~*~
Первые несколько дней Лорна спала на удивление хорошо, практически не просыпаясь в течение ночи в своей колыбели, не будя ни одного из них. Эрик почти начал надеяться, что так будет всегда, но эта надежда разбилась вдребезги на четвертый день, когда Лорна, казалось, решила, что спать ночью совершенно необязательно, и бодрствование было её естественным состоянием. Даже в дневное время её сон был коротким: она часто просыпалась, плача от голода, или чтобы ей сменили подгузник, или чтобы её просто подержали на руках. Но Чарльз, казалось, всегда знал, что ей нужно, хотя это было небольшим утешением, когда Эрик лежал в постели по утрам, пытаясь заставить себя встать после всего лишь двух часов сна. Чарльз предложил взять Лорну и поспать в гостевой комнате, пока она не успокоится, но Эрик даже слышать об этом не желал. Он хотел, чтобы они оба были рядом с ним, даже если его сны стали касаться смены пеленок у Лорны и шатания по коридору с ней на руках, когда она не могла уснуть по ночам. Эрик считал дни и по другой причине. Первая неделя прошла, и рассвет восьмого дня был светлым и теплым для стоявшего времени года. – Мне нужно принести Лорну на ледник, – сказал Эрик Чарльзу, сидя на краю их кровати и завязывая обувь, плотно затягивая кожаные шнурки. – Её нужно представить Северным религиозным лидерам, и она получит второе имя. Чарльз сидел в кресле-качалке с Лорной в руках, успокаивая её, но кресло скрипнуло после того, как Эрик заговорил, и замерло, когда Чарльз нахмурился, сведя брови. – Ты хочешь взять нашу дочь всего восьми дней от роду в путешествие по горам и ледникам? – Мы укутаем её в меха. Снаружи не так уж холодно, – Эрик закончил со своей обувью и сел, поставив локти на бедра. – Не то чтобы у нас на самом деле был выбор. Если мы не представим её, она не будет считаться Северянкой, и не сможет использовать право наследования. – Как далеко нам нужно идти, чтобы встретиться с этими лидерами? – Несколько миль по ровной земле через проход. Отсюда недалеко, – повисла пауза, во время которой Эрик полностью осознавал слова Чарльза. – Что ты имеешь в виду под «мы»? Я могу отнести её в одиночку. Ты должен отдыхать. Чарльз нахмурился еще сильнее и встал с кресла, все еще прижимая Лорну к себе. Его движения были смазанными – он быстро восстанавливался после родов, но иногда все еще было видно, каких усилий от его тела они потребовали. – Я уж точно не собираюсь просто остаться в стороне, пока ты будешь относить нашего ребенка на ледник, чтобы его рассматривали и трогали какие-то незнакомые альфы. Кроме того, в какой-то момент она снова захочет есть. Ты собираешься кормить её самостоятельно? Эрик закрыл рот, обдумывая возможные аргументы в возражения, и одновременно отвергая каждое из них, потому что Чарльз был прав, чертовски прав, и Эрик даже не подумал о том факте, что Лорна проголодается на пути туда или обратно. Так как все Северные дети до этого были рождены от Северных матерей, раньше это никогда не было проблемой. Слабое чувство вины последовало за этими мыслями: если бы Чарльз не напомнил, он бы даже не подумал об этом. – Ладно, – сказал он. – Я думаю, какие-нибудь шипы в кузнице подойдут тебе. Он не был уверен, как остальные Северяне отреагируют на то, что Эрик приведет Южного омегу на их территорию, особенно если Магда сделала свое недовольство привязанностью Эрика к нему широко известным. Но Чарльз… Чарльз должен пойти, несомненно. Когда Эрик станет править, Чарльз будет рядом с ним. Им придется просто привыкнуть к этому. – Шипы? – недоуменно спросил Чарльз. – На подошву твоей обуви. Они помогут перемещаться на льду, – Эрик подошел к их гардеробу и достал из него меховую накидку из шкуры медведя, на которого он охотился для Чарльза несколько месяцев назад. Чарльз все еще не привык к погоде на Севере, сколько бы он ни утверждал обратное. – Иди сюда, – сказал Эрик, поманив его к себе свободной рукой. Чарльз прошел мимо пик по бокам у Эрика, и позволил Эрику накинуть накидку на свои плечи и застегнуть металлическую застежку с помощью своего Дара. Прядь волос Чарльза упала на мех и оказалась темным штрихом на белом фоне. Эрик смахнул её в сторону. – Вот так, – удовлетворенно сказал Эрик. – И я понесу Лорну. Я легче освоюсь на льду, чем ты. – Хорошо, – Чарльз передал Лорну Эрику, и потянулся к гардеробу, чтобы достать свою зимнюю обувь, которая была убрана в дальний угол. – С кем мы будем встречаться, кстати говоря? Я впервые слышу о каких-либо Северных лидерах. – Наставник, который является своего рода религиозным лидером, – сказал Эрик. – И есть еще другие, но их сущности должны остаться в секрете. Они захотят встретиться со мной наедине. У них было нечто вроде устройства из перевязей, которое могло позволить Эрику привязать Лорну к его спине поверх одежды. Эрик нашел его и разложил на постели, после чего стал укутывать Лорну в меха. Чарльз встал позади них, и потянулся, чтобы она смогла ухватить его за палец своей маленькой ладошкой. – Она слишком мала, чтобы видеть, насколько велик и дик мир вокруг, – сказал он тихо, но затем убрал палец, чтобы Эрик мог как следует укутать малышку. – Вовсе нет, – но Эрик хотя бы мог защитить своего ребенка от ужасов, которые пали на головы других детей, убитых мечами и сожженных в их домах. Лорна будет первой Северянкой, которая вырастет без причин бояться за свою жизнь. Эрик мысленно поклялся ей в этом, пока Чарльз помогал