Братья Хамато пересекли двор и скрылись в саду, под сенью уже начавших желтеть яблонь и вишен. Там, в самой его глубине, была небольшая, несколько шагов в диаметре, площадка, заросшая травой, на которой любили играть и бороться в детстве мальчишки. Да и сейчас, уже выросшие, приходили сюда провести внеплановую тренировку и просто пообщаться. Только здесь, вдали от посторонних, обыкновенно молчаливый и замкнутый Саки давал волю словам и эмоциям, и лишь брат знал об его сокровенных мечтах и чаяньях.
Чего желал сам Йоши, он сказать затруднялся, да и не слишком задумывался пока что. Равно как и о возможной жизни помимо семьи. Сколько мальчик себя помнил, единственным другом и собеседником его (не считая, конечно, отца) был старший брат. Нетерпеливый, обидчивый и порой совершенно непонятный, но все же самый близкий человек на земле. Родных ведь не выбирают, правда? Они все и всегда делили на двоих, у них были общие занятия, игры и секреты. И это правильно, ведь они — семья, единое целое. Бывает ли в жизни что-то еще, помимо, его собственное, личное? Йоши не знал, и вот сегодня, должно быть, впервые в жизни понял: бывает.
Но, едва обретя, это загадочное и тем самым особо заманчивое «что-то» пришлось потерять. Отказаться добровольно из-за собственной забывчивости и ревности брата. Странное чувство тревожило душу Йоши, помимо уже знакомых неловкости и стыда, не давало сосредоточиться и собраться с мыслями. Заскучавший за время затянувшейся ссылки Саки забросал его вопросами буквально обо всем, что происходило в додзё, особенно же любопытствуя, что нового преподал им Ябу-сэнсэй. Младший же отвечал неохотно и скупо, повторяясь и отвлекаясь. Продемонстрировать же и вовсе сумел немногое.
— Не так уж далеко вы и ушли, — с удовлетворением констатировал Саки, растянувшись на траве. Он настолько привык быть (а еще чаще — считать себя) во всем первым, что страх отстать, не суметь, не справиться преследовал его и днем, и ночью. Тем приятнее было убедиться, что был этот страх совершенно не обоснованным.
— Так и прошло всего-то две недели, — возразил Йоши, устраиваясь чуть поодаль. День был погожий, и так здорово было лежать бок о бок, мирно беседуя (да, разговоры нравились младшему гораздо больше шутливых и не совсем потасовок и выяснения, кто сильнее). Смотреть в голубое небо, белевшее у горизонта, раскинувшееся над ними, бескрайнее, безбрежное, как сама вечность.
— А ты уже успел про меня забыть, — не преминул напомнить Саки. — Где ты его подцепил-то?
Йоши недовольно сморщился. Нет, ну, вот так обязательно надо ворошить и все портить! И что Саки все неймется?
— Я же говорил… — он повернулся на бок, лицом к брату.
— Ладно, неважно, — отмахнулся тот, про себя думая, что самодовольный чужак вряд ли задержится у них надолго. А значит, переживать не о чем. Саки перевернулся на живот, прикусил травинку и, поморщившись, сплюнул: сок был маслянисто-горьким. Затем посмотрел в сторону брата с плохо скрытой тревогой. — Не знаешь, отец скоро вернется?
Вопрос возвращения в додзё следовало решить как можно скорее, но кто знает, как скоро приедет мастер? И в каком расположении духа?
— Откуда? — Йоши вздохнул, закинул руки за голову и потянулся. — Может, сегодня, может, завтра…
— А может, и к зиме, — беззлобно поддел его Саки, шутливо ткнув пальцем в живот.
От неожиданности Йоши дернулся и, перехватив руку нападавшего, ловко выкрутил назад, заставив того ткнуться носом в его собственные колени. Причем совершенно машинально, не задумываясь. И лишь потом, спохватившись, отпустил и наклонился ближе.
— Извини. Я… задумался.
Тот, ничего не отвечая, поднялся на четвереньки. Не спеша отряхнулся, не глядя на брата. И лишь потом, старательно скрывая удивление, проговорил:
— Ну и плут ты, оказывается! «Ничего нового», говоришь? — Саки пытливо вгляделся в лицо младшего. — Это вам тоже сэнсэй показывал?
— Д-да, — смущенно и не сразу отозвался тот. Говорить о том, кто научил его этому простому, но несколько отличному от применявшихся у них приему, явно не стоило — равно как и то, насколько отличился сегодня новичок на тренировке.
