Человеческая драма

Когда белый, как смерть, Джон Уотсон распахнул тяжелые двери, Мэри справилась с собой и нажала на спусковой крючок. Стоящий в центре расплескавшегося кровавого озерца лунного света Шерлок Холмс — уже без парика, но еще в майорском мундире — был отличной мишенью, промахнуться казалось невозможным. Мэри стреляла с пяти шагов и целилась в самое сердце... Но в этот момент из тени около камина появилась еще одна незамеченная прежде фигура. Длинная тонкая трость, выпростанная из-под плаща, коснулась плеча Мэри. Раздался короткий сухой треск, полыхнуло белым, и пуля из дернувшегося револьвера прошла не сквозь сердце, а сквозь предплечье Шерлока Холмса. Он вздрогнул, схватился за плечо чуть выше раны и опустился на колени, а Мэри уже билась в руках двух закутанных в плащи высоких женщин. Джон Уотсон бросился было к ним, но тут же вернулся к раненому, вовремя подхватив его под спину. Закусив губы, он уложил Шерлока к себе на колени и принялся отрывать рукав своего сюртука, помогая зубами. — Рана... плевая, — сказал Шерлок Холмс, едва шевеля губами. — Обидно, что в ту же руку. Дважды. Дурацкая случайность. — Скажи, что твой братец уже гонит сюда кэб. Ты же не мог его не предупредить. — Ну разумеется. Майкрофт приедет. Мисс Адлер, — Шерлок повернул голову, глядя на замерших в углу женщин. — Я кратко пересказал содержание писем принца. Вы все слышали. Бумаги, если вы возьмете их себе, защитят вас и вашу спутницу от любых опасностей, ведь никто ни в Старом, ни в Новом Свете не захочет, чтобы их опубликовали. Сейчас я вряд ли смогу вам помешать унести их... Но послушайте... Если они останутся при мне, если будут обнародованы в течение суток, вам уже больше никогда не придется ничего опасаться. Люди живут в страхе перед аристократами и ненавидят их, потому что полагают существами загадочными и бессердечными, — тут он судорожно закашлялся. — Однако нам ли с вами не знать, что такое преданные поклонники... Иногда они бывают назойливы. Иногда безумны. Но мы не испытываем перед ними страха. Они вызывают раздражение, умиление, но не ужас... Человечество должно понять аристократов, должно примириться с ними. Я уверен, что мы сможем жить сообща, под красной или под желтой Луной... — Шерлок, тебе вредно говорить, — зло сказал Джон, крепко обнимая своего друга. — Даже для тебя это слишком длинный и драматический монолог. — А ведь я даже еще не начал петь, — тихо засмеялся Холмс, морщась от боли. — Итак, мисс Адлер, решать вам. И решить нужно до того, как сюда прибудет мой брат, потому что он, вероятно, будет не один. Дела государственной важности скромный кэбмен предпочитает вершить в компании верных друзей. Ирен, широкими шагами меряя пыльный пол, пересекла лунную дорожку и швырнула на грудь Холмсу уже извлеченные из тайника бумаги, все в подсохшей темной слизи и крови. — Подавитесь, мистер Холмс. Сегодня ваш бенефис. Публика рукоплещет. А нам действительно уже пора... — Только один вопрос, милая леди... Никак не пойму, что за устройство у вас в трости. Мне стало ясно, что это не только ваша опора, но и ваше оружие, когда я понял, насколько вы ей дорожите. Но что за кудесник смог поместить генератор электрического тока в настолько узкую полость? — Вот еще одно преимущество американцев над европейцами... — усмехнулась женщина, поглаживая кончиком трости щеку Шерлока под настороженным и недобрым взглядом Джона. — В Новый Свет стекаются все великие умы из различных уголков земного шара... Если будет интересно, поезжайте-ка в Нью-Йорк, на Пятую авеню, и спросите одного сумасшедшего сербского естествоиспытателя... Уверена, вам будет о чем поговорить. Все же ваш театральный проектор, который мы использовали только что, оказался не таким уж дурацким изобретением... Хотя все эти приборы едва не сломали мне экипаж. С этими словами она развернулась на каблуках и направилась к выходу. Скрипнули тяжелые дверные створки, тихо и смирно заржала где-то одинокая лошадь... Доктор Джон Уотсон баюкал раненого на руках и уже не