Оплачено сполна

..зол моих из смертных, опричь меня, не вынесет никто. Эдип-царь. О знанье, знанье, тяжкая обуза, когда во вред ты знающим дано! Эдип-царь.

Да, Большой Зал тогда был другим. Меньше свечей, меньше детей. Какой это год? Гарри огляделся. Чего-то здесь не доставало, во всей этой веренице лиц. Веселья? Беззаботности? Неужели военное время? За преподавательским столом не было ни одного знакомого лица. Во главе сидел подслеповатый старик с бородой до заметного под мантией брюшка. Он щурился на вошедшего, и Гарри узнал в высокой худощавой фигуре молодого Дамблдора. Он был в расцвете сил, хотя очки-половинки сверкали на его носу уже тогда. Дамблдор вдруг остановился у слизеринского стола и тихо что-то сказал красивому темноволосому юноше. Гарри узнал Тома Риддла. Подойдя поближе, он услышал: - Вы собираетесь на каникулы куда-то, Том? - Нет, сэр, - ответил, сверкая глазами, Риддл. - Я бы хотел попросить вас о небольшой помощи в опытах, - что-то в голосе Дамблдора заставляло подумать скорее о наказании, чем о помощи. И Риддл это тоже слышал. Однако он тонко улыбнулся. - Конечно, профессор Дамблдор. Буду рад стать причастным к вашим открытиям. Дамблдор кивнул и ушел на свое место за преподавательским столом. Между тем, Гарри увидел напротив Тома за столом Слизерина девушку со знакомыми чертами лица. Высоко поднятый подбородок, безукоризненно прямой профиль и синие глаза… что-то блэковское, как у Сириуса. Заинтересовавшись, он подошел еще ближе. - Что ему нужно на самом деле? - спросила девушка. - Как всегда, беседа с попыткой вытащить у меня из головы правду, - безразлично отозвался Риддл. - Ты выстоишь? - Нет другого выхода, - просто ответил Том. - Я никого не пускаю в свои тайны. Тем более его. - Даже меня? - рука девушки в волнении запуталась в темных жестких прядях на затылке, как-то безумно знакомо, внутри разлилось тепло… Гарри задохнулся. - Дореа, - мягко, очень мягко сказал Риддл, - ты знаешь намного больше других. Прошу тебя, не лезь во все это. Неужели мало того, что я сказал несколько дней назад? Девушка улыбнулась, и Гарри вновь засомневался, несмотря на блэковскую внешность, было в жестах и улыбке нечто совсем другое... Том закончил обед и галантно протянул ей руку. - А теперь, мисс Блэк, если не возражаете, мы с вами прогуляемся, - театрально предложил он. - Совсем нет, мистер Риддл, погода сегодня превосходная, - ответила она в том же тоне. Нет, все-таки Блэк. Воспоминания сплелись в серебристую петлю и развернулись другой картиной. Молодой Дамблдор, видно, имел привычку сутулиться и свешивать каштановые длинные волосы на лицо. Конечно же, ему за это влетало, но по части внешности он всегда страдал весьма избирательной забывчивостью. На его счету уже были степень и множество научных работ, при всей своей консервативной натуре Диппет не хотел терять перспективного преподавателя, хотя и преемника в нем видеть пока не желал. Дамблдор производил впечатление забывчивого подростка, не умеющего управляться с внезапно вытянувшимся в метр девяносто телом. Обогнув кусты, он, все еще свесив лохмы, побрел через поляну. Возможно, они бы и не заметили друг друга - двое были слишком увлечены своими чувствами, а Дамблдор - собой, но... Из-под длинной ноги выскочил непонятно откуда взявшийся камешек, злорадно хрустнул, и удивленные вздохи вырвали молодого Альбуса Дабмлдора из задумчивости. Он заозирался, как вытащенная на свет сова, впечатление усиливали очки, которые Гарри сразу не заметил. Лохмы отодвинулись, демонстрируя узкое длинное лицо с совершенно не преподавательским потерянным выражением. - Профессор Дамблдор, - первым нарушил неловкое молчание Том; уже более статный, подросший... Пятый или шестой курс. Осознание своей привлекательности и силы уже сквозило в каждом его жесте, впечатление портило только настороженное выражение лица. Девушка - Гарри теперь знал, что ее зовут Дореа Блэк и она приходится родственницей Сириусу, - внимательно и напряженно наблюдала за ними. Гарри невольно залюбовался ею - статная, по-блэковски гордая, с синими пронзительными глазами, она казалась смутно знакомой, смутно родной. В ее черных растрепанных волосах, приглядевшись, Поттер заметил диадему Рэйвенкло. Вряд ли она знала, что это за диадема, иначе бы, вероятно, не приняла подарок или постаралась спрятать от учителя... Нет, она не могла знать, Том вряд ли ей рассказал. Дамблдор тоже не знал - видимо, тогда еще не догадался, даже предположить не мог. Узнав Тома, он подобрался и изменился в мгновение ока; вероятно, здесь он еще не победил Гриндевальда - кстати, кем он был для Дамблдора? - но уже повоевал, видимо, был в отпуске. Сутулая спина распрямилась, и рост стал ощутимым фактором, как и небольшая бородка, как очки и статус преподавателя, солдата - все заиграло, и Том невольно отступил и зло прищурился. Ему уже тогда не нравилось, что кто-то так открыто демонстрирует свое превосходство над ним. - Том, - кивнул тот, и это было еще одним жестом, вызвавшим неприятие. - Извините, что потревожил, не имел такого намерения. Пожалуй, пойду. Он поспешил пересечь опушку уже совершенно другим шагом - прямым, чеканным. Гарри еще успел увидеть ненавидящий взгляд Риддла. Почему эти воспоминания? В конце концов, хоркрукс уже уничтожен, а Дореа Блэк, вероятнее всего, умерла и ничего не расскажет. Воспоминания серебристым потоком свернулись в клубок и развернулись уже совершенно другой картиной. Это был кабинет Дамблдора таким, каким его знал Гарри - жилищем восточного мага. Значит, уже директор. Дамблдор, в чьих забранных в хвост волосах и длинной бороде