«Томоэ, я уверена, что на самом деле ты очень добрый. Уверена!»
Резкий рывок вперед. Волосы до сих пор находятся в полете, а все тело уже, сгорбившись, уперлось в колени. Грудина отрывисто содрогается, когда со лба стекает холодный пот. Тонкие шелковые нити волос небрежно падают вниз на пол, хаори и руки, которые до сих пор сжимали одеяло настолько сильно, что длинные когти впились в плоть через плотную ткань. Уши нервно подрагивают в такт учащенному сердцебиению и сильной одышке. Этот сон нельзя было назвать кошмаром, но для мужчины он представлял собой настоящее воплощение ужаса. Это ощущение во время сна буквально пронизывало все тело, как если бы его нашпиговали молниями. Такое странное и доселе неведомое ему ощущение, которое не могло бы и близко сочетаться с его образом. Страх. Это не был страх за свою жизнь или перед врагом. Это слишком мелочно даже для него. Этот всепоглощающий страх был только за обладателя голоса в его сне. Он ни разу не виделся с этой женщиной — точно бы запомнил этот чертов голос. Но при этом уже которую ночь подряд он просыпается в холодном поту от ощущения этой горячей, такой манящей алой жидкости на его ладонях. Она сочилась сквозь пальцы и падала крупными каплями на ноги, оставляя после себя солоноватый привкус в воздухе, настолько сильный, что он ощущался даже на кончике языка. Этот сон был настолько реален, насколько отвратителен был образ в голове лиса. Он совершенно не внушал ему того восторга от убийства, как это было обычно. И это раздражало еще больше. Среди полумрака и света назойливой насмешницы луны лис отчетливо различал треск травы, сломанной под натиском ступни, и голоса людей. Вставать очень не хотелось, если учесть еще и то, что лис последний раз нормально спал неделю назад, то это было почти невыполнимым действием для него. Он лениво зевнул, прикрывая глаза, когда звук шагов стал усиливаться, и уже не приходилось напрягать звериный слух, чтобы услышать их. — Сюда, — скрипучий мужской голос разрушил относительную тишину полночи. — Он точно здесь! Женская голова кричала напротив этого дома! Сквозь землю Томоэ почувствовал легкую вибрацию от стука палки об поверхность почвы. Уши легонько дрогнули — люди вступили на татами в западном крыле здания. Как утомительно — люди совершенно страх потеряли, раз решили справиться с ним голыми руками. Он лениво перевернулся на спину, когда седзи резко распахнулись, и перед ним предстало несколько селян средних лет с вилами и факелами. Яркие огоньки янтарного пламени блеснули в темноте. — Людишки, смотрю, вы уже освоились с этим «новым оружием», — лениво простонал демон, привстав на локтях. — С-стреляйте, пока не…! Угх! В эту самую секунду тело командующего обхватили языки пламени, сжигающие сначала одежду, затем медленно, смакуя каждую секунду на теле виновного, развивались на коже, оставляя на ней алые отметины. Кожа рваными лоскутами слезала с мясом с обгоревшего тела, когда тот повалился бессильно на татами, охваченный лисьим огнем. Изображение ужаса на его лице сильно позабавило демона. Остальные собравшиеся резко шагнули назад, как по указке, уставившись этими испуганными глазами на лиса. Все это лишь только больше навевало тоску — постоянно одно и тоже. «Как скучно…» Мужчина вновь опустился на татами, увлеченно наблюдая за тем, как и другие покрывались алыми огоньками пламени, разгораясь с большей силой. Они, словно спички, загорались один за другим, а затем падали черные и обгоревшие, как угли.***
