Ты - моя новая жизнь

      - Здравствуйте, эм, мне нужна гинекология, кажется, - запинаясь, произносила я. Девушка кивнула и попросила мои документы, которые я тотчас ей вложила в руки. Мне нужно было уехать подальше от вечного дождя, знакомых лиц и суматохи. Я взяла билет и улетела в город мечты - Нью-Йорк. Наверное, не стоит и говорить, что самостоятельная и взрослая жизнь мне знакома не понаслышке. Фил разбирался с делами, с наследством и прочими деталями, в которые я никогда не вдавалась. В это время моя жизнь была предоставлена исключительно мне. Я научилась готовить, постоянно убиралась, помогала в саду, а порой и в местом кафе, когда нужно было забыться. Честно говоря, люди удивлялись, что я не лью слезы и не умираю от горя. Наверное, ответ был слишком прост: я не имела права. Мне так не хотелось расстраивать Рене и Чарли, которые наверняка смотрели на меня сверху. Единственным желанием было, чтобы самые родные и любимые люди гордились мной, поэтому я была готова забыть про свою огромную рану в душе, которая с каждым днем разрасталась. Я стала очень закрытой и никого не подпускала к себе. Фил был единственным человеком, которому я открывала свою душу, и то не до конца. Наверное, если бы я рассказала про все свои переживания, то прям на месте умерла бы от душевной боли и удушающих слез. Конечно, был еще один человек, который сыграл важную роль в моей серой жизни, которая больше походила на замкнутый круг. Джейкоб Блек стал для меня опорой, моей крепостью и любовью всей жизни. К сожалению, стоит заметить, что сейчас я в совершенно незнакомом городе с дырой в сердце и обидой, отягощающей душу. Я пришла неделю назад к моему самому любимому и красивому мужчине, что было чистой правдой. Джейкоб был высоким накачанным шатеном, с кожей цвета молочного шоколада, наверное, даже чуть темнее. Он всегда был выше меня на голову, а его глаза, кажется, цвета корицы, каждый раз заставляли мои ноги подкашиваться. Я влюбилась еще в далекие пятнадцать лет, когда совсем ничего не понимала в жизни и людях. Джейк был звездой школы, собирающей толпы поклонниц вокруг себя. Парень старше на два года, и, честно говоря, я до сих пор не представляю, что он во мне нашел. Я всегда была невысокой, чуть больше шестидесяти четырех дюймов. Рене всегда говорила, что это ее гены, ведь сама она была еще та Дюймовочка. Наверное, моей отличительной чертой были правильный курносый нос, которым я всегда гордилась, если так можно сказать, и, конечно же, глаза цвета горького шоколада. В остальном же я была совершенно обычной, даже непримечательной девушкой. Вначале мы стали дружить: я рассказывала ему о своей жизни, делилась секретами и горестями, а он в свою очередь открывал мне свою душу. Конечно, так продолжаться долго не могло. Через полгода я призналась, что влюблена в смуглого юношу, вначале маме, которая недолюбливала моего избранника, а потом и самому Джейкобу. Рене отговаривала, уверяя, что Блек принесет немало горя в мою жизнь, но разве можно отговорить подростка? После того дня мы часто гуляли, обнимались, невинные поцелуи перед сном у моего дома не остались незамеченными Чарли. Что, к слову, удивило меня, ведь после того дня улыбка не покидала его лица, да и к тому же отец ни слова не сказал о том, как это аморально. Наверное, все было из-за дружбы Билли Блека с моим отцом. Джейкоб был моим первым сексуальным партнером, хотя то время далось мне с трудом. Я долго отказывалась от первого секса, боясь физической боли, еще не подозревая, какой может быть моральная. Стоит заметить, это произошло в том злосчастном доме, который я покинула три дня назад. Джейк был пьян, что было совсем неудивительно. Ему было восемнадцать, хотелось попробовать все прелести