Госпожа Россия

- Иван Брагинский, так же известный как Россия, обвиняется в неоднократном нападении и причинении морального ущерба Алисе Киркленд, известной как Англии, - громко заявила Германия. – Обвинитель, слушаем Вас. Эмили встала, гордо расправив плечи, и горящим взглядом обвела присутствующих. - Подсудимый, Вы вчера заходили к пострадавшей? Брагинский неосознанно напрягся, чувствуя подвох, но решил не отрицать очевидного. К тому же, их прибытие вполне могла увидеть из своего окна Шотландия. - Да, у нас было… Одно незаконченное дело, - ответил он. Америка издала торжествующий вскрик. - Ага! Вчера около трёх ночи, когда я заглянула к миссис Киркленд, я обнаружила бедняжку всю дрожащую и испуганную, спрятавшуюся на люстре! – трагическим голосом поведала Джонс. – Подсудимый, Вы можете подтвердить, что это Ваших рук дело? «Я ещё пока МИСС, а не МИССИС, дурья ты башка!» - гневно думала Англия, раздражённо уловив тихое хихиканье Франции. - Протестую! – прежде, чем Иван ответил, вскрикнула Байльшмидт. – Это провокация и давление на подсудимого! Как страна, присутствовавшая при этом, заявляю, что на люстре потерпевшая оказалась добровольно, и лишь благодаря своей метле! - То есть, Вы утверждаете, что миссис… («Мисс! Твою мать, мисс!» - прошипела Алиса.) …Киркленд умеет летать на метле? – удивлённо вскинув брови, спросила Эмили. - Да, умеет! Она же и Ивана сюда призвала! Чёртова ведьма! – в порыве эмоций не сдержалась Пруссия. - Юльхен, не выражайся! – на автомате одёрнула её Моника, а затем, смутившись, поправилась. – Вернее, протест отклонён! У защиты ещё будет время высказаться. «Дурдом…» - устало подумал Иван, отмечая, что Франсуаза всячески подмигивает, машет ручкой, и посылает ему знаки с самого начала заседания. - Ваша честь, прошу вызвать свидетеля! – обратилась Джонс и, получив одобряющий кивок от Германии, подозвала Канаду. - Итак, Мегг Уильямс. Вы подтверждаете, что подсудимый был у Вас дома? - Д-да, - робко ответила девушка, стараясь не смотреть ни на Ивана, ни на Алису. Последняя согласилась простить её, только если она будет свидетельствовать против Брагинского. Но это же неправильно! Терзаемая чувством вины, Уильямс не знала, что ей делать. Хотя, постойте, нет, знала. Она была уверенна в том, что НУЖНО было сделать. - Утверждаете ли Вы, что он причастен к тому, что произошло с Алисой Киркленд? Когда её непосредственно после этого обнаружили в Вашем подвале, скованную бантом из стальной трубы? У Англии невольно дёрнулась бровь, когда она вновь услышала дружное хихиканье присяжных, в который раз просматривающих компрометирующие фотки. Что за чёрт дёрнул Эмили привести их тогда в качестве «мировой общественности»?! - Да, - кратко сказала Уильямс, вызвав поражённые вздохи у присутствующих. Америка самодовольно ухмыльнулась, уже заранее празднуя победу, но тут Канада снова подала голос. - Но только у него не было выхода, - громче, чтобы расслышали все, сказала Уильямс. – Это вы с Алисой сами затащили его туда… - Силой что ли? Ха! – рассмеялась Джонс. – Помилуй, мы, две хрупкие девушки против этого бугая? - Нет, не силой, - покачала головой Мегг. – Обманом! Заманили и подставили! Иван невиновен! У меня всё, Ваша честь! Канада встала, и поспешно удалилась, стараясь не думать о предстоящем объяснении с сестрой. Это её выбор. А Эмили пусть что хочет, то и думает. Девушка уходила не оборачиваясь, но даже спиной чувствовала, как и раньше, тёплый взгляд Ивана. * Людвиг спешил изо всех сил, боясь не