Уже несколько лет Япония говорит только о «новом оружии» против екаев, которое может одним выстрелом пустить божественное проклятье в тело демона и за несколько дней полностью уничтожить его, не оставив следа о нем ни на земле, ни во времени. Такая зачистка была на руку не только людям, но и богам Изумо. Но вот оружие усовершенствовали: теперь не только екаи попадают под влияние проклятия, но и сами боги. Обеспокоенные этим божественные создания уже не раз пытались уничтожить оружие и его создателей, но все равно находились те, кто воссоздавал его. С каждым днем оружие все больше входило в быт людей, пока однажды его производство резко не прекратилось. Главный инженер корпорации «Franco-Dai» умер при загадочных обстоятельствах у себя на родине, во Франции, унеся с собой в могилу и секрет разработки оружия «будущего». Однако в Японии это оружие оказалось настолько востребовано, что даже приостановка производства не уменьшила количества. Убийство Франко Леона, — того самого инженера, — убедило человечество лишь только в том, что этот способ себя оправдал и был действенен. Казалось, что люди однозначно побеждали в этом сражении и уже могли бы пойти на верховных богов, но их целью пока оставались екаи, причем самые опасные из всех, кого можно было только представить. Демон-лис Томоэ и Акира-Оу пользовались огромным спросом, если можно так выразиться. Человеческая часть Японии, да и мелкие демоны желали их смерти, но все их попытки оказывались провальными — враги явно были сильнее них.***
— Микаге-сама! — Храм на возвышенности мало населенной деревни озарился криками юной жрицы, несущейся по коридору в поисках бога. Она была низенькой и хрупкой девушкой шестнадцати лет, которая обладала невероятной духовной силой. Именно поэтому Микаге, бог храма, приютил девчушку у себя. — Важные новости из Изумо! Богом этого храма был блондин лет двадцати пяти на вид с круглыми очками на носу и огромной зависимостью к выпивке, которая могла бы его погубить как порядочного человека. Его всегда можно было найти на крыльце храма, попивающего саке, смотрящего вдаль на косяки птиц. Девушка быстрым шагом добежала до него, чуть ли не падая с ног из-за скользящих татами, и протянула конверт, помеченный грифом важности. — Нанами-сан, вам бы стоило быть осторожнее, не то упадете и разобьете свое милое личико, — поучительно проговорил мужчина, машинально отсчитывая тембр голоса указательным пальцем, водя им вниз-вверх в воздухе. Этого бога во всем можно было назвать «чудаком». С ним было общаться намного легче, чем с остальными богами из Изумо, и даже легче, чем с Отохикогами, богом ветра и другом Микаге, который не переносил женское общество. С ним было настолько легко, что девчушка порой забывала, что этот сидящий мечтатель – бог. Иногда его замечания или высказывания были двусмысленными, как это, или даже немного неприличными в обществе. «Нельзя же говорить девушке так открыто, что ее лицо милое. Во всем виновата эта «Ев-ро-пи-за-ция», — по слогам выговаривала про себя Нанами, вздыхая отчужденно и отчаянно. Сколько же она раз уже говорила ему не издавать комплименты в ее адрес? Даже если они и одни, то все равно есть нормы общения и поведения с дамами. Даже в Европе это есть. — Наверняка думаешь, что я вновь сказал что-то не то? — мужчина вывел девчушку из ее мыслей. Каштановые волосы, завязанные в пучок, колыхнулись от резкого поворота головы. Он все же бог, и ему указывать не положено, а делать замечания — тем более. — Даже если бы я об этом и думала, то все равно бы вам, Микаге-сама, не сказала, — девушка скептически приподняла бровь и отвела свою голову в сторону. Ее голос должен был выражать минимум сарказма и эмоций, будто бы она говорила это вовсе не с насмешкой или обидой, но девушка никогда не была хорошей актрисой и поэтому ее быстро раскусили. Этому было доказательство — смех блондина. — Конечно, ты же такая хорошая жрица храма. И пусть ты неуклюжая, неопытная и взбалмошная особа, которая всегда говорит то, что думает, я все равно думаю... — Мужчина отпил из бутылки немного саке и уже более