Красно-зелёное

В Книге Судеб ни слова нельзя изменить. Тех, кто вечно страдает, нельзя извинить. Можешь пить свою желчь до скончания жизни: Жизнь нельзя сократить и нельзя удлинить. Омар Хайям

      На какое-то мгновение всё затихло и воцарилась странная, до жути неестественная тишина. Я подбежал к Музаффару и Тиёко. Последняя уже почти отошла от пережитого шока и провела рукой по шее. На пальцах осталась кровь. Японка смертельно побледнела, чем несказанно напугала как меня, так и моего напарника. — Я что, ум-умираю? — с трудом просипела Тиёко. — Нет, уважаемая, — ответил ей Музаффар на блестящем английском. — Это всего лишь царапина и при том неглубокая. Никто вам умереть не… Последние его слова заглушили отдалённые выстрелы. Через мгновение мы увидели группу из человек пяти человек, не меньше, которая направлялась в нашу сторону и, судя по всему, явно не для того, чтобы поздороваться. Все незнакомцы были хорошо вооружены и в случае перестрелки шансов у нас, учитывая потери в виде одного убитого и двух раненых, не было бы никаких. — Кто это? — испуганно прошептала госпожа Киросаки, бросив быстрый взгляд в сторону стремительно приближавшихся людей. — Бандиты Мурада Бешеного, — мрачно изрёк Музаффар. — Он оставил часть своих головорезов на квартире, вот они и бегут ему на подмогу… Аль-Афинов, я задержу их, а вы звоните Имаду аль-Мухаду — пусть присылает подкрепление. — Хорошо, — я быстро кивнул и в тот же миг воздух рассекла автоматная очередь. Музаффар ответил на это двумя выстрелами. чуть выглянув из-за джипа, служившего ему, мне и Тиёко укрытием. Стараясь унять дрожь в руках, я начал набирать следователя аль-Мухада…       Всё, что происходило после того, как я вызвал подмогу, больше походило на сон: стрельба, непосредственным участником которой стал я, крики, стоны, тихий плач Тиёко Киросаки, а потом визг тормозов и властный окрик «Оружие на землю! Полиция Каср-Бен-Гашира!„…       Всех участников боя (а иначе я произошедшее назвать и не мог) доставили в полицейское отделение. Только лишь убитого сержанта и его тяжело раненого напарника забрала Скорая. Музаффар от госпитализации наотрез отказался и с большой неохотой позволил наложить себе повязку. К его счастью, пуля прошла навылет и извлекать её не пришлось. Тиёко Киросаки же в буквальном смысле онемела от страха и теперь не могла внятно даже двух слов связать. Это очень встревожило Мартина и он, от души поблагодарив всех участников операции, попросил поскорее отпустить их в отель.       Я был совершенно сонный и с трудом воспринимал действительность, зато Музаффар бодрствовал. На рану он совершенно не обращал внимания и это особенно поражало меня.       Имад аль-Мухад достал из шкафа бутыль с некой белой жидкостью и три стакана, по которым и разлил содержимое бутыля. — Верблюжье молоко, — пояснил следователь, поймав мой вопрошающий взгляд. Я кивнул и принял стакан. Музаффар сделал тоже самое и я заметил, что фаланги мизинца и безымянного палец правой руки, которой каддафа держал стакан, были слегка искривлены. Больше всего это напоминало неправильно сросшийся перелом. На ум сразу же пришёл Музаффара рассказ о допросе его Каримом, закончившийся сломанными пальцами руки. Неужели так оно и было на самом деле? Но если это так, то Карим врёт и… кто же тогда убийца?       Я допил молоко и взглянул на дисплей телефона. 00:01. Наступило восьмое июля 2012-го года… 08.07.12       Некоторое время мы все молчали. Первым заговорил я. — Как вы думаете, с освобождённой заложницей всё будет в порядке? — спросил я. — Думаю, что да, — уверенно заявил Имад аль-Мухад. — Всё зависит от степени шока, — пожал плечами Музаффар. - Она, конечно, не пережила такой стресс, как скажем, Альфард аль-Фатех, но тем не менее… — А что такого случилось с Альфард аль-Фатех? — поинтересовался я. Музаффар тяжело вздохнул. — У всех участников боевых действий нарушена психика, — откинувшись на спинку стула, пояснил он. — В той или иной степени. У Альфард же просто крайняя степень нарушения психики и этому способствовал плен, а также всё, что было после него. Можно сказать, что на свете существовало две Альфард аль-Фатех — Альфард довоенная и Альфард послевоенная. И эти две девушки — абсолютно разные люди… Альфард довоенная была чувствительной и эмоциональной, доброй и открытой. У довоенной Альфард было много друзей и самое главное — она была счастлива. Послевоенная Альфард… даже не знаю как её охарактеризовать, но скажу одно — эта уже совсем не та девушка, которая воевала вместе со мной. В ней что-то умерло… Да и во мне тоже… Музаффар замолчал. Имад аль-Мухад тоже не проронил ни звука, как и я. Каждый думал о своём.       