успеть на церемонию вовремя. Он и так слишком задержался, внезапно обнаружив купленную им недавно баночку с гелем почти пустой, и понадобилось немало времени, дабы привести волосы в порядок в таких экстремальных условиях. Возле дома России оказалось огромное множество стран, большинство которых столпилось у крыльца, громко споря, чей свадебный подарок оказался лучшим. Крауц не хотел привлекать к себе лишнее внимание, поэтому аккуратно обошёл сборище стороной, лишь выискивая глазами в толпе Анну. Той, однако, поблизости не наблюдалось, и Людвиг заметно занервничал. Неужели он всё-таки не успел, и Джонс смог его опередить?! До боли знакомое тихое «Кол-кол-кол!» изнутри дома резко вырвало немца из пучины тяжких дум. Россия ещё здесь! Значит, не всё потеряно. Может ему даже удастся… Германия тяжело вздохнул, нащупав в кармане коробочку с кольцом, а после помотал головой, стараясь убрать лишние мысли. После помечтает! Сначала надо как-то добраться до Анны. Идею войти через парадный вход Людвиг отмёл, из-за огромного количества стран, которые непременно захотят втянуть его в долгие разговоры о мировой экономике, личных делах, и непременно узнать время проведения всех ближайших саммитов на три года вперёд, даже если сам Германия о них понятия не имеет. Разбивать окно тоже как-то не хотелось, ведь потом придётся его восстанавливать… Особенно, если это будет уже и его окно тоже. Снова поймав себя на пока ещё беспочвенных мечтах, Крауц фыркнул, решив обойти дом кругом и поискать другой способ попасть внутрь. К его счастью, на заднем дворе возле сарая обнаружилась дверь чёрного хода, которую Гилберт от волнения забыл закрыть. Она была тщательно замаскирована, и если бы не небольшой зазор, Людвиг бы её ни за что не заметил. - Анна? – позвал Германия, минуя дверной проём. Ему никто не ответил. Зато откуда-то спереди ясно послышались немецкие ругательства и звуки яростной битвы. Терзаемый нехорошими предчувствиями, Крауц поспешил на звук. Местом эпичнейшей драки тысячелетия оказалась самая обыкновенная кухня. Ворвавшись туда в благородном порыве спасти Анну, мужчина ошеломлённо замер на пороге. - Ты и мизинца её не получишь, самодовольный кретин! – гневно кричал Гилберт, делая широкий взмах сковородой. Длительное общение с Венгрией не прошло даром – альбинос чётко знал, какая домашняя утварь является наиболее опасной. Так как свой меч он забыл наверху, приходилось довольствоваться тем, что есть. Однако и Джонс был не промах. - Аха-ха! Неужели, жалкое подобие страны может сравниться с Героем? – гордо вещал он, умело отражая удары Пруссии скалкой. – Анни моя, и только моя, заруби себе на носу! - Твоя, значит?!! – разозлился Гилберт, хватая половник и запуская его в Альфреда. – Харя треснет! - Два дебила, - констатировала Беларусь, прикрывая рукой лицо. Про себя девушка решила не вмешиваться, пока не останется сильнейший, ну, или пока «ухажёры» сами друг друга не забьют насмерть палками колбасы. Или если раньше до них не доберётся сама виновница торжества. Наташа покосилась на сестру. Россия сидела спокойно, сияя милой улыбкой, но только тот, кто знал её достаточно хорошо, мог разглядеть масштаб надвигающейся бури под невинным мелодичным напевом: «Кол-кол-кол…». Однако, ситуация в корне изменилась, стоило Анне заметить нового участника действа. - Германия? – удивлённо воскликнула она. - Германия?! - любопытный Джонс отвлёкся на новоприбывшего, за что тут же нехило огрёб сковородой. - Ага! Отлично, Запад, мы его