добродушно продолжил. — Нас пригласили в Изумо на внеочередное собрание по поводу этого оружия, придуманного людьми. Нанами-сан, а как вы считаете, правильно ли уничтожать его? — Разумеется, — шатенка, скрепя зубами, подавляла приступ злости, нахлынувший после этой «лестной» характеристики от божества. Она выпрямилась и более серьезно продолжила, — это неправильно, что люди возомнили себя лучше богов. Каждая жизнь — бесценна. — Даже демонов? — удивленно спросил он, посмотрев на девушку ошарашенно. Бог поправил свои очки. Ему казался ответ очевидным, но сама девушка считала этот вопрос наисложнейшим. Ей казалось, что любая жизнь — драгоценный дар, но екаи вполне заслуживали смерти: ведь эти самые жизни они отнимали без зазрения совести, если таковая у них была. Она озадаченно схватилась своими пальчиками за подбородок, погрузившись в раздумья. Ее беспокоили демоны, очень даже беспокоили. Они были причиной многих страданий, обрушившихся на головы ни в чем не повинных крестьян и феодалов. Но в то же время Нанами казалось, что в них должно быть что-то светлое и чуткое, как и в любом живом существе. Ведь, в принципе, некоторые екаи похожи на людей. Даже очень похожи. В итоге, на вопрос бога девушка неуверенно кивнула, пытаясь все же понять себя и этих сверхъестественных и жестоких созданий тьмы. Но сколько бы она не вспоминала, в истории не было случая, чтобы демоны помогали людям или богам…***
«Много ли надо, чтобы жить тысячелетия? Проклятье это или же дар?»
— Опять, — лис злобно огрызнулся, поворачиваясь на другой бок. Пушистый лисий хвост раздраженно стучал по ногам хозяина, полностью выдавая его настроение. — Я не знаю, просто заткнись и дай поспать.«Почему ты убиваешь людей? — вновь раздался голос в голове лиса, когда тот старался уснуть. — В этом есть смысл? Тебя это забавляет?»
Резкий рывок руки и на татами полилась кровь. Екай со злостью вонзил себе в руку катану, пронзая ей еще и пол. Его взгляд был абсолютно пуст и ничего не выражал. Он только смотрел, как его собственная кровь текла вниз густой рекой, обвивая руку. Это было приятное тепло. Рана шипела и источала пар. Если бы он высунул меч, то в мгновение ока рука была бы здорова, но ему хотелось увидеть это. Сколько бы ему не наносили увечий — все без толку, раны сами собой заживали. Поэтому он не чувствовал боли от простого пореза. — Нет скрытого смысла или какого-то умысла. Просто хочу и делаю. — Лис невозмутимо опустился обратно на татами, блаженно закрывая глаза. Как же это надоело. Эти видения бесили намного сильнее, чем повторяющиеся события и сражения, в которых ему не было равных.***
«В тебе есть хоть капля сострадания к другим?!»
***
— Вааа! — резкий скачок вперед и Момозоно очнулась от своего сна. Подобное случалось очень редко, но когда случалось, то девушка ходила сама не своя. Эти сны были особенными, ведь в этих снах она никогда не видела своего собеседника, даже не слышала. Она видела лишь себя. Было в этом что-то философское: слышать лишь только саму себя и видеть только себя. Эти сны представляли собой настоящие кошмары: в них всегда гибли люди, поддавшись влечению этого оружия. Они умирали объятые пламенем, разрубленные на куски. А она стояла посреди всего этого кровавого месива из горящей плоти, отвратительного запаха гнили и запаха крови, который бил в нос металлом. Ее ужас было не описать словами — хотелось плакать, кричать, смеяться истерическим смехом, заменить каждого погибшего собой. Девушка чувствовала, как по запястьям текла бурая, застывающая мерзкой коркой жидкость. Ее тошнило от этого зрелища. Ками-сама, почему люди не могли оставить все, как оно было долгое время? Почему они идут на верную смерть, борясь с демонами и богами этим новым оружием Франко, которое приносит только больше вреда, чем пользы…