В памяти всплыла фотография, порванная Каримом. На ней был изображён он сам и… Я чуть не подскочил. Остальными двумя были Альфард аль-Фатех и Музаффар аль-Каддафи аль-Сирти! Конечно, тогда, облачённые в военную форму, да ещё и при плохом освещении, они выглядели совсем не так, как сейчас, в нынешней жизни, но всё же сомнений не было — я наверняка знал всех троих с фотографии. И снимок подтверждал, что Альфард, Музаффар и Карим когда-то воевали вместе. Вот только было одно «но„… — Господин аль-Мухад, — обратился я к следователю, — скажите, вы знали некого Карима ибн Вагиза? — Карима ибн Вагиза? — пожилой бедуин призадумался. — Ах да, помню такого. Он воевал за правительственные войска вместе с Музаффаром и Альфард. У меня даже где-то фотография завалялась. Сейчас… А вот и она, — заглянув в шкаф следователь после недолгих поисков извлёк из самых недр снимок и протянул его мне. Меня словно громом поразило. На фотографии были трое с разорванной фотокарточки Карима — он сам, Альфард и Музаффар и ещё трое ливийцев, которых я не знал. Все они носили военную форму. Четверо держали огромный плакат с изображением Муаммара Каддафи, двое — зелёные правительственные флаги. Зелёные правительственные флаги! А ведь Карим рассказывал, что они с Музаффаром и Альфард сражались на стороне повстанцев, а уж потом предатель Музаффар перешёл на сторону правительства! Если это так, то что тогда делают Карим и Альфард в числе лоялистов с зелёными флагами и портретом Каддафи?       Я встал. — Господин аль-Мухад, можно я возьму эту фотографию с собой? — спросил я. — Конечно, — кивнул следователь. — Берите, если вам надо. — Отлично. Огромное вам спасибо, — поблагодарил его я и встал. — Давайте помянем того несчастного, который погиб в ходе операции по освобождению заложницы, — предложил я. — Давайте, — Музаффар тоже поднялся. Имад аль-Мухад с печальным лицом прочёл молитву, которую закончил словами: “ Поистине, мы во власти Аллаха и к Нему мы возвратимся!»*. После этого я решил возвращаться в Триполи…       Меня разбудил телефонный звонок. Я проснулся около полудня и чувствовал себя совершенно разбитым. Чудом дотянувшись до телефона я снял трубку и услышал голос Файсаля. — Здравствуйте, господин аль-Афинов, — быстро поздоровался молодой ливиец. — Срочно нужна ваша помощь. — А? — я зевнул, не сразу осознав происходящее. — А что случилось-то? — Альфард решила покончить с собой! Позади меня послышался звон разбитой посуды. Я обернулся и увидел стоящего в коридоре на выходе из кухни Музаффара, а под ногами у него — осколки разбитой тарелки. — Как — покончить с собой! — вскричал он и буквально вырвал у меня трубку из рук. — С кем я разговариваю? А, господин Файсаль аль-Фатхи. Что с Альфард? На крыше дома стоит? И никто не может заставить её спуститься? А Хасан? Она даже его не слушает? Проклятье! — обычно столь сдержанный, молодой бедуин сорвал с головы свою оборванную куфию и в ярости швырнул её на пол. — Ладно, диктуйте адрес, я еду! — Я с вами! — моментально вызвался я.       И откуда только такие супер-герои берутся? Вчера Музаффар самоотверженно спасал Тиёко, сейчас вон к Альфард рвётся. Может, и не убийца он вовсе? Конечно, медальон, да заточка, пущенная в левый глаз наводчицы Юсры, наводили на определённые размышления, но фотография и чёрная роза, окрашенная художественной краской, доказывали обратное…       До пункта назначения мы добирались частично на маршрутке, частично пешком. Прибыли мы вовремя. Перед старой семиэтажкой собралось уже немало народу. Все они глядели наверх, на крышу. Там, на самом краю неподвижно стояла девушка в чёрной абайе и чёрном хиджабе. Это была Альфард. Люди роптали и еле слышно переговаривались. У подъезда на лавочке тихо всхлипывал маленький мальчик — это был Хасан