~*~
На Юге графство, принадлежавшее семье Чарльза, всегда славилось своими садами. В них росли и огромные персиковые деревья, цветущие ярко-розовым по весне, и груши, покрывавшиеся белоснежными соцветиями в первые летние месяцы. Деревья давали по осени такой урожай, что ветви не выдерживали, и земля повсюду была усеяна спелыми плодами. Кроме деревьев в садах росли целые заросли ежевики, малины и клубники, кусты которых стояли так близко, что постоянно переплетались ветвями. Ягоды с них собирала вся прислуга, а иногда, в особенно урожайные годы, к ним присоединялось и семейство графа. Пальцы и губы собирающих очень скоро покрывались сладким соком, а под обжигающим солнцем плыл дружный и громкий смех. На Севере же, по мере их подъема в гору, всё ближе и ближе к новому дому Чарльза, вместо садов и травы виднелись только белоснежные поля, чьё сверкающее великолепие изредка нарушалось цепочкой следов случайного животного или бившим из-под земли незамерзающим ручьем. Горячая вода из таких источников бежала по неровной, испещрённой трещинами и разрывами земле, в то время как вокруг неё высились сугробы. Вода здесь была повсюду, либо снегом и льдом укрывая землю, либо водопадами срываясь со скал и стремительно сметая всё на своём пути. Чарльз заметил людей только когда процессия достигла первого узкого плато. В основном они жили в небольших деревушках, приземистые дома были укрыты дерном, чтобы сохранить тепло, рядом ютились загоны для скота. Когда они проезжали мимо одной из таких деревень, Чарльз обратил внимание на людей в одежде из простой домотканой материи и задался вопросом, каким образом они не замерзают до смерти на таком холоде. Ни на одном из жителей не было видно шкур или мехов, хотя вокруг лежали сугробы. Сам Чарльз мёрз уже несколько часов, даже закутавшись в меха и шерстяные одеяла, равно как и Милбери, съёжившийся в своем углу, но не оставляющий своих смехотворных попыток выглядеть солидно. Здесь, наверху, в голове Чарльза царила почти абсолютная тишина. Не желая слушать мысли людей из своего эскорта, он сузил поле своей телепатии до минимума. Теперь можно было притвориться, что это не пугающее безмолвие внезапно окутало его, а он сам решил на время приглушить свои способности. – Далеко еще ехать? – не вытерпев, спустя какое-то время спросил Чарльз у ближайшей стражницы, для чего ему пришлось высунуться из окна. Карета как раз проезжала по длинному каменному мосту с низкими перилами, перекинутому через первый преградивший им путь водопад. Воздух вокруг был влажным и свежим, волосы и ресницы Чарльза быстро покрылись водяной пылью, которая тут же схватилась инеем. – Мы уже почти на месте, милорд, – женщина отпустила поводья лошади и указала на изгиб дороги где-то впереди. Чарльз посмотрел в указанном направлении и увидел… Айронхолд, замок-крепость, высеченный прямо в скале, очертания которого отчетливо напоминали Чарльзу опасные горные склоны. Стены его возносились так высоко, что даже птицам наверняка приходилось набирать высоту, чтобы преодолеть их. Знамена крепости полоскались и хлопали на ветру, а фигурки людей, снующих по укреплениям, были так малы, что показались Чарльзу размером с ноготь его мизинца. Эта крепость была последним и величайшим оплотом варваров-северян, взятым только после длительной осады, которая могла продлиться куда дольше и закончиться ничем, если бы не эпидемия, вспыхнувшая в стенах замка. Болезнь стала последним и решающим ударом по силам людей снежного края, только после этого они сложили оружие и согласились преклонить колени. Будущий супруг Чарльза был владыкой этого места. Чарльз отвлечённо подумал, не терпится ли Его Светлости герцогу Леншерру поскорее увидеть своё новое приобретение, или сначала им дадут немного времени, чтобы разложить вещи и привести себя в порядок. Он надеялся, что северянам хватит ума сначала накормить усталых путников и дать им выпить что-нибудь погорячее, прежде чем начнётся