виднелись пряди седины, хмуро и несколько даже удивленно смотрел на гостя, и Гарри тоже перевел на него взгляд. Это был массивный мужчина с серьезными серыми глазами и светлыми волосами, зачесанными назад. В его простых чертах выделялись массивный квадратный подбородок и идеально прямой нос. Во всем его облике присутствовал образцовый порядок, четкость и нечто властное. - Правильно ли я тебя понимаю, Чарлус? - медленно и тяжело начал директор. - Вчера ночью она появилась у тебя на пороге? Мужчина, названный Чарлусом, кивнул и бесстрастно ответил: - В три пятнадцать эльфы впустили ее и разбудили меня. - Почему она не вернулась к семье? Чарлус отвел глаза и некоторое время молчал. Это почему-то обеспокоило Дамблдора и он поднялся с кресла, уперев руки в столешницу. - Почему, Чарлус? Твое молчание никогда не предвещало ничего хорошего. Он отказался жениться на ней, и она побоялась позора, верно? - Хуже, - глухо пророкотал глубокий голос гостя. - Он сделал ей ребенка, а сам уехал, не оставив никаких данных, куда и зачем. Дамблдор сел и пожевал губами, сложив руки домиком. - Он знает, что Дореа беременна? - Она сказала, что сама узнала неделю назад. Ей... было страшно. Она многое поняла, - Чарлус снова отвернулся; тема почему-то была болезненной для него. Может, Дореа - его сестра? Гарри, кажется, видел его редкое имя на древе Блэков. Нет, он слышал его от Сириуса, имя выжгли. Или как-то по-другому? - Поэтому вернулась именно к тебе, - тихо закончил за него Дамблдор и откинулся в кресле; кажется, информация имела значение. - Что ты намерен делать, друг мой? - То, что всегда хотел, - ровно отозвался Чарлус. - Жениться на ней, избавить ее от влияния рода Блэков и ввести в дом Поттеров. Гарри пошатнулся; ему показалось, он ослышался. Но перед ним действительно стоял... - Одобряю твое решение, Чарлус, - кивнул, как равному, Дамблдор. - Сила твоего характера и твоей любви сможет подавить в ребенке наследственность Тома. При условии, что ты действительно полюбишь его, - голубой взгляд остро полоснул по Чарлусу. Тот встретил его смело и спокойно. - Для меня это ее ребенок. - Она знает о твоем решении? - Да. Она согласилась сразу. У нас всегда были теплые отношения. - И ты верил, что когда-нибудь так и будет, - снова закончил за него директор. - Что ж, вера иногда творит чудеса, а любовь совершает невозможное. На этом кабинет исчез, свернувшись в дымку бесплотных воспоминаний. Гарри старательно пытался вспомнить древо Блэков, чтобы понять, кем ему приходится Чарлус Поттер. Сириус ведь что-то такое упоминал... Он не успел. Ответ развернулся перед ним. Очаровательная лопоухая эльфиня в голубой чистой наволочке была обладательницей этих воспоминаний, именно из-за ее спины Гарри снова увидел Дореа Блэк, изменившуюся лишь чуть-чуть, материнство пошло ей на пользу, смягчив скулы и засветив в синих блэковских глазах нежность. Кто она ему? - Подогретое молоко, хозяйка, - подала эльфиня бутылочку. Дореа дала молоко младенцу, ласково заглядывая ему в глаза. - Мой малыш, - погладила она его. - Слава Мерлину, что ты похож на меня... Он дал тебе только свои темные глазки. Забудь, малыш; у тебя есть настоящий папа, который любит и никогда не бросит. Какое красивое он тебе дал имя, правда? Джеймс Чарлус Поттер. Ты будешь лучшим, папа тебя всему научит... Эльфиня тряхнула ушами, подав платок, и исчезла. Гарри оказался в кабинете Дамблдора; он судорожно схватился за обод Думосбора, дыша сквозь зубы и не отваживаясь взглянуть на директора. Он получил свой ответ. Дореа Блэк - его родная бабушка. *** Роберту Бэйли было тридцать восемь, он возглавлял следственный отдел Аврората и считал, что его жизнь удалась, несмотря на смутные времена. Роберт Бэйли верил, что Министерство незыблемо, а Министр знает, что делает. Роберт Бэйли знал старый порядок как самый надежный, ведь именно он привел его к креслу главы следственного отдела и помогал ловить преступников. О том, кто эти преступники, Бэйли никогда не задумывался, ибо верил в Министра и в Министерство. На тридцать девятом году жизни Роберт Бэйли прорывался через первые отряды Пожирателей Смерти в Хогвартс и впервые в чем-то сомневался. Кордоны пока не утвердились окончательно, это были только самые первые отряды, подтягиваемые на осаду Хогвартса. «Министерством можно пожертвовать, его не станут захватывать прямо, главная их цель - школа», - так сказал Кингсли и, оказывается, был прав, хотя Бэйли не верил до последнего. Хогсмид постепенно затягивался черными отрядами в масках, заходившими в дома и устраивавшими там штабы командования. Кто-то из людей успел сбежать под стены Хогвартса, кто-то остался. Может быть, их убили сразу, может, оставили с какой-нибудь целью - кормить, обслуживать подтягивающиеся войска. Купол защиты Хогвартса вспыхивал всеми цветами радуги, и Бэйли понял, что они готовятся к осаде. Их провел через защиту маленький профессор Флитвик, не производивший впечатления силача, но когда трое отчаянных Пожирателей кинулись в погоню за аврорами, один взмах его палочки беззвучно разложил всех троих по снегу. Флитвик смешно кивнул, защита сверкнула синим в том месте, где они прошли - больше никто не коснется с той стороны. Бэйли видел круглую сосредоточенную Помону Спраут, под палочкой которой огромные чудовищного вида цветы сплетались в сеть прямо на куполе, щелкая челюстями. Еще успел заметить элегантную Вектор, от каждого взмаха которой защита тонко звенела, будто струна гигантского музыкального инструмента. В коридорах Хогвартса авроры с удивлением встретили пустоту (каждый ожидал паникующих детей и готовился