Восставшие из пепла

После удара гонга ученики торопливо заняли свои места, ровными рядами расположившись на заросшем невысокой травкой дворе близ беленой стены приземистого здания додзё. Предстоящее занятие чем-то отличалось от предыдущих, однако никто из учеников не мог сказать наверняка, чем именно. Да, сегодня оно пройдет на свежем воздухе, а не в стенах школы, но далеко не в первый раз: ведь будущий воин должен быть готов к любой обстановке и любому роду препятствий. И пускай настоящих военных действий сейчас не было и не ожидалось: последняя война с враждебным кланом завершилась полной победой и исчезновением противника с лица земли, так что подготовка была скорее тренировочной, — но мало ли, что может произойти в будущем? Предстоящие перемены, о которых один из учеников узнал в услышанном мельком разговоре старших, вызывали совершенно естественное любопытство и пробуждали к жизни самые невероятные домыслы и фантазии. Однако разговоры быстро стихли, когда из раздвижных дверей додзё показался наставник и гроза подрастающего поколения клана, сэнсэй Касиги Ябу. Среднего роста и плотного телосложения мужчина с коротко стриженными волосами, лишь сзади достигавшими плеч и заплетенными в косичку, и тонкими, почти монгольскими усами на плоском округлом лице недавно миновал срединную пору жизни, но был довольно крепок и мог дать фору иным молодым. Его внимательного взора не миновала ни одна мелочь, а трость, напоминавшая скорее дубинку и давно ставшая продолжением руки, с быстротой и точностью жалящей змеи настигала провинившегося даже на расстоянии и в самый неожиданный момент. Суровый нравом и имевший свои четкие представления о дисциплине и справедливости, сенсэй не выделял ни одного из своих учеников, вне зависимости от их рода, происхождения и даже успехов в учебе, и потому братьям Хамато также нередко доставалось за случайное или намеренное нарушение установленных правил. Вслед за наставником из дверей показались двое его помощников-подмастерьев, невысоких худощавых гладко выбритых парней. Один из них вынес довольно увесистый с виду небольшой сундучок и, раскрыв его, извлек оттуда подставку для ароматических палочек в виде стоящего на задних лапах бронзового дракона, с гладким округлым поддоном внизу для осыпающегося пепла. А затем — и ларец, содержащий эти самые палочки, зажигаемые чаще в храмах и святилищах. При виде их мальчишки удивленно переглянулись. Не собирается же сенсэй устраивать перед началом занятий молебен? Спрашивать, однако, никто благоразумно не стал. Второй помощник же во время этих приготовлений, как успели заметить кое-кто из учеников, обошел двор по периметру, проверяя состояние различных тренажеров, используемых для тренировок. Самые внимательные могли отметить, что количество их увеличилось и некоторые поменяли свое положение, выстроившись в подобии дорожки, полукругом огибавшей двор. Закончив приготовления, помощники вернулись к сэнсэю и, поклонившись, опустились на колени в позе почтения по обе стороны от него. — Сегодня для всех вас особый день, ученики мои, — начал Касиги Ябу низким звучным голосом в воцарившейся тишине. — Он станет для вас днем испытания, но испытания необычного. На слове «испытание» девятилетний Хамато Саки незаметно толкнул локтем сидевшего по правую руку от него брата, и на тонких губах промелькнула торжествующая улыбка. Проверка их умений и навыков проводилась регулярно, примерно раз в три месяца, и мальчик совершенно заслуженно любил и нетерпеливо ожидал эти дни. Еще бы, ведь Хамато Саки был в числе немногих лучших учеников, а в последние полгода становился первым почти во всех дисциплинах. Единственное, что омрачало его радость в такие моменты, — то, что младший брат почти ни в чем не уступал ему, а кое в чем даже порой одерживал верх. Но тем интереснее будет борьба. — Сегодняшнее испытание станет не сравнением ваших