Чёрный ястреб

Мне хотелось его увидеть, провести с ним ещё хоть пару минут до того, как придёт его сын. Зайдя в комнату, я бросился к кровати. Он лежал весь белый, словно мел. Его черты лица заострились, и сам он выглядел иначе, чем я его помню. Раньше я видел здорового воина, который носил меня на руках, а теперь я сам его подниму, даже не прилагая усилий. На кровати лежал скелет, обтянутый кожей, тёмные круги под глазами придавали его облику ещё более зловещий вид. Как... как такое могло произойти? Всё во мне тянулось к нему. Слёзы невольно потекли из глаз, а я всё тянул к нему руки. Боже мой, помоги... Ноги подкосились, и я упал на колени, и всё никак не мог до него дотронуться. Я увидел голубое свечение вокруг него, которое не давало мне к нему прикоснуться. Маг оказался за моей спиной. - Я сниму купол, и он проживёт ещё часов десять - и всё, поэтому рассчитай время, чтобы с ним могли все попрощаться. Сначала я не понял, что он мне сказал, только покивал как болванчик. Но потом, слово "проживёт" пронзило меня стрелой. Он жив. Жив! Господи, а если жив, значит, не всё потеряно. Сердце застучало так, что я чуть сам не упал. Спасибо, Господи, спасибо... Потерпи, пожалуйста, я спасу тебя, вытащу. Я смогу его вылечить, только пусть он скажет мне слова любви. Нет, это не блажь сумасшедшего перед смертью любимого, это ритуал. Эти слова должны быть произнесены без нажима и помощи. Увидев моё сияющее лицо, маг замахал руками. - Да, он жив, но умрёт, и с этим ничего сделать нельзя, у него разорвана аура. И она его уничтожит, от этого нет ни лекарства, ни заклинания. Но я его уже не слушал, я знал, что надо сделать, а Боги услышали мои молитвы, и я рад. Больше я не потеряю его. Попросив мага снять купол и привести его в чувства, я начал снимать с себя одежду. Маг заорал на меня, но я лишь отмахнулся от него. Мне никто не помешает сделать то, что я задумал. Когда я раздел его, мне стало дурно от того, что я увидел: всё было ещё хуже, чем выглядело, когда он был в одежде. Казалось, у него не было вообще ничего, только кости и кожа. Было страшно и больно, потому что в этом есть отчасти и моя вина. Но это всё потом, прежде всего ритуал. Я наклонился и поцеловал его губы, они были совсем другие, сухие и жёсткие. Только бы не сорваться, иначе всё пропало. У меня в дальних предках были сильные маги, и, чтобы быть ещё могущественнее, они придумали заклинание объединения душ. Это, можно сказать, магический брак, когда сила одного вливается в другого, и они оба становятся сильнее. К сожалению, есть и минусы, а точнее, невозможность жить без партнера. При таком браке сливаются души в одну, и при смерти одного погибнет и второй. Только из-за этого ограничения не все пользовались этим заклинанием — надо слишком сильно любить. Сила всегда требует жертв, но не все согласны платить такую цену. А я смогу, мне не нужна сила, только жизнь человека, что дороже всех на этом свете. Жить без него я не хочу, и пусть, если он любит меня так, как говорят его поступки, Боги помогут нам. Я склонился над ним и увидел, что он открыл глаза. Сначала я вздрогнул от пустоты в них, но потом он, видимо, увидел меня и улыбнулся. - Я, наверное, сплю, раз ты здесь. - Нет, хозяин, не спишь. И спать я тебе больше не дам, хватит уже. - Не называй меня так хотя бы во сне, хорошо? Прошу, – он протянул руку и дотронулся до моих губ, но потом она упала, а Натаниэль улыбался. Смотрелось страшновато, но я и этому был рад. - Прости меня, ладно? Я знаю, что умираю, и, видимо, наверху сжалились надо мной, раз решили подарить такой прекрасный сон. Я хоть во сне попрошу прощения. Простишь? Знаю, в реальности не простишь, да я и просить не стал бы. После того, что я натворил, не прощают. Но тут, во сне, прости, пожалуйста... так хочется уйти с миром. Было трудно слушать, его боль плескалась в глазах, я не хотел разрушать его заблуждения — пусть думает, что это сон. - Простил. В сущности мне не за что тебя прощать, ты ничего такого не сделал, – боль