"I don't like mondays"

Я просто начала стрелять, вот и всё. Я сделала это просто так, смеха ради. Просто я не люблю понедельники. А так — хоть какое-то развлечение. Никто не любит понедельники. © Речь Бренды Спенсер на судебном процессе, после того, как 29 декабря 1979 года она расстреляла из отцовского ружья стоявших у ворот Кливлендской школы людей.

«Что я здесь делаю?». Эта мысль стальным канатом тянулась с самого утра понедельника, когда Корри Адамс (1 июля, 1994 год рождения, Рак по гороскопу, меланхолик по темпераменту) проснулась. Она возникла по пробуждению, стоило только открыть глаза, и больше не отпускала. С этой мыслью Корри чистила зубы, разговаривала с мамой, получила от неё карманных денег, позавтракала с папой, оделась, села в автобус, затем угрюмо стояла в метро и подходила к воротам Кливлендской городской больницы. «Что я здесь делаю?». Она пришла самой первой - через минуту появилась заведующая кафедрой психиатрической диагностики. Она торопилась: вероятно, боялась опоздать, ведь она никогда не умела рассчитывать время. Увидев одну лишь Корри, она удивилась. - О, привет! А где все остальные? - Пока ещё рано, - сказала Корри, смущенно улыбаясь. - Да? Разве? – Миссис Хиндли посмотрела на часы и рассмеялась. – И действительно. А Вы-то чего в такую рань? В кровати не спится? - Просто, - пожала плечами Корри. Она, пожалуй, не смогла бы объяснить, почему она старается прийти пораньше, если в этом нет никакой необходимости. Она никогда не боялась опоздать, не слишком хотела получать знания и всегда умела рассчитывать время. Просто… так получалось. «И вообще, что я здесь делаю?». Этот вопрос испугал Корри: её сердце застучало сильней, в глазах появился блеск, а выражение лица стало очень сосредоточенным. Что она здесь делает?.. Так, она студентка медицинского университета Сан-Диего. Она стоит здесь, чтобы пройти практику в психиатрической больнице. Всё так? Так. А ещё вместе с ней будут её одногруппники, куратор и научный руководитель. Они не очень ладят друг с другом, особенно после того, как Корри выразила желание писать дипломную работу на отделении психиатрии. Конечно, её работа непременно будет посвящена социальной психологии (а, точнее, как семейный уклад формирует психозы и усугубляет маниакально-депрессивный синдром), но всё-таки главный акцент будет стоять именно на психиатрии… Вроде всё так, но почему сегодняшний день продолжает казаться ей неестественным? Почему она не понимает, куда она попала и, главное, зачем, если она знает ответ на этот вопрос? Неужели это тот самый кризис специальности? Странно, он обычно приходит на третьем курсе, а сейчас – четвёртый… Возможно, всё дело в том, что у Корри в принципе сбиты эти ритмы, и слабая социализация лишь усугубляет ситуацию. Она же психолог, черт возьми, она должна понимать такие вещи. Дааа, психолог. Хорош психолог, нечего сказать. «Что я здесь делаю?». - Что-то случилось? – раздался голос преподавателя. Корри слегка вздрогнула: опять она задумалась сильнее, чем обычно. - Нет, всё в порядке, - произнесла она. – Правда, все хорошо. - Ну, как знаешь, - улыбнулась миссис Хиндли. – А вообще, солнышко, отрицание как психологическая защита – вещь очень ненадежная. Ну, как будто теории не знаешь, ей-богу. Корри вежливо улыбалась в ответ и ничего не говорила. Ведь в самом деле же ничего не произошло. Ничего. «…и что я здесь делаю?». Вскоре пришли остальные студенты: кто-то группами, а кто по одиночке. Опаздывала лишь Карла, но на неё никогда никто и не рассчитывал: девушка явно относилась к своей учебе не слишком ответственно, а остальное время посвящала экстремальной психологии. Она уже не раз хотела уйти с факультета, но обычно безмолвный отец внезапно взбесился и запретил ей бросать первое образование. Так что теперь Карла опаздывала, прогуливала и появлялась лишь тогда, когда считала нужным. Но, несмотря на это, Корри не могла не восхищаться её характером и целеустремленностью. «Она хоть знает, чем хочет заниматься, - думала она, безразлично глядя на одногруппников. – А я?». - Корри! Корри Адамс! Спишь на ходу, что ли? Девушка вновь вздрогнула, и её взгляд упал на сердитую фигуру куратора. Студенты вокруг доброжелательно, хотя и не без ехидства, улыбались над ситуацией, и это сильно задевало Корри. «Успокойся, - говорила