ему привязывать Лорну к его спине, и Эрик затянул тугие узлы на кожаных шнурках. – Ну что ж, идем, – сказал Чарльз, потерев глаза рукой и двинувшись в сторону двери. Путешествие заняло больше времени, чем обычно. Эрику пришлось подстраиваться под ритм Чарльза, и им приходилось периодически останавливаться, когда Лорна плачем требовала еды или смены пеленок, или просто хотела, чтобы её покачали. К тому времени, когда они достигли ледяных пещер, был уже почти полдень. Наставник ждал их внутри первой же пещеры. Он казался удивленным при виде Чарльза, который зашел в пещеру за Эриком, с раскрасневшимися щеками и растрепанными от ветра волосами. – Здравствуйте, – сказал Чарльз прежде чем Наставник успел заговорить, делая шаг вперед и протягивая ему руку, грациозно и непредвзято. – Меня зовут Чарльз. И я очень рад знакомству с вами. Полезное свойство Южного этикета, уже давно заметил Эрик, было в том, что когда вас уже застали с ним врасплох, было очень трудно сопротивляться его очарованию. – Благодарю вас, – сказал Наставник, все еще немного смущенный, но все же принял руку Чарльза. – Кениг, вы не говорили, что приведете с собой своего… консорта. Эрик улыбнулся, но лицо его не выдавало никаких эмоций. – Я уверен, что Магда сообщила тебе о важности моего супруга для меня, – сказал он. – Я прошу прощения за вторжение, – сказал Чарльз, моментально уловив подтекст и продолжив почти агрессивно использовать свои чары. Он казался юным и невинным, будучи укутанным в накидку из медвежьей шкуры. – Но я не мог позволить Эрику взять моего ребенка на ледник без меня. Я уверен, вы понимаете. – Естественно, естественно, – Наставник поманил их за собой, немного приосаниваясь, и этого было достаточно, чтобы он казался взявшим себя в руки. Но затем он остановился, его взгляд внезапно стал резким, а уголки губ опустились вниз, пока он фокусировался на том, что Эрик не мог ни видеть, ни слышать. – В чем дело? – спросил Эрик, когда Наставник снова взглянул на него и Чарльза. – Это драконы, – сказал Наставник, изумление играло на его лице. – Они хотят встретиться с твоим супругом.~*~
Чарльз Чарльз не мог поверить своим ушам. Даже несмотря на ауру правды, исходившую из разума старика, в которой нельзя было заметить ни намека на фальшь. И когда Чарльз заглянул в его разум, почти надеясь, что тот сошел с ума или просто невероятный лжец, он увидел их. Огромных, когтистых и чешуйчатых драконов, с необъятными крыльями и мерцающими глазами, прячущихся в пещерах под толщей северного льда, мысленно говорящих с несколькими избранными, которых они посвятили в свою тайну. Драконы, дикие, яростные и очень даже живые, и это спустя много лет после того, как, по словам Шоу, он вырезал всех их под корень. Чарльз был потрясен тем, какое значение они имели в разуме Наставника, хотя сама мысль о живых драконах казалась бредовой. – Правда? – ахнул он, чувствуя легкое головокружение. – Драконы. Эрик… Эрик, это очень серьезная вещь, и ты не сказал мне ни слова. Проклятые драконы. Это казалось странным сном, детской мечтой. Эрик лишь пожал плечом, весь его вид говорил о том, что он позабавлен реакцией Чарльза. – Это была не моя тайна, и я не мог раскрыть её. – Я не понимаю, – сказал Чарльз, положив ладонь на лоб, пытаясь обработать информацию. – Как они туда попали? Я думал, все драконы были убиты во время войны. И почему они хотят увидеть нашу малышку? – Предположительно, все телепаты тоже были убиты, и все же, вот он ты, – сказал Эрик, слегка сдвигая Лорну на своей спине. – Драконов очень трудно уничтожить, даже для Шоу. У их вида сложились… особые отношения с моим народом. Нам нужно их одобрение для Северного имени Лорны, чтобы она стала полноправной Северянкой и моей наследницей. А почему они хотят увидеть тебя… – Эрик пожал плечами. – Что ж, мы не сможем выиграть войну без них. Чарльз заставил себя сделать глубокий вдох и потом медленно выпустил воздух. – Я не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне, – признался он, заставляя свой голос звучать так же спокойно, как и у других двоих. – Но ладно, хорошо. Они ведь не едят людей, не так ли? Потому что если да, то я не понесу Лорну туда, добровольно или нет. – Они едят овец и коров. Лорна будет в порядке, – рука Эрика на мгновение коснулась плеча Чарльза, но потом он убрал её. Эрик кивнул Наставнику, который повернулся и повел их в узкий тоннель, пробитый во льдах. Стены тоннеля были скользкими под руками Чарльза и ярко-синими там, где свет факела падал на лед, который был гладким и невероятно холодным. Только песок, рассыпанный под ногами, позволял им идти по длинному и извилистому склону, только он и шипы, которые были прикреплены к обуви Чарльза. Эрик шел перед ним, Лорна превратилась в сверток из меха, закрепленный на их спине, ни кусочка её тонкой кожи не было снаружи, хотя между складками меха было достаточно воздуха, чтобы она могла дышать. Он мог бы забеспокоиться, но когда Чарльз коснулся её разума, она сладко спала, тихо, удобно и совершенно не реагируя на внешний мир. Было странно опуститься так глубоко под лед и все еще спускаться дальше. Кроме звука их собственных шагов Чарльз мог слышать только капающие капли воды и стон льда, который сдвигался и ломался, словно старый дом на зимнем ветру. Драконы. Они идут на встречу с драконами, которые собираются… что? Наречь Лорну их будущей королевой? Крестить её? Одобрить или не одобрить