аль-Фатех. Рядом, устремив взгляд на девушку на крыше, сидел Файсаль аль-Фатхи. — Альфард, не делай глупостей, последний раз тебя прошу! — попытался воззвать к благоразумию подруги ливиец, но напрасно — та лишь отрицательно покачала головой. — Полицию бы вызвать, — шепнула стоявшая за моей спиной пожилая женщина мужчине рядом с ней. — Полиция уже здесь! — я вытащил удостоверение. По толпе пронёсся вздох не то облегчения, не то осуждения, после чего на меня обрушился целый поток вопросов. — Что ж вы долго так? — упрекнул меня кто-то. — Хвала Аллаху! Вы ведь спасёте её? — спросила меня какая-то дама — Что вы намерены предпринять? — поинтересовался молодой парень. — Сейчас узнаете! — пробиваясь к подъезду, ответил я.       Добравшись до лавочки, я коснулся плеча Файсаля. Тот вздрогнул от неожиданности, а потом улыбнулся. — О, господин аль-Афинов! Господин аль-Сирти! Рад вас видеть! Я уже думал, что вы не придёте. Ведь только на вас вся надежда, — молодой композитор указал на крышу здания. — Она стоит там вот уже как полчаса и не слушает никого. Отговорить её от страшного решения не смогли ни я, ни Хасан. Складывается впечатление, что Альфард наплевать на всё. Но, к счастью, она до сих пор так и не прыгнула. Я звонил в полицию дважды, но они в первый раз просто отмахнулись от меня и пообещали приехать только на второй раз. Но прошло пятнадцать минут, а их нет. Помогите, прошу вас. — Поможем, не беспокойтесь, — заверил Файсаля Музаффар. — Господин аль-Фатхи, попытайтесь заговорить Альфард, отвлекайте её как можете, а мы с господином аль-Афиновым, отправляемся на крышу. — Не выйдет, — обречённо покачал головой Хасан. — Она забаррикадировала люк, ведущий туда. — Ничего, справимся, — не терял надежды Музаффар. — Пойдёмте, Казимир, пойдёмте. Я немного помедлил, после чего последовал быстро нырнул в подъезд. Музаффар вызвал лифт, но ждать его пришлось слишком долго. — Проклятье, — пробормотал он. — Пошли пешком. Быстрее, каждая минута дорога! — Почему она решила покончить с собой? — задыхаясь, спросил я. Мы бежали как угорелые, перепрыгивая порой через одну, а то и через две ступеньки. Воздуха не хватало., но мы не останавливались. — Точно не скажу, но догадки есть, — неопределённо отозвался каддафа. — Скорее всего, прошлое сыграло-таки свою роль. Сейчас узнаем. Музаффар остановился перед люком на крышу. Тот действительно оказался запертым. Я выглянул в окошко на лестничной площадке. Перед домом по прежнему толпились люди. До моих ушей долетели слова Файсаля. — Послушай, Альфард, месть — это глупо… Ты считаешь это несправедливым? Но Аллах накажет его. Карим будет наказан, говорю тебе! Почему ты не хочешь меня услышать, Альфард? Просто живи и радуйся жизни! — Нет смысла! — крикнула в ответ девушка. И я содрогнулся от того, сколько отчаяния было в её голосе. — Не смысла, говоришь? А что будет с Хасаном? С сиротами, о которых ты заботишься? Что ответила Альфард я не услышала, поскольку меня дёрнул Музаффар. — Помоги выломать люк, — втянул меня в работу ливиец.       После нескольких попыток мы всё же выломали люк и вывалились на крышу. Сиё явление сопровождалось жутким грохотом, который заставил Альфард обернуться на нас. Девушка улыбнулась и… сделала шаг назад. — Стой! Куда! — не на шутку испугавшись, завопил я.       В мгновение ока мы преодолели расстояние, отделявшие нас от самоубийцы. Музаффар в последний миг успел поймать её ускользающую руку. Альфард овладела паника. — Отпусти! — закричала она. — Отпусти! У меня нет больше сил бороться! — Нет есть! — отрезал Музаффар. — Умереть тебе я не позволю! — Давайте вторую руку, госпожа аль-Фатех, — сказал я. — Ничто на свете не стоит человеческой жизни. — Вам легко говорить! — выпалила Альфард. — Вы ведь совсем ничего обо мне не знаете! — Но я-то знаю, — заметил Музаффар. — И полностью поддерживаю господина аль-Афинова. Девушка отвела глаза. В следующее мгновение она протянула мне руку. — Вот так-то лучше, — я улыбнулся. — Раз два, ТРИ! На счёт три я и Музаффар резко потянули на себя горе-самоубийцу и втащили на крышу…       Едва оказавшись на ногах, Альфард бросилась Музаффару на грудь и расплакалась. — Прости меня, это было так глупо, — всхлипнула она. — Я не должна была… Но