распоряжаться), а те, что встретились, представились какой-то директорской армией, и Бэйли запоздало понял, что в чем-то Министр был прав - Дамблдор ухитрился выдрессировать себе молодую гвардию под началом, конечно, Поттера, а кого еще. Ребята со значками с серьезным видом патрулировали коридоры, все больше у Подземелий. - Зачем это? - осведомился не очень довольный глава оперативников Эдгар Лоуренс. - Это защитит слизеринцев, - поджала губы МакГонагалл, и стало понятно, что она непреклонна. - Слизеринцев? - опешил Лоуренс. - Это ведь их родители там, за куполом! Откуда вы знаете, что эти малолетние преступники не... - Вот именно поэтому там и стоят эти дети, - весьма раздраженно выдала профессор и повела троих глав авроров (сам Бэйли, Лоуренс и заместитель Главного Аврора Пол Дженкинс, с ними должен был быть и сам Главный Аврор, но того взяли под стражу раньше) в кабинет Дамблдора по опустевшим коридорам школы, останавливаясь, чтобы оживить рыцарскую статую или старинное оружие. Все шло на защиту школы. *** - Так значит, вы всегда знали, что лорд Волдеморт - мой кровный дед? - сообщил Гарри сам себе, отшатнулся от чаши и с силой сжал лицо руками. Противно. Мерзко. Жутко. Как будто окунули в чан с кровью. Как будто оказался среди гниющих мертвых тел. - Так вот почему я связан с ним! Вот почему я змееуст! Вот почему его хокруксы тянутся ко мне! Господи! - он зажал рот рукой, сжал кулак и прикусил пальцы, чтобы сдержать что-то, рвущееся наружу. Ноги стали совсем ватными, как бы не упасть. Или падать больше некуда, наследник убийцы столетия? - Так я и есть... наследник Слизерина! - он уставился на директора, будто все еще надеясь, что сейчас ему скажут другую, красивую, замечательную правду, в которую он верил до того. Его мама умерла за него, подарив защиту. Его отец - доблестный аврор. Его дедушка был Чарлус Поттер, а вовсе не... - Остановись, - устало сказал Дамблдор. - Остановись, или мысли приведут тебя к худшему. Тут до Гарри дошло кое-что еще, и он навис над стариком. - Тогда выходит... что он убил собственного сына и невестку! Он же не... он не знал? Скажите, он ведь правда не знал?! - требовал-умолял он. Дамблдор покачал головой. - И тут мы возвращаемся в месяц их смерти, - с усилием продолжил он, борясь с предающим телом. - Я уже говорил, что твой отец отдал свою жизнь за твою. Но это не отвечает на вопрос... -... почему погиб Волдеморт? - подхватил Гарри, немного приходя в себя. -Так почему? Уже вторая Avada Kedavra бы сработала. - Но не сработала, - весомо прервал его директор. - Магия - не камень, брошенный в воду, она не опустится на дно. Магия не бездушна, хотя многие считают это бреднями. У меня по-прежнему нет точного ответа на твой вопрос, но есть мысль. - Что, магия отказалась меня убивать? - нервно усмехнулся Гарри и тут же осекся под серьезным взглядом. Мир казался до предела сюрреалистичным. Он словно смеялся. Вот ты был в хорошей команде, знал, за что боролся, продолжал дело отца, дело деда... А теперь условия изменились, ты больше не молодец, ты убийца. Если кто-нибудь узнает, разница между тобой и Волдемортом исчезнет. Она и так тонка - ты сам ее чувствуешь? Где же она? Там, где кончается твое сознание и начинается - его? Он убил свою семью, своего сына и попытался убить внука... Как ты будешь смотреть ему в глаза? Тогда, на первом курсе, помнишь, он предлагал тебе стать его соратником? Если бы он знал, если бы тогда понимал, КОГО вербует... Если бы знал ты... Перешел бы? Смог бы? Ты тогда еще не умел ненавидеть его, он был просто злой и непонятный, а дети такие легковерные. Если бы только он обещал семью, если бы соврал... Ты бы пошел? Ты ведь так хотел семью, хотел кого-то родного. Нет? Или все-таки да? Дамблдор строго взглянул на него. - Однажды ты и сам поймешь, что прошел единственно верным путем. Что других исходов не было и нет. Он пытался убить свою семью, тех, кто унаследовал его кровь и его способности... - Подождите, разве папа тоже..? - ужаснулся Гарри. - Кто знает? - Дамблдор едва ощутимо пожал плечами. - Он никогда не беседовал со мной как с другом. Но он был анимагом и освоил это в рекордные сроки, а это что-то да значит, верно? Он был удивительно умен. Быть может, способности остались невостребованными и не раскрылись, - пощадил он мальчика последней фразой. Тот кивнул, оценив жест, и снова что-то прикинул в голове. Уже немного легче, но ноги все равно стоят плохо. Ответа нет, разум говорит одно, а сердце тянется то туда, то сюда... Да? Или все-таки нет? *** Люциус стоял на пригорке, глядя на огни Хогвартса издалека. Каждая вспышка купола, каждое новое заклинание вселяло в него чуть больше уверенности. Драко был прав, он вырос и стал понимать больше. Нужно было бежать раньше. Лорд приказал ловить всех сов, читать письма и ничего не писать детям. Наверняка прикидывает, как использовать их получше, пока не отсекая как предателей. Их, конечно, должны охранять. Это правильно. Для остальных - информационная блокада. Может быть, они еще успеют спастись. Может, сумеют занять подобающее место при Повелителе и тем оградить себя и детей от его гнева. Шаткая неопределенность пугала больше всего остального. Если взлететь туда, к небу, все покажется мелким и незначительным. Эти копошащиеся кучки людей вокруг замка и озера. Их еще мало, но завтра-послезавтра подтянутся еще отряды. Свои, наемники, предатели... и великаны, способные крушить горы, ядовитые говорящие пауки из лесов, оборотни, в горячке битвы едва способные отличить своих от чужих. Люциус догадывался, что Грейбек воспользуется ситуацией и обратит как можно больше