Собственность семьи Холмс

      Дверь приоткрылась и, в образовавшуюся щель буквально просочилась Молли с подносом, на котором стоял белоснежный чайник с эмблемой «Bellitas», чашка, молочник, сахарница и лежала пачка влажных салфеток. Молли, вся красная от смущения и старающаяся не смотреть на Ватсона, стала выставлять всё это на стол.       — Майкрофт просил передать, что он надеется, что эта смесь понравится тебе больше, — Молли,наконец, смогла поднять глаза на Джона, и тот, ожидая увидеть в них всё что угодно, даже презрение, с удивлением обнаружил сочувствие, жалость и, кажется, вину?       — Молли? — собственный голос показался чужим и звучащим откуда-то издалека. — Что случилось Молли? Что вообще происходит, может, хоть ты мне объяснишь? — О, Джон! — казалось, ещё секунда, и она разрыдается. — Пожалуйста, прости меня, я не должна этого говорить, но… — Закончить Молли не успела, дверь распахнулась и на пороге возник Шерлок.       «Просто проходной двор», - с тоской подумал Ватсон.       Холмс младший тем временем, не спрашивая разрешения, прошёл по кабинету и изящно опустился в кресло, где ещё совсем недавно сидел его брат. Джон завороженно следил за его движениями. Как Шерлоку с его ростом удаётся проделывать самые простые вещи с такой, воистину балетной грацией, он не знал. И что бы он не чувствовал сейчас по отношению к Холмсам, не любоваться младшим из них он просто не мог. Между тем Шерлок соизволил обратить внимание на испуганно замершую секретаршу брата.       — Молли, кажется, Майкрофт искал тебя, – холодно произнёс он. Девушка ойкнула, зажала рот ладошкой и, не глядя на Джона, выскочила из кабинета.       — Значит собственноручно заваренный мною чай тебе не нравится, — констатировал Шерлок, приподнимая крышку чайника и принюхиваясь к его содержимому. Тонкие крылья аристократического носа чувственно затрепетали, и Ватсон невольно облизнулся. Поймав его взгляд, Холмс младший неожиданно задорно подмигнул ему, отчего Джон, наконец-то, немного расслабился и перестал думать о том, что Шерлок с его аналитическими способностями, наверняка, уже в красках представил, что тут произошло десять минут назад по одному только большому пальцу Джона. И его пережитый в одежде оргазм, и унизительная встреча с полом после этого — всё, наверняка, известно кудрявому гению, но надо же — ни капли осуждения и ни слова обсуждения.       — Знаешь, как называется этот купаж? — меж тем продолжил Шерлок. — «Победитель получает всё». Не думал, что Майкрофт станет делиться. Волей-неволей начинаешь если не любить, то хотя бы уважать старшего брата. Попробуй, Джон! Я уверен, тебе понравится. – С этими словами Шерлок налил чай, добавил немного молока, пару кусочков сахара и подвинул чашку Ватсону. Тот автоматически протянул к ней руку и задел кончики пальцев Шерлока, которые тот не спешил убирать с краешка блюдца. От этого вполне невинного действия Джона ощутимо тряхнуло, и румянец яркими пятнами расцвёл на скулах.       Ватсон действительно не мог понять, что с ним происходит. Он не был ханжой или скромником, но его тело никогда и ни на кого не реагировало подобным образом. Даже на Мэри. Это было не похоже на действие наркотиков, да и опробованная в прикуску с алкоголем по молодости виагра вспоминалась совсем не так. Тем не менее сейчас любой взгляд, любое прикосновение одного из братьев находило отклик если не в душе, то в определённых частях тела точно. Словно все те симпатии, всё то неосознанное очарование ими внезапно приняло вполне конкретную форму и желание. И чем ближе был час «Х», тем сложнее, а как показал сегодняшний вечер — иногда просто невозможно, стало противиться ему.       Джон отдёрнул пальцы и, оставив блюдце в качестве трофея Шерлоку, вцепился в ручку чашки, как в спасательный круг. На практике последняя была ни капельки не похожа на него. Более того, с каждым глотком переслащённого Холмсом младшим чая всё то, что Джон тщательно скрывал и на что старался не обращать внимания, словно страус, пряча голову в песок, всё это, подобно воде в Ведьмином колодце в половодье, бурля и сметая на пути последние оковы здравого смысла, рвануло вверх и, ударив по серому веществу сильнее неочищенного виски и отключая в мозгу все центры, отвечающие за условные рефлексы и инстинкт самосохранения, выпустило наружу демонов Ватсона.       Шерлок, внимательно наблюдавший за ним, потянул опустевшую чашку из ставших такими неловкими и такими чувствительными пальцев и, не позволяя Джону разорвать контакт, что-то спросил. Ватсон видел, как шевелятся эти невероятные губы, но вместо того, чтобы вникать в смысл произнесённого, пытался представить, каковы эти крутые изогнутости на вкус. А Шерлок, всегда такой нетерпеливый и нетерпимый к чужому невниманию, улыбался ласково и понимающе, повторяя что-то снова и снова. Поняв, видимо, что смысл сказанного не доходит до Ватсона, он протянул вперед вторую руку и осторожно провёл тыльной стороной пальцев по щеке, потом скользнул подушечками по еще влажным после чая губам и неожиданно убрал ладонь. Джон не смог сдержать тихого вздоха разочарования.       Глаза Холмса потемнели, словно в бирюзовую морскую глубину серыми предвестниками вклинились первые признаки бури.       — Еще чаю? — произнёс он своим божественным баритоном с низкими, рокочущими модуляциями. — Слишком сладко, — выдохнул Джон, до которого, наконец-то, стал доходить смысл произносимого.       Шерлок, не позволяя ему окончательно прийти в себя и начать задумываться о том, что сорт чая не очень-то подходит взыскательному Майкрофту, встал, отталкивая кресло, шагнул к Ватсону и, подхватив последнего под мышки, буквально вздёрнул с сидения. Одна рука легла на талию, вторая на затылок, и Шерлок впился в его губы жадным поцелуем. Вышел он долгим, с головокружением и цветными всполохами под закрытыми веками, со вкусом крови от прокушенной Холмсом губы, с резким торнадо желания, устремившимся в низ живота и с закономерной асфиксией у Ватсона, выдохнувшего остатки воздуха из лёгких в протяжном стоне, беспомощной голубкой влетевшим прямо в собственнический рот Шерлока.       Холмс на миг оторвался от его губ, еще крепче, до хруста в костях, прижимая к себе Джона, соскальзывая пальцами с затылка по спине, неровными, пунктирными движениями прослеживая свой путь к ягодицам, скрипичными аккордами прижимая эрогенные точки. Вторая рука накрыла пытающийся прорвать ткань брюк член, и вся действительность и окружающая реальность схлопнулись для Джона яркой вспышкой удовольствия.