он.. Он должен ответить за всё. Понимаешь? Понимаешь? Девушка подняла на ливийца полные слёз глаза и слабо улыбнулась. — Я тебя еле узнала: ты сам на себя не похож с непокрытой головой, — Альфард коснулась рукой щеки Музаффара. Действительно, без своей грязной куфии молодой человек выглядел совершенно иначе. Чёрные волосы торчали во все стороны, некоторые пряди спадали на лоб и лезли в глаза. — Есть немного, — несколько смущённо пробормотал Музаффар. Идиллию нарушили Хассан и Файсаль, вбежавшие на крышу. — Альфард, сестрёнка, ты жива! — завопил Хасан. Мальчик моментально заключил в объятия сестру, буквально оторвав её от Музаффара. Файсаль тоже был счастлив. — Альфард, ты не поверишь, как я перенервничал! И не представляешь, как я рад, что с тобой всё хорошо! — восклицал он. — Пожайлуста, никогда так больше не делай!       Внизу завыли сирены подъезжающих полицейских машин. — Как всегда поздно, — усмехнулся Музаффар. — Ладно, пойдёмте, не хватает только разбирательств с полицией.       В маленькой и основательно захламлённой квартире Альфард этим утром было шумно, ещё бы: Хасан, Музаффар, Файсаль я и сама хозяйка жилища собрались за столом на кухне. Музаффар отпаивал Альфард чаем. — Скажите, пожалуйста, если не секрет, а что вас чуть толкнуло на такой страшный шаг? — спросил я. — Я слышал, как в разговоре с вами Файсаль упомянул некого Карима. Кто это? — Моральный урод, — лаконично ответил Файсаль. — Да, — кивнула Альфард. — Карим ибн Вагиз — мой призрак из прошлого и моральный урод, который отчасти имеет отношение к моему поступку. Он предал меня и Музаффара во время военных действий и мы попали в плен… — Карим ибн Вагиз, — прошептал я и быстро вытащил из кармана фотографию, которую дал мне Имад аль-Мухад. — Это он? Альфард вздрогнула и побледнела. — Да, — указала она на одного из лоялистов. — Он самый, предатель! Мы, — девушка сглотнула. — … были сослуживцами, — закончил я. — Я знаю. Но по его словам, истинный предатель — Музаффар… Лицо Альфард переобразилось на глазах. Ливийка встала. — Это что, он вам сказал? — прошипела девушка. — Сволочь! Да я готова свидетельствовать против него в любом суде, потому что видит Аллах, что Карим и никто другой предал меня и Музаффара и именно он совершил энное количество военных преступлений. Почему он всё ещё жив? Почему он остался безнаказанным, тогда как из-за него столько людей погибло? Почемууу?! Альфард закрыла лицо руками и зашлась в беззвучных рыданиях. Музаффар осторожно обнял её. — Выйдете все! — кратко приказал он. — Быстро! Ей нужен покой! Альфард! Альфард, послушай меня и успокойся…       Я, Файсаль и Хасан стояли на улице. — Бедняжка Альфард. Она не заслужила такой судьбы, — покачал головой Файсаль. — Что вы имеете в виду? — поинтересовался я. — Неважно, — отмахнулся юноша. — Вот шайтан! Совсем забыл! Совсем забыл! Пожалуйста, господин аль-Афинов, постойте пока с Хасаном, я сейчас. — Хорошо, — я был немного удивлён, но посидеть с мальчиком не отказался. — Ну что, Хасан? — сел я на скамейку рядом с братом Альфард. — Расскажи мне что-нибудь. — Про Альфард? — прищурился парнишка. — Я расскажу о ней то, что знаю со слов других и то, что видел собственными глазами… — Ну давай, — не стал возражать я. — О, Альфард была великим человеком! — мечтательно возвёл глаза к небу Хасан. — Великим воином…       Солнце палило во всю, застыв над минаретом мечети. Дверь храма открылась и на улицу неспешно вышел молодой человек в солнцезащитных очках, военной форме и с белым головным убором, покрывавшим голову и обмотанным вокруг шеи. На поясе у незнакомца имелся пистолет в кобуре. Этим парнем был Музаффар аль-Каддафи аль-Сирти.       