***
Наступил первый выходной Кубка Мира в сезоне. Ховард сидел на деревянной скамье в центральной зоне катка в Берлине и чистил свои коньки, когда пара рук обняла его сзади. От неожиданности тот вздрогнул, прежде чем смог понять, кто это был. Он обернулся, тут же позабыв о коньках. – Какое совпадение, – улыбнулся Свен, – ты здесь? Они не виделись уже несколько месяцев, но как же просто оказалось вновь окунуться в атмосферу непринуждённого поведения и шутливого разговора. Так Ховард мог чувствовать себя только со Свеном.***
Кристоффер первым начал распускать слухи ещё в ноябре, во время выходных Кубка Мира в Херенвейне. В полной людей раздевалке он сказал пререкающимся Ховарду и Свену прекратить вести себя словно давно женатая парочка. И всё только из-за Свена, ведь это он никак не мог поверить, что Ховард разблокировал всё оружие в «Call of Duty 4», а потому всё продолжал расспрашивать. – Серьёзно, ребята, – сказал Кристоффер, – я не вижу проблем. Неужели так важно, что ты используешь как основное оружие АК-47, а он – MP5? – Да, – в унисон ответили Свен и Ховард, закатив глаза.***
Некоторое время спустя, во время довольно серьёзной тренировки на льду в Хамаре, Ховард продолжал касаться нижней части спины Свена каждый раз, как они пересекались. Это была всего лишь игра, правда, чтобы просто посмотреть, насколько далеко он может зайти, прежде чем Свен отреагирует или схватит его. После седьмого раза Кристоффер громко заявил, чтобы они пошли и сняли себе номер, что заставило Ховарда покраснеть, а Свена улыбнуться. Ховард не сильно заострял на том внимание, и потому изумился, когда один казахский конькобежец, чьё имя он не мог выговорить, остановил его в столовой, чтобы спросить – правда ли это? Ховард оказался настолько озадачен, что не смог найти слов, чтобы просто сказать «не твоё дело». Он нахмурился и промямлил что-то, что могло значить всё, что угодно, а потом развернулся, разыскивая Свена. Ему не терпелось узнать, что за бред у него только что спросили. Ховард не знал, какой именно реакции на услышанную историю он ожидал от Свена. Может быть, вскинутую от недоумения бровь в духе «ты что, серьёзно?». Но определённо не широкую улыбку до ушей и намёк на что-то, скрытый за этой улыбкой, который он никак не мог понять. Свен закинул руку через плечо Ховарда и прислонился к нему. – Что ж, я думаю, ты не станешь обвинять его за то, что он заметил очевидное. Ховард нахмурился, пытаясь не дрожать от ощущения тёплого дыхания Свена на своей щеке. – Хм? – Все знают, что мы лучшие друзья. Ховард медленно кивнул. – Хорошо. Раз ты так говоришь... Он дёрнул плечами, чтобы скинуть руку Свена. Но он никак не мог избавиться от чувства, что теряет нечто важное.***
Внезапно, в минуту прозрения в «Старбаксе» в Калгари, Ховард начал видеть всё, что они делали, в другом свете. Улыбки. Нелепое количество бессмысленных сообщений, посланных друг другу. Осознание того, что он знал типичный заказ Свена в «Старбаксе» (двойной большой стакан карамельного латте с молоком, без взбитых сливок), и что Свен помнил все двадцать пять песен из iPod-топа Ховарда (даже те, что были на норвежском). И то, как Свен касался его – его плеч, шеи, ладоней – каждую свободную минуту в течение последних нескольких дней. Это происходило так часто, что Ховард начинал удивляться, что Свен действительно делал это специально. Нет, он знал, что Свен делал это специально, но Ховард не мог ничего с собой поделать – мог только лишь догадываться, что за всем происходящим скрывался какой-то подтекст. С первого взгляда всё походило на шутку. Двух друзей, подкалывающих друг друга и несущих всякую ерунду. Но то, как Свен, бывало, смотрел на него, он с трудом мог объяснить. С тем же трудом, с которым Ховард пытался подавить дрожь, что испытывал каждый раз, как Свен касался его.***
Неделей спустя, в Солт Лейк Сити, даже Хеге заговорила об этом. Это стало последней каплей. – Я слышала, Свен теперь твой парень? – вскользь спросила она, пожёвывая жвачку. Ховард уставился на неё, чувствуя, как сердце внезапно забило чечётку. Хеге лишь улыбнулась, пожав плечами. – Нет, серьёзно, с чего вообще ты взяла? – Так, значит, это правда?! – Да конечно нет! – Ладно, – Хеге надула пузырь, продолжая улыбаться. – Мне просто интересно. Нет причин так отпираться. Чёрт возьми, если уже Хеге знает об этих слухах, кто ещё может знать? Ему не терпелось убить Кристоффера. – Может, нам стоит немного угомониться? – вслух воскликнул Ховард в телефон. – Почему же? – Свен удивлённо отозвался с другого конца. – Ты что, правда хочешь, чтобы все думали, что мы и правда вместе? Свен вздохнул. – И с каких пор тебя волнует, что все думают о тебе? Разговор на этом был окончен.***
