Красно-зелёное

      К реальности меня вернули сначала вопрос одного из подоспевших полицейских по поводу неудавшегося самоубийства, от которого я благополучно отделался, а потом окрик Музаффара, выбежавшего из дома в сопровождении Файсаля. Я обернулся. Хассан прервал свой рассказ. — Как Альфард? — спросил я. — Лучше, — как всегда был предельно краток Музаффар. — Но не намного, я ещё останусь с ней. — Хорошо, — не был против я. — Файсаль, нашли, что искали? — Нашёл, — подтвердил тот и грустно добавил: — Жалко Альфард — такой ангел, как она не заслуживает всех этих страданий. — Я сегодня как раз собираюсь увидеться с Каримом ибн Вагизом, — заметил я. — Надо будет ему мозги вправить. — А с вами можно? — загорелись глаза у Файсаля и Хассана. Впрочем, не только у них — Музаффар тоже был не против встретить бывшего сослуживца. — Я тоже хочу с Каримом повидаться. А заодно напомнить ему о его грязных делишках, — в глазах у молодого человека появились уже знакомые мне нехорошие огоньки. От этого мне сделалось страшно. Может, Музаффар действительно наш Малак аль-Маут? Ещё чего доброго убьёт моего коллегу прямо в больничной палате и глазом не моргнёт… Хотя, так ли чист Карим, как кажется? Ведь в том, что он обманул меня я уже не сомневался… — Ладно, — решил я, — поехали. Но только без рукоприкладства! А когда мы отошли подальше от дома и полиции, добавил: — И пистолет сдайте. Музаффар смерил меня ещё одним уничтожающим взглядом, который я теперь начал относить к психологическому оружию, но подчинился. — Вперёд! — скомандовал я. Теперь наш путь лежал на остановку маршрутки.        В больнице нас встретили очень неприветливо. Даже моё удостоверение не пробило неумолимую дежурную медсестру. — Если хотите знать, господин полицейский, то после вашего последнего визита господину Кариму ибн Вагизу стало хуже! — заявила женщина. — И сам главврач запретил мне кого-либо к нему пускать. — Но ведь мы по делу, — робко возразил я. — Никаких дел! — отрезала дежурная. — Вот выпишется — тогда пожалуйста. — Вы понимаете с кем имеете дело! — вмешался Музаффар. — Мы полиция! — Да хоть сам Муаммар Каддафи! — бесстрашно назвала имя бывшего ливийского лидера медсестра, чем привлекла к себе внимание всех, кто проходил мимо. — Мне велено никого не пускать, поэтому можете даже не пытаться проникнуть в палату к больному! Нет — значит нет! — Ну ладно, — пожал плечами я. — Пойдёмте, господа, сегодня явно не наш день. — Вот и идите, идите! — подтолкнула нас в сторону выхода дежурная. — Ходят тут всякие. Подумаешь, полиция! — Что делать будем? — спросил Файсаль, когда мы оказались на улице. — Благодарить Аллаха за то, что палата Карима находится на первом этаже, — сказал я. — Надеюсь, что окно открыто…       Окно действительно оказалось открытым, вот только удача была явно не на нашей стороне.       Первым решил лезть Музаффар. Я помог ему взобраться на подоконник и только тогда, когда эта нехитрая операция прошла успешно, вспомнил о том, что в палате у Карима имеется вооружённая охрана. И сработали они на удивление оперативно. В комнате грянул одинокий выстрел. К счастью — в потолок. Музаффар от неожиданности потерял равновесие и рухнул вниз. Приземление оказалось неудачным — ливиец, бормоча себе под нос едва слышные ругательства, отполз в сторону. Я и Файсаль тотчас же бросились к нему. — Вы в порядке? — спросил Файсаль Музаффара. Последний с трудом поднялся на ноги. — Относительно, — сквозь зубы процедил он. — Бежать сможете? — оглянулся по сторонам я. — Попробую, — молодой человек сделал несколько шагов в сторону и поморщился от боли. — Вы точно в порядке? — заволновался Файсаль. — Точно, точно, — отмахнулся Музаффар. — Уходим!       Свернуть на пальмовую аллею мы успели очень вовремя — у окна палаты Карима очень быстро появились врачи и один из охранников-полицейских. И один из них успел заметить спину Файсаля, убегавшего последним. — Держите его! — крикнул последователь Гиппократа, и это стало сигналом к погоне, которую я, пожалуй, буду помнить всю свою жизнь. — Стойте! — закричал полицейский, выхватывая из кобуры табельное оружие. — Остановитесь немедленно, или я стреляю на поражение! — Какие злые полицейские нынче пошли! — пыхтя, выдохнул Файсаль. — Ускоряемся, господа! — поторопил я возглавляющего нас Музаффара. В тот же момент мой коллега выстрелил в воздух, чем весьма поспособствовал нашему ускорению.        