сил и способностей, не борьбой друг с другом, — продолжал тем временем господин Ябу. На лице Саки отразилось искреннее недоумение, он покосился на брата, но тот так же непонимающе пожал плечами — и тут же съежился, когда трость учителя, грозно свистнув над головой, опустилась на его спину. И почти сразу же — настигла второго возмутителя спокойствия. — …а борьбой с собой и своими слабостями, — невозмутимо закончил сэнсэй, утверждая трость возле своих ног и складывая на ней ладони. — За три года обучения вы постигли основы самозащиты, укрепили свою выносливость, силу и ловкость. И продолжите в дальнейшем. Но этого недостаточно, поскольку основой могущества воина служит сила его духа. Покуда дух этот крепок и непоколебим, воин властен над собой — а значит, и над обстоятельствами. Слабый же духом неизбежно проиграет, сколь бы крепким и ловким ни было его тело. — Главным врагом воина, подтачивающим его силы, являются внутренние страхи — те, что гнездятся в душе многие годы и в ответственный момент могут смутить ее и послужить причиной поражения, — сэнсэй стукнул палкой по земле, словно ставя точку под вышесказанным. — Кто-то из вас знает о подобной своей слабости, кто-то — и не догадывается. И цель сегодняшнего испытания — выявить их, найти тайного врага каждого из вас, которого он должен будет победить. Ибо настоящему ниндзя неведом страх и сомнения при исполнении долга перед мастером. — Именно с этой целью и была построена эта полоса препятствий, — широким жестом господин Ябу обвел привлекшие любопытные взоры приспособления. — Вы будете проходить ее по очереди. Каждое из препятствий символизирует один из скрытых страхов: высоты, воды, темных замкнутых пространств, змей, пауков и т.п. Каждый из вас, ученики мои, должен будет пройти их все, по очереди, чтобы добраться до скрытого в центре каждого из них свитка, подобного вот этому, — учитель извлек из внутреннего кармана за поясом маленький, туго свернутый листок рисовой бумаги, на котором, если его развернуть, был изображен иероглиф — символ пройденного испытания. — Время прохождения полосы — одна сгоревшая палочка, — с этими словами сэнсэй извлек из ларца одну из палочек и закрепил в когтистых передних лапах дракона.

***

— Итак, приступим, — хлопнув в ладоши, господин Ябу вызвал первого из учеников. — Акира Оми. Невысокий плотный парнишка, сидевший во втором ряду, поднялся и поклонился. — Ты первый, — мужчина зажег палочку. — Вперед! Оставшиеся ученики с волнением и толикой страха наблюдали за испытуемым, в душе радуясь, что им не довелось оказаться первыми. Всегда непросто начинать новое, неизвестное дело, с риском опозориться и потерять лицо, да еще и на глазах своих же товарищей. Коротышка Оми сломался на испытании пауками. Он довольно решительно, хотя и слегка побледнев, вступил в огороженный короткими белыми колышками круг. Внимательно глядя под ноги (наступить на одну из этих тварей, как бы сильно ему этого ни хотелось, также равносильно проигрышу: настоящий ниндзя не должен быть невнимательным и неуклюжим), мальчик подошел к широкой корзине с невысокими бортиками, в центре которой и лежал заветный свиток. И уже протянул было руку, подцепив его двумя пальцами, когда одно из насекомых зацепилось за край рукава и довольно проворно перебралось на запястье. Оми негромко вскрикнул и встряхнул рукой, сбрасывая паука, свиток, конечно же, тоже упал обратно в корзину. Кое-кто из мальчишек начал хихикать (какой же ниндзя визжит при опасности, тем более, столь ничтожной, как резаный поросенок?) но быстро умолкли под строгим взглядом учителя. Сэнсэй Ябу неодобрительно покачал головой и, поставив отметку напротив имени мальчика, продолжил наблюдение. К чести последнего, с третьего раза Оми все же преодолел себя и смог извлечь свиток из корзины, лишь слегка поморщившись. Испытание высотой (длинное гладкое бревно на высоте примерно