Музаффар не успел ступить и двух шагов, как прямо навстречу ему буквально из ниоткуда выскочила девушка. На ней тоже была военная форма, а на голове — тёмно-зелёный хиджаб. Юная особа, которой оказалась Альфард аль-Фатех, воинственно взмахнула пистолетом и направила его на Музаффара. — Ага! — воскликнула девушка. — Это вы, Абдурахман аль-Рафади! Вы арестованы и обвиняетесь в шпионаже и измене Родины! Бросайте оружие! Быстро! — Эм, уважаемая, — на лице Музаффара, на всякий случай поднявшего вверх руки, было написано неподдельное изумление, — я не… — Оружие на землю! — ничего не желала слушать Альфард. — Ну ладно, ладно, — Музаффар решил, что легче отдать пистолет, чем спорить и медленно начал расстёгивать кобуру. — Быстрее! — прикрикнула на него девушка. В тот же миг ливиец сделал непредсказуемый рывок и едва не выбил пистолет из рук противницы. Альфард от неожиданности выстрелила. К счастью, в воздух. Уже в следующую секунду они с Музаффаром покатились по песку. Музаффар пытался вырвать оружие у Альфард (своим воспользоваться в пылу драки возможности не было), а Альфард, в свою очередь изо всех сил старалась удержать пистолет в своих руках. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы из-за мечети не выбежали двое солдат и не разняли дерущихся. — Госпожа лейтенант, вы как? — спросил один из военных у Альфард. — Нормально, — с трудом выдохнула та, поправляя хиджаб. - Вон, вяжите его! — девушка указала на Музаффара. Теперь тому действительно ничего не оставалось как отдать свой пистолет и протянуть руки. На запястьях сомкнулись наручники. Музаффар получил хорошего пинка, после чего его посадили в джип защитного цвета. Мотор взревел, машина сорвалась с места, пленного доставили в штаб.       Мужчина в форме и с кепкой на голове, расхаживал взад-вперёд, по лбу катились капельки пота, так как было ужасно жарко. Улыбка озарила лицо мужчины, едва он завидел приближающуюся машину. Джип притормозил совсем рядом, поднимая столб пыли. — Господин майор, вот наш арестованный, Абдурахман аль-Рафади! — выпрыгнула из автомобиля Альфард. Пленника представили майору. Несколько секунд тот мрачно рассматривал его, а затем раздосадованно сплюнул. Альфард побелела и вытянулась по струнке смирно. То же самое сделали и её солдаты. — Лейтенант Альфард аль-Фатех, — тоном не предвещающим ничего хорошего, заговорил майор, — вы хоть знаете, КОГО вы арестовали?! Это же Музаффар аль-Каддафи аль-Сирти! Человек из снайперского отряда полковника аль-Самира, они как раз с Бригадой Хамиса** соседствуют… Немедленно освободите его! — Есть! — Альфард едва заметно кивнула своим солдатам и те тотчас же сняли с Музаффара наручники. — Прошу простить за досадное недоразумение. — С кем не бывает, — Музаффар невозмутимо отряхнул форму от пыли и песка и обратился к майору. — Не переживайте, уважаемый. Инцидент исчерпан и никто о нём не узнает, а что касается лейтенанта аль-Фатех… — каддафа взглянул прямо в глаза смущённой и напуганной девушки, — то она действовала очень оперативно, не думаю, что её стоит наказывать… Майор ничего не сказал на это, лишь смерил Альфард испепеляющим взглядом. — Это ваш первый и последний промах, аль-Фатех, — жёстко изрёк мужчина. — А теперь будьте добры доставить господина аль-Каддафи аль-Сирти в расположение его войск. — Спасибо, я сам, — начал Музаффар, но майор настоял и молодому человеку пришлось согласиться. Один из солдат Альфард снова завёл мотор военного джипа. Музаффар и сама лейтенант расположились на заднем сиденье. С этого момента и начались их откровенно странные отношения… — Я родом из племени каддафа и как и большинство моих соплеменников сражаюсь на стороне законного правительства. Именно с этой целью я и записался в снайперский отряд добровольцем, — кратко поведал о себе Музаффар. — Вот уже как несколько дней мы сопровождаем 32-ю бронетанковую бригаду, бригаду Хамиса. — Моя семья погибла при бомбёжке Триполи, — мрачно изрекла Альфард. — Мы с братом тоже официально зачислены в правительственные войска как добровольцы. Всё, чего я хочу — отомстить. — Месть за близких — свята, но не преврати её в своё безумие, — предостерёг девушку бедуин. — И не забывай также, что раз у тебя есть брат, то тебе нельзя умирать. — А тебе что, можно? — беззлобно огрызнулась Альфард. — У меня не осталось никого, — равнодушно ответил Музаффар. Когда они уже подъезжали к расположению бригады Хамиса, он вдруг спросил: — Не хочешь перейти к нам? Вопрос поставил Альфард в тупик, но, чтобы не обижать знакомого, девушка сказала, что подумает. Через неделю в отряд полковника аль-Самира прибыли пятеро новичков — Альфард, её брат Хасан, её двое солдат и мрачный худощавый юноша, носивший серую рубашку и военные брюки — Карим ибн Вагиз. С того дня Альфард приступила к тренировкам в качестве снайпера. Почему её вдруг потянуло взяться за снайперскую винтовку объяснить было трудно. Одни говорили, что девушка просто окончательно определилась какую роль будет играть на этой войне, другие утверждали, что сделала она это из симпатии к Музаффару — одному из лучших снайперов бригады и довольно-таки известному в узких кругах, третьи твердили, что Альфард решила обойти Музаффара в его мастерстве, но истинную причину не знал никто.       