молодежи. У него будет сто и одно оправдание, а Лорд не в том положении, чтобы порицать. Сегодня, говорят, прорвались отряды авроров. Пока те, кто их пропустил, пытаются скрывать, но вскоре Повелитель вызовет их к себе, залезет прямиком в виноватые головы и хорошо, если не убьет, даст шанс самим погибнуть в бою. У него нынче рука потяжелела. Видно, безумие сжимает свои объятья и гонит, гонит к недостижимой цели. В замке безопаснее. Где-то сейчас Северус, дали ли ему какие-то указания? Лорд будет осаждать замок не меньше пяти дней, которые потребуются для устрашения и подтягивания войск. Может и все семь. *** - Скажите... - Гарри сглотнул. - Я никогда не спрашивал, но... Вы знали о нападении? - Знал, - кивнул старик. - Я предпринял все меры, провел ритуал, помог поставить защиту, но твои родители доверились не тому человеку. Те же меры были приняты по отношению к Лонгботтомам, на всякий случай. - Почему же вы не защитили Сириуса? Вы же знали... - начал Гарри. Дамблдор очень строго прервал его. - Не приписывай мне лишнего знания, я не всеведущ, мальчик мой. Даже Ремус поверил, а это что-то да значит. Сириус тогда вернулся из длительного пребывания в горячих точках и был, мягко говоря, не в себе. Мы были шокированы и отказывались верить, но доказательства... Сириус сам тогда был лучшим доказательством. "Я убийца, я внук убийцы. Мы, кровные родственники, никогда не знавшие этого, должны будем сразиться друг с другом и убить, - думал Гарри отупело, раз за разом прокручивая в попытке осознать. - Жизнь уже не станет прежней. Цепочка случайностей и незнания..." - Незнание хуже всего, - ответил директор хмуро. - Потому что последнее, что я должен тебе сказать, касается именно незнания. Гарри слабо отмахнулся, показывая, что его теперь ничем не напугать. Он внук своего главного врага. Он убийца, темный маг, причина смерти многих людей. Хренов Избранный. - Ты не спросил, что случилось с твоими бабушкой и приемным дедом, - тихо сообщил Дамблдор. - Джеймс остался сиротой в пятнадцать лет, когда темный орден вошел в силу, Том вернулся и приступил к изготовлению хоркруксов. Поттер в ужасе поднял голову. - Он что... и их? Директор глубоко вздохнул и прикрыл глаза, будто прячась от обвиняющего взгляда. - Чарлус был мне верным другом, лучшим соратником и одним из основателей Ордена Феникса. Дореа с самой свадьбы редко выходила в свет, а вернувшийся Том почему-то не искал ее, приняв весть о ее предательстве спокойно - прошло немало лет, его соратники долго не могли ее найти и писали, что она сбежала. Не знаю, остались ли у него чувства к ней или он отдал их хоркруксу, но, вернувшись, он ее больше не искал. У него был новый враг - Орден Феникса. Чарлус часто вставал ему поперек горла, и однажды лорд Волдеморт послал отряд Пожирателей уничтожить дом Поттеров вместе с семьей. Дамблдор помолчал, переживая тот далекий момент, когда сова принесла письмо к Чарлусу обратно отправителю, как позже ему сообщили, что Чарлус и Дореа погибли. - Я точно знаю, что сам Том был тогда в другом месте. Но он отдал приказ. Пожиратели разрушили защиту и выставили непроницаемый купол вокруг дома Поттеров, а внутрь пустили Адское Пламя, - его голос сорвался, пришлось откашляться. - У меня нет данных, знал ли он о том, что Чарлус Поттер женат на той, кого он любил. Где-то в глубине души я надеюсь, что нет, что это трагическая ошибка, что знай он, все пошло бы как-то иначе. Голубые глаза встретились с взглядом Гарри. «Когда вы встретитесь, ты напомнишь ему о событиях тех лет». - А теперь, если я ответил на все твои вопросы... - директор снова прикрыл глаза и улыбнулся. - Завещание, юридически заверенное, лежит в шкафу. Думосбор я оставляю тебе вместе с еще некоторыми вещами, они тебе еще понадобятся. На краю стола пакет с записями - он твой, там исследования природы хокруксов и кое-что из указаний по их поискам. Воспоминания забери сейчас. В остальном... на этом мы закончим. Гарри замер, почувствовав во фразе намек на что-то другое. - Вы не можете просить сейчас, - воскликнул он, паникуя. - Я не готов! Назначьте другой день и... Прошу вас! Дамблдор снова открыл глаза; в их глубине плескались боль, усталость и бесконечное облегчение. - Мальчик мой, сегодня хоркрукс показал мне человека, чьей любовью я пожертвовал ради всеобщего блага... и который тоже добивался всеобщего блага, но другими путями. Я выполнил свою миссию, я рассказал тебе правду. Больше я ничем не смогу помочь. Поттер качал головой, отчаянно жмурясь. Старческий вздох разнесся по кабинету. - Пойми, я умираю. Моя смерть от проклятья будет мучительной. Разве ты хочешь видеть, как тот, кем ты восхищался, медленно лишается способности двигаться и ходит под себя? Гарри содрогнулся от отвращения к видению и к себе самому. Дамблдор прав, как и всегда. Пора перестать быть подростком, пора перестать думать только о себе - куда это его привело? Сколькие погибли от его эгоизма? Он должен сделать это ради Дамблдора. В конце концов, убивать ему не впервой. Хотя вот так, добровольно... Директор, услышав эту мысль, блаженно зажмурился, улыбаясь. Гарри поднял палочку. Дверь отлетела к стене, отброшенная потоком магии. Клубок темноты ворвался в кабинет и оказался непривычно румяным и тяжело дышащим Снейпом. - Директор, Темный Лорд осаждает Хогвартс! И замер, увидев палочку, направленную на Дамблдора. *** Джинни только что закончила распределение отрядов АД на каждый из известных ей тайных ходов в Хогвартс. Гарри мог бы дать ей Карту Мародеров, но его самого никто не мог найти. Опять дела с Дамблдором, не иначе. Жаль, что нет Рона, он был