ребенка Чарльза, словно он был ремесленником, который принес свои изделия им на оценку? Сама мысль о подобном казалась безумной, и Чарльз знал, что он подавляет самый настоящий страх и неверие, которые он чувствовал, наверное, для его же собственного блага. Наставник видел драконов, говорил с ними, знал, что они реальны. Эрик тоже говорил. И Чарльз… Как и большинство детей Юга, выросших так далеко от гор, которые огромные ящеры называли домом, Чарльз мечтал о драконах в своем детстве, жалел, что все они были уничтожены, но никогда даже помыслить не мог о чем-то подобном. Он не мог представить себе их размеры в своем уме: это было равносильно тому, чтобы думать о целой горе разом – невозможная задача для одного разума. Тоннель расширился, когда они спустились, пока сам не стал практически целой пещерой, и Чарльз сглотнул, когда увидел то, что могло быть только следами когтей во льду, сделанные чем-то размером с его предплечье. Казалось, они спускались вниз часами, но на деле едва ли прошло больше пятнадцати минут. Как только они снова оказались на ровной поверхности, Наставник ободряюще улыбнулся им обоим, прежде чем провести их через громадный арочный поход в двадцати футах от них. – Сколько их там? – спросил Чарльз Эрика, как он думал, шепотом, но его голос отразился ото льда, усиливаясь и эхом шепча им со всех направлений. – Трое, – сказал Наставник, не оборачиваясь, приостанавливаясь на пороге арки. – Андвари, Рок и Фарвидри. – Андвари – их лидер, – пробормотал Эрик в ответ. – Он… это единственный, с кем я когда-либо встречался. Будь… уважителен. Они редко видятся с людьми и еще реже с теми, кого не называют равными себе. Чарльзу удалось выдавить слабую улыбку. – Я всегда уважителен, – сказал он. – В отличие от тебя. – Есть те, кто не согласятся с этим утверждением, – сказал Эрик, притягивая Чарльза к себе для короткого поцелуя в лоб, прежде чем они прошли через арку в гораздо большее помещение: большую пещеру, вырубленную во льдах, такую огромную, что Чарльз с трудом мог видеть её потолок. Здесь эхо стало еще громче, усиленное естественной акустикой, и их шаги зазвучали так, словно они были огромными великанами, которые шли по земле. Только… внезапно понял Чарльз, чувствуя, как что-то оборвалось в его животе, эти шаги не попадали в такт с их собственными, и они сопровождались шелестом огромных кожаных крыльев и шипением, с которым чешуя касалась льда. Сначала он увидел, как глаза открылись в тени на противоположной стороне пещеры, два сияющих, миндалевидных голубых глаза, парящих в темноте, вместе с ощущением разума, разворачивающегося из своего укрытия в огромное и непреодолимое присутствие. Затем еще два глаза слева, такие же голубые, и еще один разум. И, наконец, еще два огромных глаза, еще больше, но теперь в дальней правой стороне, словно их обладателю было нужно больше места, чем остальным двум. Разум, который появился вместе с ними, был самым сильным из всех, и Чарльз пошатнулся, схватившись за голову. Они никогда не встречал чужой разум, сильнее своего собственного. Когда драконы появились из темноты на противоположной стороне пещеры, все, что Чарльз мог сделать, – это замереть на месте и не попытаться схватить Эрика с Лорной в охапку и не броситься прочь, все, что он мог сделать, – это контролировать свои подгибающиеся колени и не падать. Добро пожаловать, Сын Юга, – сказал черный дракон, его огромное, изгибающееся тело сверкало оттенками радуги, когда на чешую падал свет. Его голос был глубоким, отражаясь и сталкиваясь с мыслями и воспоминаниями, и был громче, чем всё, что Чарльз когда-либо слышал физическим слухом. Он нес с собой ощущение себя, ощущение древности. Его звали Андвари, и его имя повелевало всем, чем он был, что он думал и делал. Добро пожаловать, – сказал красный дракон, его голос был жаром и пламенем, и Чарльз мгновенно узнал, что его имя – Рок. У тебя мысли дракона, – сказал третий дракон, ярко-зеленого цвета, его голос напоминал рев ветра. Фарвидри. – Но не драконье сердце. Чарльз старался не сломиться под весом их внимания, чувствуя себя практически опьяневшим, его баланс был утрачен, а разум обеспокоен, словно оказавшись под натиском бури, в то же самое время пытаясь балансировать на крошечном пике. Здравствуйте, – слабо проецировал он, но затем собрался с силами, словно это было что-то вроде ответа. – Спасибо за то, что наградили меня своим присутствием. Андвари громко фыркнул, испустив струю горячего воздуха, которая прокатилась по всей пещере. Нам нужно быть тише, – сказал он другим драконам, и его голос стал гораздо тише, – чтобы не убить человека еще до того, как мы с ним поговорим. Эрик отвязывал Лорну со своей спины, развязывая узел из кожаных ремешков, которые прикрепляли её к его телу, и подхватил её на руки. Она проснулась от движения, и начала громко хныкать, и звук был гораздо сильнее в ледяной пещере. Эрик мягко пробормотал ей что-то на Северном языке, легко покачивая её на руках. – Перед вами Чарльз, ранее принадлежавший к дому Ксавьеров, – сказал Эрик, когда Лорна затихла, хотя она все еще всхлипывала и тихонько икала. – Мой омега. И Эйдина, так же называемая Лорной, наша дочь. Все благословения вашему детенышу, – сказал Андвари, и теперь Чарльз смог почувствовать разницу в его голосе – он стал мягче, словно полушепот, и гораздо более отрытым. Внезапно он понял, что до этого драконы говорили только с ним, и что Эрик