полтора метра над землей, по обе стороны которого были выкопаны глубокие ямы, заполненные песком) тоже нелегко далось ему, но скорее по причине врожденной неуклюжести — ибо, покачнувшись, он все же сумел присесть и отцепить прикрепленный на обратной стороне бревна свиток. Прочие же испытания не вызвали затруднений, и, довольно улыбаясь, Оми вернулся к учителю и, поклонившись, сложил у его ног трофейные свитки. — Неплохо, Оми-кун, — сэнсэй Ябу разгладил усы. — Но на будущее постарайся быть более внимательным и аккуратным. Затем он подозвал мальчика ближе и вполголоса, чтобы не слышали остальные, задал пару вопросов и дал совет по преодолению страха. Оми тихо поблагодарил и отошел на место. За это время, пользуясь минутной свободой, мальчишки переглянулись, мысленно прикидывая, кто чего стоит. Саки покосился на младшего брата, который когда-то тоже боялся пауков. Как-то он покажет себя? Йоши поймал и выдержал взгляд, горделиво выпрямившись. Для него подобные страхи остались в далеком детстве, он давно и успешно преодолел их. — Следующий, — тем временем вызвал Касиги Ябу. — Атагави Мидзуно. И далее по списку… Набор испытаний оказался длинным и коварным, и каждому испытуемому пришлось хоть в чем-то, да оконфузиться. Кто-то сумел справиться с парализующим страхом, хоть и не сразу, кто-то так и не смог. С каждым вынесенным вердиктом Саки лишь плотнее сжимал губы и повторял про себя, что уж ему-то это не грозит: лазать по возвышениям он умел и любил, плавал, конечно, похуже, чем Йоши, но все же весьма неплохо, а разных страшноватых тварей просто обожал…

***

Но вот настало, наконец, и его время. Сэнсэй собирался уже было назвать его имя, но тут младший неожиданно для всех набрался смелости и попросил разрешения пройти испытание первым. Господин Ябу строго взглянул на него, но, слегка улыбнувшись, все же соизволил разрешить. За испытанием брата Саки наблюдал особенно внимательно и напряженно. Ведь Йоши почти во всем был главным его соперником и, несмотря на тихий нрав и хрупкое телосложение, был гораздо выносливее и крепче, чем казался. Одно за другим. Одно за другим. Испытание за испытанием Йоши проходил быстро и безукоризненно, порой даже не меняясь в лице. И с каждой минутой старший брат все больше хмурился. Чего доброго окажется, что тихоня младший вообще лишен какого-либо страха и… нет, не обойдет, но сравняется с ним самим. Нет, так неправильно. Несправедливо. Он — наследник рода Хамато и должен быть первым во всем. Но уже во второй половине полосы нашлось неодолимое испытание и для новоявленного храбреца. Темная труба, довольно узкая и извилистая, сквозь которую надо было пробраться от начала до конца, уже при подходе к ней вынудила Йоши сбавить шаг, а Саки злорадно усмехнулся. Не случайно все же он не раз закрывал младшего в темной кладовой, не случайно! Как знал, что это его слабое место! А сопляку надо было не просить выпустить, а преодолевать себя, пока не поздно. А теперь пусть пеняет на себя и справляется сам! Возле начала трубы Йоши остановился и с некоторым беспокойством заглянул в нее. Нет, он знал наверняка, что свободно проберется через нее, не застряв посередине, и что темнота лишь кажется непроницаемой. Но… насколько же убедительно кажется! Уже через пару метров труба делала крутой поворот, и оттого светлое пятно выхода, должное подбодрить мальчика, было с его места невидимо. Чуть помедлив, Йоши опустился на колени возле отверстия и заглянул внутрь. Как и ожидалось, ни зги не видно. Черные стенки словно бы давили со всех сторон, затрудняя дыхание, высасывая силы, скрывая в себе неизвестность… Минута промедления затянулась, и, когда всем уже казалось, что Йоши так и не сумеет преодолеть себя (до сего дня все попытки борьбы с этим страхом завершались неудачей), мальчик закусил губу и решительным движением скрылся в отверстии трубы. Он должен это сделать, даже если