она себе. – Успокойся, ну. Они же не со зла. Ты сама вечно уходишь в себя, и потом до тебя не достучаться». «Да, но они всё равно при этом не уважают меня. Не уважают…». - Я не сплю, - сказала она, слегка кивнув, для большей убедительности - Угу, конечно. – Мисс Бек посмотрела на список и поставила жирную, особенно жирную галку рядом с именем Корри. – Ага, все есть, кроме мисс Бернардо. Ничего, догонит. Но, если подобное повторится завтра, передайте мисс Бернардо, пожалуйста, то мы не засчитаем ей прохождение практики. Итак, идём! И группа лениво двинулась вперёд, вслед за целеустремленной сердитой мисс Бек и добродушно-расслабленной миссис Хиндли. Студенты пребывали в легком возбуждении, даже несмотря на недосып: ведь сегодня был первый день самой интересной практики за все время обучения – их наконец-то впустили в психиатрическую больницу! Конечно, к серьезным больным (к «буйным», как резко выразилась мисс Бек) их не пустят, но им всё равно придется разговаривать с пациентами – и это было так интересно! - А я боюсь, - честно призналась трогательная Сьюзен. – Блииин, вообще так волнуюсь прямо… - Да чего волноваться, - хмыкнула Нэнни, которая даже ранним утром выглядела абсолютно безупречно. – Не ты ж говорить с больным будешь, а психиатр. - Да, но всё-таки… Такой опыт! - Ребят, потише, пожалуйста, мы на территории больницы и вести себя надо соответственно, - механично произнесла староста группы, невзрачная и слишком докучливая Эйлин; но её, по обыкновению, не слушал никто. Кроме Корри, которая и так всегда была бесшумной, как мышь. В отличие от клиники Лу Руво, Кливлендская городская больница была построена в спокойном георгианском стиле, с высокими окнами, фигурными цоколями, изящными арками и пилястрами. Окруженная темно-зелеными деревьями, она казалась величественной и печальной, похожей на старинный особняк викторианского лорда. «Прекрасное место, - думала Корри, окидывая его задумчивым взглядом. – И всё-таки, что я здесь делаю? Разве не должна быть дома, готовиться к зачету или лабораторной?». «Нет, - отвечал ей разум. – Сейчас лето, и никаких лабораторных нет. И, бога ради, прекрати мне задавать этот идиотский вопрос». Их встречал доктор Бин – немолодой, диковатого вида врач с тяжелой челюстью, свирепыми мохнатыми бровями и неласковым взглядом. Он пытался улыбаться, но ему это абсолютно не шло: лицо казалось искаженным в уродливой гримасе и пугало ничуть не меньше, чем отсутствие улыбки вообще. Глядя на лица своих одногруппниц, Корри поняла, что они растерялись: их пугал суровый доктор, и они явно не понимали, как человек с таким лицом может вести практику в психиатрической больнице. «Может, - думала Корри. – Вероятно, он просто очень хороший профессионал. Или он чувствует себя неуверенно в качестве педагога, поэтому ведет себя именно так. Ведь он врач все-таки, а не учитель». - Сначала тяжелый больной, а потом уже впустим остальных, - сказал доктор Бин мисс Бек. – Где эта ваша студентка? - Я здесь, - неуверенно произнесла Корри, робко глядя то на него, то на растерявшуюся мисс Бек. - Но, доктор Бин, не лучше ли было бы отпустить сначала остальных… - Нет. У больного совершенно другой режим, поэтому сначала надо разобраться с ним. - Но Корри ещё будет возвращаться сюда и не раз! - Мисс Бек, мы договорились, что сегодня пройдёт первое общение с больным, Сашей Моллинзом. У него совершенно другой режим, чем у остальных больных, и Вы могли бы узнать об этом заранее, прежде чем вести сюда толпу студентов, которым нечем будет заняться первые пятнадцать минут. - А можно нам тоже посмотреть! – выпалила веселая Вера, косо поглядывая на Корри Адамс. Она тоже хотела писать работу на психиатрии, но её одолели сомнения, и ей пришлось отказаться от этой затеи. - Нет. Мисс Адамс, следуйте за мной. Корри бросила растерянный взгляд на миссис Хиндли. Та улыбнулась ей и кивнула, словно давая разрешение. Только после этого Корри могла вздохнуть и, хоть и неуверенно, но последовать за доктором Бином. «Какая широкая у него спина, - думала она. – И какие большие руки. Говорят, что самые большие руки у ювелиров. Так странно, верно? А ещё странно то, что тут так тихо. А ведь, казалось бы, психиатрическая больница, тут не должно быть тихо… Боже, и что я тут делаю?». - О чём собираетесь писать работу, мисс