— Куроо Тетсуро, вы обвиняетесь в убийстве семи человек, нападении на сотрудника полиции и взломе с проникновением. Имеете право хранить молчание до предоставления адвоката, сотрудничество с полицией пойдёт вам на пользу. — Я всё, мать вашу, расскажу! Но вряд ли кто-то вообще мне поверит.
***
— Сегодня просто отличный день, чтоб стащить какую-нибудь книженцию! Куроо дёргает бровью, сбивая чужой пыл: — Бо, если ты будешь орать об этом на каждом углу, то нас спалят ещё раньше, чем мы успеем выйти из корпуса. Витражные окна пропускали сквозь толщу стекла тягучие лучи, усыпая весь коридор разноцветными бликами. В такое время тут было даже атмосферно и совсем немного уютно, если отбросить тот факт, что пару лет назад Куроо притащили сюда силком, заставив оставить всех, кого он когда-либо знал, в прошлом. Да чего уж там, всё классное шмотьё, на которое он откладывал деньги с каждого школьного обеда, осталось там, где его уже вряд ли посчастливится найти. Если только он когда-нибудь сможет снова оказаться на родных улочках, поворчать на погоду, дурные сны и тошнотворный рыбный суп… Странное всё-таки совпадение: именно он, именно с ним, ни с кем другим — попасть в академию, где направо-налево размахивают ручонками и творят самую настоящую магию. Золотой билет, не иначе. Лотерейный победитель с призовыми миллионами, кажется, завидно пыхтит где-то на ухо Куроо, готовый заплатить любые деньги, лишь бы обучиться магии. Смешно. Но если это очередной кошмар, то он и вправду затянулся. На несколько долгих, просто отвратительно мучительных и нудных лет. — Позволь спросить, — Ойкава с нескрываемым недовольством скрещивает руки на груди. — Ты осознаёшь, что наши задницы могут быть в опасности по твоей вине? Сбоку неуверенно поддакивают: — Мы на это не подписывались. — Ну раз уж не подписывались, то и книгу вам не видать, — Бокуто тянет лыбу, мол, фигушки вы что-то получите, если не будете принимать участие. — Нас натянут во всех известных и неизвестных тебе смыслах, — Дайшо так же оказывается поблизости, перешагивая вслед за Куроо аж по три ступеньки подряд. Куроо раз пять желает этому выпендрёжнику пропустить ступеньку и скатиться вниз по лестнице, но виду не подаёт, натянув такую же лыбу и переглянувшись с Бокуто, словно сейчас в голове у них вертелось одно и то же. Но Сугуру, будто бы змея, ловко проползает через толпу и оказывается сверху самым первым, бросая полный неподдельного ехидства взгляд своими узкими глазами-щёлками на едва идущего после семи занятий Куроо. А он, к несчастью, ловит и взгляд, и ухмылку, направленные в его сторону — ускоряет шаг совсем на немного, чтоб не выглядеть совсем уж ущемлённым, но как и Дайшо расталкивает все движущиеся в обратном направлении тела, попутно извиняясь. — Вы когда-нибудь видели настолько убогую прелюдию? — фыркает Ойкава, хватаясь за перила. — Прелюдию? — неловко переспрашивает Бокуто, хлопая огромными совиными глазами. — О чём ты? Тоору цокает себе под нос и решает, что лучше просто промолчать. Путь до библиотеки проходит не без переругиваний, но вполне сносно — бывало и хуже. Так уж вышло, что три курса подряд все они были в одной группе из десяти человек, а в последний год обучения их всех самым жестоким образом раскидали на разные направления, но хотя бы не лишили соседства. Сугуру Дайшо, который неимоверно бесил большинство людей в академии, был совсем чуть-чуть хорошим парнем при более тесном контакте. Не без закидонов, конечно, но такие уж хамелеоны по своей природе — капризные и скользкие типы. Он был из тех, кто спокойно грешил тёмной магией, и именно он разузнал про книгу талантов для Коджи, а тот в свою очередь растрепал всем остальным. Сам Коджи был бесполезным звеном в этой компании — магия давалась ему тяжко, талант никак не проявлялся, даже намёка не проскальзывало, пустышка, и всё тут. Но с Дайшо ему сильно повезло: он был одним из самых талантливых учеников во всей параллели, талант активно развивался с самого