Винтовка была словно создана для Альфард. Стреляла девушка на удивление метко и поражала даже бывалых стрелков. И повсюду за ней тенью ходил нелюдимый Карим ибн Вагиз. Он тоже подался в снайперы, но успехи у него в этом деле были весьма сомнительными — поговаривали, что парень и с метра не мог попасть в цель. Но как бы там не было, он продолжал тренироваться. Впрочем, тренировки продлились недолго — очень скоро бригада Хамиса приняла участие в нескольких сражениях, а с ними — и снайперский отряд. Кариму, несмотря на его рвение, участвовать в боях в качестве снайпера не позволили, зато Альфард и Музаффар начали работать в паре. День, когда это случилось, стал для Карима чёрным днём. — Какого чёрта они не разрешают мне вступить в бой? Я ведь такой же снайпер, как и вы! — в упор глядя на счастливых Альфард и Музаффара, восклицал Карим. — Не переживай ты так! — ободряюще похлопал парня по плечу Музаффар. — На самом деле быть снайпером не так уж и классно: риск огромный, живым никогда не берут, впрочем, мы живыми и не сдаёмся, целыми сутками лежишь без движения… Что ж тут хорошего? Да и в паре действуем очень редко — постоянно одни. Вот только сейчас мне Альфард подкинули. — Подкинули? — деланно возмутилась Альфард. — Это ещё кого кому подкинули! — Ладно, — Карим тяжело вздохнул и опустил голову — слова Музаффара нисколько не утешили его, — удачи вам, ребята. И он поочерёдно пожал руки своим товарищам. Перед боем их сфотографировали. Эта фотография и была позже изорвана Каримом в клочья как память о чёрных для него днях…       Они вернулись только под самое утро. Уставшие, измученные, но живые. Хассан бросился на шею Альфард. Он как никто другой был рад видеть сестру невредимой. Карим с вымученной улыбкой тоже обнял сначала Альфард, потому Музаффара. — Вспоминал нас, брат? — подмигнул Кариму Музаффар. — А мы тебя вспоминали. — Как всё прошло? — уныло спросил Карим. — Чудесно, — Альфард аж светилась. Карим нахмурился. — Эй вы! — из ближайшей палатки выглянул невысокий юноша хлипкого телосложения — брат Музаффара, Джафар аль-Каддафи аль-Сирти. — Идите хоть поспите немного! — Сейчас, -отозвался Музаффар. — Уже идём. — Альфард, останься, — шепнул на ухо девушке Карим. — Мне нужно поговорить с Каримом один на один, — сказала Музаффару Альфард. Тот понимающе кивнул и зашагал в сторону палатки. Хасан остался, так как Карим как будто не замечал его. — В общем, — неуверенно начал Карим, — в общем, Альфард, я хочу знать, что у вас с Музаффаром. — Что? — шокировано вытаращилась на друга ливийка. — Да нету у меня с ним ничего. Мы просто друзья и напарники, ничего больше! — Ничего больше, говоришь? — исподлобья взглянул на девушку парень. — Тогда почему ты уделяешь ему столько времени и внимания? — Может, потому, что мы работаем вместе? — нахмурилась Альфард. — И вообще, к чему такие странные вопросы? — Да нет, ни к чему, забудь, — Карим теперь был мрачен как туча. — Забудь это разговор, иди спать. И, не дожидаясь ответа, зашагал прочь. Альфард так и осталась стоять потрясённая. — Сестричка, — вывел её из состояния ступора Хасан, — что это было? — Не важно, забудь, — быстро проговорила девушка. — Пойдём…       В тот день снайперы участвовали в битве за Триполи и обороняли пригород, Каср-Бен-Гашир. Именно тогда Имад аль-Мухад и познакомился с Альфард и Музаффаром. Они очень внезапно ворвались в его кабинет. — Что происходит? Кто вы? — аж подскочил пожилой следователь. — Спокойно. Мы вам вреда не причиним, — успокоил его Музаффар. — Можно мы на время займём соседний кабинет? — С какой целью? — смерил молодых людей подозрительным взглядом Имад аль-Мухад. — С целью самообороны, — пояснила Альфард. — Если вы будет против, мы можем уйти… — Шайтан с вами! — после короткой паузы решил