бы хоть какой-то подмогой... Пять человек из АД, кому она особенно доверяла, остались возле входа в Подземелья. Все понимали, что найдутся такие уроды, которые захотят «поговорить» со слизеринцами. Да и среди слизеринцев найдутся те, кому захочется сбежать к родителям. Нет уж. Какими бы виноватыми те ни были, в обиду их давать нельзя, это не по-гриффиндорски. Но и отпустить - не выход. Снейп куда-то делся, слизеринцев отводила МакГонагалл... Джинни была рада, что не обязана сидеть в гостиной факультета, как все остальные, и чего-то ждать. Жаль, что Бена и Оливию пришлось отправить в Башню, но зато они, в случае чего, организуют младшие курсы не паниковать. Почему Дамблдор все еще не вызвал Орден на совещание? И где вообще Орден? Мимо проходили приведенные отряды авроров, неодобрительно или с любопытством косящиеся на АД. Их было немало, но орденцев среди них не было, не было и Кингсли, это беспокоило. Может быть, что-то случилось? А им опять никто ничего не рассказывает. Если Гарри появится вечером, его нужно расспросить, АД захочет узнать... Но где же он? *** Снейп замер. - Что вы делаете, Поттер? - Исполняю Нерушимую Клятву, - сосредоточенно и неприязненно ответил Гарри, облизывая губы и пытаясь призвать дрожащую руку к порядку. Это необходимо, так? Это просьба, это клятва. Это милосердие. Раньше брал жизни из-за спины, а теперь не можешь взять из милосердия? Верно Дамблдор сказал, жалость - худшая из всех зол. Только вот не было такого, чтоб он искренне любил тех, кого убивал. Что ж, начал спуск в пропасть - продолжай и не проси пощады. - Опустите вашу палочку, - приказал Снейп зло, - и поясните, что здесь происходит. - Не прерывай его, Северус, - выдохнул, поморщившись, Дамблдор. - Мальчик делает свое дело. Жаль, что ты оказался здесь сейчас. - Что еще за дело? - прорычал Снейп, делая шаг к ним. - Пытается вас убить? - Ты прекрасно знаешь, что я умираю, - отозвался директор. - Кто-то должен это сделать. - Вы должны были приказать мне! - внезапно рявкнул Снейп, и его всегда бледное лицо пошло некрасивыми красными пятнами. - Я должен это сделать! Дамблдор открыл глаза и прищурился; Снейп дернулся. - Не лезьте ко мне в голову! - А как я еще должен понять, почему ты так хочешь меня убить? - старик с трудом приподнялся в кресле. - Извини за отсутствие обычной деликатности, но мое самочувствие оставляет желать лучшего. - Потому что вы виноваты в ее смерти! - отчаянно взвыл тот, но шага вперед так и не сделал. - Лили или Леонарда? - уточнил Дамблдор; Снейпа от этих слов аж подбросило. - Вы прекрасно знаете, что она была беременна! Вы уже сказали этому заносчивому ребенку, что у него мог бы быть брат?! Гарри никогда не видел декана Слизерина в таком гневе. Гнев этот выглядел тем более жалко, что был старым, давним и много лет бессильным. Его уже ничто не удивляло. - Прекрасно. Мало того, что я внук Волдеморта, так у меня еще должен был быть брат, - он тоскливо рассмеялся; Снейп с ненавистью взглянул на него. - Это не вся правда, Северус, - вздохнул директор. - Что же мешает тебе сказать вторую ее часть? Страх? Мальчику и так нелегко, а это знание ничего не изменит, но раз уж ты начал... Декан Слизерина снова уставился на Поттера, и это был пронзительный ненавидящий взгляд раненого животного. И молчал. Казалось, Дамблдора это развлекло - он слабо улыбнулся, не открывая глаз. - Неужели ты всю жизнь ждал только этого момента, мальчик мой? Почему же не смог раньше? Чтобы гарантировать смерть Тома? Ты мог это сделать столько раз... Неужели не хватало смелости? Или жалости? Или ты руководствовался только благоразумием, как всегда? Снейп молчал, тяжело дыша. - Не сможешь, - констатировал директор. - Что ж, я сам. Вскоре после твоего рождения, Гарри, профессор Снейп сварил лучшее зелье Амортенции, какое смог, а потом встретился с Лили Поттер. Ее не могли найти несколько месяцев, пока она сама не появилась на пороге дома, не помня ничего с того дня, как пропала. Позже стало ясно, что она беременна. Джеймс решил ребенка оставить. Почему ты не пошел до конца, Северус? Молчание можно было резать ножом. Гарри казалось, он должен был ненавидеть Снейпа за то, что случилось тогда. Что горячая волна сейчас образуется в горле и опустится в живот, а палочка сама собой вскочит вверх, ведь это низко, это подло... Он ошибся. На Снейпа было жалко смотреть. Он несколько раз пытался открыть рот, но все что у него вышло, это... - Я не мог позволить себе. - А похитить, опоить зельем - могли? - спросил Гарри, чувствуя только презрение. - Струсить - могли? А виноваты все вокруг, кроме вас, правда? У вас же все время так получается. Он говорил медленно, словно во сне, а слова резали Снейпа будто ножом. Вот он стоит, грозный когда-то декан Слизерина... Жалкий трус, не доведший в жизни до конца ни одного поступка - ни злого, ни доброго. Не принявший ничьей стороны, не верящий ни во что. Гарри отвернулся, встретившись взглядом с Дамблдором. «Не осуждай его, мальчик мой, - подумал тот. - Иногда люди достаточно осуждают себя сами». «Он ведь искренне считает, что должен вас убить, ведь вы не защитили их». «Пусть сделает. Может быть, что-нибудь поймет, - глаза Дамблдора прикрылись. - Пусть моя смерть послужит ему утешением. Я снимаю Обет с тебя, Гарри Джеймс Поттер». - Принимаю, - кивнул Гарри, подошел к старику и обнял, ощутив снова хрупкость и худобу. - Прощайте, профессор Дамблдор. Я прощаю вас и благодарю за все, что вы сделали. Идите с миром. - Спасибо, мой мальчик. Выживи, построй этот мир заново, - слабо улыбнулся директор. Сил на боль не осталось - слишком много