жизни, а я ждала дома. Это было вовсе не из-за того, что я являлась дочерью шерифа и должна была соблюдать все нормы, а потому что я не видела особой нужды в алкоголе и вечеринках, которые так любил мой избранник. В тот день я ждала его дома, готовя романтический ужин. Родители уехали в другой город, а мне так хотелось удивить любимого мужчину! Глупая и наивная. Джейкоб приехал совершенно пьяный, а, как после я узнала от Майка Ньютона, который приходился мне близким другом, еще и обкуренным. Но на тот момент я ничего не знала, я просто готова была отдать свою невинность этому парню. Он залетел в дом, стараясь кое-как держаться на ногах, почти с порога целовал мою шею и сжимал мое хрупкое тело в своих огромных руках. Я была так напугана и шокирована, что начала умолять отпустить. Но разве что-то может повлиять на человека под градусом? Так он и повалил меня на диван в гостиной, срывая с моего тела всю одежду. Кажется, Джейкоб гоготал, когда я плакала и молила Господа, а потом и Блека отпустить меня. Он сорвал всю одежду, порвав мой бюстгальтер надвое, а трусики и вовсе в клочья. Страх окутал все мое тело, но я больше не сопротивлялась. Самое страшное в тот момент было то, что я не возненавидела, а продолжала любить этого мужчину. Он впивался своими губами в мои соски, покусывая их, из-за чего боль снова и снова пронзала мое тело. Его руки сжимали мою талию, а ногти, впиваясь в плоть, оставляли алые следы. И, наконец, он грубо вошел в меня, из-за чего я громко вскрикнула. И кричала последующие десять, а может, и двадцать минут. Я не имею понятия почему, но вскоре от этих неистовых толчков я потеряла сознание. В тот момент я лишь думала, что он разорвет меня, что больше я никогда не проснусь. Лучше бы так и было, наверное. Я очнулась на следующее утро, когда солнце только встало. Когда я оглядела свое тельце, мне невольно захотелось заплакать. По всей поверхности виднелись засохшие следы крови и синяки, которые вовсе не красиво украшали мое тело. Смуглый парень лежал рядом, тихо посапывая. Тогда я поняла самое страшное - я не откажусь от него, потому что люблю. Мне пришлось оправдывать Джейка даже перед собой, но я смогла это сделать и продолжала любить. В то утро я вымылась, а весь ужин, в который в прошедший вечер я вложила столько тепла и любви, полетел в мусорный бак. Помню, вышла на улицу и села на крыльцо. Было девять утра. Солнце выглядывало из-за облаков, что было довольно редким явлением в этой местности. На лужайке виднелись блестящие капли от недавно прошедшего дождя. Из-за этого зрелища слезы невольно покатились из моих глаз. Мне было больно. Нет, не физически, мне было больно морально. Человек, которому я отдала свое сердце, так подло поступил со мной. Я плакала час, а может, два или три. Какая разница, сколько прошло времени? Но тогда Джейк умолял его простить неделю. Всего лишь чертову неделю. Я простила. Конечно, никто не знал, что Блек изнасиловал меня в тот день, а я лишь отмахнулась, что это была мелкая ссора, которая не стоила внимания. Сейчас я задаю себе единственный вопрос: почему? Почему я тогда не сказала родителям? Почему я тогда чувствовала какую-то любовь? Зачем я терпела все те издевательства? Конечно, многое изменилось с того момента, много воды утекло. И сейчас, когда я была совершенно одна, не считая Фила, Блек воспользовался вновь моей добротой и любовью к нему. Я забеременела. Как я могла даже подумать, что он испытывал хоть малую часть того, что испытывал Чарли к Рене? Или даже я к самому Джейкобу? Наверное, это самый большой грех - аборт, но разве у меня есть выбор? Фил и так сделал слишком много для меня. Я закрыла лицо руками и расплакалась. Слезы лились по моим щекам нескончаемым потоком. Я