детства и совершенствовался с каждым днем. Сам талант — штука странная. Казалось бы, у всех в этой академии есть способности, которые развиваются каждый грёбаный учебный день на каждом грёбаном уроке, но это не совсем так. Талант — это что-то особенное, сильная сторона, уникальный дар, который повторяется за редкими исключениями. Как, например, тот же самый Дайшо, который ловко принимал обличие любого человека, влезал в любую шкуру и идеально подделывал характеры своих обличий, поэтому часто терялся в своих собственных эмоциях и казался всем каким-то напыщенным шизиком. У всех талантов есть свои минусы, ограничения, исключения и подводные камни, которые можно довести до идеала спустя десятилетия упорных тренировок, с каждым разом открывая для себя новые возможности. Но на данный момент Дайшо был на пике превосходства для своих лет и опыта, хоть и мог влезать в чужую шкуру только тогда, когда изучил практически каждую деталь человека, чтоб воссоздать этот образ в голове. Для Куроо всё это до сих пор было чем-то сложным, непонятным и выходящим за грани, поэтому он держал в голове тот факт, что с силой приходит ответственность, прилежно демонстрировал что-то только на уроках и никаких шалостей в свободное от занятий время не творил. Но сейчас иной случай. Книга талантов была не совсем допустимой для этой академии вещью, её держали в подобии музея на территории библиотеки, а преподаватели строго-настрого наказывали не приближаться к этому месту без сопровождения опытных магов. Заклинания с тех самых заветных страничек должны были пробудить в таких непутёвых магах как Коджи и Бокуто их талант, наделить силой и всякое такое, что обычно обещают книжки с тёмной магией. Но просто, как известно, ничего не бывает — они изначально были в курсе, что придётся отдать что-то взамен. Тёмная магия никогда не приходит на помощь к тем, кто не может отплатить ей тем же. — Ты даже не додумался поискать карту? — Тетсуро проводит одними подушечками по ряду книг, брезгливо перетирая пыль между пальцев. — Где нам вообще искать этот зал? Сугуру буквально плюется раздражением: — Не представляешь, нашёл в гугле полную планировку академии, забыл сказать. — Да откуда мне знать, — он прислоняется спиной к одному из стеллажей и подавляет тяжкий вздох. Такими темпами они провозятся до отбоя, и их точно кто-нибудь хватится, поэтому им стопроцентно нужно управиться за пару часов и вернуть книгу на место. — Если не собираетесь помогать, то хотя бы не мешайте, — Ойкава буквально тявкает на них, но шёпотом. — Нам нужен седьмой том рунических рисунков. На этом моя помощь заканчивается. Четыре пары глаз устремляются на Дайшо, который с немым вопросом пялится в ответ, но Ойкава решается озвучить общую мысль: — Мог бы и раньше сказать, идиот. Рунические рисунки находятся спустя жалкие десять минут, но вот на попытки использовать книгу и вытрясти из неё хоть какую-то информацию уходит куда больше времени — страницы пустые, а переплёт настолько толстый, что им так и хочется вдарить по одной змеиной тыкве. — О-о! Я, кажись, что-то нашёл! — Бокуто, вполне довольный собой, тянет в сторону Дайшо пыльный огрызок бумажки, попутно пытаясь вчитаться в кривые буквы. Но пока Дайшо начинает с понимающим лицом вещать что-то про три угла на севере, Куроо самым наглым образом уводит листок прямо у него из-под носа и наконец оказывается полезным. — На стене по северной части библиотеки есть три стеллажа, которые стоят в форме прямоугольника. — Не хочу показаться тупым, — Бокуто неловко ерошит собственные волосы на затылке. — Но не у всех в голове есть компас. — Это туда, — Куроо показывает куда-то вправо, на что получает утвердительный кивок от всех присутствующих. Уверенным шагом они направляются в указанное место, прихватив с собой ту самую руническую книжку, но снова сталкиваются с проблемой. Допустим, они в нужном месте, а что дальше? Хранилище не откроется по щелчку пальцев, а порядок манипуляций со входом им