Любовь на троих. Часть четвертая: Любовь папы и мамы

В понедельник вечером все братья вернулись в родительскую квартиру. Конечно, по сравнению с их новой в простом панельным доме, она была просто шикарной. Отцу ее выдали, когда он только встал на пост директора. Квартира находилась в элитном доме, построенном еще при Сталине, так что потолки здесь насчитывали все четыре метра, да и кухня с прихожей и ванной, как и требовалось, отличались хорошим просторным размером. При особом желании здесь можно было гонять на мотоцикле или на велосипеде. В доме пахло вкусно выпечкой, мальчишки уж и забыли, как вкусно печет пирожки Марина. — Ну хоть какая-то польза от этого педофила, — фыркнул Игорь, снимая ботинки. — И не говори. Мать, наверно, лет пять пироги с яблоками не пекла, — поддакнул, стаскивая с головы шапку Женька и принюхиваясь к аромату. — Ой, мальчики вернулись, давайте за стол, мы тут с Левушкой такое чудо выпекли, пальчики оближите, — Марина, в переднике с рюшками и присыпанная мукой с головы до пят, смотрелась как пирожное, украшенное взбитыми сливками. Парнишек тут же затолкали на кухню, где в уголке сидел побледневший и похудевший дядюшка. Увидав прибывших, он только нервно сглотнул и рвано кивнул головой. — Чего-то ты, дядя, херово выглядишь, — съязвил Женя, усаживаясь за стол напротив Льва. — Пьешь, наверное? Ваня скользнул подальше на противоположный конец, прячась под боком у Игоря. — Нет, жизнь просто тяжелая… — буркнул Лев безропотно, не повышая голос. — Ну-ну, ребятки, разве можно так дядюшку поддевать. Зато теперь заживем снова большой и крепкой семьей, — Марина полезла в духовку и вытащила «чудо», оказавшееся рассыпчатым пирогом с яблочным повидлом, нос, как всегда, Женьку не подвел. Женщина радостно поставила противень на плиту и ножом стала полосовать пирог щедрыми смачными кусками. — И я думаю, что откормлю своего маленького братика очень быстро, — Марина была полна оптимизма как никогда. — Не в коня овес, — хмыкнул появившийся глава семьи, усаживаясь между своими двумя сыновьями. — Привет, детки, все нормально? Он помог расставить куски пирога матери и подал всем налитый горячий чай. Лева сидел смирно, но иногда кидал такие голодные взгляды на Игоря, что даже Виктор заметил. «И как мне раньше не бросалось в глаза?» — подумал он, снова перехватывая брошенный взгляд взрослого мужика на мальчишку. Еще в воскресенье, пока мелкие накрывали стол на новой квартире, он успел переговорить с Женькой о прошлогоднем инциденте с Ваней. Старший рассказал все, ничего не утаивая, и, честно, у Виктора волосы дыбом встали, когда он узнал, что сотворил Лева с Ванечкой. Но еще больше он был удивлен стойкости Вани, мальчик после этого не сломался, не впал в депрессию и не попытался свести счеты с жизнью. Хотя и понимал, его сыновья сделали все, чтобы Ванечка снова улыбался. — Жень, если я сейчас на него наеду, он отбрехается. Ведь видео с Ваней вы, слава Богу, уничтожили. Ну а то, что сами отсняли, говорит только о его пристрастии к парням и прочих извращениях, не более того. Но если застукаю, то оборву все, что выступает, причем без сожалений! И теперь Виктор, затаившись, как дикий зверь, ждал, когда Лева проколется и сделает неверный шаг. Ждать пришлось недолго, после пирога Женя, попрощавшись, укатил на такси до нового дома, а все остальное семейство стало укладываться на ночь. В два часа ночи, когда Игорь решил сползать до туалета, его в коридоре как раз и подкараулил озабоченный дядюшка, зажав в углу около кладовой. — Попался, красавчик, долго же ты мне яйца мариновал, а теперь, когда твоего чертового брательника нет поблизости, ты у меня по-другому