руки и ноги налились свинцом, а сердце колотится, как сумасшедшее. Как бы ни было темно и страшно. Это его долг. Путь показался бесконечным, а выход из туннеля — долгожданным и ослепительно ярким. Преодолевая мелкую дрожь в коленях, Йоши поднялся на ноги и прищурился в поисках очередного препятствия. Прочие преграды не задержали его, а напротив, помогли немного наверстать упущенное время (то, что счет здесь велся не на минуты, мальчик напрочь позабыл). И, ободренный своей победой, Йоши пролетел их, как на крыльях. Остановившись перед сэнсэем, он почтительно поклонился, переводя дыхание, затем поднял глаза на остальных учеников. На лицах их читалась гамма самых разнообразных эмоций, от завистливого недовольства до восхищения, но более всего Йоши волновало, как отнесется к его победе старший брат. Ведь тот так печется о сохранении чести семьи. И Йоши не подвел его, сумев с достоинством выйти из затруднительного положения. Мальчик обернулся в сторону брата, а тот… смотрел куда-то в сторону. Когда же их взгляды наконец пересеклись, Йоши не заметил особой радости старшего. Саки хоть и улыбался, но как-то вымученно, словно бы через силу. Мальчик был несколько огорчен этим, но что поделать, старший брат почему-то довольно часто болезненно реагировал на его успехи, так, словно терял при этом что-то. Что именно, Йоши понять не мог, хотя и честно пытался.

***

Сам же старший брат в это время поднялся на ноги, не глядя по сторонам, и решительным шагом подошел к учителю. Он старался заглушить в душе голос обиды и раздражения. Ну и пускай Йоши справился со своим испытанием, страх в его душе еще силен. Даже сэнсэй заметил это. А у него, Саки, такого страха нет и никогда не было. И в конечном итоге он все же обойдет брата, как и положено наследнику рода Хамато. Как всегда мечтал… Едва дождавшись сигнала учителя, Саки бросился к полосе препятствий, как на решающий штурм крепости. Двигаясь на пределе своих возможностей, мальчик успевал вовремя заметить и преодолеть преграду на своем пути, почти не замедляя шага и с радостью и гордостью ощущая силу и ловкость своего тела, никогда его не подводившего. Ну… почти никогда. И тогда он был младше, а сейчас многому научился. Он стал крепким, выносливым и гибким. И ничего не боится. Никто в этом мире не сможет остановить его! Тем большим потрясением стало для Саки обнаружить в самом конце полосы, уже практически ощущая себя единоличным победителем, то, что стало непреодолимой преградой для него самого. То, чего он по каким-то не известным ему причинам не мог пройти столь же легко и непринужденно, что и прочие. Испытание огнем… Препятствие представляло собой символическое изображение ворот: вкопанные в землю столбы, три пары, каждая на расстоянии двух шагов от предыдущей, пропитанные чем-то, препятствующим распространению пламени, и оттого лишь тлеющие. Серьезной опасности она не представляла, более того, при определенном везении и ловкости можно было миновать «ворота», не получив ни малейшего ожога — маленькие язычки пламени вспыхивали лишь при усилении ветра. «Всего-то и делов!» — подумал про себя Саки и, даже не сбавляя шага, побежал к «воротам». Но ему не повезло: очередной порыв ветра как раз в этот момент раздул огонь, и ярко-оранжевые сполохи сразу с двух сторон угрожающе качнулись прямо перед лицом мальчика. И от этого зрелища у Саки почему-то перехватило дыхание, колени сделались ватными, а сердце в буквальном смысле ушло в пятки. Занявшиеся столбы перед его глазами неожиданно превратились в темные стены, объятые пламенем. Они приковывали взгляд, зачаровывали своей ужасающей красотой — и в то же время угрожали погибелью. С обеих сторон, со всех сторон — и они близко, невыносимо близко, готовые вот-вот похоронить его под собой, сжечь заживо… Судорожным усилием Саки не издал ни единого звука — но не более того. Он остановился перед преградой, не