отразилась в его глазах ещё сильнее, и он отвернулся. Маленькая слезинка скатилась по щеке. Бедный, как же ты себя казнишь за это, но ничего, я всё тебе верну, только выживи. А потом я тебе объясню, какой ты дурак. - Скажи, ты любишь меня? – в его глазах сначала промелькнул страх, а потом, видимо, поняв, что это сон, он расслабился. - Да, люблю, больше жизни люблю тебя. Как хорошо, что это сон. Была бы реальность, ты бы, наверное, мне по лицу съездил, да? – и столько тоски и боли было в его взгляде, что я не выдержал: нагнулся и поцеловал его. Но, видно, силы его закончились. Всё, что нужно, я получил. Я начал читать заклинание. Почувствовав ветер, я выгнулся от боли. Заклинание в здоровом-то состоянии болезненное, а уж в таком, как мой Тани, и подавно. Я чувствовал все его не зажившие раны за последнее время и корчился от боли. Как же больно было! Но это было не самое тяжелое, свою боль я перенёс, и не такое было. А вот когда выгнулся Тани, мне было больно, но уже не физически, а душевно. Он так кричал, ему было больно, а я ничем не мог помочь. Как же трудно смотреть, как любимому больно, и быть беспомощным. Это длилось слишком долго, я уже начал бояться, что он был слишком слаб для такого ритуала, а его всё выкручивало. Простыня давно уже упала на пол. А он всё лежал. И руки, и ноги выкручивало под немыслимым углом. Но самое ужасное — его вопль, уже даже не крик, как будто его раздирают на части. Я думал, что поседею от этого зрелища. Было просто кошмарно. И вдруг всё закончилось, золотая дымка окутала его, и на кровати лежал мой Тани. Таким я его видел в нашу ночь. Он был прекрасен. Натаниэль открыл глаза, и они были того необыкновенного оттенка, что были раньше. И не было там пустоты, но был шок. Ой, а я и забыл, что мы голые, и я в порыве залез на него верхом, так и сидели. А он смотрел на меня, и в его глазах тоже было восхищение, протянув руку, он дотронулся до меня. - Ты настоящий? – и столько удивления в глазах, что я, не сдержавшись, засмеялся. Я всё никак не мог успокоиться, кажется, с этим смехом выходил весь негатив, что был во мне. И стало вдруг так легко на душе и радостно, что всё у меня получилось, что смог, спас его. А потом, наклонившись, поцеловал и попытался вложить в поцелуй всё, что чувствую. Там было всё: и радость, и страх потерять его, и, конечно же, любовь. Почувствовав его руки на своей спине, я просто лег на него и обнял. Было так легко и правильно, а он выводил какие-то узоры у меня на спине. Подняв глаза на него, я увидел, что он плачет. - Ну что ты, родной, прекрати, всё закончилось уже, у меня получилось, - и, стерев его слёзы, я поцеловал каждый глаз поочерёдно. - Что получилось? - О, а ты не понял, да, муж? - Кто? - он аж подскочил. Уложив свою подушку обратно, я попросил его посмотреть на палец. - Это же... это же кольцо магического брака? – а вот не надо так орать, как будто я сам не знаю! - Ты что, провёл церемонию, когда я был в таком виде?! А если бы не получилось? Ты хоть понимаешь, что последовал бы за мной, а? А как же Аран? Ты о нём подумал? Он бы остался один. - А ты подумал о нём, когда шёл на самоубийство? Ты его отец и должен был в первую очередь о нём заботиться, а не лелеять свои комплексы, — блин, ну не можем мы не собачиться, его глаза погрустнели, и он отвернулся. Ну нет, так не пойдет. - Посмотри на меня и запомни. Скажу один раз и на всю жизнь: "Я тебя люблю". Ты понял меня? - В глазах — неверие, он смотрит на меня так, будто сейчас я скажу, что пошутил, но, наклонившись, я его поцеловал. И он ответил и целовал так, как никогда: страстно, яростно, укусив меня за губу, он упал на подушки и улыбнулся. Тут к нам подлетел ураган, я только и успел прикрыть нас простыней, как Аран упал и обнял нас обоих, поцеловав по очереди. - Вот теперь у меня два папы, я самый счастливый на свете! И мы все вместе засмеялись, и смех этот был счастливый и радостный. Натаниэль прижал меня к себе так крепко, что ребра аж затрещали. И сказал на ухо: - Спасибо, Любимый!