выглянула в большое окно, расположенное напротив. Сквозь пелену слез мне удалось посмотреть куда-то вдаль. Высотки Нью-Йорка, казалось, были повсюду. Я так давно мечтала об этом городе бесконечных танцев ночью и бизнеса днем, что копила аж с пятнадцати лет, но после смерти родителей я не хотела даже этого. Снаружи я была самым спокойным человеком, но как только я ложилась в кровать, в голову приходил нескончаемый поток мыслей, кошмаров и слез. Я каждый раз плакала по ночам, не могла заснуть несколько месяцев подряд, а после и вовсе началась апатия ко всему, что творится вокруг меня. Сейчас я в самом лучшем городе на планете, но какой в этом смысл? Я собираюсь избавиться от части меня, потому что, видите ли, этот подонок Блек не готов стать отцом, а я... А что я? Мне восемнадцать, я только окончила школу, и у меня нет самого главного - семьи. Я почувствовала, как слезы градинами стекают по моим щекам. Мне было так больно и обидно за свою жизнь, за то, что я не могла насладиться ею в полной мере. Счастья и горя всегда поровну, как говорила мне Рене несколько лет назад, но тогда я думала, что это неправда. Сейчас я не изменила свое мнение, но теперь чаша плохого переполнена, ничто не вернет ей прежнего веса или хотя бы баланса. - Девушка, - кто-то одернул меня за плечо, из-за чего мне резко пришлось повернуться, - пройдемте со мной. Я только и успела сделать три шага, как зацепилась за что-то и упала, почувствовав, как неприятно скрипнула кость. Проведя рукой по месту ушиба, я сильно заныла из-за невыносимой и режущей боли. Женщина, которая минуту назад вывела меня из всех мыслей, с ужасом посмотрела на меня, а потом позвала кого-то. Все было словно во сне: люди, собравшиеся вокруг меня, засохшие слезы, которые все еще пеленой застилали мои глаза, нога, изнывающая от боли. Опять на меня валились одни сплошные проблемы и печали. Казалось, что вся жизнь против меня. Я подняла глаза и увидела перед собой молодого человека, который слегка покачал головой, глядя на меня. "Медбрат", - пронеслось в моей голове. Мужчина поднял меня на руки, из-за чего я вновь сквозь зубы простонала от режущей боли. - Все будет хорошо, - постарался успокоить меня молодой человек. - Спасибо, - слабо улыбнулась я. Меня внесли в одну из комнат. Я не сильно слышала то, что происходило вокруг. "Во всем виновата моя неуклюжесть", - начала я винить себя. Какого черта в такой ответственный для меня момент полились эти неуместные слезы? Да и сейчас они градом начали стекать по моим щекам, когда я подумала, насколько пала в своих глазах и, наверняка, в глазах родителей, которые наблюдают за мной. Мне стало стыдно за свои действия, но разве я могла? Разве у меня был выбор? Я вытерла мокрые от слез щеки тыльной стороной руки и начала осматривать комнату. Двое мужчин стояли у двери и о чем-то разговаривали. Мне пришлось немного прищуриться, чтобы разглядеть молодого человека в белом халате. Губы были поджаты, волосы бронзового цвета лежали довольно неаккуратно, что показалось мне странным для врача. Он держал одну руку в кармане, а второй осматривал какие-то документы, но я не могла особо разобрать. Кабинет был довольно просторный и светлый, что, конечно же, неудивительно. Я лежала на широкой и длинной кушетке. Ногой я пошевелить практически не могла, было по-настоящему больно. Если я пыталась хоть на дюйм сместить лодыжку, то неприятное зудение отзывалось на всей конечности. Не прошло и минуты, как я поняла, что это занятие не принесет пользы и лучше просто спокойно подождать вердикта врача. К физической боли, как и к моральной, мне не привыкать. А терпению я научилась очень давно. Двое мужчин все еще стояли в дверях и иногда кидали на меня взгляды, которые я, конечно