официальный приём. Чарльз вернулся в кресло до того, как они въехали в огромные каменные ворота, и замер на месте, открыв свой разум для того огромного количества людей, что оказались во дворе замка. Его голову тут же наполнил шум мыслей и голосов, и Чарльз внимательно слушал, ощущая, как они расступаются, чтобы дать всей процессии поместиться за воротами. В толпе Чарльз чувствовал людей при оружии – наверняка, солдаты – и слуг, сновавших туда-сюда с тюками льняной материи, мешками с провизией и винными бочонками; кто-то из них нёс кур или вёл на поводу коз и лошадей, и Чарльз поразился тому, как все они помещались в пределах небольшого внутреннего двора. Чуть поодаль он заметил группу людей, – под парадными плащами у некоторых виднелись доспехи – которая и была встречающей делегацией. Дверь кареты отворилась, и шум битком набитого людьми двора ворвался внутрь, сопровождаемый запахами раскаленного металла и серы. – Вылезай, – приказал Кейн и отступил назад, даже не предложив Чарльзу руку, чтобы помочь выбраться из кареты. Вместо этого он принялся отвязывать поводья лошади от собственного пояса, куда, судя по всему, сам же и заткнул их во время пути. Медленно поднявшись, Чарльз поправил одежду и накинул на плечи подбитый мехом плащ, после чего вышел из экипажа и оглянулся. – Дерьмо, – ругнулся Кейн у него за спиной и сильно толкнул Чарльза вперёд. От неожиданности Чарльз споткнулся и с трудом удержался на ногах. Когда он поднял голову, все взгляды были направлены на него, а некоторые стражники с трудом давили смешки. И Чарльзу не нужна была телепатия, чтобы увериться в том, что он и так знал: громче всего смеялась стража из его собственного эскорта. Он залился было краской, но тут же покраснел ещё больше – от злости на себя за неуместное смущение. Чарльз попытался вернуть лицу нейтральное выражение и коротко поклонился встречающим, после чего выпрямился, стараясь встретить устремлённые на него взоры незнакомых альф со всем возможным достоинством. – Граф Ксавьер, милорд, – человек, стоявший чуть впереди остальных, поклонился в ответ с едва заметной отстраненной улыбкой. Он выглядел как типичнейший альфа, начиная густой и всклокоченной шевелюрой и заканчивая потрёпанного вида доспехами, царапины на которых ясно свидетельствовали о боевом прошлом их владельца. Клёпаные костяшки его перчаток были увенчаны небольшими шипами, напоминавшими когти дикого животного. – Добро пожаловать в Айронхолд. Я – Логан, капитан Железной Гвардии, и за моей спиной сейчас много людей, на представление которых я не стану тратить время. Герцог сожалеет, что не смог встретить Вас лично, и приносит свои извинения, так далее и тому подобное. Сейчас я проведу Вас внутрь и покажу Вам всё необходимое, чтобы Вы могли подготовиться к ужину. Чарльз приподнял подбородок, серьёзный и взвешенный вопрос сорвался было с его губ, но он вовремя вспомнил о своем плане. – О, – вместо этого он добавил в свой взгляд выражение лёгкого смущения. Голос при этом Чарльз сделал чуть мягче и выше, чем обычно. Со стороны почти незаметно, но такой прием позволит ему казаться моложе, чем он есть. Вкупе с выражением лица этого оказалось достаточно, чтобы большинство альф мягко улыбнулись ему в ответ, проникнувшись сочувствием к юному омеге, очутившемуся так далеко от родного дома. – Я… понимаю. Должно быть, герцог очень занят, – он замолк на мгновение, чтобы продолжить с нотками вымученной храбрости в голосе. – Если Вас не затруднит, я очень хотел бы поскорее оказаться у камина. Логан наградил Чарльза суровым взглядом из-под мохнатых бровей. Возможно, он и не поверил нарочитой невинности омеги, но ограничился тем, что жестом пригласил Чарльза следовать за собой. – Сюда, милорд. Скромно сложив руки за спиной, Чарльз проследовал за ним мимо других альф и с трудом сдержал смех, когда услышал, как Кейн разразился проклятиями: попытке двинуться вслед за Чарльзом помешала его кобыла, поводья