Оружие судного дня

      Сбивчивое дыхание девушки заполняло комнату пьянящим шепотом. Он всеми силами старался себя контролировать, всеми силами пытался состроить «плохо парня», который бы наплевал на ее чувства и просто взял все свои силой. Он до сих пор даже не был уверен в своих чувствах до конца. Ему просто хотелось спасти ее, хотелось чтобы она была обязана ему жизнью и ни за что и никогда бы не ушла от него.       В мгновение он полностью завладел ей, сжав тонкие запястья длинными нечеловеческими руками. Здесь он точно ничего не мог сделать — слишком рискованно, слишком опасно и безрассудно давать слабину в такой момент. Ее глаза наполняются слезами, тогда сердце демона сжимается в тугой узел. Он был бы прожженным садистом, если бы любил ее слезы. Но так же альбинос не мог отрицать и того, что каждая клеточка его тела ликовала, ведь он был причиной ее самых сильных чувств. Нанами неуверенно взглянула ему в глаза, в надежде, что все же лис передумает. Он щелкает пальцами, в следующую секунду они уже в демоническом палантине, больше похожем на колесницу какой-то очень далекой страны. На мгновение она даже забывает, что сейчас виды не самый главный приоритет.       Она дала себя похитить! Злость и страх смешались в какую-то ядовитую смесь где-то в ее мозгу, заставляя ее думать и делать что-то абсолютно безумное. Ей захотелось прыгнуть вниз, в ту черную бездну под ними. Боязливо ее карие глаза вглядывались в облака и землю под ногами, а сердце с каждой новой мыслью билось чаще. Нет, она дала ему нарушить божественный план — это недопустимо.       Томоэ держал оба ее запястье в одной лишь руке, не испытывая и толики беспокойства по поводу того, что девица могла вырваться. Напротив, он выглядел убийственно спокойно. Когда его холодный взгляд цвета янтаря опускался на нее, то мир рушился под ногами жрицы, словно он разрушал все, к чему прикасался. Когда же он наклонился, то взгляд смягчился, стал куда нежнее, даже неувереннее. У нее не было сил и желания сопротивляться. Он снова ее поцеловал, придерживая голову девушки рукой сзади, склоняя ее к себе все ближе и ближе. Кожей девушка почувствовала, как кончики его пальцев распространяют всепоглощающее синее пламя. Ее еле заметный вскрик растворился в его губах.       Она даже до конца не была уверена, куда же он ее ведет, пока на горизонте не показался замок в облаках. Видения всплыли в ее голове. Момозоно почти что взвыла, когда поняла, что возможное будущее становится реальностью.       — Ты же знаешь, что все, что будет потом, будет лишь на твоей совести? — прорезался ее голос. От поцелуя он был хриплым, сбивчивым и ничуть не уверенным, но с каждой фразой она набирала темп и в скором времени снова говорила как та девчонка, которой она была когда-то. — Люди погибнут, но нет — тебя не волнует! Хочешь спасти меня, но о моих чувствах ты не думаешь! Я не смогу жить, зная, что… понимая, какую цену пришлось заплатить!       — Я и не думал о твоих желаниях, — Томоэ старается быть максимально холодным. В отличие от девушки, он-то умел врать. — Да и нет у тебя желаний. Все твои желания — чужие.       — Оши-ошибаешься!       — Отнюдь, — его лицо оказалось в миллиметрах от ее носа. Щеки девчушки почувствовали дыхание лиса так отчетливо, так явственно, даже не смотря на то, что в ушах гудел ветер, а по щекам хлестал моросящий дождь. — Ты думаешь лишь о чужом благе. Вот я и подумал, а почему бы тебе не думать и о моем благе. Сейчас я хочу лишь одного — спасти тебя. Это граничит с парой приятных моментов для меня, и очень болезненных для тебя.       И снова сердце предательски щемит. Девчушка хотела бы отстраниться, да не может даже руками пошевелить. Каждый слой ее одежды намок, неприятно прилипнув к юному телу так, словно был приклеен. Она силиться, чтобы не показаться слабой.       — Тогда… почему ты хочешь спасти меня?       