Музаффар в считанные секунды добежал до белого бетонного забора и буквально перелетел через него. Благо, он был высокого роста. Я подтянулся и тоже моментально оказался на спасительном заграждении. Преследователи настигали нас и действовать нужно было как можно быстрее. Полицейский затормозил в десятке метров от нас и прицелился. В серьёзности его намерений я не сомневался. — Помогите мне, я залезть не могу, — на лбу Файсаля проступил холодный пот, а глазах застыл неподдельный испуг. — Не смейте стрелять на территории медицинского учреждения! — врач, едва поспевавший за сотрудником правоохранительных органов, настиг его и схватил за руку, это дало мне время на то, чтобы выручить Файсаля. Когда же охраннику Карима наконец удалось нажать на курок, мы уже были за пределами больницы. — Не знаю как вам, но мне сегодняшнее приключение надолго запомнится, — Файсаля трясло ещё полчаса спустя после происшедшего. — Мне тоже, — согласился с ним я. — А чего это вдруг Карим в больницу попал? И почему его так тщательно охраняют? — поинтересовался Музаффар. — Убил кого-то или в важные персоны выбился? — Ни то, ни другое, — покачал головой я. — До важной персоны ему как до Китая пешком, да и не убивал он никого. Скорее, его убить пытались. — Вот как? И кто же этот добрый человек, пытавшийся очистить мир от Карима? — съехидничал молодой бедуин. — Не знаю, — пожал плечами я. — Я бы лично ему руку пожал, — недобро сощурился каддафа. — Надеюсь, вы не предпримите попытку помочь несостоявшемуся убийце? — осторожно спросил я. — Посмотрим, — неопределённо ответил Музаффар.       Мы разошлись у Красного дворца. Каждый отправился по своим делам. Лично я пошёл к эксперту, но лишь для того, чтобы обнаружить на двери лаборатории следующую надпись: «Ушёл на выборы. В ближайшее время не ждите.» В ближайшее — это до каких пор? Если до окончания выборов, то ждать придётся долго. Так что я плюнул на всё и зашагал в полицейское управление, ставшее мне уже почти родным.       Я застал Юсуфа аль-Мирджаби в своём кабинете. Следователь куда-то спешно собирался и мне просто повезло застать его на месте. — О, аль-Афинов! — воскликнул господин аль-Мирджаби.- Вы как раз вовремя. Буквально десять минут назад мне звонили из больницы и сказали, что Карим тронулся рассудком! — Что?! — опешил я. — Как это так? — А вот так. Медсестра рассказывала, что к ней незадолго до происшедшего приходили трое и один оказался полицейским, но она никого к Кариму не пустила. А чуть позже Карим увидел в окно собственной палаты нашего подозреваемого — Музаффара аль-Каддафи аль-Сирти. И от ужаса сошёл с ума! А у окна палаты охрана и врачи видели троих молодых людей, которые практически моментально скрылись от них, — следователь смерил меня пристальным взглядом. — Это случайно не вы приходили к Кариму? — Ну я. — А те двое, что с вами? — Музаффар и мой информатор Файсаль. — А как получилось, что Музаффар полез в палату к Кариму? Уж не для того ли, чтобы его убить? — Нет конечно! — воскликнул я. — Никто никого убивать не собирался. Просто у меня есть доказательства того, что Карим соврал нам, рассказывая ту душещипательную историю о Музаффаре-предателе и о службе в повстанческих войсках! Я хотел их ему предъявить, но меня не пустила дежурная. Тогда мы решили залезть через окно… Музаффар был первым… — Да вы что, с ума сошли?! — вскричал Юсуф аль-Мирджаби. — Музаффар — главный подозреваемый по делу о Малак аль-Маут, а вы позволили ему полезть в палату потенциальной жертвы! — Но ведь там же была охрана, — осторожно возразил я. - И, в конце концов, у нас ведь ничего не получилось и мы вынуждены были… эм… отступить… — О том, как вы отступали, мне прекрасно известно, — покачал