По обеим мишеням

Спустя несколько часов противостояние было окончено, ровно как и существование ОБА: миллионы людей по всему миру вышли на улицы, сотни тысяч штурмовали офисы Организации, не оставляя им ни малейшего шанса. И теперь Саймон и десятки добровольцев осматривали бывшее поле боя в поисках убитых и раненых. Машины скорой помощи водили бешеный хоровод, люди толпились у входа в городскую больницу, внимательно всматриваясь в электронные списки раненых и погибших, личность которых удавалось установить. Победа была одержана, но вместе с тем в воздухе продолжало витать беспокойство. Болью пронизывали душу крики ребёнка, который никак не мог найти своего отца, плач женщины под дверью операционной, где лежал её старший сын и тихие, почти беззвучные, всхлипывания пожилой дамы, узнавшей, что её муж уже не вернётся домой. Никогда раньше Фриман не чувствовал себя так неуютно, как сейчас: беспокойство захлестывало его, постепенно перерастая в гнев. Но больше всего его злили журналисты, шнырявшие вокруг подобно стервятникам, выискивая наиболее удачные ракурсы, чтобы передать всю трагичность произошедшего. Когда очередная камера оказалась направлена на Саймона, а корреспондент стала приставать с дурацкими вопросами, он не выдержал. Одной рукой закрыв камеру, а другой - рот корреспондента, он чётко и ясно ответил на все вопросы разом: "Это - не съёмочная площадка, и эти люди - герои, а не способ заработать побольше денег за ваш паршивый сюжет. Передавайте это же остальным, и убирайтесь отсюда. Все и без вас прекрасно знают, что здесь происходило, и чем всё закончилось. Поняли?". Оба активно закивали головой и поспешили уйти. Так на бывшем поле боя остались лишь те, кто оказывал помощь. Люди разгребали обломки, вытаскивали людей и тела, грузили их в машины, одного за другим... Но постепенно этот бесконечный конвейер замедлился. Около трёх часов дня все разошлись и разъехались по домам. Все, кроме самого Фримана. Каждому добровольцу он лично подробно описал внешность Питерса, то, во что он был одет, и просил сообщить, как только будет найден хоть кто-то похожий... Но за всё это время никто так и не подошёл к нему насчёт Рэя. И теперь Саймон не знал, стоит ли отчаиваться или же напротив - радоваться отсутствию каких-либо новостей. Он бродил вокруг навсегда замерших машин Организации, и они больше не казались ему какими-нибудь статными доисторическими животными, напротив - теперь они были просто безжизненным мусором, ненавистными кусками железа. В то время, когда весь мир задавался вопросом о том, кто был тем самым мужчиной, который раскрыл их глаза, он лежал в своей квартире и пустым взглядом изучал потолок. Его руки сами по себе сжимали подушку Питерса, которая ещё пахла им. И лишь одна мысль утешала Саймона в те бесконечно долгие тянувшиеся часы: "Он всегда исчезал и возвращался в самый неожиданный момент, значит, и в этот раз вернётся." Но Питерс не спешил назад. Он бродил по окутанному туманом городу, по его опустевшим проспектам, улицам и площадям, наслаждаясь вечерними тишиной и прохладой. Рэя не покидало ощущение, что он после долгого странствия наконец-то вернулся домой... Это уже давно непривычное чувство... Покоя. Он брёл по узкой набережной, вдоль городского озера, под раскидистыми ветвями старых деревьев, а на неподвижной водной глади плескались утки со своим выводком и небольшая стая статных лебедей. Питерс по привычке закурил. Плечо ещё ныло от полученного ранения, но это не было главным для него. Он был здесь, и больше ничего уже не имело значения. - Эх, Рэй... И сколько раз Марго нужно было повторить, что курить вредно, чтобы ты бросил? От неожиданности он вздрогнул и уронил сигарету в воду. Он зажмурился и начал протирать глаза, не веря самому себе. Ему казалось, что он бредит. Что у него непременно жар или что он теряет сознание из-за потери крови... Что это сон, но никак не реальность. Но, наконец, Рэй осмелился открыть глаза и посмотреть в ту сторону, откуда звучал голос. Рядом с ним стоял Он, собственной персоной, и самодовольно улыбался. Питерс пытался вымолвить хоть слово, но