Любовь на троих. Часть пятая: Осенняя чехарда

Какой бы Наташка ни была пьяной, но известие, что самый красивый в универе парень предпочитает мужчин, да еще и собственных родственников, потрясло ее до глубины души. И, естественно, на следующий день она растрепала об этом своей подружке, та в свою очередь другой и т.д. Горячая новость разнеслась со скоростью лесного пожара по всему курсу. Вызвав пересуды, очередные споры между однокурсниками. Валька, встав в позу, забравшись на парту, устроила настоящий митинг в поддержку Женьки, доказывая всем и вся, что тот всегда предпочитал только женщин. И в постели вообще сексуальный монстр. Часть парней, помня, как Евгений весь вечер провел в обнимку с кучей вопящих баб, которые проигнорировали их, хмуро подтвердили это. Более того, несколько девушек, которые запали на младшего братика — Игоря, защищали его честь и достоинство, утверждая, что тот просто не может быть голубым и т.д. и т.п. Самого виновника сего ебнутого торжества пока не наблюдалось, да и ляпнувший про Женьку Толька отсутствовал. Когда Михаил с помятым Толиком повстречались около университета, альбинос покрутил пальцем у виска и прошипел: — Хорошо у тебя морда расквашена. А так бы добавил, да видно Женька справился сам. — Так это он мне очки разбил, несколько стекол из них порезали лицо, — оправдался тот хмуро. — Я на его месте их тебе вообще бы в зенки вкатал, не выцарапал бы. — Да что я такого сделал? — Толя вообще многое не помнил по пьяни, а сегодня, доставая старые, в толстой оправе очки из запасника, в которых он выглядел конкретным ботаном, никак не мог понять, кто так расквасил его лицо, а главное, за что? — Тебе, Толя, пить вредно, ибо твой язык, когда ты пьян, и дружба несовместимы, — выдал Мишка. — Ты вчера своей бабе ляпнул, что Женька гей и спит со своими братьями. — Да быть того не может! — бледный Толик по стенке сполз на пол. — Чтобы я такое сказал? Я же не псих. — Угу, ты пьянь! — подтвердили рядом. — Ладно, если твоя девка так же, как и ты, ничего не помнит. А если нет? Ты хоть представляешь, что будет. Толька схватился за все еще болеющую голову и прошептал: — Я все буду отрицать. — Уж постарайся. Балаболка! Парни вошли в лекционный зал и замерли от увиденного на месте. С первых же секунд поняв, что Наташка, даже пьяная вусмерть, помнит все. К ним подлетело сразу несколько девок и взяло в оборот, сзади их большим фронтом подпирали крайне заинтересованные парни. — Это правда? — орали девки. — Что именно? — начал играть в дурачка Мишка. — То, что Наташка сказала, — кричали парни. — А я почем знаю, что кричала эта ненормальная? — развел руки Михаил. — А мы не у тебя спрашиваем, а у Тольки. Ну так что, Женька — гей? А его братья ему любовники? — прокричал кто-то деловито из толпы. Толя вжал голову в плечи и молчал как неживой, опешив под бешеным напором толпы. А Михаил, увидев, что тот в ступоре, попытался развести ситуацию. — По-видимому Евгений вместе с братьями ворвались в комнату, где Толька трахал Наташку, вот он с горяча и ляпнул. — Да кого вы слушаете? Мишка сам голубой, как майское небо, — вякнул кто-то особенно умный. — Ну так чего ты, Анатолий, молчишь, как язык проглотил? А? Вокруг воцарилась гробовая тишина, и в ней, скрипнув дверью, появился хмурый, как грозовая туча, Евгений. Что тут началось. Всех как прорвало. Орали так, что не заметили звонка на пару, а когда аспирант Лев Сергеевич, заменяющий болеющего шефа и являющийся по совместительству дядюшкой причины бедлама, крикнул от доски: «Что за базар?», — все разбежались по своим местам, а кто-то особо продвинутый выдал. — Мы спрашивали, правда ли Евгений гей? И ебется с собственными братьями? Левушка поймал челюсть на подлете к полу, даже он такого не ожидал от своих племянников. Вернее, он, конечно, знал, что они любовники, но явно не предполагал, что информация выплывет наружу. Впрочем, вспоминая недавнее прошлое, Лева решил