Его Единственное Величество

В спальне, которую выделили Френсису и Моргану, оказалось тесновато. Но это, как и достаточно тонкие стены, нисколько не помешало Моргану завести разговор сразу, как они переступили порог. Френсис видел, что супруг разозлен и раздражен, но не видел причины этих эмоций. Ведь ничего плохого Френсис не пожелал. И не собирался сделать. Ведь и он имеет полное право овладеть магией, если каждому это доступно. — Ты хоть понимаешь, на что подписываешься? — спросил Морган, сковывая запястья Френсиса пальцами и притягивая его к себе ближе. — Ты понимаешь, что это опасно? — Даже если так, я все равно хочу, — Френсис старался держаться спокойно и подбирать слова, чтобы не злить Моргана еще больше. Кажется, он впервые видел мужа именно в таком состоянии. Но надо было отдать должное Моргану. Он не срывался на крик и брань, лишь хмурился и сильнее сжимал запястья Френсиса. — Хочу, потому что у меня есть возможность обладать чем-то особенным, а не просто нарицательным именем Бастард или Фаворит! — продолжал Френсис, который решил, что пора все-таки действительно начать выражать свои желания, иначе он навсегда так и останется лишь тенью, человеком, который нужен только для вынашивания детей. Он хотел немного большего. Хотел не только понимания и нежности со стороны Моргана, но еще и уважения. А этого он не добьется, просто выполняя то, что ему предписано. — Я хочу быть собой, хочу наконец сам управлять своей жизнью. Как ты не поймешь, что у меня схожие чувства с твоими, когда тебя свергли с престола? Ты же пытаешься его вернуть, отстоять свою честь и гордость, а мне прикажешь просто сидеть и ждать, когда кто-то снова распорядится моей судьбой: заберет во дворец или оставит тут? Морган поморщился, резко отпуская его и отходя на несколько шагов, чтобы зарыться пальцами в волосы в каком-то излишне отчаянном жесте. Френсис не понимал этого трагизма, потому остался стоять у дверей, глядя в спину супруга, искусывая все губы от волнения. Разговор и впрямь выходил не самый приятный. — Я не понимаю, почему ты так реагируешь... — Не понимаешь? — Морган развернулся к нему, стремительно подходя и встряхивая за плечи. — Я тебе еще раз говорю — это опасно! Ты можешь обезуметь, погибнуть, твоя собственная магия может сжечь тебя! Ты не ребенок, которого готовят к обладанию магией с самого детства, ты взрослый человек, ум которого не так гибок и будет противиться тому, что ему противоестественно. — Но, если я верю в магию, разве это противоестественно? — Френсис поднял на Моргана удивленный взгляд, в котором можно было прочитать множество вопросов. — Разве от этого мой ум не станет более гибок? — Конечно, нет! — Морган не удержался от того, чтобы закатить глаза. — Тебе стоит еще раз поговорить с Густавом, прежде чем окончательно что-то решишь. — Я уже решил, — Френсис остался все же стоять на своем. Потому что, как бы опасно это ни было, он все равно хотел открыть в себе то, что ранее было недоступно. Осознав свою цель, он не мог от нее отказаться. — Я хочу быть тем, кто сам способен иметь влияние на свою жизнь, — твердо проговорил Френсис, уверенно глядя на мужа. — Ты бастард! Ты никогда не имел и не будешь иметь права влиять на свою жизнь! — Морган сорвался, потому что прозвучало грубо, несдержанно и... правдиво. Френсис отступил на несколько шагов, недоверчиво вглядываясь в лицо Моргана, словно не веря, что услышал именно то, что прозвучало. Раньше Морган никогда не позволял себе указывать на происхождение Френсиса, даже когда они стояли на значительно разных ступенях иерархии. И пусть Френсис знал о том, что он совсем не благородный принц и вряд ли когда-то им станет в полном смысле этого слова, пусть он навсегда останется бастардом лорда Стюарта... Слышать подобное заявление, каким бы правдивым оно ни было, от Моргана оказалось слишком обидно. Где-то внутри что-то неприятно кольнуло, а Френсис судорожно выдохнул, хватаясь ладонью за ручку двери. Морган слишком поздно понял свою ошибку. Он качнул головой, провел по лицу рукой и вздохнул: — Ложись спать. Поговорим утром. Френсис медленно кивнул, отлипая от двери и проходя к кровати. Раздевался он тоже неспешно, снимая с себя одеяния и аккуратно складывая их на старый, потрескавшийся стул. Морган больше не сказал ни слова, укладываясь на свою половину кровати и поворачиваясь к Френсису спиной. Эту ночь они впервые за долгое время спали не в обнимку. Для Френсиса утро наступило рано. Он половину ночи не мог сомкнуть глаз, а оставшуюся половину лишь иногда дремал, ожидая рассвет. Конечно, он не собирался отступать от своего первоначального решения. Даже несмотря на то, что Морган был откровенно против. Потому чуть свет Френсис выскользнул из-под одеяла, принимаясь быстро одеваться. Он оглядывался украдкой на все еще спящего мужа, боясь его разбудить. Выйдя за дверь и тихо прикрыв ее за собой, Френсис решил не ждать завтрака или просить у омеги