уделали! – победно заявил Гилберт, а после, повернувшись к родственнику, спросил. – А, собственно, зачем ты пришёл? - Людвиг! Угомони своего брата! – отряхнувшись, фыркнул Америка. – Он срывает мне свадьбу! - Какую ещё свадьбу?! – взъярился Байльшмидт замахиваясь сковородой. – Да ты себя-то в зеркало видел? Думаешь, Анна согласится выйти за тебя замуж? - Конечно! – гордо выпрямился Джонс. – Я же герой! - Ага, Герой – жопа с дырой! – огрызнулся альбинос. - А вот это ты зря… - нехорошо усмехнулся Америка, ловко подскакивая к потерявшему бдительность Пруссии и мощным ударом откидывая его к стене. - Ксе-се-се… - спустя несколько минут презрительно прохрипел Байльшмидт, поднимаясь на ноги. – Бьёшь, как девчонка! Гилберт знал, что в одиночку выходить против Джонса было чистой воды самоубийством. Мощная, развивающаяся страна, даже вооружённая простой скалкой, была в тысячу раз сильнее того, кто, по сути, уже давно потерял былую славу. Но Байльшмидт не мог так просто сдаться. Он должен был идти до конца. Особенно, когда на него смотрела Анна. - Хватит! – внезапно прогремевший в кухне ледяной голос, заставил соперников мгновенно забыть о драке. Ко всеобщему удивлению, резкий окрик принадлежал вовсе не Брагинской, а потерявшему терпение Крауцу. - Вы что за детский сад тут устроили?! – в ярости сжимая кулаки, процедил он. – Разбили окно, разгромили кухню… Да я на месте Анны уже давно выгнал бы вас взашей! Байльшмидт и Джонс переглянулись, а затем, не сговариваясь, осмотрели плоды своих действий. Да, вокруг царил полнейший хаос – тарелки перемешались с кастрюлями, пол засыпан мукой пополам с крупой… Руссокот, спасаясь от побоища, повис на занавеске, отчаянно фырча и шипя. А так, как гравитация неумолимо тянула пухлое кошачье пузо вниз, на красивой ткани образовались нехилые такие драные полосы от когтей. Россия лишь добавляла масла в огонь, хмуро и осуждающе смотря на поклонников, отчего им вдруг стало резко стыдно и неуютно. - Пожалуй ты прав, Запад, - после долгой паузы нехотя признал Гил. – Мы чуток перестарались… - ТЫ перестарался, - поспешил отметить Джонс и, повернувшись к Брагинской, расцвёл в улыбке. – Дорогая, я немедленно всё тут приберу, а потом мы спокойно в тихой обстановке сыграем свадьбу… - Ха! Не дождёшься! – пробурчал Байльшмидт, инстинктивно хватаясь за ручку сковороды. - Для начала разберитесь с той толпой снаружи! – рявкнул Германия, складывая на груди руки. – А уж потом остальное. Страны наверняка уже устали тупо стоять во дворе и ждут объяснений! - Действительно, - внезапно поддержала Людвига Анна, вставая с места. – Боюсь, если вы двое не поторопитесь – событие грозит перерасти в грандиозный международный скандал! - Ох, Анни, ты такая заботливая! – воскликнул Альфред, намереваясь хотя бы поцеловать девушке пальчики, но Брагинская вырвала у него своё запястье и указала на дверь. - Вон! – холодно сказала она. – И пока не разберётесь, не смейте приходить сюда! Джонс, сделав вид, что так и было задумано, послал «невесте» воздушный поцелуй, пообещав скоро вернуться. Гилберт, бросив на Анну долгий пристальный взгляд, вышел следом за ним. Россия глубоко и с облегчением вздохнула и опустилась на свой стул. - Спасибо тебе, - девушка благодарно взглянула на Людвига. – Ещё бы чуть-чуть и, чувствую, я была бы вынуждена вмешаться. И тогда пришлось бы отстраивать дом заново. Германия задумчиво кивнул, неловко переминаясь с ноги на ногу, словно решаясь на что-то. Затем он уверенно закрыл дверь на кухню. - Людвиг? Что