Собственность семьи Холмс

      - Итак, месье Анконю*, как наше самочувствие сегодня?       Доктор сама любезность, французская изысканность и галантность. Очарование и профессионализм в одном флаконе. И потому ее пациент улыбается в ответ. Доктору Жюстин Экони нравится эта улыбка. Добрая, открытая. Сейчас редко кто так улыбается. Наверное только дети. И вот еще пациенты ее клиники, с различными расстройствами памяти, которые не помнят ничего о трудностях своей жизни и каждый новый день, для многих из них - как первый. Тут уж не до пустых обид и хмурых бровей. Тут надо успеть насладиться, впитать, понять и, по возможности запомнить.       Месье Жан Анконю не самый сложный случай. Банальное дорожно-транспортное происшествие - попал под колеса проезжающего мимо автомобиля. Ни наркотиков, ни следов алкоголя в крови не обнаружено. Впрочем, как и документов в карманах. Отделался ссадинами, порезами и незначительными ушибами и закрытой черепно-мозговой травмой. Можно сказать, легко отделался. Но память, по каким то неведомым причинам, закрылась от сознания бедного месье Жана за дубовой дверью и сколько они не стучат в нее - сидит тихо, как мышка, даже кончик носа не хочет показать. Странный и интересный случай. Врачи скорой помощи, куда доставили месье Анконю поставили первичный диагноз – травматическая амнезия. Конечно это так. Но… После того как в течении недели месье так и не вспомнил кто он, откуда он и почему решил покончить жизнь самоубийством (помилуйте, а о чем еще думать когда человек прыгает с тротуара на проезжую часть?) месье Жером, который, собственно и сбил несчастного, подписав кучу бумаг забрал его из государственной богадельни и привез сюда. В ее клинику. В цветущий Прованс.       Месье Жером не был парижанином, он был коренным жителем Гриньяна и его дед и прадед и многие, многие, многие до него занимались тем, что является одной из визитных карточек их благословенного края. Выращивали лаванду. В Париж он приехал по делам и в том несчастливом (или счастливом, как посмотреть) месте оказался по причине до невозможности банальной. Заблудился. Поэтому ехал не спеша и внимательно смотрел по сторонам, надеясь наткнуться на нужный указатель. GPRS он не признавал принципиально. И успел среагировать, когда невысокий, темноволосый мужчина, словно находясь в прострации, шагнул на проезжую часть, прямо под колеса его автомобиля. Его выражение лица, будто залитое по самую макушку безнадежной тоской, врезалось в подсознание и осталось там. Именно поэтому Жером, после соблюдения всех формальностей, узнал, в какую больницу отвезли незнакомца и, как ни странно, добрался до нее с первого раза. И был поражен вновь. Жертва транспортной коллизии выглядела до неприличия счастливой. Улыбающейся. Просто светящейся изнутри.       Месье Жером остался в Париже еще на день. Потом еще. А потом плюнул на все свои так и не решенные толком дела и, подключив все знакомства забрал Жана с собой. Почему Жана? Жером готов был перерыть весь словарь с именами, но вот хотел ли этого сам пострадавший? И хотя имя, самое незамысловатое и простое, как нельзя больше подходило мужчине, и он с удовольствием откликался на него, Жером, по правде, сомневался в том, что Жан - это его настоящее имя. И в том, что тот - француз. А почему - сам не мог объяснить. Может из-за мягкого, едва уловимого акцента, может из –за излишний щепетильности и скромности, многим теперь абсолютно не свойственной, может… может это была просто интуиция?       Но как бы то ни было, теперь доктор Жюстин раздумывала над двумя возможными диагнозами. Все-таки диссоциированная амнезия* или диссоциативная фуга*? В пользу первой говорило то, что все универсальные знания у Жана сохранились. Более того, по изредка, невзначай, неосознанно вставляемым комментариям стало понятно, что Жан, если сам не дипломированный врач, то уж точно имеет какое-то отношение к медицине. К тому же он показал себя тонким знатоком мужских ароматов, а так же неожиданно оказалось что его навыки включают умение работать с растительным материалом, что окончательно вскружило голову месье Жерому, не отпускавшему своего протеже от себя ни на минуту и почти на каждом шагу благодарившего небесные силы, за свой топографический кретинизм. С момента травмы прошло уже несколько месяцев, томография была просто отличной и Жером все реже и реже привозил Жана на сеансы. Да и то сказать, последний не особо рвался на них. Его вполне устраивала жизнь в настоящем и прошлое, что бы оно в себе не таило, пока не добралось до него.       