которой всё ещё оставались у хозяина за поясом. Но внутренне убранство представшего перед Чарльзом холла впечатляло настолько, что угроза ненароком выйти из образа скромного юноши исчезла сразу же. Вид снаружи внушал трепет, но это… За открывшейся дверью оказалась огромная сводчатая зала, из которой выходила как минимум дюжина дверей, а в самом её конце находилось нечто вроде комнаты, отгороженной от всего остального пространства высокими, уходившими к потолку стенами. Это явно было сделано с какой-то целью, и Чарльз даже не пытался строить догадок, с какой именно, – на дверях в комнату висели цепи и замки, очевидно, входить туда было запрещено. Но в стене был вырезан небольшой альков, окошко сквозь камень, и через него виднелись отблески свечей и движущиеся тени, будто в театральном представлении. В самом зале витала атмосфера торжественности, будто это был огромный храм с гулким эхом, отталкивающимся от стен. Здесь, несмотря на суету, царившую в замке, было тихо и пахло ладаном и ещё чем-то глубоким и тягучим, что Чарльз не сумел распознать. Оставлять такую огромную комнату практически неиспользуемой показалось ему крайне расточительным, и Чарльз не мог перестать думать об этом, даже не заметив, как маска нарочитой скромности сползла с его лица, пока он со всё возрастающим любопытством оглядывался вокруг. Капитан нетерпеливо окликнул его, и Чарльз обернулся с выражением неподдельного изумления на лице. – Сюда, – повторил Логан грубоватым тоном, и, снова завладев вниманием Чарльза, повёл его через одну из дверей по длинному и узкому коридору в следующее помещение. По пути Логан не стал давать никаких комментариев или объяснений. Они просто молча проходили одну комнату за другой, и замок на деле оказался куда больше, чем выглядел снаружи. Наверняка многие его помещения вырубили прямо в недрах горы, чтобы в итоге он оказался таким огромным. Потом они поднялись наверх по винтовой лестнице из грубого камня, чьи резкие очертания не сумели смягчить все поколения ходивших по ней людей. Лестница тоже казалась выше, чем она должна была быть, чтобы поместиться в замке, который Чарльз видел снаружи. Она извивалась и тянулась вверх, и Чарльз вслед за Логаном взбирался по ней так долго, что его ноги начали гореть, а сам он сомневаться, что они сегодня вообще дойдут до нужного места. Этаж следовал за этажом, а они всё поднимались, и слуги, встреченные ими по пути, расступались, чтобы дать им пройти. – До свадьбы вы будете жить в лучших гостевых покоях, – наконец, они достигли верхнего этажа. Логан свернул, не оглядываясь, в другой, более широкий коридор, его кольчуга позвякивала, пока они шли вперед. – Герцог живет на этом же этаже, но в противоположном крыле замка. Ваши вещи скоро принесут слуги. Если герцог живёт на самом верху, то либо он никогда не спускается вниз, либо у него самые потрясающие бедра во всём королевстве. – Вы очень добры, – ответил он вместо этого, за что получил от капитана ироничный взгляд. Но они, наконец, подошли к добротной деревянной двери, и Логан остановился, чтобы снять с пояса ключ. – Это здесь, – Логан безо всяких церемоний открыл дверь и сразу же ушёл, Чарльз не успел даже поблагодарить его. Он остался стоять в коридоре в полном одиночестве, не имея ни малейшего понятия, где находился он сам или хоть кто-то из слуг, знакомых ему лично. – Ну, начало положено, я полагаю, – пробормотал Чарльз себе под нос, и толкнул дверь.~*~