Саки потребовал показать еще раз, затем повторил сам, раз, другой, с третьего весьма успешно справившись.
— Ты быстро учишься! — искренне похвалил его Йоши, поднимаясь и отряхивая колени. Краем уха он прислушивался, не зовет ли мать к обеду. Но нет, пока было тихо, лишь цикады громко стрекотали где-то в кустарнике.
— А то! — Саки гордо выпрямился. Затем поднялся на ноги, широко раскинув руки, словно охватывая ими весь мир, окружавший его — и принадлежащий ему. Казалось, что все на свете сейчас ему по плечу! — Я же все-таки наследник! И однажды я стану великим героем, таким, как те, о которых рассказывают легенды.
Все как всегда. Машинально Йоши согласно кивнул, но тут неожиданно вспомнил про что-то.
— А почему не я? — поинтересовался он, тоже поднимаясь и выпрямляясь во весь рост. За прошедшее лето он вытянулся и в свои одиннадцать почти сравнялся ростом с братом. — Учитель похвалил меня и Йо… и сказал, что я делаю успехи. А, значит, тоже вполне могу стать таким. Не хуже тебя.
Саки нахмурился, искоса глядя на брата. Ишь, чего выдумал! Стоило пообщаться с этим… слова доброго не стоящим, так возомнил о себе невесть что! Великим воином и героем может быть он — и только он, Хамато Саки.
Быстрое, почти не различимое взглядом движение — и Йоши растянулся на траве, придавленный к ней острой коленкой победителя. Он даже не успел понять, что именно произошло.
— А теперь? — переспросил Саки, не спеша отпускать его. И держал, надо заметить, весьма крепко и даже грубовато, словно перед ним и правда был противник, а не родной брат. — Тоже не хуже?
— Это неправильно, — нахмурился Йоши, попытавшись освободиться. Не добившись успеха, резко оттолкнул брата и сел, отворачиваясь. — Нападать без предупреждения бесчестно.
Саки презрительно наморщил нос. Бесчестно… что еще за глупости! Впрочем, Йоши, он такой, для него важнее громкие слова, особенно если они сказаны сэнсэем.
— Я победил, и это главное, — бросил он, разжал пальцы и выпрямился. Затем насмешливо сощурился. — Что, врагов тоже будешь предупреждать? И дожидаться, пока они нападут и убьют тебя? Они-то не станут церемониться.
Йоши насупился, но промолчал. В словах Саки было что-то правильное, но душа отчаянно отказывалась это признавать. Уподобляться врагам и самим стать бесчестными разбойниками? Разве так можно?
— Ты тоже неплохо дерешься, — старший примиряюще хлопнул его по плечу. — Ты станешь первым после меня, и вместе мы будем непобедимы, как и говорил отец.
— А кем станет Танака? — неожиданно вспомнил Йоши.
Саки сморщился при упоминании мелкого ябедника. Будь его воля, он бы оставил младшего дома, когда они отправятся воевать. Но Йоши наверняка будет против. А значит…
— Он будет главным конюхом, — милостиво заявил Саки. — Тем более что он и животных любит.
Йоши засмеялся, представив себе эту картину. Да и, честно говоря, сам не видел для младшего, да простит его отец, лучшего применения. Впрочем, пока что мастером клана является именно отец и наверняка лучше всех знает, кто и на что способен.
— А мы отправимся покорять мир, и все… все склонятся передо мной!.. перед нами, — поспешно поправился Саки, когда недовольный Йоши дернул его за штанину. — Однажды все это, — он сделал широкий жест рукой, обводя невидимым кругом окрестности, — будет нашим. И не только. Никто не посмеет противиться мо… нашей воле.
В неожиданном порыве великодушия Саки протянул руку Йоши, помогая подняться. И тут, как по заказу, раздвинув ветви кустарника, из него выглянул Танака.
— Матушка велела… — начал он, но, заметив склонившегося над братом Саки и сочтя его движение угрожающим, что-то пискнул и бросился бежать. Саки расслышал что-то похожее на «демон» и, моментально вспыхнув, рванулся было вдогонку.
— Да брось ты, — еле успел поймать его за полы одежды Йоши. И, когда старший, споткнувшись и бросив на него хмурый взгляд, остановился, добавил: — Стоит ли герою связываться с конюхом?
Саки буркнул что-то неразборчивое и наверняка неприличное, но младший не стал прислушиваться. Поднялся, отряхнулся и, бросив «догоняй», быстрым шагом направился к дому.