ничего не знает об их кратком разговоре. – Итак, ты принес его к нам, чтобы показать наше будущее и почтить наш союз. И ты привел своего телепата, твоего супруга, чтобы показать его нам. Эрик медленно кивнул, не сводя взгляда с Андвари и одной рукой успокаивающее поглаживая животик Лорны. – Как и обещал, – сказал он, и его голос был ровным, низким, скорее всего, чтобы Лорна не заплакала снова. Драконы загрохотали, все вместе, как хор во время театрального представления. Затем Андвари сделал шаг вперед, его огромные размеры позволили ему сократить расстояние между ними всего в несколько шагов. Чарльз уже дрожал от присутствия настолько огромного хищника, и, когда Андвари склонил голову, чтобы взглянуть на Лорну одним глазом, Чарльз должен был сдвинуться, подойти к Эрику как можно ближе, не толкая его, словно он успел бы выхватить малышку из его рук, прежде чем дракон сможет причинить ей боль, если таково будет его желание. Зрачок-щель Андвари взглянул на Чарльза, в воздухе возникло ощущение веселья. Я не причиню вреда твоему детенышу. Их так мало у самих драконов, увидеть настолько юное существо для нас – большая редкость, – он несколько раз медленно вздохнул. – Ваш детеныш Одаренный, как и вы сами. Эрик взглянул на Чарльза, но ничего не сказал. Нет, – сказал Андвари, и Чарльзу понадобилась секунда, чтобы понять, что он отвечает на что-то, что он поймал в мыслях Эрика, читая его разум так, как Чарльз не мог. – Я не могу сказать, какой у неё Дар. Как не могу сказать, драконьи ли у неё мысли. Но как? Чарльз почувствовал… невероятную, огромную ревность, потому что этот дракон мог читать мысли Эрика, его супруга, а он – нет. Это поселило в его животе неприятное чувство, хотя он был рад услышать другое подтверждение тому, что Лорна Одаренная помимо цвета её волос. – Почему вы хотели увидеть меня? – спросил он вслух для того, чтобы Эрик их услышал, когда, казалось, больше ничего не должно было произойти. – Эрик ничего не говорил мне о вас до сегодняшнего дня, так что, я полагаю, вы передумали? Вы должны были знать, что я был здесь. Всегда поступает новая информация, – сказал Андвари, и Чарльз не мог не подумать, что это было весьма расплывчато. – У вас появился детеныш. Кениг смог полюбить тебя. В его разуме его планы на будущее после этой войны начинают касаться тебя. Это… касается и нас. Чарльз заставил себя помедлить, прежде чем ответить, используя свои сильнейшие щиты против ментального проникновения, чтобы спрятать осторожный страх, который возник на переднем плане его разума. – Что вы имеете в виду? Выражение лица Эрика не изменилось, но даже он немного напрягся, стоя рядом с Чарльзом, выпрямившись чуть сильнее, чем до этого. Мы должны быть уверены в тебе. В твоих намерениях. Но это не занимает много времени с мыслями дракона. Мы уже приняли решение. Медленно Чарльз напряг спину, готовя себя к тому, что вот-вот настанет. Его дыхание стало быстрым, все его тело приготовилось к тому, чтобы испытать боль. – И оно? Если бы это было наше неодобрение, – так же медленно сказал Андвари. – Вы бы узнали. Облегчение, которое окатило тело Чарльза, было почти таким же сильным, как оргазм, так напряжен он был до этого. Он облокотился на Эрика на мгновение, его колени тряслись, прежде чем он заставил себя снова выпрямиться и вернуть себе подобие чувства собственного достоинства. – Спасибо, – сказал он, не очень уверенный, должен ли он благодарить их за то, что они одобрили его право на жизнь. Эрик сам казался почти зеленым, его рука обхватила пояс Чарльза, а пальцы впились в его бедро чересчур сильно. – У меня есть еще одна просьба, – сказал он. Да, есть, – голос Андвари был гладким, как чистый шелк. – Попроси. – Я хочу, чтобы вы позволили Чарльзу, моему супругу, пройти через барьер, который вы установили в моем разуме, чтобы он смог общаться со мной так же, как вы, – голос Эрика был на удивление сильным, без сомнения или колебания. Сердце Чарльза замерло у него в груди, глухим ударом, словно его ударили камнем, и он обернулся, чтобы уставиться на Эрика с раскрытым ртом, слишком удивленный, чтобы даже спросить, что он имел в виду. Это… он всегда полагал, что это Дар Эрика мешает ему проникнуть в его мысли, что у Эрика не было выбора, и что это просто что-то, с чем ему придется жить, с неспособностью читать мысли Эрика и узнать его так, как Чарльз того хотел. Но сейчас Эрик сказал… Чарльз разрывался между отчаянной надеждой и болезненной, жестокой обидой, что Эрик не сделал этого раньше, и даже не упоминал о такой возможности. Несмотря на то, что драконы были секретом, несмотря на долгие месяцы их противостояния, после были три месяца того, что приблизилось к пониманию и честности, к еще более глубокой связи, которая определяла их верность к чему или кому-либо. Или Чарльз так думал. Его живот заурчал, все его органы, казалось, кто-то стиснул огромным кулаком. Дракон повернул голову к одному своему сородичу, потом к другому, молчание, повисшее в пещере, было таким глубоким, что казалось неуютным. Даже Лорна затихла, её широко раскрытые глаза старались проследить за движением Андвари. – Это будет удобно, – сказал Эрик, его голос был слишком громким, когда прервал неестественное молчание. – На поле боя, когда придет война. Он не аргументировал это любовью, привязанностью или доверием. Возможно, Эрик не думал, что это будет эффективно для драконов, или потому что он просто не