же, ловила, потому что смотрела то на них, то на остальную часть кабинета, в которой стояли различные белые шкафы, небольшие полки и какое-то оборудование, от которого меня почти бросало в дрожь. Я скрестила руки на груди и вновь обратила свой взгляд на травматолога, который так и не сдвигался со своего места. Неожиданно для меня наши глаза встретились, тогда я и почувствовала себя впервые такой жалкой. Он смотрел с сочувствием. Вероятно, документы в его руке - мои, и, конечно же, он узнал, что я собралась избавляться от ребенка в свои жалкие восемнадцать лет. Я быстро отвела свой взор и начала смотреть в пол. Непрошеные слезы вновь посетили меня. Конечно, мне хотелось вытереть их, чтобы не выглядеть еще более ущербно, но не успела. Я только почувствовала, как мужская рука буквально пытается всучить мне небольшой белый платок. Я без промедления взяла его, но голову так и не подняла. - Мисс Свон, - я буквально всем телом почувствовала, как мужчина отдалился от меня и переместил свое внимание на мою ушибленную ногу, - нужно быть аккуратнее. Сейчас я осмотрю вас, а потом позову рентгенолога. Конечно, если такая необходимость будет. - Мужчина остановился на несколько секунд, а потом продолжил спокойно говорить: - А пока, чтобы отвлечься, расскажите мне, что вы делаете в нашем городе? Вы туристка? И сразу в больницу? Я подняла голову и посмотрела на мужчину, который даже не обращал на меня внимания. Он искал что-то в одном из ящиков. Я чуть наклонила голову, пытаясь рассмотреть его сзади. Его непослушные волосы так и норовили каждый раз оказаться в еще большем беспорядке, как мне казалось. Хотя куда уж больше? Медицинский халат полностью прикрывал его большую спину. Сам мужчина был высоким, кажется, почти семьдесят один дюйм, я представила, какой бы маленькой казалась рядом с ним. Лица доктора я так до сих пор и не видела: в силу своего не самого лучшего зрения я не смогла разглядеть черты, когда он стоял еще у двери. Я вновь потупила взгляд и стала сверлить свою ногу, словно пытаясь проделать в ней дырку. В голове всплыли вопросы, заданные несколькими секундами ранее. Наверняка он уже все знает, хотя откуда? Не могли же ему вот так все выложить? Да и женщина не знала, что мне именно нужно, кроме того, что я решила посетить гинеколога. Я шумно выдохнула, пытаясь найти в своей памяти то, о чем спрашивал меня врач. - Как вас зовут? - неожиданно выпалила я и подняла глаза. В эту секунду мужчина повернулся, и мне удалось рассмотреть его. Зеленые, как малахит, глаза, бронзовые волосы, которые в свете проникающих лучей солнца отдавали пшеничным, острый прямой нос, чья форма казалась идеальной. Его губы изогнулись в легкой улыбке, пока я изучала его. Вся его внешность была неповторимой, еще никогда я не видела таких красивых мужчин, пожалуй, не считая Блека. Он также изучал мое лицо, я поняла это по слегка наклоненной набок голове. Из-за невольного смущения, мои руки сами начали теребить уголки платка, врученного мне раннее. - Я доктор Каллен, мисс Свон, - он лучезарно улыбнулся, - а мне не ждать ответа на свой вопрос? - мужчина слегка ухмыльнулся. - Я... - слезы вновь подбирались к моим глазам. "Почему я такая слабая?" - прозвучало в моей голове. Именно сейчас в этом кабинете я казалась себе такой жалкой, что не было сил ни на что. Мне хотелось плакать, мне хотелось, чтобы впервые меня хоть кто-нибудь пожалел и уберег от всех напастей судьбы. Я не хотела избавляться от ребенка, но что я, восемнадцатилетняя девчонка, могла ему дать? Какую жизнь я бы ему предложила? С матерью-одиночкой, которая еще сама ребенок? Что бы я смогла сделать? Рене и Чарли уже были состоявшимися личностями, когда я появилась на свет, поэтому понимание, что мне не удастся