Не прошло и недели, как Ховард оказался сражён чувствами. Внезапно они стали так очевидны, что ему оставалось только удивляться, как он умудрялся не обращать на них внимания последние недели, месяцы, чёрт знает сколько. Мда, просто прекрасно... С тех пор пути назад просто не было. На Олимпийском Овале в Ричмонде после "десятки" Ховард позабыл всё о собственной провальной гонке. Он видел Свена, весь его гнев, разочарование и боль, и ему захотелось больше, чем просто обнять Свена, зарыться пальцами в его волосах, сказать, что всё будет хорошо. Сила этого желания раздавила его, почти бездыханного и поражённого. Он остановился, кладя ладонь на плечо Свена, прежде чем убежать в раздевалку.***
Развеяться вместе в Ванкувере казалось очень хорошей идеей. Олимпиада завершилась, и наконец можно было позволить себе выпить больше, чем единственную кружку пива за вечер, оторваться со Свеном. Не составляло труда заметить, что Свен больше не был таким, как обычно. Он пытался скрывать перемены, сбросить их с себя, но Ховард мог сказать, что что-то внутри него словно переключилось. Что-то уязвимое появилось в его взгляде – некая беззащитность, из-за которой Ховарду хотелось взять и приблизиться к Свену ещё сильнее, чем обычно, защитить его. И, боже, в своих мыслях он казался таким жалким. Самое странное, Свен даже не пытался возразить. Они нашли подпольный клуб с громкой музыкой и дешёвой выпивкой, где, казалось, никто не знал ничего о конькобежном спорте («или хоккее», добавил Свен слегка раздражённо). И с этого момента всё пошло иначе. Первый залп. Свен, придвигающийся ближе, чтобы его могли услышать. Второй. Рука Свена, на этот раз покоящаяся на колене Ховарда немного дольше позволенного. Третий. Пристальный взгляд Свена, расфокусированный, незащищённый, нечитаемый. Ещё два пива и стакан чего-то золотисто-жёлтого. Задний переулок, тёмный, безлюдный. Свен, прижимающий его к стене. Чистое и абсолютное желание, растекающееся внутри Ховарда. Свен даже не остановился, чтобы проверить, одни ли они. Он протянул руки, хватаясь за бока Ховарда, и прижался ближе, оставляя болезненные прикосновения на бёдрах. Даже сквозь слои одежды Ховард мог чувствовать, как его поражает током от этих касаний. Это, казалось, удивило Свена, потому что он остановился, и Ховард посмотрел на него, замечая полный решимости, но отчасти колеблющийся взгляд. Дыхание внезапно спёрло, и он хотел отвернуться, но не смог. Он оказался заключён осознанием того, что это он оказался причиной такой реакции Свена. Дыхание Свена участилось, и Ховард откинул голову, довольно сильно ударяясь о кирпичную стену позади. Он едва успел почувствовать вспышку боли, потому что Свен тут же прижался сильнее, и мир Ховарда закрутился вокруг вкуса корицы, пива и запаха лосьона после бритья Свена. Поездка на такси до дома, замешательство у входной двери, – слава богу, Кристоффер ещё не вернулся. Руки Свена на нём, слишком много одежды, сталкивающиеся друг с другом зубы в отчаянной попытке удовлетворить эту жажду, которую они испытывали часами, днями, неделями, месяцами... Всё было пронизано растерянностью и безверием, ибо что, чёрт возьми, они делали? Но Ховард был не в силах остановиться, даже если бы хотел. И вообще, почему он должен хотеть остановиться? Спустя время, Свен провалился в сон на плече у Ховарда, но ему самому было тяжело заснуть. Слишком много адреналина, слишком много мыслей в голове. Он считал вдохи Свена, потерял счёт на четырёхстах девяноста трёх и решил написать Кристофферу, чтобы тот нашёл другое место для ночёвки. Он пытался подавить в себе чувство, что Свен мог проснуться через пару часов с диким похмельем и великим сожалением. Кристоффер вернулся домой через добрых сорок пять минут и кинул на Ховарда мимолётный взгляд, который тут же превратился в сияющую улыбку. – А я тебе говорил, – громко заявил он, светясь от счастья. – Заткнись, – промямлил Ховард.***
Оказалось, что он понапрасну волновался о реакции Свена. Когда Ховард проснулся, Кристоффер уже ушёл, а Свен был на ногах. Он всё ещё оставался здесь, что значило, что Ховард мог на что-то рассчитывать, не так ли? – Твою мать, – сказал Свен. – Я тут вспомнил, почему никогда не напиваюсь. Ховард нерешительно улыбнулся и протянул ему бутылку воды с тумбы. Свен выпил её всю сразу, без остановки. – Эмм... – начал Ховард, когда Свен закончил с водой. – То, что было ночью... Свен поднял глаза. – Да? Ховард закусил губу. Можно, по крайней мере, просто сказать. – Это была ошибка? Неуверенность снова появилась на лице Свена, и он присел на кровать. Отвернувшись от Ховарда, он пожал плечами. – Только не на моём счету. Облегчение наполнило Ховарда, и он расплылся в улыбке. – Хорошо. Свен глянул на Ховарда. Было очаровательно хотя бы видеть его улыбающимся. – Хорошо.***
Самое забавное во всей истории то, что ничего не изменилось. На следующий месяц в Херенвейне они всё так же подкалывали друг друга, улыбались друг другу, а остальные конькобежцы не могли понять, что же происходило между ними. Только Кристоффер продолжал делать замечания, а Хеге вторила ему. Но, если честно, Ховард не сомневался, что они просто завидуют.