все его старания были тщетны, и чем дольше он смотрел на Него, тем сложнее становилось даже просто дышать. Этот спокойный взгляд, эта всегда добрая улыбка, эти идеальные черты лица... В горле застрял ком: Он ни чуть не изменился, и теперь Питерса не оставляло чувство, что все эти семь лет были лишь дурным сном. - Чёрт... А я ведь думал, что ты... - его голос дрогнул на полуслове, и Маркус положил руку ему на плечо. - Но как..? Как ты..? Где ты был всё это время? Я ничего не понимаю. - Я всегда был тут, Рэй. Ты разве не помнишь это место? Питерс в очередной раз оглянулся вокруг. Солнце утопало в казавшемся бескрайним озере, раскидистые деревья тихо шуршали листвой, повсюду цвели душистые магнолии, и аллеи парка были усыпаны их белыми лепестками. Рэй вспомнил, что видел эти места каждый раз, когда ему снился Маркус. - Раз в год мы могли встретиться. - Он снова улыбался - Семь лет, но ты так и не смог забыть меня... - Я бы никогда не смог. - Рэй тяжело вздохнул. - Так, значит, это всего лишь ещё один сон, и после моего пробуждения мы увидимся только через год? - Нет, Рэй. Раньше сны были для тебя параллельной реальностью, а теперь они стали главной. - Но почему... Что изменилось? - происходящее всё ещё казалось ему странным и непонятным, но в то же время оно было слишком реалистичным. - Мир. Он снова стал прежним - Организации больше нет. Вы с Саймоном помогли людям очнуться и узреть её истинное лицом и теперь её нет. - Но откуда тебе всё это известно? Ты ведь не был там. И ведь даже я не помню, чем всё закончилось... - Рэй внезапно понял, что не помнит ровно ничего с того момента, как они с Фриманом попрощались: ни сражения, ни того, чем оно окончилось, ни того, как он оказался в этом городе. Он даже не знал названия того мечта, где находится, но даже это не пугало его так, как то, что произошло в следующее мгновение: Маркус убрал руку с его плеча, расстегнул молнию на своей сумке и достал оттуда книгу. - Нет. Нет, нет, нет! Не может быть! - Рэй сразу узнал её. Ту самую, что медленно выкачивала жизнь из Маркуса, а затем навсегда исчезла. - Ты просто забрал её с собой! Но как ты смог изобразить смерть? И гроб... Ведь он не был пустым. И зачем всё это было нужно? Что заставило тебя уехать? И почему ты, чёрт подери, не мог просто сказать мне об этом. Я бы понял, я бы никуда не делся, Маркус... - Питерсу было настолько обидно, что он был готов ударить Маркуса, развернуться и уйти прочь. Эта дикая боль, которая не покидала его все эти годы, неужели она была напрасной? Неужели Он просто ушёл, бросил его на произвол судьбы? Рэй стиснул зубы и кулаки, ожидая объяснений. - Всё немного не так. Не так, как кажется. - Он с грустью смотрел на Питерса, зная все его мысли наперёд - Я бы никогда, никогда так не поступил. Не важно, какими были бы обстоятельства - я не оставил бы тебя даже рискуя собственной жизнью, нет. Но это - не просто книга. Каждое предложение, написанное в ней, становится реальностью. И это я нечаянно создал ОБА, и это я медленно убивал своего героя, а как оказалось - себя самого... Но когда я осознал это, было уже слишком поздно - у меня не осталось времени даже на то, чтобы объяснить тебе или хотя бы Марго, в чём дело. Тогда я был рад даже тому, что успел попрощаться с тобой, увидеть тебя ещё раз перед тем, как нырнуть с головой в неизведанное. Спустя какое-то время я оказался здесь. Люди приходили и уходили за эти долгие годы. Я нашёл себе квартиру, освоился в этом городе... А проклятая книга появлялась в моей сумке каждое утро, но стоило мне написать одно предложение, как она исчезала! Более двух с половиной тысяч предложений потребовалось мне, чтобы уничтожить чудовище, которое я создал, и вернуть тебя. - Долго. Как же долго. - Рэй тяжело вздохнул и положил голову Маркусу на плечо. - Знаю, но у меня не было права на ошибку - каждое предложение должно было приближать меня хотя бы на миллиметр к свержению ОБА, а тебя - ко мне. - Он отложил книгу на каменное ограждение и приобнял Питерса, пальцами зарываясь в его волосы. - И раз я здесь, значит, я мёртв. - он произнёс это решительно, но