Позже, когда одна из служанок помогла ему вымыться в восхитительно горячей и предусмотрительно подготовленной заранее ванной, Чарльз попытался решить, как вести себя дальше. Повинуясь просьбе Маргарет, он откинул голову назад, дав ей возможность смыть пену с его волос, не попав водой в глаза. Во-первых, он должен был продолжать вести себя очень скромно и незаметно. Таким образом он будет волен делать то, что ему заблагорассудится: никто не будет обращать пристального внимания на тихую тень герцога Леншерра. И в жизни на краю света есть свои преимущества; одним из них было крайне пренебрежительное отношение северян к традициям и обычаям королевского двора. Это, в свою очередь, означало, что никто не будет ожидать от Чарльза, что он станет занимать своё время болтовней с местными благородными омегами. Если сам того не захочет, конечно, но у Чарльза это желание отсутствовало напрочь. Кроме того, чем более отстраненно он будет держать себя, тем меньше вероятность, что кто-то распознает в нем телепата. Этот секрет должен был оставаться в тайне так долго, как это будет возможно. Во-вторых, Кейну точно не дадут поговорить с кем-либо важным до того, как это будет позволено самому Чарльзу. Поэтому можно было не беспокоиться, что Кейн успеет настроить кого-либо против Чарльза. И в-третьих – Чарльзу нужно было убедиться, что герцог Эрик будет всё ещё готов жениться на нём, когда поймёт, что Чарльз не собирается подчиняться ему сверх того, что сочтёт необходимым. Многие альфы были уверены, что все омеги должны беспрекословно подчиняться, падать в ноги своему альфе и довольствоваться объедками со стола. Но правда была в том, что Чарльза привезли сюда с единственной целью – дать дому Леншерров наследника, и не имело никакого значения, что герцог или сам Чарльз думают по этому поводу. Итак, Чарльз будет очаровательным, пустоголовым и согласным на то, чтобы держаться рядом, станет красиво одеваться для обедов и проявлять своё воспитание и манеры в случае необходимости. Со временем он узнает замок и людей в нём, поймёт, кому сможет довериться для достижения его собственных целей. Живя за три тысячи миль от столицы, он неминуемо потеряет влияние на ход интриг при дворе, но брак со вторым по могуществу человеком во всей Геноше должен был укрепить его позиции. Так или иначе, однажды Рейвен станет королевой, и первым шагом к этому суждено было стать предстоящему ужину. Чарльз поправил перед зеркалом свой лучший костюм, натянул на лицо лучшую улыбку и вышел из комнаты, чтобы ожидавший за дверью слуга отвел его к будущему супругу.~*~
Эрик Тепло от термальной воды в трубах пронизывало каменный пол и подошвы эриковых сапог, согревало ноги и таило в себе воспоминание о прикосновении металла. Эрик стоял на этом месте уже минут десять, сконцентрировавшись на столовых приборах, что разносили слуги в соседней комнате. Ему почти никогда не удавалось очистить свой разум традиционными способами, поэтому вместо медитаций и прочих фокусов он сосредотачивался на понятных и простых вещах. На столовом серебре и трубах. Он знает, что в противном случае его мысли тот час же займет расположение войск и линий обороны на Восточной границе, отменённые поставки провизии из Южных областей. И – как всегда – народ Севера. Последний прибор из серебра был установлен, и Эрик, ловя ощущение металлических пуговиц на одежде слуг, следил, как они отходят к стенам и превращаются в безмолвные тени. Его сила разошлась дальше, за пределы обеденного зала, через лабиринт каменных проходов и смежных комнат, пока не нашла искомое – тусклое сияние связки ключей на поясе слуги и тёплые вкрапления золота в шёлке одежд на теле его нового омеги. Эрик заранее потребовал, чтобы сегодняшний ужин он провел со своим будущим супругом с глазу на глаз, проигнорировав возмущение южан, настаивавших, чтобы брату юноши было разрешено присутствовать на этой встрече. Этим было достигнута важная цель: он хотел составить собственное мнение о будущем супруге, не отвлекаясь на присутствие посторонних. Позже у него будет достаточно времени, чтобы понять, с какими людьми его омега общался до прибытия в замок. Эрику исполнилось тридцать, когда он осознал, что для продолжения рода ему все же нужно жениться. Чтобы получить наследника, разумеется, больше у него не было никаких причин идти на такой шаг. Ему был уже тридцать один год, когда он заставил себя на самом деле заняться поисками подходящей кандидатуры. Теперь, год