неизвестен. Дайшо, конечно, хорош в перевоплощениях, но не настолько, чтоб аккуратно вытянуть из декана хоть какую-то информацию без лишних подозрений. Не без помощи зельеварения и хорошего шотландского виски, но всё же. — Скажите… У нас ведь был план? — губы Бокуто сжимаются в тонкую полосу, демонстрируя странный спектр эмоций: заранее принятый провал, обида и некоторая злоба. Скорее, на самого себя, ведь остальные особо ничего не потеряют, если не сцапают книгу. — Так, — Куроо ловко берёт ситуацию в свои лапища, отвлекая Бокуто. — Сейчас разберёмся, не кисни. Благодаря коллективной работе они тщательно и довольно быстро проходятся по каждой книге, которую в состоянии достать. Но даже это не приносит успеха. — О, — тихо выдаёт Ойкава. — Тут тоже есть эта ваша руническая хренотень. Дайшо тут же оборачивается и прилипает взглядом к полке, обнаружив совершенно незаметный для беглого взгляда зазор от недостающей книги, заботливо прикрытый привалившимся томом рунических рисунков. — Отлично, — Сугуру расплывается в довольной лыбе и начинает копошиться в книгах, выискивая хоть какую-то зацепку, но после задаёт совершенно очевидный вопрос, заметив пространство за стеллажом: — Может, просто вставить её туда? — Ну уж в этом ты точно разбираешься куда больше, чем мы, — издаёт тихое бурчание Тетсуро. — Так, народ, давайте пихать что-то в друг друга хотя бы не тут. Дайшо пресно отзывается, игнорируя слова Куроо: — Тоору, я сейчас тресну тебе этой книгой, а потом скажу, что так и было. Хватит везде нести бред про то, что ты себе навыдумывал. — А навыдумывал ли? — буквально нараспев произносит Ойкава, подпирая собой стеллаж. Дайшо заметно раздражается, но решает, что лучше лишний раз не вступать в конфликт, скорее закончить начатое, а уж потом хорошенько отыграться на всех за потраченные на эту вылазку нервы. — Пихай быстрее, скоро обход, а мы возимся с этим уже часа три! — Бо, прошло меньше часа, — Куроо кладёт ладонь на плечо друга, несильно сжимая ткань пиджака. — Не нервничай ты так — всё будет супер. — Да не могу я просто так стоять и ждать неизвестно чего. Они такие медленные, что аж тошно. — Если бы ты принимал более активное участие, а не листал тиндер, то все прошло бы куда быстрее, — Дайшо недобро щурится, но книгу все-таки вставляет на ее, вероятно, законное место. А дальше происходит… Ничего. Снова. Бокуто, казалось бы, готовый разнести к хренам тот самый стеллаж, смотрит сквозь Дайшо и пытается подавить очередное рычание, которое так и норовит вырваться наружу. Они с Дайшо переглядываются примерно с одинаковой неприязнью, но второй молча разводит руками. Бокуто подобное равнодушие раздражало как никогда. Он скрипнул зубами, отворачиваясь. — Видимо, не судьба. Я без понятия, что еще тут можно сделать, — сухо и почти без какого-либо расстройства бросает Сугуру. — Если у вас есть… И стеллаж с отвратительно резким скрипом медленно отъезжает вбок, совсем как в тех самых фильмах с потайными ходами и скрытыми в стенах дверьми. В глазах Бокуто чиркает маленькая спичка, губы непроизвольно дергаются в улыбке. — Крутяк! — восторженно голосит он. Дайшо делает вид, что стеллаж сейчас не отъезжал в сторону и не явил им огромную дырень в стене, спокойно ныряет в непроглядную темноту и уже из нее говорит совершенно очевидную вещь: — Нихрена не вижу. Дайте кто-нибудь телефон, я посвечу. Остальные ровно так же заходят вслед за ним, Куроо умудряется протереть собой кусок стены и почувствовать на плече сгусток пыли, а после неодобрительно фыркнуть. — Эй, — Ойкава тихо привлекает внимания загоревшегося от предвкушения Бокуто. — Останься на стреме. — Но я тож… — Пожалуйста, — настаивает Ойкава, а Бокуто ничего не может с этим поделать. Если кто-то не останется тут, то они могут попасться совершенно тупейшим образом, даже не успев ничего сделать. — Вижу ее, — едва слышно произносит Дайшо, отсвечивая фонариком на телефоне в сторону Куроо и Ойкавы. — Черт, чувак, свети в другую сторону, я сейчас ослепну, — Куроо подходит так же быстро, заметив впереди книжную стойку. — И что дальше? — А дальше мы это забираем, — Дайшо аккуратно стягивает с плеч потертый рюкзак и скрипит молнией, быстро пихая книгу внутрь. — И валим отсюда.***