думал, что эти вещи могли быть его мотивами. – Эрик, о чем ты говоришь? – наконец смог выговорить Чарльз, обхватывая себя руками со стиснутыми кулаками, заставляя себя дышать ровно одним усилием воли. – Ты… драконы скрыли твой разум от меня? Почему тебе вообще пришла в голову такая идея еще до того, как я прибыл сюда? На какое-то мгновение Эрик, казалось, был в замешательстве. – Ты… а, нет. Они закрывали мой разум от чужого вмешательства с самого моего детства. Как и разум моей матери. Мы знали, что некоторые телепаты выжили даже поcле чистки Шоу. Эмма Фрост – одна из них, в конце концов. Чтобы сохранить королевский род, мы должны были быть неуязвимы для телепатической атаки. Драконы хранили мой разум, даже когда я был в Столице. Я мог стоять прямо рядом с любовницей короля, и она понятия не имела, почему мой разум был закрыт от неё, как и ты до этого. Мы выполним твою просьбу, – сказал Андвари, возвращая свой огромный глаз к ним троим. Даже стоя бок о бок, они были меньше, чем одна его голова. – Сын Юга, мы узнаем, если ты собьешь разум Кенига с правильного пути. Не испытывай нас. – Конечно же нет, – сказал Чарльз, его разум уже начал кружиться от неожиданности, сама мысль о прикосновении к мыслям Эрика казалась такой странной, что сейчас он только начинал осознавать её. – Я никогда не сделаю ничего подобного. Тогда это решено, – сказал Андвари, и затем… И затем… Эрик был там, в голове Чарльза, притягивающее сияние в пустоте ледника, далеко перекрывающее сияние Наставника. Его разум был подобен огню маяка, неуклонно притягивая Чарльза к себе. На поверхности его мыслей был слой опасения, окрашивающего все остальное, но под ним были удовлетворение, предвкушение известной опасности, азарт, привязанность, страх, и все это было переплетено вместе… и Эрик, в своей голове, осторожно подумал: Чарльз? – Ох, – глупо выдохнул Чарльз, и потянулся к нему своим разумом, закручивая завиток мысли в разум Эрика, и это ощущалось как соприкосновение рук, как поцелуй. Эрик, ты здесь. Ощущение чистой радости, которая поднималась в нем, начисто стерло все остальное, и Лорна начала извиваться в руках Эрика без какой-либо особой причины за исключением того, что Чарльз был счастлив. Ты меня слышишь? – Да, – сказал Эрик вслух, и это слово отразилось в его мыслях секундой позже: Да. Казалось, разум Эрика инстинктивно отдергивался от ментального прикосновения Чарльза, но Эрик усилием воли заставлял его возвращаться назад, толкая свои мысли по направлению к Чарльзу, его стремление доверять Чарльзу было таким же сильным, как одновременное рефлективное чувство неудобства. Еще там были интерес и любопытство относительно размаха способностей Чарльза, Эрик размышлял о том, как много может увидеть Чарльз, когда драконы способны видеть все… Спасибо, – сказал Чарльз драконам, внезапно вспомнив, где они были и кто принимал их у себя. Заберите своего детеныша, пока она не замерзла, – сказал красный дракон, и Чарльз почувствовал его восхищение Лорной, таким маленьким существом с таким юным разумом. – Люди хрупки. Эрик кивнул Чарльзу, и тот помог снова закрепить Лорну на его спине, завязав кожаные ремешки на прочные узлы, чтобы они не развязались. Наставник провел их обратно по тоннелю. Рука Эрика касалась ладони Чарльза каждые несколько шагов, и Чарльз мог бы подумать, что это происходило случайно, если бы не частота, с которой он чувствовал прикосновения супруга, и не теплое предвкушение, которое отражалось в мыслях Эрика. Мысли Эрика. Что-то, что Чарльзу обычно приходилось угадывать, а теперь он мог видеть их, чувствовать, читать и знать. Он не был уверен, что чувствовать, счастье мешалось с болью из-за того, что у Эрика все это время была возможность все изменить, но он выбрал сделать это только сейчас. Но было и понимание, что, возможно, Эрик не был уверен до настоящего момента, что он брал на себя риск, несмотря на хорошие намерения Чарльза, потому что у Эрика не было никаких способов узнать истинные чувства и мысли Чарльза. Это была нелегкая смесь, и Чарльз справлялся с ней, пока они взбирались наверх, и он скользнул рукой в ладонь Эрика, переплетя их пальцы, чтобы они могли идти наверх рука в руке.~*~
Сидеть внутри замка казалось слишком клаустрофобным после часов, проведенных в пещерах под ледником, так что они разместились на крыше, лежа на одеяле, которое Эрик принес из их комнаты. Они свернулись, подобно кавычкам, по направлению друг к другу, касаясь друг друга лбами и носами, так близко, что каждый выдох, который делал Эрик, касался лица Чарльза, как ласка, тепло и мягко. Лорна спала в её корзине у их ног, её разум был тихим и спокойным даже после её большого приключения сегодня. Чарльз был благодарен за это, потому что прямо сейчас единственным, на чем он мог сфокусироваться, был разум Эрика, так близко к нему, и наконец-то открытый и реальный. Они делились мыслями, воспоминаниями, чувствами легко, не отнимая время и не порождая недоразумения словами, сказанными вслух. Чарльз показывал Эрику свое детство, счастливое, пока был жив его отец, и омраченное, когда его мать вышла за Курта и тем самым привела в их дом Кейна. А Эрик показал Чарльзу свое собственное. Чарльз видел, как Эрик рос на Севере, играл снаружи в середине зимы, не обращая внимания на темноту и холод, как его мать показала ему холл древнего храма в Айронхолде и зажгла две свечи, как она учила Эрика петь его молитвы. В этих