в силах сдвинуться с места, не отрывая от нее неподвижного взгляда. Видение пропало бесследно, но ощущение опасности не прошло, притаившееся где-то в глубине души, грозя в любой момент выползти наружу. Мальчик глубоко вдохнул и выдохнул, подавляя ощущение паники, и огляделся по сторонам, возвращая себе ощущение реальности. Здесь и сейчас нет стен пламени, нет угрожающей ему гибели. Есть лишь испытание, которое он должен преодолеть. И непременно преодолеет. Саки сделал несколько спотыкающихся шагов к тлеющей преграде и уже почти прошел ее, как новый порыв ветра заставил столб разгореться и зацепить-таки рукав его кимоно. Загореться оно, конечно, не успело — но осознание этого пришло уже потом, когда Саки ничком упал на землю, пытаясь погасить несуществующее пламя, отчего едва не столкнулся со следующей парой столбов. Мальчик поспешно откатился, когда жаром от них дохнуло прямо в лицо, инстинктивно заслоняя рукой глаза, затем медленно поднялся и замер на месте, затравленно озираясь. Страх, неведомый доселе, проник в самую глубину тела и души и словно парализовал их, не давая двинуться с места. А самым унизительным и постыдным было то, что он, горделиво считавший себя чуждым какой-либо боязни, не мог справиться с собой и трусливо отступил от преграды. На глазах у всех. В том числе Йоши… Последняя мысль придала ему силы, и Саки, заслонив лицо рукавом, не оглядываясь пробежал оставшиеся две пары «ворот» — и, не заметив камня в траве, запнулся об него и растянулся во весь рост. Это был конец. Конец всему. Саки поднялся и неровным спотыкающимся шагом направился к остальным. О свитке, благополучно оставшемся между вторыми и третьими «воротами», он вспомнил с запозданием, но даже не стал оборачиваться. Мысль о том, чтобы вернуться в этот ад, показалась даже более невыносимой, чем неминуемый позор. И Саки вовсе не был уверен, что сможет выдержать это. Каждый шаг давался с трудом. Душу жгло ощущение унизительного поражения. Подсознательно он ожидал насмешек, но в присутствии сэнсэя никто не посмел издать ни звука. Молча склонив голову, Саки остановился перед учителем, готовый выслушать приговор. — Хороший результат, Саки-кун, — донеслось до него словно издалека — и не сразу мальчик осознал, что самое скверное предположение его не оправдалось. — Несмотря на торопливость и самоуверенность, он лучше, чем я ожидал. Свое слабое место ты теперь знаешь… — Да, сэнсэй, — коротко ответил Саки. — Но не знал до этого дня? — этот вопрос буквально выбил почву из-под ног. — Не так ли? С запозданием мальчик сообразил, что этот же вопрос задавал учитель каждому из прошедших испытание. И все они знали о своих слабостях — или же успешно делали вид, что знают. А сейчас врать поздно и бессмысленно. И придется признать еще один унизительный факт: что он, Саки, знает себя далеко не полностью. — Нет, сэнсэй, — отрицательно мотнул головой он, продолжая смотреть себе под ноги. — Это плохо, — покачал головой господин Ябу. — Зная первопричину страха, легче подобрать способ воздействия на него. Должно быть, она кроется в раннем детстве. Какой-нибудь несчастный случай, наложивший отпечаток на твою душу, которого по малости лет ты не запомнил. Но твои отец и мать могут знать, что же случилось. Постарайся узнать об этом, и как можно скорее. — Хорошо, сэнсэй, — мальчик был готов пообещать что угодно, лишь бы поскорее завершить этот тягостный разговор. — Сделай это сегодня же, Саки-кун, — повторил учитель. — Чем раньше ты начнешь борьбу со своим страхом, тем быстрее и вернее сможешь одолеть его. И стать тем, кем быть написано на роду. Ради такой цели определенно стоило постараться. На худощавом лице Саки отчетливо проступили скулы, губы сжались в почти неразличимую линию. — Непременно, сэнсэй, — уверенно ответил он, полный решимости так и поступить, какими бы неприятными открытиями это ни грозило. — Сегодня же.