смертей. Ничего, кроме пустоты. Гарри, не оборачиваясь, вышел из кабинета и услышал вдогонку: «Держите мою смерть в тайне до конца осады». Это было мудро. У Дамблдора всегда были в запасе портключ до Хогвартса и лишний план. *** Отзвуки неслись со всех сторон. Что такое? Он проверил весь дом от подвала до чердака, выгнал отсюда всех; кроме него, здесь никого не было. Опять они не дают ему думать. Сначала он думал, что знает их, по крайней мере, иногда ему так казалось, но потом хор стал слишком... насыщенным. Лучше не прислушиваться, они обретают плоть. Почему именно ЭТО? Они знают? Смерть дает им ответы на все вопросы? Они мертвы, он не оставлял таких в живых. Только после смерти они становятся такими смелыми. Одно слово. «Грязнокровка!» Они могли бы назвать его убийцей - это все равно, он носил проклятья как титулы с детства. Могли бы назвать тираном, деспотом, кровавым преступником, властолюбцем, бессердечным - не ошиблись бы, не обидели. Но нет. «Грязнокровка!» Слово кашляют стены дома, скрипят двери, пищат ставни, гудит кран с водой. Нельзя прислушиваться. Иначе... Не успел. «Грязнокровка!» Это ты, Максимилиан? Конечно, ты, каким ты был в расцвете лет перед самой гибелью. Вы, Нортоны, все щеголяли фамильными клювами и глазами цвета вишнево-шоколадного пирога, который готовили каждое воскресенье, ему ли не знать, он обожал его. Ты пришел пожелать удачи? «Грязнокровка!» Зря надеялся. Все вы приходите к нему, только чтобы сказать это. Как будто и не было ничего другого. Уж ты-то должен помнить больше: как вы стащили самокрутки у твоего отца и курили, закашливаясь от едкого дыма, как он читал тебе отрывки из Макиавелли в вашем вишневом саду. Помнишь? Нет, не помнишь. Тебя давно здесь нет, ты призрак, пришедший напоминать ему, кто он есть. Но ты не прав. Он Лорд Волдеморт, Наследник Слизерина. «Грязнокровка!» Опять то же. Уйди, ты давно умер, и он лишь смутно помнил, как. Куда все делось? Ты умер в бою, правда? Почему он не помнит? Он оставил свою боль в хокруксе, да? Он не мог с ней жить? «Грязнокровка!» Нет, только не ты. Ты этого никогда не знала, не могла знать. Для тебя он всегда был непогрешимым наставником, духовным отцом. Ты исповедовалась ему и мечтала дать в руки своего сына. Почему ты говоришь ему это? Ты не веришь в его победу? «Грязнокровка!» Опять, опять. Он не нуждается в сне, но нуждается в отдыхе, вы мешаете ему. Вы настигаете повсюду. Как бы там ни было, вы хотите стать ему врагами, но он все равно одержит победу. Он Лорд Волдеморт, величайший маг века, и новый век он встретит покровителем Британии. Как Оливер Кромвель, как Отто фон Бисмарк в короне кайзера, как Иоанн Ужасный. Вот вы и исчезли. Он зол на вас. Хогвартс падет перед ним ниц и станет новым оплотом его господства. Дети внемлют ему, узреют истинную свою роль в истории и пойдут за ним, заменив трусов, что служат ему теперь. Он исполнит свою волю. Он Лорд Волдеморт. Никто, даже Дамблдор, ему не помешает. *** - Получили, что хотели? – тихо спросил Гарри, присевший в нишу окна. За окном горели по-зимнему далекие звезды, а в Хогсмиде загорались огни вражеского лагеря. В такую ясную ночь не должно быть войны. В такие ясные ночи умирают только своей смертью, от усталости. В такие ночи нельзя предавать. Снейп посмотрел туда, за холодное стекло, чувствуя потерю чего-то важного и не умея объяснить ее даже себе. - Да, Поттер, - бросил он раздраженно. У него тряслись руки и никак не хотели успокаиваться. Но он сделал свое дело. Исполнил давнее обещание. Он отомстил. Что не так? - Посмотрите на меня, Поттер, - сдался, наконец, он. Не сдался бы никогда! Но внутри разливался странный холод, который чувствуешь, стоя во вьюжном зимнем поле, не чая выжить. И даже потеря лица стала такой мелочью перед этим холодом, что Снейп закутался в мантию в тщетной попытке согреться и взмолился: - Неужели вам трудно? Посмотрите на меня, негодный мальчишка! Зеленые глаза по-прежнему хранили цвет глаз Лили. Но более в них от нее не осталось ничего. Не было веселой зелени весны, которая принесет победу и новую жизнь. Там не было даже того, прежнего, дерзкого и безрассудного мальчишки. - Все приходят к одному, профессор Снейп. Вы пришли к тому же, к чему пришел и я. Оказывается, не становится легче от мести и прощать не получается. Тем более, если дело касается детских обид, которые давно пора забыть. - Ваша мать не была детской обидой, Поттер! – рявкнул Снейп. - И не смейте касаться этой темы! - Она моя мать, а это побольше чем любовь мужчины и женщины, – отрезал Гарри. Снейп замолк. Кажется, стало только холоднее. - Вы ее любили. А Дамблдор не защитил их, потому что не всеведущ, а они доверились не тому человеку, - Поттер смотрел исподлобья, без обычной ненависти. Снейп впервые понял, что сильнее, чем ненависть, ранит презрение. Глубокое, сильное, замешанное на жалости к неудачнику. - Дамблдор был человеком. И он тоже совершал ошибки. - Как вы можете, когда речь идет о вашей матери! - закричал Снейп, забывая про то, что перед ним всего лишь мальчишка. Дрожь по-прежнему била его, а холод неясного происхождения проникал внутрь. - Да выслушайте вы наконец! У меня к Дамблдору намного больше обид, знаете ли! Я мог бы обвинять его во всем подряд, включая смерть Сириуса! Но я простил ему смерть родителей, не просто красавицы Лили, а смерть моей мамы и моего папы, мои несостоявшиеся полеты на игрушечной метле, собаку и какао по утрам! Простил ему даже то, что он в угоду тщеславию упустил шанс не дать моему деду стать Волдемортом! Простил смерть приемного деда и бабушки! Простил то, что он не сказал! Потому что он