спустя, помолвка состоялась, и Чарльз Ксавьер, граф Салема, прибыл в Айронхолд, чтобы стать его супругом. Эрика не слишком прельщала мысль о женитьбе на человеке, которого он едва знал. Он даже попытался настоять на отдельных покоях для омеги после свадьбы, но Янос и слышать об этом не хотел. Скорее всего, здесь были замешаны политические мотивы, о которых Янос беспокоился даже тогда, когда Эрику было наплевать. Да и неважно. Эрик редко будет появляться дома, по крайней мере, ближайшие несколько лет уж точно. Как только его омега забеременеет, самая главная проблема будет решена. Он терпеливо ждал, пока Чарльз зайдёт в обеденный зал и приблизится к своему месту. Спустя ещё минуту он кивнул прислуге у дверей. Те распахнули перед ним дверь и склонили головы, когда он прошёл мимо в сопровождении двух своих людей. Ксавьер стоял в дальнем конце зала, у своего кресла за обеденным столом. Его слугу увели, теперь в зале оставались только люди Эрика. Из них двое – обычные слуги, а оставшиеся двое – его доверенные люди, выделявшиеся своими плащами и масками. Эрик довольно кивнул – омега Чарльз или нет, он не собирался мириться с большим количеством южан в своём замке. Ксавьер выглядит моложе, чем на портрете, подумалось Эрику. В его облике присутствовала наивность, которую краскам и кисти не передать. И, возможно, скорбная складка в линии рта. Весьма привлекательного рта – или рта, который мог бы понравиться ему, если бы Ксавьер смотрел на него с другим выражением лица. Эрик слегка нахмурился, рассматривая мальчика с ног до головы. Приземистый, но с широкими бедрами, что пригодится во время родов. Среднего роста для омеги мужского пола. Волосы и общий облик говорили о хорошем здоровье. Недостатки могли быть скрыты с помощью косметики, однако он бы почувствовал любые маскирующие средства, будь они нанесены на кожу омеги. Эрик сел в своё кресло, двое сопровождающих тенями встали у него за спиной. Он сделал приглашающий жест: – Садитесь. Ксавьер подчинился, но только тогда, когда один из слуг отодвинул ему кресло. Хорошие манеры, как сказали бы южане. Эрика не заботило мнение людей, которые не могли отстоять собственные интересы. Не то чтобы он не собирался заботиться о своём омеге, но всё же… Если мальчик и правда был так покладист, как расписывал его Маркус, то, Эрик был уверен, он сможет жить той жизнью, что его ожидала. – Надеюсь, ваше путешествие прошло гладко, – поинтересовался Эрик, раскладывая салфетку на коленях. – Всё было хорошо, Ваша милость, – Ксавьер слегка наклонил голову. – Благодарю вас. Эрик с трудом удерживался от того, чтобы приподнять бровь, уже чувствуя лёгкое раздражение. Южные омеги всегда так… раболепны. С этим уже ничего не поделать – такие качества внушаются им с пелёнок. Но тем не менее, ему казалось, что под этой внешней покорностью Ксавьера скрывался характер. Однако, напомнил он себе, ему не было никакого дела до того, что на самом деле таилось под этой оболочкой. Не сейчас. Слуга подал первое – и единственное – блюдо, и Эрик подцепил вилкой кусочек жареной баранины, тем самым дав Ксавьеру молчаливое разрешение приступать к трапезе. – Я думаю, наша северная еда может показаться вам очень непривычной по сравнению с тем, что едят у вас на родине, – Эрик, опустил вилку на тарелку. – Но я надеюсь, что вам понравится. Заказывать деликатесы с Юга было бы чересчур дорого. Ксавьер проглотил свой кусок и мягко улыбнулся. – Очень вкусно, милорд. Что это за мясо? – Баранина. На гарнир пюре из брюквы с маслом и салат из капусты. Мы привыкли есть только одно блюдо во время трапезы, но если вы всё ещё будете голодны, то на кухне есть заранее приготовленные рыба и птица, их принесут в вашу комнату, – Эрик отпил из своего бокала с огненным вином. – И аккуратнее с напитком, – предупредил он, – это гораздо крепче, чем вы привыкли. Ксавьер потянулся за своим бокалом и поднес его ко рту. Его нерешительность была видна невооруженным