обращал на звуки внимания. Однако кое-что все же заставило его поднять голову и насторожиться. В углу шевельнулось белое пятно — и мисс Мэри Морстен привстала на ноги, держась за поврежденный ударом электрического тока локоть. Револьвер лежал на полу в пятне красноватого лунного света, однако она больше не пыталась до него дотянуться. Пошатываясь, она смотрела на обоих мужчин. Губы ее двигались, однако с них не слетало ни слова. — Мэри, — с трудом проскрипел Джон. — Ты слышал, как я призналась, верно? — спросила она с вызовом. — Я все слышал, Мэри... Почему ты не сказала мне? Почему ты сразу мне все не рассказала? Мы бы нашли решение... Мы бы что-нибудь придумали. — Ничего бы мы не придумали, — сказала она зло, отшвыривая оружие ногой. — А вот он... Скажи мне, Холмс. Как ты узнал о том, о чем я не говорила никому? О той встрече на берегу... И мистер Шерлок Холмс захохотал, превозмогая боль. — О, Мэри... А я-то полагал, вы умная женщина. Я ведь не назвал точного места. О том, что вас коснулись, я догадался много раньше. А о том, где это произошло... В ту ночь, когда Джон притащил меня на ваш порог, я, конечно, был ранен... вот как сейчас... и соображал медленно. Но не мог не заметить картины в самом темном углу вашей гостиной. То, что было на ней изображено, то, как она висела, то, как вы старались не поднимать на нее глаза... Я решил, что с местом на ней у вас связаны болезненные и страшные воспоминания, которые вы стараетесь прогнать, но с которыми не готовы расстаться, потому что лишь они поддерживают в вас огонь мести. Поинтересовался у Джона, но тот знал лишь о том, что вы ухаживали за ранеными... А в тот момент, когда я изображал майора Шолто, на меня просто нашло вдохновение, я сопоставил картину с дождливым морским берегом и остальную вашу историю, и решил сымпровизировать. Я ведь, — он судорожно втянул носом воздух, — я ведь просто актер. — Безумие, — пробормотала Мэри с тоской. — И вот теперь меня должны повесить... — Вас не повесят, мисс Морстен, — Шерлок коснулся плеча оторопевшего Джона и неловко сел, глядя на женщину снизу вверх. — С вами ведь снова произошло нечто... Нечто такое, после чего прежней вам уже не быть. Вы читали письма принца и слышали мои слова. Вы видели мисс Адлер и ее любовницу Кейт... Да, их связь запретна, человек и аристократ, особы одного пола... Но неужели вам, любившей Джона Уотсона, верившей ему, сложно понять этих женщин и их желание быть вместе несмотря на все запреты. Мир изменится, мисс Морстен, и очень скоро... В нем не будет места ненависти к несхожим по крови, но будет много работы для женщины, знающей свое дело, для женщины любящей. Я дам вам уйти, милая, добрая Мэри, потому что не верю, что вы снова вернетесь к своему черному ремеслу. Вы не сможете этого сделать. Больше не сможете. Но если это все же повторится... Я снова вас найду. — Ты... — в удивлении прохрипел Джон. — Ты это сделаешь? Но ты ведь... — Лавры сыщика, поймавшего страшного Потрошителя, — не то, чего я хочу от этой жизни, Джон. Мне приятнее, что мой спектакль оценили по достоинству... — Да уж, — сказала Мэри со смешком, придерживая юбки. Кажется, она всерьез рассчитывала воспользоваться предложением убраться отсюда как можно скорее и как можно дальше — Вы отличный актер, Шерлок Холмс. Даже я на несколько минут поверила, что призрак Шолто реален. — А майор Шолто действительно реален. Или был реален, — улыбнулся Шерлок. — И он действительно благородных кровей, хотя с первого взгляда и не определишь. Попробуйте разыскать его сыновей и расспросить их о сокровищах Агры. Вполне возможно, это сделает вас одной из самых богатых и завидных невест Нового Альбиона. — О небеса! — глухо простонала Мэри уже от двери. — Да вы действительно сумасшедший или святой! — Не то и не другое, — Шерлок Холмс потуже затянул повязку на своем плече и поднялся, опираясь на молчаливого и лишь натужно хрипящего Джона. — Просто актер со свинцом в плече... И я отдал бы полмира, чтобы узнать, где так долго носит моего братца!