Утро было просто удивительным. Жан распахнул окно своей комнаты и вдохнул чистый, влажный воздух. Весь окружающий мир тонул в лиловой дымке, ровными рядами пересекающей пространство и где-то на горизонте сливающийся с восходящим солнцем робким, девственным поцелуем. Впереди был долгий рабочий день, но физический труд был в радость мужчине. Он быстро оделся и вышел из комнаты. С кухни тянуло свежей выпечкой и кофе и он, предвкушающее улыбаясь, направился туда. Так и есть, хозяин, спаситель и просто хороший человек Жером Гийом уже достал из духовки аппетитные маленькие круассаны и поставил чашку для Жана.       - Доброе утро! – Ярко начищенный медный кофейник гордо встал по центру стола и Жером с удовольствием оглядел своего жильца. Все таки хорошо что он уговорил его не красить волосы в этот ужасный черный цвет. Свои собственные, цвета спелой пшеницы, в сочетании с необыкновенно яркими глазами и золотистой кожей делали Жана просто неотразимым. Без дурацкой татуировки в виде дракона, которая, по счастью, оказалась временной, Анконю был настолько домашен и уютен, что Жером, в последнее время, с трудом сдерживал себя от того чтобы лишний раз не приобнять и не коснуться невзначай Жана. Тот реагировал на подобные знаки внимания вполне спокойно, словно подобное было ему не впервой и не особо возражал. Но и не поощрял. Гийом не торопил его. Кто знает, что стало причиной его теперешнего состояния и какие душевные раны, по неосторожности он может разбередить. Жером никуда не торопился, но и отпускать внезапно свалившееся на него счастье не собирался. Для себя он решил – пусть все идет своим чередом, рано или поздно, так или иначе, но они просто обязаны добраться до счастливого финала. То что он сделает все для того чтобы финал был действительно счастливым Жером не сомневался ни минуты.       - Какие у нас на сегодня планы? – Жан разлил кофе по кружкам и присел напротив Гийома. - Приедут новые закупщики из Англии. Надо будет их встретить, все показать, ну и, конечно, хороший ужин никто не отменял. - Отлично! Как насчет кролика в белом вине? И я мог бы что-нибудь испечь. Как ты на это смотришь? – Жан просто сиял от энтузиазма и эти волшебные волны передавались Жерому. Невольно подумалось, кто мог быть таким идиотом, что добровольно отпустил от себя такого удивительного человека? Гийом считал причиной всех бед человечества несчастную любовь и был просто уверен - у Жана без этого не обошлось. Впрочем, жалеть придурка (или дуру) упустившую (или оттолкнувшего) такое сокровище, он не собирался. Если только поблагодарить. Ему же лучше.       - Что ж, решено, обед на тебе. Но если я могу чем-то помочь… - Нет, нет, иди. Я справлюсь сам. Жером нехотя поднялся из-за стола. Дела-делами, но ему так хотелось провести с Жаном еще несколько минут. Осторожно коснуться пальцев и сжать их. Провести рукой по волосам, отмечая как смешно они топорщатся на затылке, словно колючки у ежа. Приобнять. И наконец вдохнуть жизнь в эти узкие карминовые губы, чтобы они припухли от его поцелуев, чтобы выпить до дна горячий стон, который, он уверен, сможет вытянуть из Жана. Прикрыв глаза и мысленно досчитав до десяти, чтобы не сорваться и не наделать глупостей, которые могут оттолкнуть застенчивого Жана, Жером отправился в город встречать гостей.       Англичане были совсем не похожи на типичных представителей своей нации. Нет, пока шел осмотр полей, обговаривались сроки поставок и прочая, прочая, прочая, они были нудны и чопорны, какими и должны быть жители туманного Альбиона в представлении жителей Лазурного Берега. Ну и рядом прилегающих областей. Но когда предварительные договоренности были достигнуты, подданные Королевы расслабились, словно вместе со строгими костюмами и портфелями оставили всякую принадлежность к своей нации, оказавшись мировыми ребятами, способными оценить и тонкий юмор и хорошее вино.       