глазом, но в конце концов он отпил, и секунду спустя с силой поставил стакан обратно. Ксавьер громко закашлялся, щеки моментально окрасились алым. – Прощу прощения, – он с трудом перевёл дыхание. – Что, – снова кашель, – что это?! – Это шнапс, сделанный из перебродивших корней растений, – Эрик спрятал усмешку за бокалом с вином и сделал ещё один глоток, – с добавлением тмина, корицы и дягиля. Мы называем его «черная смерть». – Что ж, теперь я понимаю почему, – хмыкнул Ксавьер, отодвинув стакан в сторону. – Вкус просто незабываемый. – Когда придёт зима, вы привыкнете к его вкусу, – заметил Эрик, покачав своё вино в бокале, прежде чем поставить его на стол. – Он поможет вам согреться, когда всё остальное уже не будет спасать от холода. Мы всегда берём с собой несколько бочонков в военные походы. Они помолчали несколько минут, стараясь управиться с мясом, пока оно не остыло. – Надеюсь, Логан встретил вас подобающе, – Эрик проглотил последний кусок баранины и утёр губы салфеткой. – Ну… – Ксавьер оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на Эрика с таким выражением, будто был удивлен, что тот вообще снова заговорил с ним. – Да, хорошо… – короткая пауза. – Да, он был очень… Он очень необычный человек, – Ксавьер выглядел так, будто на самом деле хотел сказать совсем другое. – Вот как? – Я всего лишь… – Ксавьер отчего-то снова посмотрел на Эрика отстраненно. – Я только хотел сказать… Я надеялся, что вы лично встретите меня, милорд. – Я был занят, – ответил Эрик, знаком приказав слуге убрать тарелку. – Я понимаю, что там, откуда вы прибыли, не идет и речи, чтобы гостей встречал управляющий вместо родственников хозяина, если уж тот не может сделать это лично. Но Логан – капитан моей гвардии. Поверьте, гораздо большая честь быть встреченным им, чем Яносом. – В самом деле? Я не знал. Эрик приподнял бровь. – Вы больше не на Юге. Мы не поддерживаем традиции и этикет так, как это делают там. Мы не слишком высокого мнения об аристократии и об их изысканных правилах поведения. Мы – народ войны, мы заботимся о выживании. Это и так не самое легкое занятие, даже если не примешивать к нему политику. Чарльз потянулся за своим бокалом и сделал глоток, глядя на собеседника поверх стеклянного края, и Эрик с трудом сохранил безразличное выражение. Если бы Ксавьер оставил вино в покое, как он, очевидно, и собирался сделать, возможно, Эрик бы не обратил внимания на несоответствие между его словами и поступками. Теперь же все стало очевидно – как бы Ксавьер не пытался маскироваться вежливыми фразами, действия выдавали его с головой. Ни один нежный цветок, каким пытался казаться этот мальчик, не стал бы запивать собственный дискомфорт с такой уверенностью и быстротой. Скорее всего, Чарльз пытался скрыть от Эрика свою истинную сущность, но Леншерр уже понял, что его будущий супруг не так-то прост. Лицо Ксавьера покраснело, когда он опустил бокал с вином, но он, по крайней мере, больше не кашлял. – Какое впечатление на вас произвел Айронхолд? – спросил Эрик, возвращаясь к списку заранее подготовленных им ничего не значащих вопросов. Несмотря на своё презрение к светским беседам, Эрик признавал, что иногда это может оказаться весьма полезным. – Замок восхитителен, – Ксавьер оперся на сложенные на столе руки и слегка наклонился вперед. – Крепость вырублена прямо в толще скалы… Должен признаться, я никогда не видел ничего подобного. Иногда я не могу понять, где заканчиваются стены замка и начинается горная порода. И вы поддерживаете здесь тепло. Каким образом? – Древние построили его таким образом, – пояснил Эрик, – но едва ли я могу подробно ответить на этот вопрос. В горах теплая весна, но только на высоте, ближе к солнцу. Строители прорубили в скалах отверстия, через которые пропустили большие трубы, по ним теплая вода с вершин идет вниз через весь замок. Трубы разветвляются, меньшие из них проходят сквозь пол и стены, согревая все помещения. По