ты делаешь? - спросила Россия, с интересом наблюдая за действиями немца. Тот постоял несколько секунд в нерешительности, а после быстрым шагом направился к ней. - Я пришёл по одному… очень важному делу, - грубым, срывающимся от волнения голосом заявил он. - Неужели? – понятливо протянула Брагинская. – Всем всегда от меня что-то нужно! И почему я не удивлена?.. - Анна, будь моей женой! – резко прервал её Крауц, внезапно падая перед девушкой на одно колено и доставая кольцо. На этот раз он задумал сделать всё одним махом, словно сорвав пластырь, пока в нём ярко горела решимость. Уж сейчас он будет действовать уверенно! - Беру слова назад, я ОЧЕНЬ удивлена, - спустя несколько секунд сказала Россия. - Третий, - флегматично отметила Наташа, доставая ещё один кинжал и укладывая его в ряд с другими двумя, лежавшими на столе. На появление этого жениха она отреагировала куда спокойней, чем прежде, очевидно, смирившись с неизбежностью сражаться за честь своего братика с хреновой тучей мужиков. - Ты очень… очень дорога мне, - борясь с накрывшей его дикой волной смущения, признался Людвиг, стараясь не смотреть в эти глубокие сиреневые глаза, чтобы не забыть окончательно свою подготовленную заранее речь. – Я много раз пытался тебе это сказать, но… «Как же это сложно». Германия вздохнул, и потёр переносицу, собираясь с мыслями. - …но я не мастер всяких таких… романтичных речей, - заключил он, поднимая взгляд на Анну. Та, к его удивлению, не выразила ни раздражения, ни разочарования. Россия долго смотрела ему в глаза, а затем вздохнула. - Я знаю, - ответила она. – Но зато твои слова более искренни… - Так ты… говоришь «да»? – дрогнувшим голосом уточнил Германия, неотрывно смотря на девушку, словно от её решения зависела судьба мира. Впрочем, возможно, так оно и было. - Людвиг, я могу скоро исчезнуть, - начала Брагинская, серьёзно взглянув на Крауца. – И моё место займёт уже привычный вам Иван. Я не хочу разбивать тебе сердце подобным образом. Прости. Людвиг заметно помрачнел. Этого он не ожидал. Первым пришедшим в голову решением было просто развернуться и молча уйти, но что-то его удержало. И это «что-то» вновь вспыхнуло в груди, помогая сделать правильный выбор. - Я всё равно не отступлюсь, - после паузы упавшим голосом ответил Крауц. – А если… Если бы ты смогла остаться… Ты бы согласилась… стать моей женой? Анна в ответ печально улыбнулась, и хотела что-то сказать, но тут дверь кухни резко распахнулась. - А ты уже всё продумал, да, Запад? Германия обернулся. На пороге стояли взъерошенный Гилберт в рваном костюме и не столь потрёпанный, по прежнему улыбающийся Альфред, под геройским глазом которого назревал огромный фингал. Похоже, по дороге они опять успели подраться, а может, кто-то из гостей наотрез отказался покидать мероприятие. - Мы тут с Белоснежкой поговорили, - бодро разминая руки, начал Америка. – И я решил, что будет честнее не вступать в мнимые противоречия, а предоставить Анни самой выбрать, с кем она захочет остаться. (Хотя её выбор весьма очевиден! Ха!) Брагинская бросила взгляд на Гилберта, хмуро нахохлившегося в углу. Было ясно, что именно он донёс эту здравую мысль до американца, а тот, как и обычно, присвоил все лавры себе. Пруссия выглядел сейчас совсем потерянным, обнаружив, что Германия тоже сделал Анне предложение. Чувства к Брагинской внутри него боролись с искренним желанием видеть младшего брата счастливым, и ощутимо проигрывали. К тому же, оба соперника были мощнее, и сильнее