Адамс? Неприветливый голос доктора вывел Корри из раздумий. Она подняла взгляд: доктор Бин даже не смотрел в её сторону, когда разговаривал. Так странно. Так… странно. - Об участии семьи в формировании биполярного аффективного расстройства, - произнесла она, глядя в пол. - Даже так? Ну, крутая тема. И что, знаете хоть, что будете писать? Его голос показался Корри очень саркастичным и неприятным. «Мог бы и не смеяться над студенткой, которая только пришла», - подумала она, глотая обиду. - Честно говоря, не особенно хорошо. Но я читала Лукомского, Корсакова, Блейхера… - Понятно-понятно. Хорошо, что читали, да ещё и такие редкие книги. Но с практикой, я понимаю, Вы незнакомы? - Нет… - А зачем Вы вообще взяли эту тему? Почему вдруг маниакально-депрессивный психоз? Ведь социальная психология занимается другими, не менее важными вопросами. Которые, к тому же, было бы куда удобней решать именно Вам. Так почему? Корри растерялась. Никто не спрашивал её о том, почему она хотела взять эту тему: все принимали это… как должное. Она сказала, что хочет писать на другом факультете, с ней поскандалили и потом отпустили, и теперь первый день, когда она будет заниматься своей дипломной работой… «Почему маниакально-депрессивный психоз?». Корри вспомнила ту переписку, и у неё закололо в горле. «Ты разве не видишь, что мне плохо». «Ты же психолог, черт возьми, так объясни мне, что со мной не так?!!!». «Я уже всех ненавижу. И тебя, и маму, и собаку. Но больше всего – себя». «Ты знаешь, что такое МДП? Знаешь, да? Так вот, это – я. Это – моё истинное лицо». «Я хочу, чтобы меня спасли. Но меня некому спасать. Понимаешь, некому. Ну не тебе же, в конце концов». - Я хочу спасать людей, - произнесла Корри. - Тогда надо было идти на хирургию. – Доктор Бин даже не пытался быть более ласковым или либеральным по отношению к студентке: открывая дверь кабинета, он буравил её сердитыми черными глазами, вселяя растерянность и страх. – Конечно, я Вас не прогоню, ведь Вы, в конце концов, съели моё рабочее время, но я бы на Вашем месте, мисс Адамс, задался вопросом, какого чёрта Вы вообще тут делаете. Без этого понимания работать Вы не будете. И специалистом хорошим не станете. А теперь проходите в кабинет, да поскорее: скоро должен придти больной. «Что я здесь делаю… - думала расстроенная Корри, ступая в комнату. – А что я здесь делаю?». Вопреки ожиданию, больничный кабинет вовсе не оказался ни страшным, ни унылым. Пожалуй, немного слишком официальным, Корри бы непременно украсила его цветами или картинами, но вполне уютным. Вдоль стены стояли гигантские книжные шкафы, чуть впереди – столы, абсолютно обычные, как в конференц-залах. Один из них находился в самом центре: на нем уже были разложены тесты, бумажки и пишущие приборы. Корри хотела сесть чуть поодаль, но доктор Бин настоял, чтобы она находилась рядом с ним. - Многих больных раздражает постоянно вертеть головой, переключая внимание на два равнозначных объекта, - объяснил он, грозно глядя на Корри. – Вы же психолог, должны это понимать. Корри не могла ему объяснить, что она боится его, что она стесняется находиться рядом с настоящим профессионалом, что она банально не помнила об этом, что у неё довольно посредственные показатели по клинической психологии, наконец. Ведь это означало показать себя абсолютно не способным к работе человеком, означало продемонстрировать свою полную некомпетентность и слабость… А ведь он ещё и взглянуть на неё может! О, этот ужасный взгляд! Что он ей тогда скажет? «Мисс Адамс, зачем Вы тут вообще находитесь»? Да она сама не знает, до сих пор не знает! «Как всё плохо, боже мой, - думала Корри, стараясь не плакать. – Когда я уже поеду домой?». Дверь в кабинет открылась, и в проеме показалась голова медбрата. - Доктор Бин, больной уже пришел. - Приводите его в кабинет, - кивнул доктор, и Корри напряглась. Сейчас войдёт человек, с которым она будет работать целый год. Сейчас появится материал для её исследований. Разумеется, он будет не один, будут и другие люди, на которых она может основывать своё исследование, но этот – основной. Сейчас появится её первый больной – с ума сойти, первый больной! «Главное, не перенервничать, - думала она, крепко сцепив зубы. – Главное – успокоиться и не переживать…». Медбрат открыл дверь; и Корри прерывисто выдохнула.