— Атсуму, будь так добр, захлопни пасть, — за сегодня Дайшо произносит эту фразу куда больше раз, чем за весь учебный год, а желание огреть кого-нибудь ценным магическим артефактом взлетает до небес. — Выметайтесь из комнаты, у нас приватный разговор. Братья неловко переглядываются. — Мы увидели уже достаточно, чтоб остаться в своей собственной комнате, — наконец отзывается Атсуму. Осаму неохотно подхватывает: — Мы можем позвать сюда декана. — Что за детский шантаж? — Бокуто начинает заводиться куда быстрее, чем обычно. Мандраж перед ответственным делом дает свои плоды, а нервы предательски сдают при одной проскальзывающей мысли о провале. — Вы, любопытные морды, валите отсюда, пока я не предоставил вам персональный выход через окно. А если я увижу тут декана, то завтра вы увидите свои шмотки в ближайшей помойке. И молитесь, чтоб вы успели забрать их раньше, чем те, кто вывозят мусор с территории академии. На него в неловкой паузе уставились все, кто находился в этой комнате. Дайшо нервно хохотнул, но Хироо вовремя пихнул его в бок, намекая, что попасть под раздачу было бы самой отвратительной идеей. Осаму с Атсуму в очередной раз переглянулись, но развивать конфликт не стали, сухо бросая: — У вас два часа на все ваши грязные делишки, а потом мы потребуем хоть каких-то объяснений. Сугавара улыбнулся самой очаровательной улыбкой, которую только смог выдавить после монолога Бокуто, а затем выпихнул любопытных первокурсников за дверь, поворачивая задвижку вслед за ними. На полу были аккуратно разложены необходимые для ритуала атрибуты, сомнительность которых можно было определить по первому взгляду — не пентаграмма и слава Богу, но скудный набор из словаря по латыни, двух колб с мутными коричневатыми жидкостями и канцелярского ножа внушал ну очень уж мало доверия. — Ладно, допустим. Но зачем тут словарь? — Бокуто поднял с пола протертую почти до дыр книгу, с интересом вчитываясь в практически стертые с обложки буквы. — Мы должны знать перевод всего, что будем использовать, — Дайшо цокает так, словно это самая очевидная вещь. — Я не хочу подписываться на очередную дерьмовую сделку с темной магией, которая потом погубит нас всех. — Умно, — подхватывает Ойкава, плюхаясь на край кровати. Дайшо достает из рюкзака книгу, обводит толстый переплет подушечками пальцев и тяжко вздыхает, открывая первую страницу. Спустя некоторое время какого-то остервенелого листания и беглого перевода он все-таки находит нужную страницу, отбирает у Бокуто словарь и подсаживается к Ойкаве, подрубив ночник около кровати. А Ойкава, вооружившись блокнотом и кривой, изгрызенной у конца ручкой, стал записывать каждое слово, произнесенное Дайшо, не забывая верно расставлять ударения. — Надеюсь, все пройдет гладко, — Куроо ободряюще хлопнул Бокуто по плечу, после усаживаясь на ближайший свободный стул, а тот остался стоять на том же самом месте, нервно поглядывая то на Дайшо, то на Ойкаву, а то и вовсе на забившегося куда-то в самый угол кровати Хироо. Дайшо снова листает страницы — одну за другой, кожу пальцев неимоверно мерзко сушит, а к горлу подступает неприятный ком, когда он все-таки добирается до последнего и, кажется, самого важного пункта этого всего. Бокуто успевает нахмуриться еще до того, как Дайшо захлопывает книгу и откладывает ее в сторону. — Сейчас каждый из вас должен будет капнуть по одной, — Сугуру делает паузу, убедившись, что поймал на себе взгляды всех присутствующих. — Внимание, только одной капле крови в те колбы, а после сделать по глотку, пока я начну читать. — А что в колбах? — интересуется Сугавара, неловко вертя одну из них между пальцев. Дайшо пропускает тихий смешок: — Обычный сироп, чтоб вас не вывернуло от собственной