От ненависти до любви путь труднее.

POV Kитнисс       Почему, когда мы хотим остановить время, просим, чтобы оно шло медленнее, оно бежит со скоростью света? А когда желаем, чтобы всё это поскорее прошло, происходит все с точностью до наоборот? Что за несправедливость! Это то же самое, как, если счастливые моменты стираются из памяти быстро, то плохие мы никогда не забываем. Нечестно, правда? Но, знаете… Я смирилась.

И так я живу два года.

      Мой день "расписан по минутам": просыпаюсь, завтракаю, иду на репетицию/в агентство к Веронике/готовлюсь к интервью или концерту, прихожу домой и ложусь спать. Нет, на самом деле я утрирую, все не так плохо. Хожу в гости к родителям, встречаюсь с Энни и Финником. Они, кстати, до сих пор вместе и готовятся к свадьбе, несмотря на то, что еще учатся в университете.       Ах, да, и это говорю я. Только одно "но": меня никто не спрашивал! Так, для сведения, я бы тоже пошла куда-нибудь (мама права, у человека должно быть высшее образование). Но сейчас я не в том состоянии. Хотя, вас, наверное, интересует совершенно другое. Как же мои отношения с Питом Мелларком, моим законным мужем? Я могу ответить кратко, а могу развернуто. Наверное, начну с первого варианта. Никак. А если точнее, то слушайте:       После Бостона больше не было ни ругани, ни споров. Можно сказать, разошлись полюбовно, но все далеко не так… Теперь не так. Наши отношения немного изменились. Но вернемся на два года назад: я чувствовала себя опустошённой, никаких эмоций и чувств — абсолютно ничего. Только шум в голове. Да и не хотела думать о чем-либо.       Оставалась неделя до осени, а работа окончена. С Питом мы больше не общались. Только на ужине приходилось притворяться, так как мы сидели вместе с его родителями и младшей сестренкой Самантой. Весь день Мелларк старший со своим сыном пропадали на работе, чему я была несказанно рада. Я же целый день не вылезала из кровати.       Сразу говорю, мы больше не спали с Питом в одной кровати, да что там, в одной комнате. Моя спальня была по соседству. На всякий случай, лишь бы его родные не заподозрили. В принципе, подумаешь, поссорились, но я не хотела объясняться, а тем более врать. И так понятно, что правду мы бы не сказали.       Я либо читала книгу, либо смотрела телевизор. Ну, как смотрела, видела картинку, но мыслями была далеко. Не проходило и часа, чтобы я не вспоминала разговор в самолете. Вроде, тогда мы все высказали в машине, но Пита это не остановило.       Разговор вышел долгим, но информативным. И несмотря на то, что я больше не хотела "бороться" за отношения, которых, в общем-то, и не было, все равно обидно от осознания, насколько мы были близки к счастью. И как глупо его потеряли. Я совру, если скажу, что это не вызывает во мне никаких эмоций. Ненавижу судьбу и за то, что она так жестоко с нами обошлась! Сейчас вы ничего не понимаете? Так я расскажу. Flashback       Я не знаю, сколько мы летим, но все это время смотрю в иллюминатор. Рада, что с нами не летит команда подготовки, как это было во время Тура. Я не хочу, чтобы со мной сейчас кто-либо разговаривал, не хочу ловить эти жалеющие меня взгляды. Мне хватает и моего голоса в голове: «Он опять сделал тебе больно. Ты думала помириться, сделать хоть что-то… А ему этого и не надо было! Это его "прости" ничего не значило. А ты, глупая девчонка, повелась. Дура!» — Но на этом не конец: «Он играл с тобой. Ты была его игрушкой, которую он хотел сломать. И сломал.» А теперь не может отвязаться от нее. Не думал, что наиграется так быстро? Хотя, это уже не мои проблемы… Однако надоедливое сознание не останавливается: «Ты его любила, даже когда он над тобой издевался, любила. Даже