Mistake on the Part of Nature

Воспоминания Баки постепенно возвращаются, но Сэм уже успел смириться с тем, что «базовые социальные навыки» если и вернутся, то в последнюю очередь. Именно поэтому он не особо удивлен, когда утром на кухне на его приветливую фразу «Доброе утречко, золотце!», Баки отвечает: – Да что за чертовщина такая с вашими бананами? Честно говоря, Сэм всё-таки, ну, знаете, немного удивлен. Но так как всё это длится уже больше пяти недель кряду, у него хватает ума быстренько осмотреть кухню, прежде чем он отвечает: – Ну, для начала, кажется, что какой-то маньяк понадкусал их все, а после выкинул в урну. – Что такое… – Стив заваливается на кухню, сонно потирая глаза. Его прическа выглядит нелепо. Сыворотка может и выработала у него невероятную устойчивость к холоду и великолепную выносливость, но не смогла защитить его от гнезда на голове по утрам. В этом есть что-то успокаивающее. Стив видит преданный до глубины души вид Баки и замешательство Сэма, после чего переводит взгляд на кучу испорченных фруктов в мусорной корзине. Неожиданное понимание озаряет все его лицо. – Оу, – говорит он. – Баки узнал о бананах. – Что за, – говорит Сэм. Стив просто качает головой и подсаживается за стол к Баки. Он чуть наклоняется вперед, напустив на себя загадочный вид. – Это самое странное, Бак, – шепчет он. – Они все такие, и без разницы, где ты их покупаешь. Все в будущем просто делают вид, что бананы должны быть именно такими на вкус. – Баки кривится в отвращении. – Я знаю, – говорит Стив, и каким-то образом его лицо отражает возмущение, сочувствие и потрясенное облегчение одновременно. – Я знаю. Ты первый, кто… – Он вздыхает. – Я думал, что сошел с ума… – Ну, это не так, – говорит Баки. – Они… размякшие. Рыхлые. – И пресные, – соглашается Стив. – На вкус просто дерьмовые… Они оба улыбаются, склонив друг к другу головы, словно лишь эти двое являются членами какого-то эксклюзивного маленького клуба. Клуба Суперсолдат Против Современных Бананов. – Эм, – произносит Сэм, и они тут же поворачивают головы в его сторону, словно только вспомнив, что он вообще в комнате, – вы уверены, что это не просто ностальгия по старым временам? Что-то вроде «вот в моё время…». Баки одаривает его разгневанным взглядом, который вовсе не обязателен в такой ситуации. – Всё в порядке, – говорит Стив, – он не понимает. Никто не понимает, – очевидное «никто, кроме тебя» читается в его легкой любящей улыбке, и в том, как слегка расслабились его плечи. И да, у Стива и Баки сейчас официально трогательный и практически романтический момент из-за бананов. В этом нет, по правде говоря, ничего такого, у них были подобные «моменты» насчет куда более странных вещей. Они не вместе, в полном смысле этого слова, Сэм уверен; по большей части они просто подолгу наблюдают друг за другом, тайком, или, как сейчас, пялятся друг на друга чересчур уж многозначительно для семи утра. Сэм ни о чём не спрашивает. У них есть время для того, чтобы самим со всем разобраться. Вместо этого, он быстро берет в руки телефон и гуглит «отличие современных бананов от старых». Чуть пролистнув вниз и открыв одну из статей, он читает. – Оу, ребята. Вот оно что. Бананы, которые были при вас раньше, назывались Gros Michel, но в пятидесятых банановая чума уничтожила этот вид – оказывается, чума бывает даже у фруктов – и сейчас мы едим другой сорт. – И они не могли назвать их как-то по-другому? – протестует Баки. – Вроде «лже-фрукты», – говорит Стив. – Ягоды-самозванцы… Бананы никогда не были и сейчас тоже далеки от того, чтобы быть ягодами, но лучше всего не заострять на этом внимание. Сэм бегло читает информацию чуть выше: – Да, оказывается, вид Gros Michel всё ещё можно найти в Тайланде, но они не продаются в Америке… – Погодите-ка! – восклицает Баки, и его глаза расширяются с осознанием чего-то непонятного. На секунду он звучит очень, почти по-младенчески искренне. – А что насчёт банановых конфет? – Они оба с недоумением моргают в его сторону. – Ну, – продолжает он, – не похоже, что чума могла уничтожить банановый ароматизатор… – Чувак, не особо надейся на это, всё что угодно с банановым