той же системе вода подается в ванны и на кухню. Когда вы поворачиваете вентиль, через систему отводов она идет к вам. – Пока Эрик рассказывал, его сила сама собой скользнула к трубам под их ногами. – Вы удивитесь, как редко нам приходится использовать воду в ванной, чтобы согреться. Камень очень хорошо удерживает тепло. – Как только я вошёл замок, – продолжил Ксавьер, – меня провели через огромный зал. Я был очень удивлен, что такое помещение остается практически неиспользованным. Что-то сжалось в груди Эрика, и ему стоило больших усилий не выдать себя. – Это осталось от самых первых строителей, – небрежно произнес он, – мы не нашли ему практического применения, а для развлечения гостей у нас есть и другие комнаты. Логан не имел никакого права приводить язычника в это место. В замке имелся другой вход, сделанный специально для приема гостей, и капитан должен был провести Чарльза через него. Эрик не имел ни малейшего понятия, кем Логан считал его будущего мужа, но он не должен был вести его тем путем. Нет. Злость кипела у него внутри, закручивалась где-то в районе живота, и он был рад, что его руки лежат на коленях, не позволяя Ксавьеру увидеть, как Эрик судорожно сжал салфетку. От мысли о том, что Ксавьер видел тот зал, осквернил его одним своим присутствием, Эрика начало подташнивать. – Я не могу себе представить другой зал, такой же великолепный, как тот, – снова заговорил Ксавьер. – Это шедевр архитектурного искусства, если его, как вы сказали, построили основатели замка. У меня не укладывается в голове, что у варваров были такие возможности и что они смогли построить такое великолепие. И я даже подумать не мог, что они изобрели систему отопления, которую вы описали. – Это позор всех современных людей, – Эрик сказал это более прохладным тоном, чем намеревался. – Мы часто упускаем, что те, кого мы считаем примитивнее себя, создавали удивительные вещи. Ксавьер моргнул и замолчал на мгновение, явно смущенный тоном и словами Эрика. – Я сказал что-то, что оскорбило вас, милорд? – Нет, – мягко ответил Эрик. – Конечно же нет. – Он одним глотком допил вино и отдал слуге свой бокал. – Пожалуйста, если есть что-то, что могло бы сделать ваше присутствие здесь более комфортным, скажите мне. Ксавьер снова улыбнулся той пустой и бессмысленной улыбкой, что была на его лице весь вечер. – Я не могу сказать вот так сразу, милорд, – ответил он. – Я не сомневаюсь, что вы уже приготовили всё, чтобы я чувствовал себя как дома. Вне всякого сомнения, он считает, что проложит путь к моему сердцу, лишний раз упомянув моё гостеприимство. – Но было бы чудесно, если бы я мог пользоваться вашей библиотекой, – продолжил Ксавьер, отдав свою тарелку тут же унёсшему её слуге. – Разумеется. Третья дверь в северном крыле. Ваш личный слуга, Гуннар, покажет её вам, – Эрик отодвинул своё кресло и встал. Слуги следили за ним с почтительным вниманием. – Мне предстоит важная встреча, я должен идти. Чувствуйте себя как дома, осматривайте замок, если хотите. А если вам что-нибудь понадобится, скажите об этом прислуге, они всё сделают. – А если мне будете нужны вы, Ваша Светлость? Я всегда под надёжной охраной, – хотел сказать Эрик, но остановил себя. Ему не нужно было этого говорить, не после огненного вина. На лице Ксавьера оставалась всё та же маска абсолютной невинности. И, решил Эрик, в его словах не было злого умысла. Ксавьер смотрел на свечи, прежде чем скользнуть взглядом по лицу Эрика, и тот внезапно заметил их яркий голубой цвет. Но омега тут же скромно опустил голову и уставился на свои колени. – Янос и Логан мои самые близкие соратники, – помедлив, ответил Эрик. – Если будет нужда, вы можете отправить мне сообщение с доверенным слугой. – Он поклонился, сохраняя абсолютно формальный тон. – Доброго вечера, Ксавьер. Эрик ушёл прежде, чем Ксавьер успел ответить, и сразу же выбросил из головы своего омегу. Его мысли занял предстоящий совет, и другие, более важные вещи.