после свадьбы надеялась на счастливый конец. Дура, дура, дура, дура…» — Сколько можно? Я не выдержала и выкрикнула: "Я не дура!" — Китнисс? — обеспокоенно вскакивает со своего места мой муж. Заботится? Ха, конечно. Я выставляю руку, преграждая путь. Встаю и плетусь в туалет. Смотрю на свое осунувшееся лицо и ужасаюсь. Я не хочу себя запускать из-за какого-то мальчишки! Только не из-за него. Умываюсь и выхожу. Пит все еще стоит в проходе, но я, словно не замечая его, сажусь на свое место. — Пожалуйста, не упрямься. Нам надо поговорить, Китнисс. — опираясь на подлокотники моего кресла, наклоняясь, нежно произносит Мелларк. Отличная игра, ничего не скажешь. Я опускаю голову, лишь бы не видеть его голубые светлые глаза — они все равно лживые. — Напомнить? Ты уже хотел поговорить, но ничего не вышло. Не удержался, не выдержал, чтобы не причинить мне боль! — безразлично парирую я. — Китнисс, ты высмеяла меня. — Я? — Тут же безразличие как рукой сняло. — Я сказала тебе правду, открыла душу. Я отказалась от человека, который, возможно, любил меня, дорогой. Это ТЫ говорил, какая плохая! Это ТЫ постоянно издеваешься надо мной! Но если я такая ужасная, то разорви этот гребанный контракт. Не надо мучиться ради меня! — кричу я на него. Резко вскочив, толкаю парня в грудь. Он не пытался меня остановить. — Чего ты добивался этим браком? Сломить меня? Ты сделал это, я лично признаюсь тебе в этом. Эй, Китнисс Эвердин разбита, уничтожена, и это дело рук дорогого Пита Мелларка! Молодец, поздравляю! — Я хлопаю в ладоши, не надо и говорить, что это сарказм. — Так скажи мне, зачем тебе все это?! Если ты хотел поговорить о разводе, то давай сделаем это! — Мне кажется, что пилот самолета тоже слышит нас. Но я не собираюсь успокаиваться. — Нет, — резко отвечает Пит. На долю секунду замечаю в его глазах страх и даже могу сказать, что он взволнован. Что, Мелларк, испугался потерять игрушку? И пока я продолжаю свою тираду, блондин все еще неподвижно стоит: — Почему "нет"? Ты все сделал, цель достигнута, Мелларк победил. Зачем я тебе буду мозолить глаза каждый день? Я ведь детей от тебя рожать не собираюсь, так тебе еще и наследника подавай! — Я еще помню фразу дяди "…Ты сможешь развестись с Мелларком, если подаришь наследника". Тьфу, "подаришь", что это за слово в такой ситуации-то использовал! — А если будет девочка, то решение за мной, — усмехаясь, оживает Пит. Ему в театральное поступать надо! Только что был в ступоре, а уже "шутит". — Пошел ты!       Как ни странно Пит замолкает, но и на меня не смотрит. Его взгляд направлен скорее сквозь меня. Я первая не выдерживаю и разрываю тишину. Только теперь мой голос звучит спокойно и уверено: — Ты не ответил. Почему ты не можешь порвать со мной? Это твой контракт, мистер Мелларк не будет против этого. Лишь бы сынок был счастлив. — Я сверлю парня взглядом и жду, когда наши глаза встрется. Но я точно не ожидала увидеть это: страх и гнев, огонь и лед, серые и голубые… — Я… я не знаю, — тихо произносит блондин. Что за неуверенность? И этот его испуг, что отражается в его взгляде… "Не верь, Китнисс. Он просто хороший актер. Не верь!". И я не верю: — Что?! — с силой толкаю мужа. Но он перехватывает и хватает за запястья, опять. Но на этот раз не сильно. Теперь Пит прижимает меня к себе, нежно поглаживая большим пальцем поврежденную кожу на запястьях. От него пахнет корицей и красками — его запах… Стоп! "Китнисс, о чем ты думаешь!" — Ты, мать твою, „не знаешь“! — Я все же непреклонна. — Ты думал вообще, когда предлагал такое решение своему отцу?! — пытаясь вырваться, кричу я. — Китнисс! — повышает голос Пит, и я замолкаю. — Да потому, что я любил тебя! Кажется, мир только что взорвался вокруг меня. Я глотаю воздух ртом, кусаю губы, пытаюсь сдержать слезы, цепляюсь за рубашку Пита как за спасительный круг. Разительные перемены в настроениии... Но только приходит осознание, что сказал Мелларк… Хочется рассмеяться… истерически. Со слезами на глазах хочется кричать и смеяться. И вот, обмякнув, я смеюсь в голос. А по щекам текут слезы.       