следователь. — Оставайтесь. Только вот… чтобы ничего не пострадало! Ни одна вазочка не упала, ни один горшок чтоб не разбился! Головой отвечаете! — Идёт! — быстро согласились молодые люди. — Только вы это… спрячьтесь под стол что ли…       Впрочем, долго отстреливаться напарникам не пришлось — в здание, прямёхонько в окно кабинета, влетел снаряд, стекло разлетелось вдребезги, а в кабинете Имада аль-Мухада на окне появилась крупная трещина. Альфард тихо вскрикнула и сползла на пол. Музаффар метнулся к ней. На груди у девушки расплывалось багровое пятно и торчал осколок. — Проклятье! — выкрикнул молодой человек. — Спокойно, один момент, — Имад аль-Мухад быстро выбрался из-под стола и метнулся к шкафчику. Снова громыхнуло. Чтобы не пострадать, всем пришлось упасть на землю, зато за следующую передышку следователь умудрился найти аптечку. Он склонился над Альфард, но Музаффар покачал головой. — Я сам, — решительно заявил он.       Когда ей накладывали повязку, Альфард была в сознании. Лишиться чувств ей не давали Музаффар и Имад аль-Мухад, поившие несчастную водой. Солнце садилось. С наступлением сумерек Каср-Бен-Гашир перешёл во власть повстанцев. Теперь Альфард и Музаффару надо было бежать и чем скорее, тем лучше. — Выйдете через чёрный выход — я покажу и выведу вас из города, — прошептал Имад аль-Мухад. — Меня не тронут, не бойтесь, а вам надо спасаться. Триполи почти взят, так что вам надо в правительственный квартал, Баб-эль-Азизию. Поторопимся. — Спасибо, — прошептал Музаффар. — Возьмите, — он протянул старому бедуину фотографию, быстро указав, кто есть кто. Имад аль-Мухад снимок принял и тщательно запрятал, после чего снайперы и следователь полиции выдвинулись в путь.       Дорога оказалась очень небезопасной. Каср-Бен-Гашир и Триполи практически не имели никакого транспортного сообщения, за исключением военного. А военный транспорт был исключительно повстанческий. Хорошо хоть, у Имада аль-Мухада имелся собственный потрёпанный автомобиль на котором вся компания и въехала в ливийскую столицу. В правительственном квартале все были до ужаса взвинчены и ожидали нападения в любой момент. Альфард госпитализировали. Музаффару же так и не удалось вступить в сражение ещё раз — 23 августа правительственный квартал при поддержке бомбардировок НАТО был взят и лоялистам пришлось в спешном порядке отступить в города Сирт и Бени-Валид. Музаффар, Карим и Хасан попали в Сирт. Судьба Альфард для них на некоторое время стала неизвестной.       В Сирте бои шли очень активно. Лоялистам уже нечего было терять и потому первые две попытки взять город были обречены на провал. Третья имела некоторый успех, но вскоре повстанцы столкнулись со снайперами, которых в большом количестве рассадили вокруг участков дорог с круговым движением. Продвижение замедлилось. 25 сентября Музаффар и его брат Джафар совершили ночную вылазку. Музаффар занял в качестве позиции крышу одного из придорожных домов, Джафар выбрал квартиру в разрушенном здании напротив. Буквально через несколько минут на дороге появился небольшой патруль, который попал под прицельный снайперский огонь. Задачей снайперов было не столько убить противника, сколько ранить, чтобы он своими криками завлёк в ловушку других врагов. И с поставленным заданием снайперы справлялись прекрасно. 25 сентября повстанческие силы отступили из центра Сирта. В последующие два дня повстанцы продолжали нести потери. Однако ближе к концу месяца значительно ухудшилась погода, а вместе с ней — и положение войск Каддафи. А ещё произошло как минимум два странных события. Первый раз кто-то из повстанцев открыл огонь по позиции Музаффара и последний лишь чудом остался в живых. Складывалось впечатление, что противнику было хорошо известно месторасположение снайпера. Второй раз подобное произошло с Джафаром, но на этот раз последствия были куда трагичнее — от прямого попадания снаряда обрушилась половина дома, прямо на глазах у Музаффара похоронив его брата.       