его. Они были полноценными странами. А Анна… Анна явно заслуживала лучшего. Гилберт прикусил губу. Его силуэт на мгновение стал едва различимым. Он и не подозревал, что Брагинская чувствует его эмоции так же отчётливо, как и он сам. Всё-таки у неё находилось его сердце. Тем временем Альфред встал перед Россией на одно колено, рядом с Людвигом, достав обручальное кольцо, приготовленное на свадьбу. Заметив, что Пруссия не спешит следовать его примеру, Джонс удивлённо обернулся. - Эй ты! Не заставляй леди ждать! – окрикнул он. - Я пас, - усмехнувшись, ответил Байльшмидт, разворачиваясь к выходу. – Всё-таки это была Великая шутка, ксе-се-се… - Ха, да ты просто струсил! – победно воскликнул Америка. – Хотя, чем меньше соперников, тем даже лучше… У самого порога Пруссия замер, и, скрипнув зубами, резко развернулся и направился назад. - Чёрта с два я струсил, жалкий америкашка! – фыркнул он, всё-таки падая перед девушкой на одно колено. – Уж кому-кому, а тебе я точно не сдамся! - Россия, - с трудом сохраняя спокойствие, обратился к Брагинской Германия. – Твоё слово будет решающим… Анна замерла, растерянно глядя на троих мужчин. Уже несколько минут её беспокоило странное чувство… Оно всё нарастало и нарастало в груди. Мир перед глазами стал терять очертания. Такое ощущение, словно… - Сестра! Ты горишь!!! – вдруг ошеломлённо закричала Беларусь откуда-то сбоку. * - Иван невиновен! Это заявление Великой, и оно не обсуждается! - А я говорю – виновен! А виновным место за решёткой! Героиня я, или кто? - Ха-ха! А свидетельница-то сказала совсем другое! - Свидетельница дура! Это она чтобы меня позлить, потому что я как-то медведя её забыла покормить… всего каких-то три дня! - Не виновен! - Виновен! И этот занимательный диалог длился уже около часа. Россия устало закатил глаза. Доведённая до предела Юльхен упрямством никак не уступала раздражённой Эмили, а та и не думала сдаваться. Попробовавшую, было, их разнять Германию быстро усадили на место. Все её подготовленные аргументы рассыпались перед одной фразой, брошенной в пылу спора Юльхен: «Запад, остынь, Старшая сейчас всё порешает!». От нечего делать, Брагинский окинул взглядом их импровизированный «суд». Присяжные уже давно забили на происходящее. Испания о чём-то оживлённо болтала по телефону предположительно, с Южной Италией, а у Бонфуа во время перерыва случилась трагедия, заключавшаяся в том, что на самом важном среднем пальце сломался ноготь. Так что теперь она увлечённо корректировала свой маникюр пилочкой, не обращая никакого внимания уже даже на Ивана. «Пострадавшая» Англия равнодушно листала какой-то журнал, изредка бросая на излишне шумных спорщиков хмурые взгляды из-под очков. Германия сидела, прикрыв лицо рукой, и уже не пыталась разнять разъярившихся девушек, поняв, что это бесполезно. Поймав её печальный взгляд, Брагинский слегка качнул головой, предлагая пойти прогуляться. Крауц кивнула, стараясь как можно незаметнее выйти из-за стола. Но она могла бы так и не скрываться – её отсутствия всё равно бы никто не заметил. - И у тебя на собраниях каждый раз такое? – сочувствующе спросил Иван, когда они отошли от «беседки суда» на приличное расстояние. - Не всегда туда попадает Юльхен, - устало выдохнула Моника. – Хотя в остальное время Эмили прекрасно справляется и сама, так что ситуация не лучше. А мне всё реже удаётся её успокаивать… Россия кивнул, а затем улыбнулся и ободряюще положил девушке руку на плечо. - Думаю, ты всё равно прекрасно справляешься