешеченная бронебойными пулями. Действовали наверняка. Там же стоял высокий человек в бледно-сером городском камуфляже, тяжёлом бронежилете и чёрной разгрузке. Лицо скрывал натовский противогаз с тонированным очковым узлом. Руки закинуты за спину, из оружия только тяжёлый «Кольт» в кобуре и массивный, более похожий на японский кинжал танто, Ontario SP14. Великий полководец и командир отряда ликвидаторов ждал Комиссара.       — Во имя Харона, Инквизитор. — Гость остановился в нескольких метрах от сектанта.       — Во славу Монолита. — Воинственный голос приглушился фильтрами противогаза. — Вот к чему привели действия неверных. Им угодно ломать и никогда — восстанавливать. Поэтому мы охраняем священный Исполнитель желаний от чужих посягательств. Их алчность и злость разрушат мир.       — Для вас я тоже неверный.       — Всего лишь исключение, подтверждающее истину. Ты помог мне расправиться с лидером собак-уничтожителей, Крыловым. Я ценю оказанную услугу.       — Ты неспроста устроил встречу. Что на этот раз?       — Скоро Зону постигнет апофеоз нашего величия. Он — заслуга ликвидаторов, но неверные на службе клана хотят причислить победу себе. Мне нужны люди: боевой отряд со стороны. В обмен я отдам тебе такую власть в новом мире, которой никогда не добиться «Свободе».       Инквизитор поведал гостю о будущем, оставив Комиссара в долгих размышлениях.       — Хорошо, — наконец ответил он. — Я соберу отряд. Но учти, что данное тобой обещание характеризует честь твоего же клана.       — Я сделаю всё, что сказал. Не сомневайся в слове ликвидатора. И пусть тебя озарит сияние Монолита.       Спустя полчаса гость покинул «Радар» и направился обратно на базу. Если полководец не бредил, ему предстояло немало хлопот. Естественный отбор под контролем секты убийц — хуже и придумать невозможно. Комиссар был обязан позаботиться о том, чтобы занять место повыше в новом, надвигающемся подобно грозе, мире.