То, что испытал в тот момент Музаффар, передать словами трудно. Улица была совершенно пустынна, а убийца — вне зоны досягаемости. Палец, лежащий на спусковом крючке, предательски задрожал и снайпер чуть было не выстрелил в пустоту, таким образом едва не выдав позицию. С трудом сдерживая наворачивавшиеся на глаза слёзы, Музаффар до крови закусил губу и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Но успокоиться не получалось — перед глазами всё ещё стояла сцена взрыва, а в голове предательски стучала мысль о том, что Джафара уже больше нет, что он не вернётся…       С наступлением темноты, Музаффар на свой страх и риск покинул позицию и перебрался в развалины. Разрушения были серьёзными и надежда отыскать под завалами тело Джафара была совершенно мизерной. Однако, порыскав среди руин, Музаффар всё же обнаружил брата. Тот лежал неподвижно, раскинув руки в стороны и его остекленевшие глаза смотрели на небо. На небо, которое он уже никогда не увидит. Рядом с телом валялась снайперская винтовка. Музаффар подобрал оружие и трижды наплевав на риск быть замеченным, склонился над Джафаром. — Спи спокойно, брат мой, — прошептал правительственный снайпер и закрыл брату веки. После чего быстро встал, огляделся и растаял в темноте.       В штаб Музаффар вернулся в состоянии, граничащем с лёгким помешательством. Он швырнул две винтовки в угол и плюхнулся на складной стул. Хасан, Карим и остальные солдаты, собравшиеся здесь же, глядели на него одновременно с ужасом и любопытством.       Музаффар молча сорвал свой перепачканный головной убор — вместо привычного белого он теперь носил коричневый или тёмно-зелёный. Вид у него был страшный — бледное лицо, синяки под глазами и жуткий, полыхающий недобрыми огоньками, взгляд. — Нету в этом мире Аллаха! — заявил Музаффар, заставив собравшихся испустить синхронный возглас. По толпе пробежал шёпот, но снайпер не обратил на него никакого внимания. Солдаты же были шокированы — бедуин, отрицающий существование бога, представлял собой очень редкое, почти не существующее явление. Но Музаффар реакция окружающих мало волновала. Он встал, откинув со лба пару слипшихся от пота чёрных прядей. — Если бы Аллах был, он бы не допустил, чтобы Джафар сегодня погиб и не допустил бы, — тут ливиец обвёл сослуживцев таким взглядом, что им всем сделалось откровенно не по себе и многие опустили глаза. — не допустил бы, что бы среди нас завелась крыса! Такое заявление стало едва ли не большим шоком, чем предыдущее. И остаться незамеченным оно не могло. — Послушай, Музаффар, — заговорил Омар, самый старший среди снайперов, человек мудрый и всеми уважаемый, — ты здесь мало того, что отрицанием Аллаха задеваешь наши святые чувства, так ещё и утверждаешь, что среди нас есть предатель… Это очень серьёзные заявления. У тебя есть тому доказательства? Солдаты одобрительно загудели. Музаффар одарил всех звериным взглядом исподлобья и поднял руку, призывая снайперов к молчанию. — Доказывать, что Аллаха не существует я не буду, ибо не хочу более задевать ваши святые чувства, но останусь при своём мнении, — былое благоразумие вновь вернулось к молодому бедуину и он предпочёл оставить религиозный спор. — А что касается крысы, то скажу я так — за последнюю неделю противник обстрелял мою позицию и я чуть не погиб, и позицию Джафара, что привело к его смерти. Не кажется ли вам это слишком подозрительным? Или, может, кого-то из вас тоже обстреливали? Снайперы начали переглядываться. — Да нет, не было такого… — Ни разу по моей позиции никто не стрелял… — Не стрелял никто, — перешёптывались солдаты. — Хотя… — Стреляли! — вдруг раздался из дальнего угла чей-то громкий голос и навстречу сослуживцам ступил худощавый болезненный юноша, племянник Омара. — Буквально пару дней назад со мной приключилось то же самое, что и с братьями аль-Сирти. Такое впечатление, будто враг заведомо знал, куда стрелять. — Вот видите! — торжествующе воскликнул Музаффар. — Значит, есть среди нас-таки предатель! И знайте, что я, Музаффар Муаммар Абу Хурейр ибн Мухаммед аль-Каддафи аль-Сирти, лично перережу ему горло, когда найду, я сказал! С этими словами, Музаффар быстрым шагом вышел из помещения… * Поистине, мы во власти Аллаха и к Нему мы возвратимся! - строчка из Корана, Сура Аль-Бакара. ** Бригада Хамиса - одно из наиболее боеспособных подразделений правительственных войск Каддафи, укомплектованное преимущественно танкистами и возглавляемое младшим сыном ливийского лидера, Хамисом.