со своей задачей. - Угу, - кратко ответила Крауц, смутившись от такого внезапного прикосновения. Некоторое время они шли по дороге молча. Германия с преувеличенным интересом изучала окружающий пейзаж, изо всех сил стараясь не смотреть на Россию. И всё-таки её взгляд нет-нет, да и натыкался на русского. Высокий, широкоплечий, он неосознанно создавал вокруг себя атмосферу надёжности и защиты, если, конечно, ты был ему другом. Какая жуткая, леденящая душу, аура окружала его, если он сталкивался с врагом, Моника предпочла не думать. Много лет назад она имела неосторожность увидеть Анну в таком состоянии, и не хотела подобный опыт повторять. Брагинский словно чувствовал, когда на него смотрели, и тут же отвечал девушке вопросительным взглядом. Но стоило их глазам встретиться – как Крауц тут же отворачивалась, отчего-то заливаясь румянцем, будто совершила что-то неподобающее. В последний раз она довольно долго рассматривала его светлые волосы, словно искрящиеся на солнце, и как-то упустила момент, когда Россия стал рассматривать её в ответ. Столкнувшись с его заинтересованным, пристальным взглядом, девушка вздрогнула, застигнутая врасплох, и быстро сделала вид, что главным объектом её внимания является пролетающий с другой стороны дрозд. Брагинский тихо фыркнул, сдерживая смех, и внезапно остановился прямо перед Моникой. Та, не смотря на него, не заметила преграды и уткнулась прямо в широкую грудь России. - Попалась! – заявил Иван, тут же обхватывая Крауц руками и пресекая пути к отступлению. - Was?! – вскрикнула девушка, рванувшись, и рефлекторно попыталась заехать незадачливому шутнику куда придётся, но крепкий захват не дал ей этого сделать. - Эй-эй! Спокойно! – улыбнулся Россия, разжимая руки и выпуская Германию. – Всё в порядке! - Что… Что Вы себе позволяете?! - Моника возмущённо и обиженно посмотрела на него, от шока переходя на «Вы». Короткая причёска взъерошилась, щёки покраснели от смущения и гнева, сердце её бешено билось, подстёгиваемое бурей внезапных эмоций. Иван лишь плечами пожал. - Мне просто показалось, что ты хочешь мне сказать что-то важное, - ответил он. – Не зря же ты так пристально на меня смотрела целых пять раз… - Четыре!! – оскорблено воскликнула Германия и, поймав хитрый торжествующий взгляд русского, прикусила язык, поняв, что «спалилась». - Да-да, точно, четыре! Как я так не заметил? – с улыбкой покачал головой Брагинский. – И? В чём же дело? - Ни в чём, - буркнула Германия, неловко переминаясь с ноги на ногу. Россия окинул её пристальным взглядом, а затем лишь вздохнул. - Пойдём, - сказал он, разворачиваясь и махнув рукой, призывая девушку следовать за ним. Моника немного поколебалась, глядя, как Брагинский сворачивает с дороги и идёт непонятно куда, а затем любопытство пересилило, и она поспешила за ним. Как оказалось, Иван шёл по едва заметной тропинке, которая вскоре вывела их к большому озеру. На берегу неподалёку от них стояла скамейка, скрытая в тени ветвистого дерева. - Тут красиво, - заметила Крауц, садясь рядом с Иваном. Тот кивнул. - Да. В своём мире я раньше часто здесь отдыхал, особенно после собраний, - усмехнулся Брагинский. – Думаю, не стоит объяснять, почему? - Я думала, мужчины более организованы, - искренне удивилась Германия. - Это вряд ли, - хохотнул Россия, вспоминая особо «организованные» моменты. – Хотя Людвиг, как и ты здесь, хорошо со всем справляется. - Мне отнюдь не всегда это удаётся, - смутилась девушка. До неё вдруг дошло, что они с Брагинским здесь