воспоминаниях было странное и смутное чувство, словно они нечасто использовались, смазанные и потрепанные по краям. Острее были воспоминания об огне и запахе горящей плоти. То, как кровь Эрика горячим потоком лилась на его кожу, и кошмары, которые разрывали его разум каждую ночь с того дня, память об изломанном теле его бабушки и мертвых телах, разбросанных по улице. После этого воспоминания Эрика стали жестче, злость управляла всем, что он видел и делал. Его друзья были убиты, один за другим, все Северные дети, с которыми он когда-то играл, и он не плакал у их могил. Он терял себя в металле. Изображение того дня, когда умер младший брат Магды и Эрик уничтожил все мечи в оружейной, расплавив их в бурлящее озерцо железа на полу. Он видит свой дом глазами Эрика, Юг, который был жарким и незнакомым, люди которого говорили об «угрозе варваров» в светских разговорах, пока просители молились в храмах, чтобы варварская раса вскоре была уничтожена. Ненависть Эрика казалась такой же сильной и ощутимой, как если бы она принадлежала самому Чарльзу, смешиваясь со страхом, когда бы он ни увидел лицо Шоу, и самобичевание Эрика, что он вообще чувствует страх. Шоу назвал его «сын мой» и клал свою руку на спину Эрика, пока тот натягивал лук и целился в цель, после чего тот промахивался. «Хороший молодой альфа», словно Эрик был призовым жеребцом на скачках. То, как запах Шоу вызывал у Эрика тошноту. Отец Эрика умирает, и тот становится Герцогом в восемнадцать, и, когда он едет обратно в Северные земли, оставляя свое обучение на месяц раньше, его трясет от внезапной и неожиданной свободы. Эрик клянется никогда не возвращаться в тот город, если только не за тем, чтобы проткнуть Шоу мечом в самое сердце. Войны часты, и Эрик чувствует себя на поле битвы, как дома, металл поет вокруг него. Эти воспоминания совершенно нейтральны – если там и были эмоции, то Эрик давно избавился от них или же забыл. Его сердце было холодным, даже когда он шел через города, которые были стерты до основания… даже его воспоминания о той резне, на которую они тогда наткнулись вместе с Чарльзом, избавлены от всего, напоминающего боль, хотя Чарльз сам видел, насколько сломленным был Эрик в то время. Каждое из этих воспоминаний завязано на сильную струну внутри, которая ведет прямо к злости Эрика, постоянно взведённой внутри него, как оружие. Но Эрик не стал подчищать свои воспоминания о Чарльзе. Тот раз на берегу реки сохранен в его памяти целиком, отложен в сторону с осторожностью, как сверкающий бриллиант, несмотря на то, что оно немного потрепанно, из-за того, что Эрик снова и снова вспоминал о том времени два месяца спустя, пытаясь найти признаки того, что Чарльз был неискренен, пытаясь убедить себя отпустить Чарльза с миром. Все те воспоминания о времени до такие же: очевидны драгоценные моменты, которые пострадали от силы сомнения Эрика, только чтобы снова быть извлеченными не так давно, но все же в равной степени завязанные на тьму, которая характеризовала те четыре месяца, которые они провели порознь, и новую надежду Эрика на их будущее. Затем Чарльз наткнулся на страх Эрика, что он снова покинет его, темный корень, вросший в почву сомнения и ненависти к самому себе, и Чарльз почувствовал, как его физическое тело издает судорожный вздох удивления и скорби, когда он потянулся, чтобы пролить свет на это место. Он не уйдет снова, скорее показывает он Эрику, чем говорит, демонстрирует свои собственные уверенность и любовь к Эрику так сильно, как только может, он ушел бы, только если бы Эрик предал его снова, и теперь, когда Чарльз знает его так хорошо, он больше не боится этого, он знает, что Эрик никогда не причинит ему такой боли. Облегчение Эрика ощутимо физически, расцветая в его разуме, когда губы Эрика изогнулись в улыбке. Я доверяю тебе, – тихо, но так, чтобы Чарльз услышал, подумал Эрик, его пальцы коснулись уха Чарльза и погладили ниже. В его словах была нотка опасения, но Эрик имел в виду то, что сказал. Чарльз улыбнулся и прильнул к нему ближе для поцелуя, который по большей своей части коснулся не их губ, но их мыслей.~*~
Гонец прибыл спустя три недели, въехав в Айронхолд на взмыленной лошади в очень ранний час. Лорне был уже месяц, она начала какое-то время держать голову самостоятельно, и ворковать, когда Эрик или Чарльз брали её на руки. Её ручки все еще были слишком слабыми, чтобы попытаться схватить что-нибудь, но её разум отзывчиво стремился к сознанию Чарльза, когда он тянулся к ней; она была любопытна, как только могла при двадцати часах сна в день. Когда гонец появился, отдуваясь и с трудом переводя дух от подъема на три сотни ступеней вверх, Чарльз сидел с ней в её корзине на краю дивана в главной библиотеке, с Рейвен, которая смотрела в окно, и сидящим за столом Эриком. – Ваши Светлости, – сказал он, кланяясь, и затем с запозданием, – миледи, – в сторону Рейвен. Чарльз прочел сообщение в его мыслях еще до того, как посланец успел сказать хоть слово, напрягаясь на своем месте и чувствуя распространяющуюся по щекам бледность. На другой стороне комнаты Рейвен склонила голову, как гончая на охоте, её взгляд был острым и внимательным, а чуть ближе Эрик поднялся на ноги, поджав губы и расправив плечи в ожидании плохих вестей. Он наверняка знал, что за весть принес им гонец по одним цветам его одеяния, но все равно взмахнул рукой, позволяя ему озвучить свое послание. Гонец откашлялся, вытянул