Какая нелепость! Мы друг друга любили, мы могли быть вместе… Так почему все не так? Почему мы сейчас враги?! Минут десять я проклинаю свою судьбу за такую несправедливость, а потом, все же успокоившись, охрипшим голосом шепчу: — Я не понимаю. — Как только тебя увидел, то сразу влюбился. А потом случайно услышал, как ты пела в музыкальном классе. Тайком подглядывал за тобой на уроках, пытался все время быть как можно ближе к тебе. — Этого не может быть. Нет, нет, нет. Пока я не могу поверить во все сказанное, Пит продолжает: — Я даже пытался пригласить тебя в кино, помнишь? Помогал собирать твои вещи… Я долго не решался заговорить с тобой, ведь ты даже не обращала на меня внимания. — Последние слова меня крайне возмутили. Я любила его! Но он вспомнил именно тот момент, о котором думала я недавно. — Это… же не правда. Я… ты… — Китнисс, дослушай. Я пригласил тебя, а потом все испортила Диадема. Я знал, что вы не ладили, и должен был отказать, но не смог. Мне трудно отказывать людям. Сейчас в это трудно поверить, но это так. Ты же отказалась, сославшись на какие-то семейные дела, хотя врешь ты, мягко говоря, плохо. Я просто еще раз убедился, что тебе все равно на меня. Но в кино я не пошел, смысла уже не было. А в следующем году ты знаешь, что было. Мне надоело бегать за тобой безответно. — Но Джоанна тебе рассказала, так почему ты… — Он же знал! — Китнисс, то было точкой невозврата. Я не мог снова стать тем добрым и милым Питом. Я втянулся, деньги и популярность вскружили мне голову. — Ты говоришь про деньги и популярность — тебе это нравится. Но это твое „то было точкой невозврата“ звучит так, будто ты жалеешь. — Не совсем. И по поводу Джоанны. Когда она мне сказала о тебе… твоих чувствах. — Парень с придыханием произнёс последние слова. — Я не думал о взаимности. Меня охватила злость, я хотел, чтобы тебе было больно, как мне тогда! Я думал лишь о том, что, когда я смог найти способ забыть тебя, спокойно жить, не думая о тебе… ты снова врываешься в мою жизнь. И потом, только тогда ты стала на меня обращать внимание, хоть какая-то реакция. — Все равно не понимаю. Ты же забыл меня, а потом тебе захотелось поиздеваться надо мной? Как ты там говорил ненависть тоже чувство? — Не помню, чтобы я так говорил, — Без разницы. Это так. Все равно, если ты забыл, ты бы и не вспомнил! Помнишь, я тебя спросила, зачем ты это сделал, предложил выйти за тебя? Там на приеме у твоих родителей? Я понимала, что это был контракт, но идея была твоя. Ты и так в школе меня достаточно опозорил… Я просто не понимаю, ты что-то чувствовал? — с опаской спросила я. Что за штука это надежда? Пора бы уже принять действительность. — Китнисс, это не любовь и даже не влюбленность. Точнее, за последний год у меня появлялась мысль, что, возможно, мы будем вместе не только по контракту, но потом… я понимал, что это не то. Скорее чувство собственности, я столько времени потратил, страдая по тебе, что захотел получить выгоду. — Я думала, больнее уже не может быть, но ошиблась. Очень больно! Но Мелларк продолжил: — Но иногда, когда я тебя целую или держу за руку, что-то происходит… Я не знаю, как ответить на твой вопрос. Но влюбленный мальчишка остался в прошлом. Прости. — Я понимала, что он хочет продолжить, но с меня достаточно. Показываю жестом, чтобы