абсолютно одни… Вдвоём, на берегу озера… И почему её сердце уже давно бьётся, как сумасшедшее. - Ну, думаю, Людвиг, прежде чем в чём-то меня обвинять, провёл бы собственное независимое расследование, - с лёгким укором отметил Иван, провожая взглядом стайку уток, рассекающую по сверкающей от солнца глади озера. «Даже, если бы в него потом вмешались третьи, не в меру любопытные лица» - продолжил он мысленно. Германия напряжённо вздохнула. Вот оно! Она должна сказать ему правду… Сейчас или никогда! - Я… Вас ни в чём не обвиняю, – поспешила заверить девушка. – Просто… Когда Эмили сказала, что ты скоро исчезнешь, мне почему-то очень захотелось Вас… тебя… ещё раз увидеть. Россия удивлённо взглянул на неё, отчего Германия смутилась, уже трижды пожалев о своём решении. Но если она не скажет этого сейчас, то другого шанса может и не быть, так ведь? - Почему? – с подозрением осведомился Брагинский. Моника невольно нахмурилась, собираясь с духом. - Потому что я… В общем, говоря прямо… Краем глаза Иван заметил вдалеке торопливо идущую по дороге к его дому фигуру. У неё был весьма целеустремлённый вид и белый шлейф за плечами. И последнее обстоятельство отчего-то сильно беспокоило. - Погоди, - приостановил он Крауц, поднимаясь со скамейки. – Кажется, у меня намечаются гости… * Николай был крайне воодушевлён и взволнован, с каждым шагом всё приближаясь к своей цели. Очень пышное, сшитое на заказ свадебное платье так и норовило упасть с плеча, но Беларусь держал его цепко. Подумать только – совсем скоро увидит Анну вновь! И… он, конечно, обещал Ивану, что не станет торопить события, но, с другой-то стороны, когда его сестра вернётся – брата рядом уже не будет, так? Услышав громко спорившие голоса, Арловский заподозрил неладное. Так и было. На заднем дворе белорус обнаружил странную сцену: Байльшмидт и Джонс, готовых вот-вот вцепиться друг в другу в глотки, азартно делающих ставки Франсуазу и Изабеллу, а так же прикрывшую лицо рукой, Алису, всем своим видом выражавшую неодобрение происходящему. - Что за хрень тут творится?! – воскликнул Николай, мгновенно привлекая всеобщее внимание. - О, кавалерия прибыла, - фыркнула Киркленд, с интересом косясь на свадебное платье. - Посторонним не место на заседании суда!! – возмущённо воскликнула Эмили, мгновенно забывая про Байльшмидт. - Эээ… А кого судят-то? – удивлённо осведомился белорус, оглядывая беседку. – Извращенку, напыщенную британку или, наконец-то, альбиноску? Юльхен яростно зашипела в его сторону. Николай и глазом не моргнул, лишь уложил платье на плече покрепче, дабы не сползало. - Россию! Мы судим Россию! – взвыла Америка, разворачиваясь на каблуках. – Мон, скажи ему..! Стоп. А где Германия? На заднем дворе воцарилось смущённое молчание. Девушки ошеломлённо уставились на пустующее место судьи, только сейчас заметив её отсутствие. - А подсудимого ведь тоже нет, - ревниво вставила Франция, мысленно сожалея, что не она увела Ивана первой. – Это значит… - Что это значит, Коля?! – прогремел низкий голос Брагинского прямо над ухом белоруса. – Ты же обещал не давить на Анну! Арловский подпрыгнул, от неожиданности едва не выронив платье. Позади него стоял Иван, скрестив на груди руки и недовольно нахмурившись. Чуть дальше шла запыхавшаяся Крауц, не поспевавшая за широкой походкой русского. - Ничего, - преувеличенно-бодро ответил Николай. – Просто принёс, мало ли, кто захочет померить… Беларусь окинул присутствующих девушек испепеляющим взглядом, мгновенно гася загоревшиеся