головой следователь. — Радуйтесь, что никто не пострадал! И скажите теперь, что нам делать с обезумевшим Каримом? Он отныне себя не иначе как шейхом племени варфалла* величает! Его должны перевести в психиатрическую клинику и тогда мы лишимся сотрудника. А в наше время — каждый человек на вес золота. — Понимаю, — вздохнул я. — И что хуже всего — что в клинике он будет под семью замками и убийца теперь до него не доберётся, а, соответственно, дело останется нераскрытым. Во всяком случае, на живца мы Малк аль-Маут точно не поймаем. Юсуф аль-Мирджаби немного помолчал, а потом вдруг спросил: — А что за доказательства того, что Карим врал? — Прошу, — протянул я ему фотографию, которая осталась в кармане моей рубашки ещё с поездки в Каср-Бен-Гашир — я не вынимал её. — Действительно, — пробормотал следователь. — Зелёные флаги. А ведь Карим-то служил в правительственных войсках, вне всякого сомнения… И молчал же… А девушка? Помните, он говорил про некую Альфард, если не ошибаюсь? — Знаю я эту девушку, — я кивнул. — Она не погибла, а цела и невредима. И служила эта девушка исключительно в правительственных войсках, в бригаде Хамиса, и никогда не переходила на сторону повстанцев. Более того, сам Музаффар утверждает, что всё было совершенно иначе — он и Альфард служили в регулярной армии вместе с Каримом и оставались на стороне лоялистов вплоть до окончания войны, тогда как Карим их предал и перешёл на сторону повстанцев. Альфард это подтвердила. Юсуф аль-Мирджаби опустился в кресло. Он пригладил усы, немного помолчал, а потом сказал следующее: — Ложь Карима делает слова Музаффара похожими на правду, — медленно проговорил следователь. — Но если Карим — настоящий предатель, то тогда у Музаффара тем более есть мотив ненавидеть его и пытаться убить… — Но он его, тем не менее, до сих пор не убил… — Может, не было возможности? В конце концов, мне тут звонили из Каср-Бен-Гашира и рассказывали как некий господин аль-Каддафи аль-Сирти совместно с заезжим англичанином и украинцем спасали гражданку Японии, — сказал господин аль-Мирджаби. — Оказалось, что наш подозреваемый — герой и никак в то время не мог убить Карима… — Да и сегодня утром тоже не мог — он самоубийцу спас, — заметил я. — Так что вы правы — возможности у него такой не было и теперь уже вряд ли появится — если Карима переведут в психиатрическую клинику… — Да уж, — следователь покачал головой. — Непросто всё складывается, ой как непросто… А что с уликами? — Музаффар рассказывал мне, что во время войны у него имелся медальон с фотографией Альфард. Потом этот медальон уничтожил Карим. Но когда я показал украшение, найденное на последней позиции снайпера, подозреваемый чуть в обморок не упал, это меня насторожило.. — рассказал я. — Да и во время операции по освобождению японки в Каср-Бен-Гашире, господин аль-Каддафи аль-Сирти профессионально ликвидировал террористку, попав ей лезвием чётко в левый глаз, да ещё и сказал освобождённой заложнице, чтобы не благодарила его так как он — убийца, а не спаситель… Я понимаю, конечно, что это могла быть случайность, но тем не менее… Иначе говоря, половина фактов свидетельствуют о виновности Музаффара аль-Каддафи аль-Сирти, половина — об обратном. И чему верить, я не знаю. Я в растерянности. К тому же, не стану скрывать, Музаффар успел зарекомендовать себя как самоотверженный, благородный и смелый человек. Я не верю, что он способен на убийство… — Но ведь он был снайпером? — Сам он этого не говорил, но после того, как я обнаружил у Карима в комнате разорванную фотографию, а на ней — трудноузнаваемых Музаффара, Карима и Альфард — узнал я их только после того как увидел вот это, — я кивнул на только что выложенный мной на стол снимок, — я в этом не сомневаюсь. — Тогда, — Юсуф аль-Мирджаби выдержал паузу, — есть только один выход докопаться до истины: открыть медальон. Если мы найдём там фотографию Альфард, как в медальоне Музаффара, тогда можно будет признать его виновным. — Или же, — у меня появилась идея, — оставить засаду на чердаке здания, из которого стреляли по