петь будешь, — зашипел он, лихо раздевая дергающегося племянника в темноте. — Ну что, козел, — в лицо ударил свет от фонарика. — Поговорим? — Виктор выскочил из-за угла в пижаме и стальной хваткой придушил Левушку за горло. — Игорек, солнышко, иди к Ване. Теперь все будет просто замечательно, — улыбнулся он нежно младшему сыну и потащил своего свояка на кухню. Там, зашвырнув со всех сил мужчину в угол и приложив пару раз ногами под дых, зашипел: — Ну что, педофил, теперь скажешь? — Если Марина узнает… — прохрипел Лева, пытаясь опереться на стенку. — Про что? — ухмыльнулся Виктор, разминая кулаки. — Про то, что твои детки педерасты, — Лева, как скользкий угорь, пытался найти единственную норку для спасения. — Тогда она узнает, как ты ловко подставил Ваню, чтобы заставить моего младшего сына лечь под тебя. Они мне все рассказали. — Вот сучки! — рассмеялся рвано Лева. — Я и не думал, что у них тяму хватит. — Как видишь, хватило, ну узнает моя дура жена про их потрахушки, ну побесится да перестанет. А вот твои подвиги ничем не смоешь. — Она не поверит, а Ванечка отправится к себе восвояси, в свой сраный Мурманск. — Не отправится, если что, просто съедет к Женьке. Квартиру я оформил на старшего сына, и Марина ни одним местом к ней отношения не имеет. — Значит, все просчитал? — ухмыльнулся Лева. — Ага, — Виктор резко присел и дернул дядюшку за муди так, что тот почувствовал, как внутри что-то явно лопнуло, а яйца и член начали опухать. — В следующий раз я все твое хозяйство просто отделю от твоего бренного тела, любимый мой родственничек. Если ты еще хоть пальцем прикоснешься к кому-нибудь из моих детей! Причем буду это делать медленно и очень тупой пилой, чтобы ты всем своим существом проникся к данному процессу. Но жить пока в своем доме я тебе позволяю, так хоть Маринка не сходит с ума по поводу твоей несчастной жизни и меня не донимает, — Виктор еще раз пнул для проформы Льва по ребрам и отправился досматривать свои прерванные сны. Сегодня он бродил по городу. В последнее время на заводе стояла тишь да благодать. Подвернулась возможность взять спокойно отгулы, тем более на отпуск Виктор забил на пару лет. Одиночество ему было сейчас просто необходимо, чтобы обдумать свою странную, нелегкую жизнь. Виктор был удивлен тому спокойствию, с каким он принял решение своих сыновей, а когда еще и накостылял Льву по ребрам, так вообще на душе стояла благодать. По лицу он специально не бил этого смазливого красавца, Марина бы заподозрила неладное, но вот в живот, в пах, по яйцам и ребрам — от своей широкой души и с особым размахом. Покрутившись по центру, Виктор зашел в кафе «Крылья неба», что находилось в здании авиакасс и в котором любили перекусывать летчики. Кафе Виктору нравилось, и не только потому, что здесь часто зависали красивые парни в форме и смазливые стюардессы. Сама атмосфера звала в путь-дорогу, да и дизайн был сделан так, что тут было всегда легко и светло. Виктор прошел к барной стойке и заказал кофе с коньяком, он здесь был завсгдатай, и юркий мальчишка-бармен постарался сделать, как любит именно постоянный клиент — двойную порцию с небольшой пенкой и корицей. Парнишка был рыжий и улыбчивый, и Виктор точно знал — тот подрабатывал здесь после учебы. Попивая из кружки, Виктор совсем погрузился в свои тягучие мысли, пока не почувствовал, как на его плечо легла крепкая рука. Он хлопнул глазами и, повернув голову, утонул в болотных очах напротив. Ибо эти глазищи он запомнил на всю жизнь, и они могли принадлежать только одному человеку — Никите. Его друг, любовник и вся его прошлая жизнь нежно улыбнулся, снимая фуражку, и, усевшись рядом, попросил чаю