из нагрудного кармана свиток пергамента и сложил руки за спиной, готовый прочесть последние наизусть: – Его Светлости Эрику, Герцогу Севера, от Его Величества Короля Геноши Шоу, повелителя Янтарных Островов и Хранителя Севера, приветствие, – сказал он, почти пропевая свое послание. – В свете недавних и непростительных преступлений наших Восточных соседей из земель Сварти, Король объявляет им войну, и требует твоего скорейшего присутствия у его войска, со всеми твоими армиями, у полей Эллиса, чтобы выполнить обязательство, данное вам при присяге на верность короне, и защитить наш великий народ. Долгое время Север был лучшим в своих способностях на поле боя, и никогда они не были необходимы больше, чем в этот час сечи. Не задерживайся, выдвигайся, как только прибудет мой гонец, и вместе с ним прибудь к моим войскам. Подписано и скреплено моей печатью, Себастьян, король Геноши. Закончив, гонец передал Эрику копию слов Шоу на пергаменте, и снова поклонился, когда Эрик отпустил его с указаниями спуститься на кухню и как следует поесть. В мыслях Эрик был так же встревожен, как и Чарльз, хотя прятал это лучше, подавляя это чувство, когда сломал в пальцах восковую печать и раскрыл письмо, перечитывая послание с восстановившимся спокойствием. – Мы знали, что все к этому и идет, – сказал он, когда гонец удалился, кладя свиток на стол и смотря на Чарльза. – Я знаю, – сказал Чарльз, стараясь выправить свое несчастное выражение лица так, чтобы оно хотя бы отдаленно напоминало лицо Эрика. Он очень осторожно положил руку на спинку Лорны, и она едва заметно шевельнулась во сне, её пальчик двинулся меж её губ. – Я даже знаю, что это необходимо для достижения наших целей, чтобы избавиться от короля раз и навсегда. Но почему-то всегда думал, что у нас будет больше времени. Он не сказал, но подумал: я чувствую себя так, словно только что нашел тебя, и теперь тебя сразу же забирают. Разум Эрика вернулся к воспоминанию о последнем подобном вызове, когда он всего лишь прочитал сообщение и безэмоционально оставил Айронхолд, не беспокоясь о том, что он оставлял позади себя, даже не раздумывая над возможностью того, что он может не вернуться. В этот раз у Эрика было гораздо больше, что он мог потерять. – Не больше года, точно, – сказал Эрик. Рейвен издала скептический звук и поднялась на ноги, бесшумно передвинувшись по комнате, чтобы взять из рук Эрика предложенный свиток и кратко его просмотреть. – Год? Сварти не так-то просты, – сказала она, бросая на Чарльза извиняющийся взгляд. – И после этого тебе еще будет нужно сразить Шоу. Ты правда думаешь, что все это произойдет в течение всего лишь года? Эрик бросил на неё тяжелый взгляд, его губы стали тоньше, но он не стал спорить. Чарльз легко выловил в его мыслях правдивый ответ. – Так долго? – потрясенно уточнил Чарльз. Войны, кончено же, отнимали много времени. Он не мог не подумать о том, что ведет себя глупо, и выпрямился, пытаясь использовать фокус Эрика и подавить непродуктивные эмоции, чтобы сконцентрироваться на практике. – Очень хорошо, – сказал он так нейтрально, как только мог. – Я скажу, чтобы распорядитель начал делать последние приготовления. – Долго – это сколько? – спросила Рейвен, и Чарльз ответил: – Эрик думает, что все может занять два или три года, если не дольше. – Проклятый телепат, прочь из моей головы, – пробормотал Эрик, хотя в его голосе не было настоящей злости. Он взял свиток из рук Рейвен и снова положил его на стол. Чарльз закатил глаза, но продолжил. – Если все наконец-то сдвинулось с мертвой точки, то нам нужно будет двинуться вперед с частью плана, которая касается меня и Рейвен. – Что вам нужно? – спросил Эрик. – По большей части передать весть на Юг, – сказал Чарльз, мысленно перебирая свои планы, чтобы убедиться, что все готово к тому, что, как он думал, было пассивной агрессией в сторону Шоу. – Практически все уже готово, просто нужно сказать правильное слово, чтобы запустить цепочку событий. Но Рейвен может сделать это самостоятельно, когда вернется с тобой на Юг. – Ты уверен, что это хорошая идея? – Эрик пересек комнату, чтобы сесть на диван, умещая свое длинное, худое тело в пространство, которое осталось на диване незанятым корзиной Лорны. – Кто-то должен остаться с тобой и Лорной. По крайней мере, на несколько месяцев. Я уверен, Армандо пока что справится самостоятельно. – Хм-м-м, – трудно было утверждать, что это был правда лучший план, чтобы Рейвен осталась на Севере, или просто то, чего хотел Чарльз. Он прислонился к Эрику, осторожно и без активного обсуждения, и, в конце концов, медленно сказал. – Если Рейвен останется здесь, то к ней не будет никаких подозрений, что она вовлечена в подрыв поставок из Вестчестера. Это будет гораздо безопасней, чем быть обвиненными в измене. – Я не против остаться ненадолго, – сказала Рейвен, отклоняясь на край стола, сдвинув бедро и сложив руки на животе. – Не навсегда, потому что это такая же моя битва, как твоя и Эрика, но я могу составить тебе компанию, пока ты не будешь менее измотанным от полубессонных ночей. – Спасибо, Рейвен, – сказал Эрик. Его рука коснулась бедра Чарльза, как раз над самым изгибом. – Нам придется выехать не позднее рассвета. Чем раньше я уеду, тем раньше вернусь. Так скоро, подумал Чарльз с тихим вздохом, глубоким и искренним, его сердце ухнуло вниз. Так быстро в их тихую идиллию, состоявшую из Эрика, Чарльза и малышки, ворвался внешний мир. – Тогда тебе стоит пойти и подготовить войско, – сказал Чарльз, поворачиваясь к Эрику и слабо улыбаясь ему на одной силе воли, а не от искренних чувств. – Я попрошу поваров сделать сегодня на ужин что-нибудь особенное.~*~