крови. Человеческий организм довольно хреново переносит железо. Сугавара делает понимающий кивок, свободной рукой прихватывает с пола канцелярский нож и на секунду поддается сомнению, когда лезвие показывается из чехла почти целиком. — Не ссы, — ободряюще хмыкает Котаро, но выходит, мягко говоря, плохо. Сугавара ставит колбу на стол и слегка трясущимися от волнения руками подносит острие к подушечке пальца, несильно надавливая. — Ты издеваешься? — Дайшо фыркает, поднимаясь с кровати и выхватывая у парня нож. — Тут даже капли не наберется, дай сюда. И полосует по пальцу так, что кровь тут же выступает аккуратной алой дорожкой, сразу же стекая вниз по ладони. Дайшо откладывает нож в сторону, сжимает чужой палец между своих и подносит к колбе, надавливая так, что капля тут же оседает на вязкую поверхность сиропа, растворяясь в нем, словно ее там и не было. — Молодчина, — заключает Дайшо, но Сугавара будто теряет контакт с миром, рассматривая сочащуюся рану и болезненно шипя себе под нос. — Следующий? Долго с этим возиться не пришлось, ведь Дайшо как всегда был настроен слишком радикально и мысленно вопил от возможности пустить кому-нибудь кровь, поэтому оприходовал еще четыре пальца с какой-то маниакальной скоростью, а после принялся за свой листок с ударениями. Вся комната погрузилась в немую тишину, а взгляды в который раз за вечер были прикованы к Дайшо, который тихонько проговаривал сложный на слух текст, периодически поглядывая на то, как колба идет по кругу, заканчивается на трех глотках и в ход идет вторая, попадая ему в руки буквально на последнем глотке. Сугуру искренне и до конца не верил, что во всем этом есть хоть какая-то выгода для него — лучшего ученика параллели, ведь он и без всяких книг достиг бы высот, которые и не снились всем, кто собрался тут от банального отчаяния перед своей бесполезностью. Но если есть шанс стать еще лучше, пусть даже и маленький, то Дайшо никогда его не упустит. Он подносит колбу к губам и на последних словах делает быструю паузу на глоток, пропуская приторную жидкость вниз по горлу. Путь назад отрезается именно сейчас, тонкая нитка напряжения лопается под общим угнетением, а комната, кажется, погружается в липкую темноту на долю секунды. — Чувствуете что-нибудь? — наконец спрашивает Куроо, руша гнетущее молчание. — Разве что неловкость от происходящего, — вяло отзывается Ойкава, забираясь с ногами на кровать. — Больше ничего. Бокуто фыркает себе под нос, хватает ветровку со стула и дает по газам из комнаты, шумно хлопая дверью — нарочно, чтоб показать всем, насколько провальной эта идея была изначально, ведь все три года им в голову вбивали то, что они пустышки. И если уж нет таланта, то он не появится, его нельзя наколдовать и уж тем более обменять на каплю крови у какой-то там темной магии. Их не зря учили только тому, что было полезно. Не зря часами вбивали в них ту информацию, которая была нужной. Делать было позволено только то, что было важно. А думать было позволено только о том, что сделает их лучше и взрастит из слабого немощного человека в сильного мага. Молчание сохраняется ровно до того момента, пока Дайшо не хлопает в ладони. — Что ж, — неловко хмыкает он. — Пора отнести эту бесполезную хрень на место. *** Бокуто знал — глупо верить в байки о том, что можно прыгнуть выше собственной головы, но все равно наивно полагал, что есть хотя бы один шанс стать уникальным, особенным. Он не был зол, но отчаяние огромным валуном накрывало откуда-то сверху, грозясь свалиться на и без того загруженную голову. Неудачник? Нет, вряд ли. Ему определенно повезло куда больше, чем большинству людей, которые вовсе не обладали никакими силами и были простой серой массой, обреченные на вечную рутину и не имеющие возможности хоть на секунду прикоснуться к чуду, но именно тут, в этой треклятой академии, он чувствовал себя таким бесполезным и таким же серым, окруженным яркими и талантливыми людьми. Какой прок от этой силы, если