с лимоном. — Вот ведь, не думал, что встречу тебя так просто и в этом городе... — прошептал Никита после того, как бармен отчалил на другой конец стойки. — Я тоже… — язык у Виктора отказывался работать. — Значит, все-таки летчик? — Да, военный, — кивая на погоны. — Мою эскадрилью перегнали сюда на учения, так что еще дня два я буду здесь в городе. А ты? — Я? Все обыденно, жена, два сына, директор авиационного завода… — вздохнул Виктор в чашку кофе. — На директора ты больно не похож. Подтянутый, молодой… славный… — улыбнулись, сверкнув кошачьими глазами из-под ежика светлой челки. — Как братишка? — Жену похоронил в прошлом году, сейчас в плавании, а его сын — Ваня, живет у меня. — Господи, тот лопоухий! А уже... сын, жена… — Да и мы с тобой уже не дети. — Ну да, теперь каждый раз на медосмотре прикапываются, я ведь самый старший из летного состава, все списать норовят. — И что будет, если спишут? — Виктор поежился, он прекрасно понимал, что такое потерять мечту или дело всей своей жизни. — На завод к тебе пойду, возьмешь? — рассмеялись рядом. — Возьму! — Виктор сжал тонкую кисть ладони, а потом тихо прошептал: — И больше никогда не отпущу. Никитка потащил его в их общагу, поясняя на ходу: — Я тебя с Сашей познакомлю, он мой штурман. Знаешь, я ведь с женщинами так и не смог, пытался, но все как-то… А тут полгода назад парнишку к нам перевели толкового, вот и прикипел, он тебе тоже понравится, я ему столько о тебе, Викторушка, рассказывал. Он тебя увидеть хочет. — Никитка, да погоди ты, — Виктор тормознул летчика и развернул лицом к себе, они стояли в середине пустынного парка. — Может, уже не стоит что-то менять, у тебя мальчик есть, а у меня… — Дурак! — по лицу емко зазвездили ладонью. — Да я в летчики пошел, только чтобы была возможность тебя найти, кретин. Родители погибли при землетрясении на Сахалине, у нас весь дом ушел под сель, ни адреса кордона твоего отца — ничего не осталось, а ведь я тогда совсем пацаном был, помнил только, что где-то под Новосибирском. Я ведь в каждом городе все справки о тебе наводил и сегодня собирался после кафешки идти в справочный стол. Да ведь никто тебя мне не заменит. Виктора властно притянули за талию к себе и поцеловали. Никитка был чуть ниже Виктора, и, когда тот загнул его, врываясь языком в желанный рот, форменная фуражка покатилась, подпрыгивая на асфальте. — А если, — отлип от Никитки Виктор, — приревнует? — Не-а, мы больше друзья, хоть и спим вместе, — покачал головой Никитка. — И в конце концов, я же не спрашиваю, как ты ебешь свою жену? — Давно уже не ебу... И давай быстрее в вашу общагу, стоит так, что хоть ботинки за шнурки вешай. И Виктор сам потащил своего смеющегося летчика в нужное направление. — У нас номер на четверых, но соседи пока должны быть на учениях, — заверил своего любимого Никитка. Когда они ввалились в нужный номер, их встретили испуганные черные глазищи на бледном лице, под темным ежиком стриженных волос. — Знакомься, это Сашка, — Никитка закрыл тут же дверь и повис на Викторе, обнимая сзади. — Шурка, это он, и я его нашел! — Здравствуйте, — штурман у Никитки был молоденьким, застенчивым и очень напоминал Виктору Ваню, хотя внешне сходства никакого не наблюдалось. Ванька писаный красавец, а этот.. Нет, не урод, конечно, можно сказать, даже симпатичный. Виктор поманил застывшего молодого мужчину рукой, и когда тот подошел, притянул властно к себе. Пах Сашка свежескошенной травой с горчинкой, дурманяще, свежо. Член еще сильнее дернулся где-то в штанах, и Виктор понял, что хочет этого парня всего и без остатка. Он поддел его бритый, гладкий подбородок и поцеловал в пухловатые красные