алчные искорки в их глазах. Страны вдруг резко заинтересовались окружающей обстановкой, понимая, что стоит только коснуться платья – возмездие настанет незамедлительно. Не успокоилась только Америка. - А я хочу! – заявила она. – Хочу посмотреть, как буду выглядеть на нашей с Иваном свадьбе… Англия закашлялась, поперхнувшись чаем, Испания в шоке прикрыла рот рукой, Франция подбоченилась, а Пруссия скрестила на груди руки. - На какой ещё такой свадьбе?! – фыркнула она, с яростью смотря на американку. Та бросила на неё наивно удивлённый взгляд, словно укоряя за незнание таких элементарных вещей. - Как же, по решению суда Россия обязан компенсировать причинённый ущерб! - Что-то я не слышала такого вердикта от судьи! – огрызнулась Байльшмидт, нехорошо сощурившись, и размышляя, как бы удачнее зарядить сопернице скамейкой. - Да, потому что судья, ОЧЕВИДНО, была занята кое-чем другим… - хихикнув, подметила Бонфуа, не сводя взгляд с тяжело дышавшей после бега Моники. Эмили лишь презрительно отмахнулась. - В отсутствие Германии, я, как самая сообразительная, приняла груз ответственности на себя! – пояснила она, медленно приближаясь к Беларуси. – Так что именем закона, я постановляю Ивану Брагинскому взять в жёны Эмили Джонс, и это не обсуждается! - Эй! – Англия вскочила с места и быстро направилась к воспитаннице. – Вообще-то это Я тут пострадавшая! А значит, мне и замуж выходить! - Ха-ха! Протест отклонён! – отрезала Америка, крепко хватая белоснежное платье за край юбки. - Вот ещё! – фыркнула Алиса, хватая ткань с другой стороны. - Никто никуда не выйдет! - прорычал Николай, крепко прижимая к себе изящно украшенный корсет. - А это мы ещё посмотрим! – воскликнула Эмили, и потянула платье на себя. «Мало мне было в своём мире бешеных невест!» - хмуро подумал Россия, невольно касаясь груди. Уже некоторое время он ощущал смутное, странное, неясное чувство… Джонс и Киркленд изо всех сил пытались выдернуть свадебный наряд у рычавшего Арловского, вцепившегося в ткань мёртвой хваткой. Француаза, словно голодная волчица, кружила вокруг Германии, не оставляя попыток выведать, что же произошло между ней и Иваном, пока они не видели. Испания с интересом следила за битвой за платье, не забывая снимать всё на телефон. Байльшмидт усмехнулась, наблюдая за перетягиванием белой ткани и покрасневшим от натуги пыхтящим Арловским, пытавшимся перебороть две страны одновременно, но помогать не собиралась. В конце концов, он сам его принёс. Юльхен обернулась, чтобы спросить Брагинского, что он обо всём этом безобразии думает, но тут же поражённо застыла. - Иван – ты горишь! – воскликнула она, в ужасе бросаясь к нему. - Видно, пора, - покачал головой Россия, охваченный вихрями энергии, словно языками пламени. - Я… могу что-то сделать? – упавшим голосом спросила Пруссия, щурясь от яркого света, всё больше окутывающего фигуру мужчины, но не решаясь отвести взгляд. - Не думаю, - ответил Брагинский, крепко сжимая её руку. - Да чёрта с два я тебя так отпущу, слышишь?! – срывающимся голосом воскликнула девушка. Яркие вспышки становились невыносимыми для глаз, но в глубине души Юльхен понимала, что слёзы текут по её щекам вовсе не из-за этого. – Великая против! - Прощай, Юльхен Байльшмидт, - тихо сказал Россия, наклоняясь к ней. Прежде, чем он полностью растворился в пространстве, Пруссия ощутила невесомое касание губ к своему виску. Где-то рядом на фоне раздался скорбный треск не выдержавшего испытание платья, и отчаянный крик Николая…