Ответ был бы чертовски очевидным, — подумал демон, стискивая ее запястья еще сильнее. Он причинял ей боль каждым своим действием, но ничего не мог с собой поделать. Вместо ответа он наклонился еще сильнее, прижимаясь к ее хрупкому телу. Ее одеяние адски беспокоило все его естество, особенно внизу живота. А запах прямо-таки манил к себе. Нечеловеческое обоняние казалось сейчас злейшим врагом, а не преимуществом. Клыки сами собой проскребли от ключицы до мочки уха еле заметную красную дорожку, при желании он мог бы распотрошить ее тело лишь ими. Тогда бы она точно никуда не делать, но столь сияющая аура потухнет в миг, когда сердце перестанет биться. Это будет почти что невыносимой потерей.       Девушка была так податлива, когда дело доходило до близости. Еще во время тех срывов его самоконтроля, Нанами тщетно сопротивлялась ему всего пару секунд, а затем уступала. Сейчас же гонор возвращался к ней лишь в те моменты, когда он давал ей полностью остыть.       Колесница исчезла под ними. Все же магия — чертовски удобная вещь. Стоило провести рукой по ее позвоночнику, как она резко выгибалась вперед, затвердевшими сосками касаясь его груди. Даже через одежду он прекрасно все чувствовал. На одной только его руке тело девушки держалось в воздухе. Носками она пыталась достать до пола, но это удавалось с большим трудом. Большой палец ноги только скользил по плитке и снова оказывался в невесомости.       — Я уже победил, — мужчина не узнает свой голос. Тембр стал походить на мурчание, когда он зарылся в ее каштановые колоссы. — Ты покинула то опасное место.       В ее глазах он мог бы прочесть злобу, если бы увидел их.       — Это было самое безопасное для меня место, — огрызается, хоть и понимает, что он прав. Победа за ним. Во всем, чтоб его. — Ты так и не ответил.       Демон молчит. Не то, чтобы он собирался вообще отвечать на ее глупые вопросы. Ему было известна причина, а ей знать ее не обязательно. Возможно, однажды сможет сказать ей, но не сейчас. Ветер усиливался, а капли дождя уже достигли нижних слоев одежды.       

***

      Томоэ держит ее запястья так крепко, насколько позволял ему здравый смысл. В противном случае он мог бы попросту сломать ее мизинцем, даже не напрягаясь. Он понимал, что когти царапают ее плоть, но не мог отказать себе в удовольствие — ее кровь пахла как солнце, свет и все те прекрасные вещи, которые сотворили Боги. Мужчина был на грани, и такая небольшая разрядка позволяла держать себя в сознании еще какое-то время. Тело девчушки извивалось под ним, инстинктивно прикрывая все интимные зоны. Он знал, что один лишь его взгляд заставляет жрицу пылать изнутри. Шатенка стыдливо прижимает колени к себе, но вряд ли это могло его хоть как-то остановить.       Подушечками пальцев лис прочерчивает дорожку от ее шеи к груди, вырисовывая ее изгибы красными следами чуть обожженной кожи. Она всхлипывает то ли от легкой боли, то ли от желания. Чертыхается где-то у себя в голове, понимая каждой клеточкой мозга — это неправильно, это все испортит. Когда демон задевает ее грудь легким касанием, то она вздрагивает даже слишком сильно, мыча что-то себе под нос. Жрица и сама не понимает, что говорит: умоляет прекратить или хочет большего. Тыльной стороной ладони он очерчивает округлости ее тела, прежде чем еле коснуться чувствительных сосков когтями. Его заводила эта игра настолько, что лис был готов кончить, лишь смотря на ее взволнованное лицо. Еще одно касание, и ее реакция становится бурной, почти что безумной. А ведь он только начал.       Все еще приходилось ее держать. Томоэ казалось, что если он хотя бы на секунду потеряет контроль, то девчушка сиганет со скалы, только бы не предать Божество. Демон-лис балансировал на грани между бесконечным наслаждением ее тела и печалью от того, что это возможно первый и последний раз. Как только дурман новых ощущений покинет ее, девушка тут же вспомнит о своем долге, возненавидит его, как никого другого. Это спасет ее жизнь, — убеждал он себя в том, что делает это вовсе не из-за жажды ее прекрасного невинного тела.       