губы. — Спасибо, что заботился о моем любимом, Сашенька, — Виктор потерся стояком о пах мужчины, вызывая у него сладкий стон, чувствуя, как его ягодицы уже вовсю разминают руки Никитки. — Никита, я хочу вас обоих, — прошептал он в подставленные губы любимого и стал надрачивать член молодого черноволосого парня. Но в дверь постучали и с криками "все понимаем, но спать хотим до смерти", завалились вовнутрь чуть ли не на четвереньках. Соседи по койкам вернулись раньше времени. — Черт! — выругался Никита. — И что теперь? — У меня здесь от бабки дом остался загородом, правда он заколочен, и в нем никто уже год не жил… — прошептал распаленный Саша, краснея щеками. После того, как они запустили других летчиков, чтобы не показывать своих возбужденных стояков, пришлось выпасть в темный коридор общаги. — За город далековато, но выход есть, — Виктор прижал к себе горячего Никиту и набрал телефон старшего сына. Женька встречал их у своего подъезда, чтобы сразу на том же такси укатить домой к маме и братикам. — Ну ты, батя, и даешь! — рассмотрев летную форму сопровождавших отца молодых возбужденных мужиков. — Наверстываю упущенное, — усмехнулся отец, забирая протянутые ключи. — Кстати, знакомься, это Никита и Саша. — Что, тот самый? — выдавил побледневший сын. — Ага! И маме скажи — на заводе аврал, двое суток пусть не ждет, — прижимая мужиков к себе с двух сторон за талии. — И так понятно, суток вам точно будет мало, — ухмыльнулся сын. — Но-но! Вы там своими потрахушками мать не напугайте, — осклабился батя и, сунув деньги таксисту, назвал старый домашний адрес. Целоваться начали еще на лестничной клетке, а когда наконец–то завалились в квартиру, то, разбрасывая ненужную одежду, стали продвигаться в сторону спальни. — Вот это размер, — ухнул Никитка, падая на кровать поперек. — Сыновья сами выбирали, — ухмыльнулся Виктор, утягивая за собой Сашку. Тот еще пока тушевался и чувствовал немного себя напряженно. — Так они у тебя? — Спят вместе, втроем. — Ого! Погоди, ведь ты сказал, их двое? — Третий племянник. Никитка, хватит языком трепать, все вопросы потом, поработай-ка лучше ротиком, как в старые добрые времена. Или забыл, для чего нужен твой юркий язычок? И, видя, как тот расположился между его ног, сам потянулся к налившемуся члену Александра. Они друг друга ласкали долго, растягивая и готовя для проникновения, расположившись странной звездой на огромной постели, пока Никита не попросил оттрахать его. При этом он прогнулся над Сашей, продолжая посасывать член Александра и толкаясь в его рот своим. А Виктор, пристроившись сзади, развел Никиткины ягодицы и вошел вовнутрь, натягивая попу полностью на свой член до самых яиц. — Ох! — Никита выгнулся, выпуская член Саши из плена своего влажного рта и застонал. — Бог мой, хорошо-то как! Саша? Хочешь я в тебя? — И, получив согласный кивок, прошептал: — Виктор, подожди, сейчас Сашка хвостом своим развернется, и начнем! Шурка встал перед Никитой в коленно-локтевой позиции, прогибаясь перед горячим взглядом двух пар жадных глаз. Пока его пилот не пригреб за зад, засаживая по самые не хочу. И так по цепочке, ловя темп партнера, мужчины стали двигаться, содрогаясь возбужденными телами от необходимой и желанной для них близости. Он и не думал, что укатает обоих новоиспеченных любовников. Понятно, пост у него был долгий. Но с Мариной как раньше было — слил, отвернулся к стенке и заснул. А тут, пока Сашка и Никита отпырхивались от третьего по счету разу, у него стояло уже опять. И он, осмотрев утраханных мужиков, просто пригреб за бедра себе на колун Сашу, пообещав щедро Никитке, что следующий будет он. — Ах! — Саша выгнулся дугой от