не знал! Он слишком многого не знал! - Когда вы пришли в школу, он уже знал все! Это я узнал только недавно! Гарри неожиданно перестал кричать и только вздохнул. - Он знал, что будет, если я узнаю. Мне было плевать, кем становиться. Лишь бы только подальше от Дурслей. Он понимал, что узнай я об этом, первая же встреча с Волдемортом обернется моим переходом на его сторону. Так могло бы быть. Мне было совершенно плевать, как жить, только бы рядом был кто-то родной и любящий. Потом дед бы узнал правду сам или от Дамблдора. Он ведь умеет искать… всегда умел. И мне пришлось жить так. - Дамблдор святой, вы считаете? – собирая остатки достоинства, спросил Снейп самым язвительным тоном, на который был способен. - Нет, и за это я люблю и уважаю его еще больше, - кивнул Поттер. - Скажите мне, осталась ли у вас в жизни еще что-то, ради чего стоит влачить ваше жалкое существование? Как мысли читал, негодный заносчивый мальчишка, еще больше похожий на своего папашу… - Поттер, не смейте… это не ваше… - Помните, вы сказали мне когда-то: «Слава это еще не все, верно, мистер Поттер?» Скажите мне, профессор Снейп: ведь умение сварить зелье любви - это ведь еще не... - Замолчите! - рыкнул тот, делая неосознанный рывок в сторону Гарри. - Вы не знаете, о чем говорите! - Я знаю, - тихо сказал Поттер, даже не поднимаясь. - Я не знаю, зачем вы убили его. Потому что вы и сами не знаете. Я чувствую только, что вина никуда не ушла и вряд ли куда-нибудь уйдет. Вы тоже участвовали в этом. - Не смейте! - сорвался бледный до синевы Снейп. - Если бы… - Сколько всяких «мог бы» в вашей голове, а «сделал» только одно. Спасая меня, думали искупить... - он безжалостно хмыкнул. - Вот он я, в таком во мне нуждается мир. - Я любил вашу мать, Поттер! - сказал он и, кажется, снова принялся искать в его глазах отблеск тех, давно забытых. - Если бы она осталась в живых, - губы Гарри дрогнули, - для вас не изменилось бы ничего. - Откуда вам знать, откуда...? - прошептал Снейп, сползая по стенке, сгибаясь под грузом своих воспоминаний, своей вины. - Я слышал то, что слышали люди, я видел то, что видели их близкие. Я знаю, что тьма в вас навсегда убила ее любовь. Поттер тяжело поднялся и ушел в кабинет, даже не посмотрев в сторону декана Слизерина, жавшегося к стенке и дрожащего. Там был не профессор Снейп. Там уже давно был только обиженный подросток Северус, который так и не научился прощать. Гарри был последним, кто его видел. После окончания войны его имя возглавляло список без вести пропавших. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти. *** Когда Минерва МакГонагалл и трое авроров добрались до кабинета Дамблдора, Хогвартс закончил последние приготовления к обороне, ощетинился заколдованными стражниками, расцвел хищными растениями и слегка подрагивал маревом защитного купола. - Мятные пастилки, - буркнула женщина и, подобрав мантию, резво взбежала по лестнице, неся важные вести и надеясь, что директор уже связался с Орденом Феникса. В дверях кабинета ее прыть отчего-то закончилась, и Роберт Бэйли уперся в ее спину. - Мадам, что слу... - начал он, но профессор шумно выдохнула и шагнула внутрь кабинета, будто каждый шаг давался ей с трудом. - Быть не может, - не удержался Бэйли. - Как? - Твою мать, - выругался менее сдержанный Лоуренс, привыкший с оперативниками не церемониться. Дамблдор, восседавший в кресле, был абсолютно и окончательно мертв, хотя его поза ничем этого и не выдавала, но Бэйли насмотрелся на мертвецов. Сидящий рядом с ним подросток поднялся, глядя на авроров пустыми от шока глазами, и оказался Гарри Поттером. Минерва схватилась за сердце, подбежала к Дамблдору и протянула руки, будто надеясь разбудить, но отдернула, сделав верный вывод. - Поттер, - проговорила она сдавленно, - что здесь произошло? Тот повернулся, скользнув по ней взглядом: - Завещание на столе, - и замолчал. - Enerveit! - бросил Бэйли, и, кажется, подросток оживился, но всего чуть; хорошо, шок не такой сильный, можно допрашивать. - Как это случилось? Давно? - Не знаю, - неясно на что ответил тот. - Это проклятье, рука. Лоуренс подошел к трупу директора и осторожно осмотрел руки, не касаясь. - Мальчишка прав, - проговорил он. - Класс не определю без эксперта, но проклятье давнее, неотвратимое и его удерживали. Ты знал? Поттер поднял на него взгляд и кивнул. - От таких проклятий не умирают... чисто, - пощадил ребенка Бэйли. - Завещание там, - снова повторил Поттер, как будто это что-то объясняло. Может и объясняло. На столе, в самом углу, в плотной папке обнаружились конверты. «Завещание Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора», «Гарри Поттеру лично в руки», «Поручения для Минервы МакГонагалл», «Письмо». Дженкинс, заместитель Главного Аврора, имевший больше опыта общения с бумагами, оттеснил их и взялся проверять завещание. Несколько раз он щурился на печати и даже достал из-за пазухи очки. - Все верно, - вынес вердикт он. - Юридически заверено месяц назад в Министерстве. Все законно, эти бумаги можно передать адресатам. Кроме письма, оно для всех. Завещание должно быть оглашено в присутствии Ордена Феникса. - Где мы его сейчас возьмем? - проворчал Бэйли, глядя в окно, за которым светились костры Пожирателей, пока редкие, но что будет завтра. - Они прорвутся, когда мы им сообщим, - упрямо поджала губы МакГонагалл. - Как вы им сообщите? Сов ловят, не дошло еще ни одного сообщения, а родители после того, что случилось в Министерстве, наверняка пишут скопом! - проворчал Бэйли. - Интересно, что Он им отвечает? - Дженкинс потер переносицу. - Какого рода дезинформацию распространяет? - Какая