Когти опускаются все ниже, обводя пупок девушки с десяток раз, заставляя ее даже слегка хихикать. А затем вся ладонь опускается чуть ниже. Кожей он ощущает ее внутреннюю пульсацию. В этом месте ее особенно много. Он почти не простонал, когда понял, что должен растянуть эту игру еще хотя бы на чуть-чуть. Ее глаза плотно закрыты, когда он одним резким движением заставляет ее ноги разомкнуться. Момозоно снова всхлипывает, но уже было понятно, что он переборщил с грубостью. Он никогда не был мастером несвязного романтического бреда, но впервые Томоэ пожалел об этом. И снова когтями по коже. Со стороны девушка уже выглядела как расписная статуэтка. Фарфоровая кожа с красным налетом жестокости. Когти той руки, которой он держал ее, почти впились ей в кожу.       — Я не сбегу, — шепчет она, и знает что екай слышит. Его нечеловеческий слух здесь был помощником. — Ноги не слушаются.       Но он все равно не отпускает.       Казалось, его взгляд мог бы преследовать Момозоно в кошмарных снах. Так хотелось отвернуться, сделать вид, что эта ситуация никак не задевает ее. Прикосновения лиса граничили с нежностью, но все равно отдавали грубостью. Когти ранили кожу, и в какой-то момент ей стало совсем невыносимо от этого. Из глаз брызнули слезы. И ей было не понятно, то ли это слезы стыда, то ли обиды… или это был гнев, который должен был овладеть ей, но которого так и не случилось.       Вместе со страхом пришло и осознание того, что с каждой секундой ей все больше и больше это нравится. Не сама ситуация, а сам факт того, что существо, которое она любит, прикасается к ней. И от этого становилось противно от самой себя. Девушка в мыслях разрывалась на мелкие кусочки от этого.       — Посмотри на меня, — послышалось около ее уха. И ей все же пришлось поднять на демона-лиса взгляд. Красные от слез, с черными кругами под глазами… это было не то лицо, которое она хотела бы ему показать.       — Я стану бесполезной, — сорвалось с ее губ. Сначала тихо, но затем слова начали походить на визг. — Что я буду делать? Я же больше не буду жрицей, Микагэ-сан и остальные… они больше и в глаза мне не посмотрят…       — Боги, которые бросили тебя на съедение зверю? — недвусмысленно намекал лис на свою роль во всем этом. — Конечно, твоя полезность волнует их в первую очередь.       Когти нависли над самым чувствительным местом девушки. В голове Томоэ не осталось ясных мыслей, и тот факт, что он вообще сейчас участвует в разговоре, выводил его из состояния шаткого равновесия. И чтобы хоть как-то ее заткнуть, лис запечатывает ее губы своими. И даже тот факт, что эта нахальная девчонка укусила его за язык, не портил такого веселья. Пальцы медленно опустились, и все тело девушки пронзила мелкая дрожь.       — Если ты так злишься, — шептал Томоэ в ее приоткрытые губы, — то почему мои пальцы…       — Ты — бесстыдное чудовище, — обрывает Нанами, срывающимся голосом. Она взглядом впилась в альбиноса.       Горячие прикосновения достигли самого нутра, и конец фразы потерялся с протяжном вздохе. И эти прикосновения, на гране боли и удовольствия могли бы свести любую с ума. Момозоно хотелось верить, что она не любая, и что она точно не будет сходить с ума от этого. Однако голос и дыхание выдавали ее. И нечто внутри екая ликовало куда сильнее, чем должно было бы.       — Я спасаю тебя, — невпопад начал альбинос, поддавшись приступу нежности, примерно в тот же момент, когда Нанами смогла привести мысли в порядок, — потому что все это время твой голос раздражающе заставлял меня менять свою жизнь, и я не хочу это прекращать. Если люди зовут это любовью, то, полагаю, это она и есть.