глубинных толчков в своем заду. — Боже, Никита! Как ты с ним один-то справлялся? Ух! — А он раньше не был таким кобелем, — оправдывался Никитка, поддрочивая себе опавший член одной рукой и другой лаская сразу тремя пальцами свой раскрасневшийся анус. Не давая дырке закрыться, чтобы не растягивать вновь. — Вот что значит, штурман, нормальная семейная жизнь. Когда жена и куча детишек! — Угу! Ум-мм! Так я и понял. Может, жениться для разнообразия? Ох-х-х! — Я те женюсь, — хмыкнули сзади, увеличивая темп. — Хочешь своего пилота одного на меня оставить? А ты, Шурик, скрытый садист. — Кто бы говорил, — штурман ловил уже воздух губами, заходя на оргазменный пик. — Ах-х-х! — выгибаясь и орошая постель, чувствуя новый залп горячей спермы у себя в заду. — Так, пять минут перерыв, и ты, мил дружок, следующий, — отпуская оттраханный Сашкин зад и притягивая к себе Никиту за бедра. — Ты вот мне скажи, — чувствуя, как его руки убирают из ануса и заменяют своими длинными пальцами. — Чем же таким занимается директор авиаконструкторского завода, что у него стоит, как у коня? Мы же завтра летать с Сашкой не сможем! А может, у тебя особая диета? — Не-а! Просто спермотоксикоз на почве потерянной в юности любви. Ну что, готов? — Как, уже стоит? — ошарашено чувствуя, как о дырочку потерлись влажной головкой. — Не уже, а снова! — врываясь в податливое тело и тут же задавая ураганный темп ебли. — Не, мужики, завтра точно женюсь, — Сашка сжался клубочком на краю постели и попытался забыться хотя бы на минут десять под жаркие стенания своего пилота. Им несказанно повезло, на рассвете позвонили и отменили полеты по причине усиленных гроз, которые зарядили ночью и продолжали громыхать за окном. Саша сидел на кухонном подоконнике и курил в раскрытое окно. — Свалишься, — Виктор заключил чернявого в свои объятья и поцеловал. — Как попка? — Как после катка, — поерзали в руках и жарко ответили на поцелуй. — Ты знаешь, кажется, я в тебя влюбился. — Так сразу? — улыбнулся Виктор и, взяв у Саши прикуренную сигарету, затянулся. — Угу, а что, нельзя? — Можно, тем более ты мне очень нравишься как снаружи, не говоря уже про то, что внутри. Руки по-хозяйски очертили под спортивными штанами поджарые ягодицы и погладили сжавшейся анус. — Никитка? — охнули на ласку. — Спит пока, да и тебе бы надо выспаться. Все ж таки завтра в небо. — Я так боялся нашей встречи, а теперь вижу, что зря, — черноволосый слез с подоконника и, погасив сигарету, спросил: — Чай, кофе? — Можно, все равно не спится, — отпуская штурмана с сожалением из своих рук. — Никита о тебе всегда рассказывал с такой любовью, что я невольно влюбился заочно в твой образ сам, слушая о ваших приключениях. — М-да, мы тогда здорово зажигали, бегая от моего братишки по всему заповеднику. — Вот я и боялся, а вдруг ты не такой, как я тебя представлял, боялся разочароваться, что ли? — А теперь? — Вижу, что рассказы не были приукрашенными, — перед Виктором поставили горячий кофе, а потом скользнули робко на колени. — А про секс вообще молчу, нам с Никитой теперь на месяц одних только впечатлений по самые уши в жопе хватит. Виктор обнял Сашу и, зарывшись ему в остриженные волосы, пробормотал: — Теперь-то, когда еще свидимся... — Скоро, — усмехнулись, а потом развернулись и чувственно поцеловали. — Да Никитка быстрее спишется на землю, нежели снова тебя потеряет. И я… тоже… — Списываться не надо, любовь к небу и морю — такая зараза, по брату своему знаю. Захиреете, а вот перевестись попробуйте. А если не сможете, то я к вам, — пообещал щедро Виктор, а потом, лихо подняв на руки хрупкого парня, понес в спальню. — А теперь спать и никаких возражений!