обеспечить малышу жизнь, которой он достоин, угнетало и убивало меня. Родители наверняка не одобрили бы, но их уже нет на этом свете. Фил бы мне помог и не позволил бы сделать аборт, но он уже и так тянул ношу в виде меня. Блек дал ясно и четко понять, что ему не нужны дети, а, возможно, я его и нагуляла. Слова, сказанные бывшим возлюбленным, больно укололи меня, и теперь, вспоминая их, я дала волю эмоциям и громко начала реветь, пытаясь спасти себя от всех несчастий и вовсе забыв, где я нахожусь. - Я... Мне всего восемнадцать! Я не понимаю, за что эта чертова небесная канцелярия послала мне столько проблем! Я просто хочу к маме, мне просто... Мне просто не хватает ее заботы и любви. И Блек, о Боже, этот чертов Блек стал заменителем всех, понимаете? Я хотела с ним быть, я плакалась ему, а он... Он просто пользовался моим телом, понимаете? Ему не нужна была я! Он всучил мне какие-то чертовы деньги, - я почти начала завывать, задыхаясь собственными слезами, но упорно продолжала, когда врач пытался меня успокоить, - а как я, как я смогу поднять этого ребенка? Дядя? Я и так свалилась на него, как снег на голову! Разве он хотел воспитывать меня? Разве он хотел перебраться в чертов город несчастий? Нет! Понимаете, я не хочу... Боже, я так не хочу, но другого выбора нет! У меня и денег-то всего ничего! Мне было так больно. Я плакала, вспоминая чистые и лучезарные лица родителей, прогулки на пляже в Ла-Пуш вместе с Блеком, который клялся мне в любви, я помню, как мама шила мне платье и учила рисовать. Господи, как можно было послать столько несчастий на одну голову? Я не хотела себя жалеть, я ненавидела это, но ничего не могла с собой поделать. Боль, пронизывающая все мое тело и эхом отзывающаяся в душе, захватила каждый участок моего разума. Я жалела себя именно в чужом городе в кабинете у незнакомого человека, который ко всему прочему действительно пытался успокоить меня. Мне просто хотелось избавиться от душевной боли, которая каждый день поедала меня, словно термит, уничтожающий древесину. Разве они заслуживали смерти? Разве они заслуживали, чтобы какой-то наркоман убил их на улице в надежде найти денег на новую дозу? Я больше не плакала, а лишь всхлипывала и икала. Слезы подступали к щекам, но я могла лишь завывать. Сил на новый поток воды не оставалось. Наконец, я подняла глаза на доктора Каллена, который смотрел на меня с сочувствием. Мне не нужна эта жалость, именно поэтому я ничего не рассказывала Филу, лишь изредка я пыталась излить душу Джейкобу, которому, впрочем, мои страдания были вовсе неинтересны. На все был свой ответ: "Секс поможет тебе расслабиться и забыть на мгновение боль". Сейчас все его поцелуи, клятвы и обещания казались такими противными и ничтожными. Новая порция слез подступила к глазам, но я не успела опомниться, как мужчина протянул мне стакан с водой. - Пейте немедленно, Изабелла, - я подняла на него глаза, полные стыда и, пожалуй, благодарность. - Знаете... Я не могу и представить себе, что вы чувствуете сейчас, но хочу вас уверить, что избавляться от ребенка глупо. В дальнейшем вы не простите сами себе столь опрометчивый шаг. Я никогда не открывал правду о себе людям, - мужчина ухмыльнулся и, поставив рядом стул и сев на него, продолжил: - Пожалуй, только одна женщина знает то, что я расскажу вам. Я не могу иметь детей. Когда я был еще совсем маленьким, наверное, мне было десять лет, я сильно заболел. Не хочу вдаваться в подробности, вам это ни к чему, после этого все наладилось, но в зрелом возрасте мне поставили неутешительный диагноз - бесплодие. Представляете, Изабелла, насколько я был вне себя от горя... вначале, - он запнулся, явно что-то обдумывая. - Знаете, у меня к вам предложение, мисс Свон.