Густава, который уже гремел посудой на кухне, еды и сразу отправился на поле. Дорогу пришлось искать, полагаясь лишь на память. Вчера они шли практически в полной темноте, так что сейчас можно было только порадоваться, что деревня была небольшой. И поле нашлось достаточно быстро. На нем уже находилось несколько человек, которые выстроились в линию перед Густавом. — Пришел все-таки? — Густав обратил внимание на Френсиса практически сразу. — Я уже думал, что Морган тебя к кровати привяжет, но не пустит. Не оставалось и сомнения, что их вчерашний разговор был слышен в соседних комнатах. Френсис в ответ лишь передернул плечами, закусывая губу и косясь на тех, кто уже готовился к обучению. — Что ж, — Густав оценивающе обвел всех взглядом, — сделаем так, вы, — он указал на тех, кто уже обладал какими-то азами, — начинайте с нашего старого упражнения, а я пока займусь Френсисом. Никто, конечно, не стал возражать. Френсис хотел было остаться посмотреть, но Густав отвел его в сторону, внимательно вглядываясь в его лицо, но ничего не спрашивая. — Надеюсь, ты потом не откажешься от своего решения, — проговорил он. — Морган говорил, что это опасно... — Морган не лгал, — кивнул Густав. Кивнул серьезно, да и выглядел он уже не столь насмешливым, как обычно. — Почему же ты не сказал мне об этом раньше? — Для тебя имеет что-то значение, если у тебя есть шанс достигнуть своей цели? — Нет. — Я так и думал, — удовлетворенно кивнул Густав. — Поэтому я и не стал предупреждать. Ни к чему предупреждать о том, что не пугает. Он зашел к нему за спину, заставляя Френсиса слегка напрячься от неизвестности. Теплые и сухие пальцы Густава коснулись висков Френсиса, слегка надавливая на них. — Закрой глаза, — скомандовал Густав. — И расслабься. Тебе сейчас нужно настроиться. — На что? — тут же уточнил Френсис. — Тебе нужно настроиться и не задавать вопросов, — тем же тоном потребовал от него Густав, и Френсису пришлось молча послушаться. — Думай о том, чего ты так желаешь. Чего хочет все твое естество. К чему ты тянешься. Френсис чувствовал, как слова Густава словно проникают в его сознание, кружатся и падают в темноту, чтобы вновь появиться. Это завораживало и заставляло отвлекаться от всего, что окружало, сосредотачиваться лишь на этих словах, вникать в них и верить. Виски покалывало и немного холодило, но Френсис практически не обращал на это внимания. — Думай, мальчик, — шепнул ему на ухо Густав, опаляя дыханием. — Ты хочешь быть свободным от чужой воли. Это твоя главная цель. Цель, ради которой ты готов на все. Перед Френсисом появлялись какие-то образы: его отец, Морган, Себастьян, слуги из королевского дворца и из поместья, Калеб, сам Густав. Эти образы смешивались и распадались на части, словно осколки чего-то цельного. А после они вновь собрались во что-то единое, напоминающее смерч: ослепительно белый и неподвижный. Обжигающе холодный. Настолько, что Френсис невольно отпрянул с глубоким выдохом, тут же распахивая глаза и резко оборачиваясь к Густаву. Тот удовлетворенно на него смотрел, щуря глаза и, как обычно, обнажая зубы. — Первый этап пройден. — Какой этап? — Френсис совершенно ничего не понимал. Эмоции, которые он сейчас испытывал, не поддавались никаким описаниям. Было слишком тяжело и легко одновременно. Словно с его шеи убрали один груз, а следом тут же повесили другой. — Ты нашел отправную точку. То, с чего ты должен начинать всегда, когда обращаешься за помощью к магии. То, что есть в тебе, то, что будет помогать тебе не сойти с ума. Оно должно находиться здесь, — Густав двумя пальцами коснулся лба Френсиса, а следом опустил их к середине груди, — и здесь. За это ты должен держаться. — Я не понимаю. Я слишком о многом думал. — Поймешь. Со временем. — А если не смогу? — Ты должен, иначе безумие магии, скованной в тебе за все года твоей жизни, накроет твой разум, — покачал головой Густав. — И разобрать те образы, которые являлись перед тобой, найти один-единственный, который поможет тебе удержаться, ты должен сам. Тут тебе никто не сможет помочь. Френсис медленно кивнул, снова принимаясь кусать губы. Густав как-то по-отечески потрепал его по волосам, разворачивая к деревне. — Вечером мы продолжим. А пока тебе нужно подумать. Френсис снова кивнул, направляясь обратно. Но он не спешил возвращаться. Пребывая в своих мыслях, он снова и снова думал о том, кто из всех тех людей, о которых он подумал, может являться его якорем, удерживающим разум. Пока он мог думать только о Моргане. Потому что это правильно. Потому что Морган его муж и, как бы они ни спорили, он должен быть его самым близким человеком, духовно и физически. Партнером на всю жизнь и этим самым якорем. Но Френсис почему-то не чувствовал этого. Разумом понимал, что это должен быть Морган, но душа не лежала к этому решению. Не позволяла убедиться в его правильности. И заставляла метаться снова. Чтобы вновь вернуться к тому, что Морган — это правильный выбор.