***
— Ты уже слышал, что говорит Саки? — госпожа Юрико передала чашку мужу. И выжидающе посмотрела на него, сложив на коленях руки.
Господин Хамато, взяв чашку в руки, не спеша вдохнул травянистый запах и лишь затем сделал медленный глоток. Облегченно выдохнул: как же хорошо наконец оказаться дома! И лишь затем повернулся к жене.
— Нет. Что из того, что я еще не знаю? — утомленным тоном поинтересовался он, опуская посудину на столик.
На краткий момент Ито даже пожалел, что не задержался на обед в гостинице, как ему предлагали. По крайней мере, во время еды было бы спокойно. Мир и покой — то, чего ему так не хватало в родном доме, и ведь главными нарушителями были не озорные мальчишки, как можно было бы ожидать, нет — его же собственная супруга, уподобившаяся деревенским сплетницам.
Об недоброжелательном отношении Юрико к пасынку супруг знал давно: за прошедшие одиннадцать лет женщина так и не сумела привыкнуть к приемышу, постоянно видя в нем угрозу собственным сыновьям, чаще всего мнимую. Как, наверняка, и на этот раз.
— Он мечтает о завоеваниях. Так же, как и его настоящий отец, — последние слова госпожа Хамато произнесла тише, опасливо оглядываясь на закрытые двери. — Простите, господин, что я докучаю вам этим, но он прямо и открыто говорит об этом…
Хмыкнув и утерев усы, господин Хамато про себя подумал, что приемная мать — последний человек, кому Саки доверился бы. И он хорошо понимал сорванца: сам не раз старался не все рассказывать слишком уж мнительной и впечатлительной супруге. Вдобавок ко всему, глава семейства, кажется (точнее, почти наверняка), знал источник этих сведений.
— Снова Танака наушничал? — прищурился Ито и перевел взгляд на супругу. Та выглядела смущенной.
— Он сказал правду, мой господин, — с легким упреком наконец ответила она. — Можешь спросить хоть Йоши, если не веришь мне. Саки очень самолюбив и упрям, ему всегда мало того, что у него есть. И он не успокоится, пока не доведет всех нас до беды. Ваше решение назначить его наследником…
— …еще не принято окончательно, — рассерженный муж хлопнул ладонью по столу. — А вот тебе, жена, надо бы получше следить за младшим. Кто из него вырастет, если все пойдет как сейчас?
— Простите, господин. Менее всего бы мне хотелось огорчить вас, — Юрико слегка склонила голову, демонстрируя послушание. Именно демонстрируя, это супруг знал наверняка. Но сейчас, после долгого дня, ему было довольно и этого.
Некоторое время прошло в молчании. Господин Хамато допил свой чай, и женщина поднялась, чтобы вызвать служанку.
— Я не менее тебя переживаю за нашего младшего, жена, — примирительным тоном произнес он, касаясь пальцами ее рукава. — Но твоя чрезмерная опека не пойдет ему на пользу, да и братья сильнее любить не станут… оба, — Ито намеренно подчеркнул последнее слово. — Вот потому я решил также устроить его в додзё на обучение.
Госпожа Юрико негромко ахнула, прикрыв рукавом рот.
— Но Танака еще совсем малыш!
— Ему уже шесть, — напомнил ей супруг. — Да, он родился слабее своих братьев, но… — он усмехнулся в усы, — не оставаться же ему таким навсегда? Пора мальчику становиться мужчиной.
Женщина молчала, и Ито без труда истолковал это как молчаливое несогласие. Однако он уже принял решение и искренне верил, что оно пойдет на пользу его младшему сыну.
***
Выйдя на крыльцо, Ито потянулся, глядя на окрасившее в розовый цвет небо. За хлопотами и заботами он и не заметил, как прошел день. Но закат был дивно прекрасен, и мужчина решил повременить с незавершенными делами, любуясь им.
Шорох из угла двора привлек его внимание. Неслышно спустившись с крыльца, как он еще умел, невзирая на уже преклонный возраст, Ито пересек двор и подошел к ручью, протекавшему недалеко от забора. По правую руку от него начинался сад, и границу его очерчивали пышные кусты гортензии. И в невеликом уголке меж кустами и большим камнем господин Хамато увидел старшего сына. Присев на корточки спиной к отцу, тот с чем-то возился.
— Саки-кун! — позвал его Ито, подходя ближе. — Что ты делаешь?