стоило Рэю закончить это предложение, как ему стало холодно и неуютно, и он прижался ещё ближе к Маркусу. - Ты умер от полученного ранения ещё до того, как тебя нашли... Я не хотел, чтобы об этом узнали Марго и Саймон, поэтому ты просто бесследно исчез. - Марго... Саймон... - Рэй вздохнул. Он подумал о том, что больше никогда не увидит их, а, значит, ушёл не попрощавшись. От этой мысли его сердце больно сжалось. - Я не хочу, чтобы я просто исчез. Я хочу, чтобы они узнали, что со мной всё хорошо, что я наконец-то нашёл своё место. - Просто напиши им. - Маркус с улыбкой протянул ему книгу. - Я специально оставил тебе место на предпоследней странице. Только помни - одно предложение. Написанное сразу станет реальным, а книга исчезнет, как только ты поставишь восклицательный или вопросительный знак, многоточие или точку. Усталость взяла своё, и под утро Саймон наконец-то уснул. Ему снилось, как сосед постучал в дверь и сообщил о том, что тело Рэя нашли и что Фриман должен прийти на опознание. Ему снилось, как он шёл вместе с врачом по белым стерильным коридорам, которые казались бесконечным лабиринтом. А когда, наконец, они достигли морга и дверь отворилась, первым, что увидел Саймон, оказалось тело Питерса. "Он умер от потери крови. Сами знаете, сопротивлению было не до раненых...". Саймон прикоснулся к холодной, посиневшей руке, и Рэй внезапно открыл глаза. Фриман кричал, а врач смеялся, подобно дьяволу. Он проснулся в холодном поту, и пытался отдышаться, как вдруг увидел сложенный вдвое лист бумаги на подушке Питерса. Он развернул его и прочёл: "Дорогой Саймон, к сожалению, я уже никогда не вернусь, ни сюда, ни в "Горную Долину", ни куда бы то ни было ещё; это стоило мне жизни, но я наконец-то могу вздохнуть спокойно, зная, что ОБА навсегда стёрта с лица Земли; передавай Марго привет от меня и Маркуса, скажи, что у нас всё хорошо; я сожалею, что обстоятельства так сложились - за это время я привязался к тебе не меньше, чем ты ко мне, пусть, и не подавал виду; я лишь очень надеюсь, что ты добьешься того, о чём всегда мечтал; до встречи, твой Рэй." На какое-то мгновение Фриман перестал дышать, и казалось, что кто-то со всей силой ударил его в живот. Противным комом к горлу подступали тошнота и слёзы... Он отчаянно отказывался верить в содержимое записки, но в то же время знал, что Питерс никогда не стал бы так жестоко над ним шутить. Саймон аккуратно свернул листок и вложил в карман своей рубашки. Он наспех собрался, вернул соседям их телевизор, и ушёл, хлопнув дверью квартиры - больше ничто не держало его здесь. Он брёл в сторону окраины, не обращая ни на кого и ни на что внимания. На трассе он остановил первую же машину, ехавшую в сторону "Горной Долины". Он хотел в последний раз увидеться с Марго и убраться подальше от всего, что напоминало ему о последних месяцах его жизни. По дороге он снова и снова доставал аккуратно сложенный листок бумаги, проводя по нему пальцами и всматриваясь в почерк... Это мог быть только сам Питерс. Маркус внимательно смотрел на замершего с книгой в руках Рэя, который никак не решался поставить точку. - Думаешь, он поймёт? - До сих пор ведь понимал. - Он усмехнулся. - А можно я теперь прочту его? Последнее предложение этой книги. - Конечно. Если хочешь, то можешь даже вслух. Почему-то мне кажется, что это лучшее из всего, что я до сих пор написал. - Они жили долго и счастливо, как всегда этого хотели... - Рэй на несколько мгновений задумался. - А ведь и правда... Лучшее. Он поставил точку в конце своего предложения, и книга разлетелась сизым пеплом над тёмной водой. - Пойдём... Домой? - в голосе Питерса звучала явная неуверенность, но она исчезла, как только Маркус охотно поддержал его предложение. И они, взявшись за руки, медленно шли по освящённой тусклым светом фонарей аллее, под шуршание листьев на тёплом ветру, вдоль прекрасных магнолий в их белых пышных платьях. В абсолютной тишине спящего города было слышно лишь размеренные шаги - они уже давно научились понимать друг друга без слов. А что было дальше… Они жили долго и счастливо, как всегда этого хотели.