сыграть в благородство. — А не кажется ли всем вам, что вы влезаете в чужую личную жизнь, — рыкнул он от доски. — Еще бы, вы ведь его дядя, — крикнули ехидненько с задних парт. — Да хоть отец, — Лев встал, подбоченясь. — Тишина в аудитории, начнем лекцию. И так задержались на пятнадцать минут. И, увидев, как поднимается с места племянник, спросил: — Евгений? Что-то случилось? — Да. Раз уж так у всех свербит в жопе, то я отвечу. — Жека, не надо, — подпрыгнул Мишка рядом, а Анатолий еще сильнее вжался в парту. — Да не, почему же. Врываться в мой дом без приглашения и устраивать бедлам для вас всех нормально. Трахаться в нем по углам группами вусмерть пьяными — тоже. Так вот. Да. Я предпочитаю в постели мужчин, это правда. А вот с кем я сплю, вас никого не касается. Будь хоть это Папа Римский или президент Соединенных Штатов Америки, — Женька закинул свою сумку на плечо и, выйдя из аудитории, жахнул со всей силы дверью. Заткнулись все. Даже те, кто до этого шушукались и обсуждали его персону друг с дружкой. Анатолий был готов провалиться сквозь землю или сам себе отрезать болтливый от водки язык. Видеть никого особо не хотелось, а вот на Толика чесались руки, чтобы просто убить. Женька поднялся на университетскую крышу и теперь смотрел вдаль. Очень хотелось курить. Надо сказать, он иногда баловался по пьяни, но не более того. Во всяком случае, от табака не зависел. И когда он полностью отрешился от настоящего, погрузившись в свои бегающие вразнобой мысли, рядом послышался шорох. Женя повернулся на звук и утонул в больших карих глазах. — Это ты? — ухмыльнулся он Сергею. — Чего тебе? — Это правда, что ты… гей? — пробормотал парнишка. — И что с того? Ты же слышал, я не врал, — Женька снова перевел взгляд в даль. — Ну, я подумал, что раз ты, вернее, тебе нравятся парни… — стал путано объяснять, краснея, Сергей, дергая свой свитер за вытянутые рукава. — Нет, — прерывая все потуги на корню. — Но почему? — обиженно. — Сережа, ты очень милый и симпатичный мальчик. Но пойми меня правильно, я не хочу давать тебе пустые надежды. Да, мне приятно, что я тебе нравлюсь, но не более того. Мы никогда не будем вместе. Я занят и люблю. — Значит, про братьев тоже правда? — Сергей опустил голову так, что пол-лица закрылось под волной светлых пушистых волос. — Да. И это я говорю только тебе… — Женя помолчал немного, а потом продолжил: — Знаешь, я Мишку знаю давно, и несмотря на все свое безрассудство, он хороший человек. — Зачем вы мне это говорите?! — карие глаза, полные слез, выглянули из-под челки. — Ваня и правда не его мужчина, как ты теперь знаешь. Более того, он ему совершенно не нравится. Весь вчерашний вечер он мучил моего любимого только с одной целью — заставить ревновать тебя. Бредовый план, ну такой уж Мишка. Когда ему кто-то очень нравится, он начинает делать сплошные глупости. И обычно это приводит к вселенскому краху. — Я люблю вас, а не его, — Сережка шмыгнул громко носом и сжал кулаки. — А он тебя… — Что? — даже слезы перестали бежать из глаз. — Уж поверь. Вчера, пока ты валялся без сознания, меня заверили, что тебя никому не отдадут, тем более мне. Может, дашь ему шанс и позволишь себя любить? — Но? — Сергей, поверь, я не тот, кто тебе нужен. Мое сердце занято, и я не смогу сделать тебя счастливым. А ты этого заслуживаешь, — Женя приобнял хрупкого парнишку за плечи и хитро прошептал: — Мишка же красивый, хоть и белесый, как поганка. Сережка нервно сглотнул, сердце от близости с этим мужчиной рвалось из горла, выдавить что-то вразумительное из себя было трудно, поэтому он просто рвано кивнул. — Вот вы где, — «белесый, как поганка» красивый друг вовремя нарисовался сзади. Он хмуро осмотрел красного, как рак, Сережку, льнущего к Женьке, но промолчал, встав с другого бока от него. — Привет, Мишка, а мы тут душевно поговорили, — ухмыльнулся Женя и, недолго думая, пихнул Серёгу прямо в объятья сердитого друга. Мишка