Коллекция драбблов по Как приручить дракона

Когда умирает твой родной человек, кажется, будто кто-то отрезает часть твоей души. Весь мир переворачивается - как это возможно? Как он мог умереть?... Бездыханное тело лежит на льду. В душе еще теплится смутная надежда - он жив, это всего лишь обморок! Но жизнь - это не игра, здесь есть и смерть. Она будто стоит за спиной, от нее веет несчастьем, горечью вечной разлуки. Кажется, будто из тебя высосали всю радость и счастье, что в душе не осталось ничего, кроме утраты. Даже небо почернело, одев траурный наряд. И море, и земля - все скорбят о смерти великого вождя. Вдалеке раздался крик ворона, посланника богов - его крик был наполнен горем и сожалением, он разнесся от вершин гор, до безжизненных и жестоких ледников, отражаясь эхом в небе. Этот крик волной пронесся над землей, будто конь. И казалось, что все звери и птицы, проронили слезу скорби, склонив головы в знак уважения. Острая коса повелительницы мертвецов разорвала жизненную нить Стоика, который только что спустя двадцать лет нашел потерянную любовь - разве что-то может быть хуже? Может быть то, что Олух потерял великого вождя. Предводителя с большой буквы. И Валка, часто дыша, повисла над грудью мужа, пытаясь почувствовать хоть какое-то дыхание, удар сердца, но нет - он уже мертв. Осталось лишь провести падшего воина в Вальгаллу, обитель Одина. Стоик был более чем достоин этой судьбы при жизни. И сейчас, когда деревянный корабль вождя был погружен на воду, все, кто знал его, собрались на берегу. Горькие слезы стекали по лицу Иккинга. Как? Отец, который растил его все это время, мертв. Пусть и были с ним у юноши споры и разногласия, но он был единственным родным человеком. А сейчас его нет. Это похоже на то, если бы мир раскололся на две части. Не знаешь что дальше делать, но жизнь ставит свои условия. С горестным вздохом Иккинг взял в руки лук - они были потные от волнения, он не мог успокоиться - как тут сосредоточишься, когда твой папа умер! Покинул тебя навсегда. Навсегда... Огонь быстро растекся по наконечнику стрелы, съедая её заживо - алый цвет пламени плясал на фоне черного, как смоль неба. Тетива не поддавалась скользким пальцам, не натягивалась - но спустя минуту отпустив нить, Иккинг запустил первую стрелу в корабль. Она, подобно фениксу рассекла мутное небо, и попав в дерево, выпустила огонь. Кроваво-красный огонь расползался по палубе. Он был похож на дракона, пожирающего добычу - быстро и с азартом. А там, на берегу, полетели и другие стрелы - пропитанные горем и слезами, потом и кровью - они были будто проводниками в загробный мир. А Иккинг слышал лишь отголоски молитвы, которую читал Плевака: в ушах еще эхом отражался звук расколотого льда и выстрела фурии... Он не мог простить дракона. Да, он был под гипнозом, но в голове не укладывалось, что его друг, брат, убил отца. Иккинг и не почувствовал руки матери, которая опустилась на его плечо - он слышал лишь голос. Голос женщины, что потеряла любовь, сразу после того, как нашла. В нем слышались грустные ноты, он почти срывался на плач - но Валка терпела. Внутри у нее пусть и разрывалась душа, но тут... Тут она была сильной. -Добрые драконы в руках у злых людей творят ужасные вещи... - эта фраза навсегда засела в голове юноши, на чьи плечи свалилась ответственность и пост вождя. И сейчас в его глазах, будто в зеркале отражался горящий корабль. И казалось, буквально на минутку, что над судном промчался прислужник Одина на коне, а сзади сидел Стоик - и с грустью в глазах смотрел на него и на Валку. А может это лишь видение?...