Все сидели на террасе, любуясь восхитительным закатом. Небо, словно юная девушка показавшая персиковую, нежную кожу, узкой полоской горизонта, обтянутой дорогим венецианским бархатом стремительно темнеющего зенита с точечными вкраплениями звезд-брильянтов сливалось с лиловым морем, простирающимся куда ни глянь. И это переплетение цветов, взаимопроникновение их друг в друга, рождало в душе тихую, светлую грусть, под стать пьянящему воздуху окружавшему их. Хотелось просить мгновение остановиться, застыть, чтобы навсегда впитать в себя эту чарующую красоту, спрятать в сердце и доставать по большим праздникам, молодея душой.       Как оказалось очарование природы было понятно не всем. Один из гостей то и дело оглядывался на Жана, который взяв на себя добровольную роль официанта, старался угодить приезжим. Жером почувствовал как ревность, острыми коготками неуверенности царапала душу. Какого дьявола это блеклое недоразумение так пялится на ЕГО Жана? Наконец он не выдержал. – Мистер Смит, Вы так смотрите на месье Анконю… - О! Прошу прощения! – недоразумение явно смутилось и потянулось за бокалом с вином. - Просто он очень сильно похож на одного человека, не то что я знал его близко, но такая трагедия… - Правда? – Жером был явно заинтересован и англичанин, чья разговорчивость явно возрастала, прямо пропорционально количеству выпитого, с удовольствием продолжил. - Да, я правда сейчас не припомню полного имени, кажется Джон. Да, Джон Ватсон. Работал в “Bellitais” на Холмсов, ну Вы же слышали про них? Господи, неужели нет? А про «Моран & Мориарти» тоже? Ну вы прямо как на другой планете живете, о, прошу прощения, я кажется позволил себе лишнее… - Ничего, ничего, продолжайте. – сейчас Жером готов был снести и не такое, - что там про Джона Ватсона? - Он работал с Шерлоком. Шерлоком Холмсом. До него ни один ассистент не выдерживал дольше месяца, а тут, почти два года! Это невероятно. Шерлок Холмс гений, но с абсолютно несносным, беспардонным, безобразным характером. Надеюсь это останется между нами? – мистер Смит нетрезво хихикнул. Гийом готов был проломить голову этой ошибке природы, но нашел в себе силы улыбнуться: - Шерлок. Прекрасно. Но что по поводу месье Ватсона? - Он погиб. Почти год назад. Никто так и не разобрался в причинах, кому понадобилось убивать простого доктора. Долго ходили слухи что это из-за разногласий на рынке между Холмсами и « М & М», но в свете последних событий…       Что за события, можно было выяснить и позже. Самому. А сейчас, смотря на подходящего к столу, с кружевным, белым, сладким безумием в руках Жана, требовалось уточнить только одно. - Так Вы говорите похож? – он прищурился. - Как брат-близнец. Младший.       Когда гости разошлись по заранее подготовленным спальням, и Жан наконец покончил с уборкой, он зашел пожелать спокойной ночи Жерому, сидевшему за ноутбуком в своем кабинете. Старенький аппарат натужно гудел, пытаясь остаться в сети, экран мерцал, отражаясь разноцветными бликами на лице сосредоточенного Гийома, который, казалось, не слышал шагов за спиной. Жан мельком глянул на экран и застыл. Жером, наконец оторвавшись от чтения интернет-статьи обернулся и едва успел подхватить рухнувшего без сознания Анконю.       А на открытой вкладке под надписью «Слияние столетия» продолжали с дежурными улыбками пожимать друг другу руки Майкрофт Холмс и Джеймс Мориарти. ___________________________________ * Анконю - "inconnu"- неизвестный на французском. Автор учил этот дивный язык ооочень давно и не уверен что слово произносится так, хотя гугл транслейт и пытается убедить в обратном) * диссоциированная амнезия- амнезия, при которой забываются факты из личной жизни, но сохраняется память на универсальные знания. Диссоциированная амнезия обычно является результатом психической травмы.(Википедия) * диссоциативная фуга - более тяжёлое заболевание, чем диссоциированная амнезия. Больные диссоциативной фугой внезапно уезжают в другое место и там полностью забывают свою биографию и личные данные, вплоть до имени. Иногда они берут себе новое имя и новую работу. Диссоциативная фуга длится от нескольких часов до нескольких месяцев, изредка дольше, после чего больные так же внезапно вспоминают своё прошлое. При этом они могут забыть всё, что происходило во время фуги.