вкусом просто отвратительно, – рассеянно отвечает ему Сэм, листая статью ещё ниже. – Оно всё очень сладкое и никогда не похоже на бана… – он останавливается на полуслове. – Эм. Стив и Баки многозначительно переглядываются. Проходит секунда. – На заправке вниз по улице ведь продаются конфеты? – говорит Стив. – Ну, да, по-моему, – отвечает Сэм. Вниз по улице действительно есть заправка, правда она в полных пяти милях от их дома, но Стив уже всё равно вылетел за дверь. Суперскорость и все дела. Сэм бросает взгляд в сторону наполненной мусорной корзины. – Так, теперь я не уверен, чем буду завтракать, – говорит он. Он, по большей части, разговаривает сам с собой, но после секундного молчания Баки спрашивает: – Тебе правда нравится новый вид? Сэм не уверен, расслышал ли он обвиняющие нотки в этом вопросе или нет, но всё равно кивает. – Ничего страшного, – говорит ему Баки. – Ты просто никогда не пробовал ничего лучше. – Это самая милая и приятная вещь, которую сказал ему Баки за весь тот месяц с небольшим, что тот живёт у него дома. – Прости, что я испортил все твои дурацкие бананы, – добавляет он, и эта фраза занимает второе место в списке «самых милых». – Спасибо, что разузнал про это. – Хэй, для этого и нужны друзья, – говорит Сэм, открывая холодильник. Баки ничего не отвечает, и это вовсе не странно. – Ну, или друзья друзей. – Сэм знает, что Баки в данный момент испытывает непростое время, и не хочет давить на него в плане «дружбы» только потому, что он и Стив остановились ненадолго у него дома. Вся ситуация очень странная. Сэм это уважает. – Хочешь ягод? – спрашивает он. – Просто… Ты заставляешь его спать на диване, – произносит Баки. Сэм закрывает дверцу холодильника и поворачивается. – Что? Стив на самом деле спит на диване; в ту ночь, когда они нашли Баки, Стив отдал свою гостевую спальню, не раздумывая. Но говорить, что это Сэм его заставил так поступить – это безумие. – Каждую ночь, – продолжает Баки. – Вы, ребята, ссоритесь, или что? – Его губы поджимаются в горькой усмешке. – Домашняя размолвка? – Нет, – медленно отвечает Сэм. – Эм, ты ведь осознаешь, что между нами нет никаких романтических отношений? В смысле, совсем никаких? То, как Баки на него смотрит, автоматически становится ответом на вопрос. – Мужчины могут быть с мужчинами в ваше время, – с вызовом наклонив голову, говорит он. – Если они хотят, то да… – Он живёт с тобой, – говорит Баки. – Как и ты, – указывает Сэм. Он моет клубнику и ставил лоток на стол. – Серьезно, чувак, ты просто предполагал? Никогда не было мысли взять и спросить у него? Баки хмурится. Не в стиле «ходячего оружия с промытыми мозгами», чью ухмылку Сэм видел сквозь гору горящих руин. Это совсем другое выражение. – Мы много чего не обсуждаем со Стивом, – тихо говорит Баки. – Может быть, вам стоит это сделать, – предлагает Сэм. Он толкает лоток с ягодами в его сторону. – Попробуй, они ничего. – Баки с подозрением смотрит на ягоды, словно ожидая ещё одного подвоха. – Я купил их на дорогущем фермерском рынке. Они были выращены амишами*, это достаточно старомодно для тебя? Баки выбирает одну клубнику и с интересом пробует. Через секунду, он кивает. – Ладно, – говорит он с набитым ртом. – Один один, Уилсон. – А ещё, – произносит Сэм, – ну, знаешь, просто на заметку. Стив никогда не бросал свои дела, чтобы побежать купить мне конфеты на заправочной станции, как будто я его беременная жена, которая жаждет… – Заткнись, – обрывает его Баки, беря ещё одну ягоду. – Тебе нравятся идиотские бананы. Что-то в его едва заметной мелькнувшей улыбке заставляет Сэма захотеть шутливо взлохматить его волосы. Он этого не делает, но только потому, что Баки может размозжить ему череп одной рукой. – Прекращай уничтожать мои фрукты, нахлебник, – вместо этого говорит Сэм. – Тогда не ставь их туда, где я могу до них добраться, идиот, – отвечает Баки. Поэтому Сэм просто подсаживается за стол, и они едят непозволительно много клубники, ожидая, пока воскресший-из-мертвых герой всея Америки принесет им конфеты со вкусом бананов, которые уже почти вымерли. Это не то, как Сэм думал провести своё утро, но он не жалуется.