он остановился: — Хватит, замолчи! Ты думал, что я не замечаю тебя, а я любила. Потом, ты издевался надо мной, но я любила. На твое предложение руки и сердца я же поверила тебе, но ты опять играл. Там, у алтаря, опять эта слепая вера в лучшее, но ты ушел, когда я нуждалась в тебе. Дальше ты знаешь, что было. Но не знаешь, что думала об этом я! Мы сначала ругались, а потом все было в порядке, и черт возьми, но я опять верила, что все возможно… Сегодня у машины ты попросил прощения, и знаешь ЧТО?! Я опять понадеялась! Если заметил, я больше не говорю, что "любила" тебя, ты просто недостоин этого. Но не это самое ужасное. Сейчас ТЫ дал мне эту надежду, собственноручно, неприкрыто. Ты говорил неоднозначно, ты говорил в сомнениях, и я верила тебе, верила, что вот оно, то, чего я так ждала! Ты что-то чувствуешь… А потом все рушится и ломается. Ты словно выбил весь воздух из легких. Все что ТЫ сказал ранее, это была просто пыль в глаза. Но и на этом не все. Ты опять говоришь, что „что-то происходит, когда ты целуешь меня“, что ты „не знаешь“. Ты опять даешь эту дурацкую „веру“ не во что! Не отпускаешь меня, зачем? Добить меня? Не надо, я и так уже не дышу. — Китнисс, я правда не понимаю… — Но я прерываю его. — Нет, ты не не знаешь. Ты просто не хочешь знать, — устало улыбаясь, произношу я и сажусь обратно в кресло. — Я не знаю, — повторяет Пит. — Перестань! — вскрикиваю я, мне это надоело. — Когда разберешься, дай знать. Но, Пит, я устала ждать, верить, надеяться и так далее. Поэтому не факт, что потом я не скажу тебе "не знаю". End of Flashback       В итоге я так и не получила ясный ответ на мой вопрос "Зачем я ему?". Эти его фразы, что я его только из чувства собственности, и резкий переход к тому, что он все-таки что-то испытывает, когда мы вместе. А в конце коронное „не знаю“. Но, может, это и есть ответ. "— Зачем я тебе? — Не знаю " — Наверное, в душе он и остался все тем же подростком!       Однако с момента, когда я так думала, многое изменилось. Но все по порядку, поэтому вернемся опять в прошлое.       Мы больше не разговорили с ним. А когда он приветствовал меня своим "Китнисс", читалась вина, раскаяние. Но мне было все равно. Я просто кивала, и мы расходились. Слава богу, резиденция была огромной, можно затеряться. Когда Мелларки на работе, я сидела в комнате. А по выходным сбегала куда-нибудь или уходила в библиотеку, которая находилась в противоположном крыле.       Но я не успела сойти с ума. Начался новый рабочий год. И мне надо было что-то делать с моим альбомом, который должен был выпущен в этом году. А мне нужно было доделать еще две песни. Поэтому я садилась за стол и сочиняла. Конечно, без помощи Феликса не обходилось. Время нахождения меня в моем же названном доме становилось все меньше и меньше, так как я перенесла свое рабочее место в студию звукозаписи. И в новом году, в феврале вышел мой альбом „Сияй ярче“.       Все повторилось: приемы, презентации, интервью, репетиции и концерты. Так прошли первые два года нашей совместной жизни и начался третий. Тогда мне уже было двадцать с лишним. В начале апреля мы с Мелларком были приглашены на какую-то вечеринку. В воздухе уже пахло весной, начали появляться первые признаки жизни на деревьях и ярко светило солнце. Это не могло не радовать. И тот день не был исключением. На вечеринке я оторвалась по полной. А наутро я проснулась в обнимку со своим мужем.       Я приняла это как данность. Нет, я помнила, что произошло. И я не проклинала себя или его в случившемся. Не должна же я отказывать себе во всем, раз мы "в ссоре"? Но, как потом оказалось, не отказала я себе гораздо в большем… И вот за это я проклинаю только Мелларка!