Кариму. Медальон — вещь приметная. Убийца наверняка захочет вернуться и забрать его… — Тогда делаем так, — решил следователь, — вы вскрываете медальон., а если не получится — идёте на последнюю позицию Малак аль-Маута. Там и будете сидеть в засаде. Никого больше в помощь я вам предложить не могу, уж простите, — людей и так катастрофически мало, так ещё все на выборы идут. В общем, возьмёте преступника и быстро в управление. Если я сейчас быстро закончу все свои дела, то присоединюсь к вам. Всё понятно? — Да, — я коротко кивнул. — Тогда удачи вам! — пожелал мне Юсуф аль-Мирджаби. Я отправился на квартиру. Медальон мне вскрыть не удалось. Казалось, что он был наглухо запаян. Так что, помучившись немного, я на всё плюнул и отправился в то самое офисное здание, из которого стреляли по Кариму. Чердак, как и раньше, не был заперт и я без труда проник туда. Протерев медальон рукавом, я положил его так, чтобы можно было легко найти, а сам затаился… 09.07.12       Я и сам не заметил, как заснул, измотанный томительным ожиданием. Мне снился странный сон. Я увидел ангела. У него были сломаны крылья, а перья слиплись от запёкшейся крови. Шатаясь, ангел приблизился ко мне и протянул руку, словно умоляя помочь. По щекам небесного посланника струились слёзы. Чувствуя, как бешено начинает колотиться сердце, я протянул ему руку, но в тот миг, когда наши пальцы соприкоснулись, ангел рассыпался тысячами перьев — чёрных и белых… Я вздрогнул и тотчас же проснулся.       Половина второго. Как я умудрился уснуть? А вдруг проворонил убийцу? Чтобы убедиться в этом, я чуть выглянул из укрытия и увидел, что медальон лежит на месте нетронутый. Я облегчённо вздохнул и зевнул. Веки слипались и невыносимо хотелось спать. Но я решил держаться, чего бы мне это не стоило. И мои страдания были вознаграждены.       В начале третьего ночи раздался едва слышный скрип двери, ведущей на чердак. Затем послышались чьи-то осторожные шаги. Миг — и я увидел тёмную фигуру, склонившуюся над медальоном. Понять, кто передо мной — мужчина или женщина, я не мог. Выждав с полсекунды, я прыгнул незнакомцу на плечи. Тот дико вскрикнул, медальон выпал из его рук раскрытым. Человек попытался сбросить меня, но я впился в него бульдожьей хваткой. Мы покатились по полу в отчаянной борьбе. Незнакомец всё норовил укусить меня, но у него это никак не получалось. Наконец, неизвестный, чьё лицо было скрыто платком так, что можно было увидеть лишь глаза, изловчился и его острые зубы впились мне в руку. Я закричал и ослабил хватку. Полуночный визитёр моментально сбросил меня с себя и бросился на выход. — Стой, стреляю на поражение! — закричал ему вслед я, выхватив пистолет. Но незнакомец и не подумал остановиться. Сделав предупредительный выстрел в воздух, я ещё раз нажал на курок. Пуля угодила незнакомцу в ногу, но тот всё же покинул чердачное помещение. Я последовал за ним.        На лестнице и у лифтов всё было буквально залито кровью. Следы путались и мешались и я никак не мог понять, куда именно делся беглец. Я вызвал лифт и спустился вниз. Путь к чёрному ходу был помечен красным. Алая кровь на зелёной плитке пола выглядела как-то нереально, завораживая и ужасая одновременно.       Я нагнал его у мусорных баков. Ему было очень трудно передвигаться, всё его тело, довольно худое и хрупкое, содрогалось от каждого сделанного незнакомцем шага.       Я обогнал его и наставил на него пистолет. В тусклом свете фонаря я увидел на его глазах слёзы. Как у ангела в моём сне. Ангел плакал. Ангел беззвучно смерти плакал, глядя на меня своими бездонными карими глазами. — Сдавайся, — приказал я, чувствуя как предательски дрожит голос. В тот же миг я ощутил холод дула, приставленного к спине. — Бросай оружие, — прошипели сзади. Мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Едва я бросил пистолет, как страшный удар по голове, уже второй за всё время моего пребывания в Ливии, сокрушил меня. Я упал, моё сознание устремилось куда-то вдаль… *Варфалла - одно из крупнейших и наиболее влиятельных племён, населяющих Ливию.