Эрик На следующее утро Эрик надел черные одежды в сумраке их спальни и спустился вниз, прежде чем Чарльз проснулся, оставив его супруга, свернувшимся под одеялом и проецирующим легкое чувство тоски, которое Эрик чувствовал краем своего сознания, когда спустился в самый низ. Айронхолд уже проснулся – он никогда не спал, – и слуги с кухни паковали последние припасы в повозки бок о бок с Форджем, который точил последние мечи. Небо было глубокого темно-фиолетового оттенка, какой бывает перед самым рассветом, по траве все еще скользил туман. Эрик с удивлением обнаружил, что Логан уже проснулся и укладывал бочку с вином в повозку, зажав меж зубов сигару. – Ты ведь помнишь, что ты не едешь, – сказал Эрик, хотя Логан и не был одет для путешествия. – Обязанности няньки, – сказал Логан, выдыхая дым в лицо Эрика. – Да, я знаю. Эрик неохотно кивнул, и Логан фыркнул, тщательно втаптывая ногой то, что осталось от его табака в камни мостовой. – Не беспокойся. Они все еще будут здесь, когда ты вернешься, – сказал Логан. Эрик лишь кивнул и оставил его, выводя Скайгнирра из стойла и проезжая вдоль линий повозок, которые протянулись далеко за пределы боковых ворот Айронхолда, вырезанных прямо в горе, дальше на плато, перепроверяя оружие и доспехи с помощью своего дара, чтобы убедиться, что ничего не сломано и не повреждено, добавляя остроты клинкам в случае необходимости. Когда он дошел до самого дальнего отряда, то сделал им знак отправляться. Мост, проходивший снаружи высеченных из скал стен замка, был узким, и понадобится время, чтобы провести через него двадцать тысяч воинов. Когда он вернулся в крепость, Чарльз был там и казался весьма бодрым, несмотря на ранний час и то, как поздно они уснули вчера ночью, попытавшись получить друг от друга все возможное удовольствие, прежде чем расстояние разведет их порознь. В его руках была малышка, укутанная, но проснувшаяся, когда Эрик приблизился, передавая поводья Скайгнирра ближайшему бете. – Мы пришли проводить тебя, – тихо сказал Чарльз, когда Эрик приблизился, и приподнял лицо для поцелуя, который Эрик с радостью ему подарил. Он поднял руку, чтобы обхватить щеку супруга, и прижался губами к губам Чарльза, жадно целуя и вдыхая его запах. Когда они в конце концов оторвались друг от друга, щеки Чарльза покраснели, и румянец появился не только от утреннего холода. – Береги себя, – сказал он, и слова сопровождались ощущением заботы и беспокойства. – Сколько времени пройдет, прежде чем ты не сможешь чувствовать меня? – Эрик хотел ощущать его присутствие рядом с собой, так долго как это было возможно. Его рука коснулась волос Чарльза. Он почувствовал желание попросить отрезать прядь, чтобы взять её с собой, как делали некоторые мужья. Чарльз улыбнулся. Видимо, он услышал эту мысль, потому что осторожно переложил Лорну в одну руку и коснулся свободными пальцами кинжала на поясе у Эрика, а потом вытянул из своего кармана платок. – Четко? Примерно день, возможно, два. Вообще? Наверное, дней десять, – сказал Чарльз, словно это было ерундой – мысленно преодолеть расстояние в три сотни миль, словно это было что-то, что не стоило внимания. – Возьми прядь сзади, где этого не будет видно, я не хочу казаться растрепанным. Эрик взял нож, который предложил ему Чарльз, и отрезал прядь волос собственными руками, а не способностями, после чего позволил Чарльзу сложить её в квадратный отрез ткани и самому положить в нагрудный карман Эрика. Эрик не мог отвести от него взгляда или прекратить касаться, обещая себе, что он не забудет, как Чарльз выглядит сейчас, как он ощущается под его ладонями. Лобик Лорны был темным и ровным, когда он опустил руку на её голову, и она издала слабый звук, словно она знала, что что-то происходит, в её упрощенном понимании. – Я люблю тебя, – сказал Эрик, и эти слова эхом отразились в его разуме с волной привязанности и желания, а также чувством утраты, которое он уже так остро ощущал. Чарльз улыбнулся, но улыбка вышла слабой, выдавая его чувства. – И я люблю тебя, – прикосновение его мыслей в этот раз было глубоким океаном, все еще шокирующим и пугающим, но вдохновляющим. Привязанность, влечение, любовь, горечь и голод – все было связано в один узел, и окатывали берега разума Эрика. – Возвращайся назад со всеми жизненно важными частями на месте, или я буду очень недоволен. Эрик поцеловал его снова, держа его рядом с собой так долго, как только мог, желая, чтобы губы Чарльза помнили его так же, как будут помнить небольшие отметины на его бедрах и груди, царапины на спине. Когда он в конце концов оторвался от Чарльза, это было только потому, что он знал, что если помедлит еще одну секунду, то не сможет уехать. Он уселся в седло и заставил себя вдавить пятки в бока Скайгнирра, смотря только на дорогу, когда тронулся дальше, чтобы нагнать своих воинов. Он не оглядывался, пока не достиг ворот, и даже там – всего лишь раз. Он не мог видеть Чарльза оттуда, но мог чувствовать прикосновение Чарльза к своему разуму, продолжающееся, даже когда он пересек мост, и крепость исчезла из виду. Он потерял ощущение разума Чарльза на одиннадцатый день, и после этого все, что ему оставалось, – это двинуться на войну.