ты не можешь овладеть ею полностью? Если все, в чем у тебя есть отличия — хрень собачья по сравнению с теми, кто имеет талант? Прохладный воздух приятно рассекается об горящие щеки, когда Бокуто зажимает в зубах горький сигаретный фильтр и чиркает зажигалкой, наспех делая первую затяжку. В такое время на территории академии можно заметить разве что украдкой пробирающихся под забором енотов, но пройдя чуть вглубь сада Котаро замечает кого-то около фонтана и тихо ругается под нос. Сигарета блеклым рыжим огоньком летит на асфальт и тут же находит свою участь — придавливается сверху ботинком. Бокуто острым носом конверсов отпихивает ее куда-то в сторону газона, ожидая, что сейчас и его самого настигнет такая же участь, но силуэт подозрительно замирает на месте и даже не думает двигаться в его сторону. Он успевает подумать, что на нервах ловит какие-то странные галюны, ведь только что этот человек стоял намного ближе, а теперь он не может различить хоть какое-то очертание, пропавшее в вечерних сумерках. Когда он сходит с тропинки на газон — сухие ветки в гуще травы издают пугающе громкий треск под обувью, птицы с ближайшего дерева с недовольным писком подрываются с места и разлетаются в разные стороны, пугаясь не меньше самого Бокуто. — Снова курите? — едва слышно доносится до жути близко. Глаза Бокуто, и без того огромные, округляются еще больше, он поворачивается на голос и шарахается от стоящего рядом парня, спотыкаясь о ту самую ветку, которую примял секундой ранее, но чудом удерживая равновесие. Но пацан смотрит на него с таким же немым вопросом — как будто не ожидал, что Бокуто вообще его увидит. Выглядел он, мягко говоря, странно. Тонкая шея нелепо выглядывала из воротника явно великоватого пиджака — форма академии на нем сидела так, словно кто-то спутал размер и заставил беднягу носить шмотки, висящие на нем бесформенным мешком. Рукава доставали до кончиков пальцев, полностью скрывая ладони, а брюки зарывались куда-то в заостренные макушки травы; вьющаяся у кончиков копна угольных волос, пушистый ряд ресниц, подчеркивающий и без того выразительные глаза, бледнющее мертвецкое лицо и такие же мертвецкие скулы, словно он только что восстал из какой-нибудь могилы и решил прогуляться до Бокуто. Типаж Бокуто. Один в один. Один из тех мальчиков, который никогда не свайпнет его в тиндере взаимно и будет игнорировать неделями, пока Бокуто не психанет и не удалит переписку, но спустя пару дней все равно отыщет профиль какими-то безумно сложными путями, извинится и продолжит написывать, получая в ответ бесполезное молчание. — Снова? Следишь за мной что ли, малявка? — Нет, что Вы, — лицо парня приобретает более спокойные черты, но Бокуто с огромным трудом удается разглядеть зачатки паники в чужом взгляде. — Видел вас тут… Пару раз. — Не помню, чтоб мы пересекались. Первый курс? — вопрошает Бокуто, чуть успокоившись и вновь вытягивая сигарету из пачки. — Будешь? — Нет, благодарю. Я не курю, — парень неловко сцепляет руки в замок, словно не знает, что ответить. — Курс… Второй. Я приехал неделю назад. Возникли некоторые трудности, поэтому пришлось приступить к учебе позднее. — Молодец, рано еще курить. Знаю я вас таких… Подкидышей, — Бокуто делает первую затяжку, сцепив замерзшие пальцы вокруг фильтра. — Родители прятали? — Не совсем. Но я не думаю, что это столь важно, — парень шаркает ногой по сырой траве, резко уставившись куда-то за спину Бокуто. — Думаю, мне уже пора. — Бо, вот ты где! — слышится, кажется, голос Куроо. Когда Бокуто оборачивается на голос, то Куроо уже вальяжной походкой проходит мимо таблички «не ходите по газонам», приминая тот самый газон резиновыми тапками и оказываясь рядом. — Я новенького встретил, чуть в штаны не наложил, — Котаро тянет сигарету в сторону Куроо. — Как звать тебя, кстати? — передав сигарету, он оборачивается на того самого новенького, но видит перед собой непроглядную гущу деревьев и ничего более. — Братан, тут никого не было.