Мальчик вздрогнул, оборачиваясь, и это неприятно удивило господина Хамато. Что за секреты могут быть у сына, из-за которых тот его так боится?
— Отец… — Саки поспешно развернулся, пряча что-то за спиной. Он уже успел позабыть о том, что сам нетерпеливо ожидал возвращения мастера. Укрывшись в своем уголке, мальчик любовался находкой. И чем больше Саки смотрел на нее, тем больше она ему нравилась.
Знакомый голос прозвучал, как гром среди ясного неба, на спину упала тень, и воздух словно стал холоднее. Мало того, что Саки так увлекся, что не услышал шагов за спиной — позор для будущего ниндзя! — так еще и обнаружил с отвращением, что боится, до дрожи в коленях боится неодобрения отца и не готов предъявить ему свою «реликвию». Может… может, тот не успел увидеть ее?
— Что это у тебя, сын мой? — тут же разрушил его надежду Ито, внимательно приглядываясь. — Покажи.
Саки нехотя протянул ему находку. Господин Хамато взял ее в руки и… вздрогнул, едва не выронив, рассмотрев изображенный на ней символ. Так, словно Саки вместо безобидной бляшки подсунул ему змею или скорпиона… или, по крайней мере, кусачего жука.
— Откуда это у тебя, Саки? — голос стал тверже и резче, Ито нахмурился. Видят боги, менее всего ожидал увидеть он в своем дворе ненавистный символ. И у кого — у Саки, который имеет к нему самое непосредственное отношение, хоть и не ведает об этом. Или… уже нет?
Нахмурившись, он всмотрелся в лицо сына, готовясь выявить явную и даже скрытую ложь. Сколько дней уже эта дрянь валяется здесь, а негодник даже не удосужился никому сказать, напротив — скрывал и прятал ее, как самую ценную вещь. Что еще он знает?
— Ну? — господин Хамато даже повысил голос, подходя ближе. — Я жду.
Саки растерянно смотрел на него, совершенно не узнавая обыкновенно доброжелательного и спокойного отца. Его словно бы подменили. Мальчик бросил опасливый взгляд на безделушку, что Ито швырнул на землю, боясь вновь прикоснуться к ней. Может, на нее наложено проклятье?
— В-в той з-заброшенной усадьбе, где мы с Йоши… — Саки подавленно замолчал. Теперь наверняка станет еще хуже. Еще и матушку позовет… Он невольно попятился, не поднимаясь на ноги, и резким жестом задвинул бляшку за спину, чтобы та своим видом еще больше не злила отца.
Тот же, к сожалению, понял этот жест совершенно иначе. Не желает отдавать, наверняка. Бережет, как… как самую главную ценность.
— Ты прихватил ее оттуда на память? — почти обвиняюще спросил господин Хамато. А, когда сын кивнул, уточнил: — А ты знаешь, что на ней изображено?
Саки поспешно замотал головой.
— Я… я хотел спросить вас, отец, — собравшись с духом, он признался: — Мне… мне понравилась эта картинка, и я хотел… хотел прикрепить ее к своему поясу.
Ито слегка улыбнулся. А он-то, старый дурак, думал… совершенно детское желание!
— Можно? — Саки поднял голову, с надеждой глядя на отца. Неожиданно для себя он понял, что ему дорога эта вещица и более всего не хочется расставаться с ней.
— Нет, — отрицательно мотнул головой господин Хамато. — У тебя уже есть знак твоего клана, Саки. И тебе как… — он хотел было сказать «будущему», но не стал, — …возможному наследнику следует чтить его.
— Но я не отказываюсь от нашего… — Саки запнулся. — Я просто…
— Довольно! — резко перебил его отец. — Это дурной знак. Именно он вызвал гнев богов, разрушивший то поместье. Ты хочешь навлечь эту напасть и на наш дом?
Мальчик поспешно замотал головой. Сейчас ему не хотелось уже ничего, лишь бы отец перестал злиться, так, словно он, Саки, и правда хочет беды своему дому и своей семье. Но это ведь неправда. Неправда!
— Отдай его мне, — Ито требовательно протянул ладонь.
Саки огорченно вздохнул, но повиновался, после чего направился в дом. Господин Хамато недовольно покачал головой, проводив его взглядом. Вещица, казалось, жгла ему руку и тело через плотную ткань одежды. Злой знак, проклятый знак, пропитанный огнем и кровью. Случайно ли Саки нашел его? И если нет, то что это может значить для всех них?