среагировал молниеносно, поймал и нежно прижал к себе замершего в ступоре паренька. — Сергей мне поведал, что хочет пригласить тебя на свидание. Но не знает как, — Женя соблазнительно улыбнулся обоим и мысленно потер ручки: «Пора и Мишке обзавестись парой. А этот паренек подходит ему идеально». — Я… это… — выдавил из себя пунцовый парнишка и услышал трепетный ответ. — Я за. Ты сегодня вечером как? Свободен? Сергей хлопнул глазищами и слабо кивнул, чувствуя, как все его трясущееся тело вжимают в себя и ласково целуют в уголок губ. Миша взъерошил светло-русые волосы, нежно огладил черты любимого лица и, улыбнувшись, отпустил. — Тогда в шесть в кафешке у центрального парка. Я буду тебя ждать. — Хорошо, — промямлили в ответ и ускользнули с крыши. — Спасибо, друг! — Мишка сграбастал Женьку в охапку и громко чмокнул в щеку. — Не за что. Херовый стратег, — Евгений саданул под дышло и выпутался из ослабившихся силков. — А теперь говори, чего хотел? — Ну, это… Толька готов повеситься из-за вчерашнего, — замялся он. — Да пусть хоть на собственных яйцах, — ухмыльнулся Женя. — Закурить есть? Мишка иногда покуривал, посему сигареты нашлись, и оба парня нервно затянулись. — Ты тоже молодец, за фига всем такое ляпнул. Отрицал бы, и все. — Ты же знаешь, коль слух пустили — его не остановишь, будет только хуже. А так хоть бабы вешаться не будут. — Угу! Зато всех геев на свой сладкий зад соберешь. На кой хрен мне такой сильный конкурент? — А я думал, с Сергеем у тебя серьезно. Смотри, Мишка, обидишь мальчишку, заберу четвертым к себе в семью, — поиздевался Женя на вытянувшееся закашлявшееся лицо. — А жирно не будет? — подавился дымом белый. — Не-а... Мальчик-то просто конфетка, да и малые, думаю, будут рады такой куколке. — Жека! — взревел Михаил. — Хватит дразнить. Женя поймал в объятья своего беснующегося друга и тихо спросил: — Что, влюбился? — А если и так? — ответили, замирая в руках. — Давно пора, он тебе подходит, — заверили, отпуская и прикуривая следующую сигарету. — Говняные у тебя папиросы. Просто мрак. — Так не кури, — совсем уже беззлобно. — И не буду. И это, с мальчиком будь понежнее, не гони лошадей. К концу дня Женька собрал столько предложений, поступивших от мужчин всего университета, что просто охуел. Весть, что он гей, облетела все факультеты со скоростью света. Он и не знал, что так много голубых вокруг, просто никогда не задумывался над этим. Девы — его фанатки, просто посходили с ума. Половина решила во что ни стало заснять его вместе с его любовниками, другая же предлагала такой ураганный секс, от которого он забудет всех парней на свете. Евгений благодаря Толику стал чуть ли не самой популярной и скандальной личностью и всего за несколько часов. — Какие-то они все ненормальные, — бурчал Женя витающему в розовых облаках Мишке. — То готовы казнить прилюдно, то возводят на пьедестал. — Так это всегда так. Как думаешь, если я приглашу его к себе, он не испугается? — А вшивый только о бане, — передразнил Женька своего друга, Толька же стыдливо мучился вдалеке, боясь подойти ближе. — Миш, он пока влюблен в меня, к сожалению… Посему действуй тактично, ненавязчиво и в то же время решительно. Да кого я учу, у тебя ж парней было море. — Ох! Да уж, точно море, да только я никого не любил до сих пор так сильно. — А вообще-то любил? — Не-а! — снова громко вздохнули под боком. — Я так боюсь наломать дров… — А вот бояться точно не стоит. Если что, встанешь на колени, как в грошовой пьесе, с цветочком в зубах и признаешься во всепоглощающей любви. — Издеваешься?! — А то, и помни! Четвертым... — смешливым тоном. — Не отдам! — рыкая практически на всю аудиторию и пугая лектора. — Михаил?! Вы хотите решить задачу? Тогда прошу к доске, а мы все посмотрим. Мишка подпрыгнул от такого заявления на ноги, а Женька, протянув от всей души по поджарой попе друга, тихо прошипел: — Иди уж, Ромео! И не посрамись перед своей Джульеттой.