разница? - огрызнулся Лоуренс. - Наше дело - держать осаду. Неизвестно, сколько ресурсов у нас в распоряжение и не нападут ли они завтра... - Хогвартс не сидел без дела! - прервала их декан Гриффиндора, воинственно вздернув подбородок; МакГонагалл несколько робела от их напора, но отваги ей было не занимать. - И без профессора Дамблдра не погибнет! - Он просил держать его смерть в секрете, - ровно вмешался в разговор Поттер. - Это деморализует наших и поможет осаждающим. Нельзя. Все четверо уставились на него, будто только теперь вспомнив. Дженкинс сверился с бумагой и добавил: - Дамблдор оставил распоряжение звать его на все собрания и признать за ним право голоса, потому что "часть ответственности за победу лежит на его плечах", - процитировал он. Двое авроров синхронно возмущенно хмыкнули. - А поконкретнее? - Ознакомьтесь, - протянул им бумагу Дженкинс; он тоже робел перед грубоватыми коллегами, хотя и был выше их по званию. Во-первых, он занимался административной работой, то есть был офисным червем в их глазах, а во-вторых, ему и самому в этой ситуации хотелось отдать ответственность кому-то более смелому. - Где Гестия Джонс? И Кингсли? - снова подал голос Поттер. Авроры переглянулись. - Мисс Джонс патрулирует с остальными, а мистер Шеклболт... - Дженкинс замялся, - погиб при исполнении задания. - Пожертвовал собой, чтобы не дать им архив, - закончил Лоуренс и снова вчитался в бумаги. Все эти юридические экивоки были ему глубоко непонятны. Дети не воюют и точка. Гарри Поттер - ребенок, значит, будет сидеть здесь, со всеми. Мало ли что говорят, Избранный - не Избранный... Его бы воля, он бы его прогнал. Поттер поднял на него взгляд зеленых глаз, полный тяжелой печальной насмешки, будто знал, о чем тот думает. - Если бы вы делали то, что делал я, вы бы не считали меня ребенком, - проговорил он ни к кому конкретно не обращаясь, но Лоуренс вздрогнул. - Позвольте-ка, мистер Поттер, что это за пункт о том, чтобы разрешить вам покидать Хогвартс? - поправил очки Дженкинс. - Это связано с Волдемортом, - обронил тот. - Мне нужно найти несколько предметов, без которых не получится его убить. Авроры снова переглянулись, одинаковое недоверие в глазах. Дамблдор придумал ему квест? Что за игры? Заметив это, профессор МакГонагалл выпрямилась и воинственно прищурилась. - Я запрещаю что-либо решать до визита Ордена Феникса. - И как вы с ними свяжитесь, повторяю? - язвительно выспросил Лоуренс; Бэйли не был так категоричен. Заместитель директора по-кошачья фыркнула и направилась к камину. - Если вы его разблокируете... - начал Лоуренс угрожающе. - Что, сюда хлынет поток Пожирателей Смерти? - вернула ему яд профессор. - Вы плохо себе представляете систему защиты Хогвартса. Пройти они не пройдут, да и канал связи защищен. В течение тридцати минут вопрос был решен: Грозный Глаз, ждавший этого вызова в Норе, активизировался и пообещал привести всех в течение суток, упомянув некоего Аберфорта, который «утопит ворчанием, но поможет». - Можете идти отдыхать, мистер Поттер. Мы позаботимся о теле, - отдала распоряжения профессор МакГонагалл; ее взгляд, обращенный на тело Дамблдора, таил горечь утраты, но она не собиралась сдаваться. Обессилевший Гарри кивнул и поплелся в Башню, прихватив свой конверт. Ему необходимо было многое решить и о многом подумать. *** Панси, поджав ноги, сидела в гостиной Слизерина в обнимку с книгой, которую не могла читать. Это все равно было лучше, чем носиться туда-сюда как Нотт, пытаться взломать ход, как Тим Эйвери, плакать, как Милли, или шляться где-то, как Малфой. Хотя, пожалуй, Малфою сейчас было полегче - он знал больше других. Давно пора было помириться с ним, она знала, что ему не хватает той поддержки, которую могла дать только она - равная ему во всем, - но не могла. Потому что либо он сам поймет всю несостоятельность своих обид, сам повзрослеет и осознает... либо даже начинать не стоит. С другой стороны, Панси себя не обманывала - она видела его задумчивый взгляд, ловила эти неосознанные движения в ее сторону, оборванные из дурацкой малфоевской гордости, но молчала. Она не собиралась брать назад своих слов о том, что Малфой таков каков есть - и потому влюбится он один-единственный раз, но так, что вывернет все кости, потому что не быть его любви легкой и простой. Найдет ведь самого неподходящего человека... Жаль Дафну. Так жаль, что слезы наворачиваются, и лишь упрямство удерживает их внутри. Дафна - последний человек, кого должна была тронуть эта война. Ну какой же она Пожиратель? Она - будущая жена и мать, тихая, покорная, ласковая... была. Паркинсон упрямо выдохнула и сморгнула наворачивающиеся слезы. Нужно было подумать о насущном. Где Снейп? Без него они заперты в Хогвартсе и не могут уйти к родителям. У Панси осталась только мама, каково ей там, в холодном поле, одиноко смотреть на огни Хогвартса и понимать, что придется убивать может быть, и детей? Каково ждать знака, которого не может быть? Каково расплачиваться за ошибки родителей и мужа? Семья на Слизерине - все. Но и расплачивается за ошибки одного тоже вся семья. Даже за ошибки, совершенные десятки лет назад. Обстановка стояла напряженная. Уйти сами не могли, ход заперт, только Снейп мог провести их сквозь купол. Сделать ничего нельзя, иначе Орден Феникса быстро заклеймит их предателями и тогда ждать расправы от всего Хогвартса, не явной так тайной. Поттеровская армия наверняка захочет поучаствовать, там многие их ненавидят... Что врать себе, их ненавидят все. Они сами тому виной, прошлое их семей. Им, тем, другим, проще - от семьи можно отказаться, ведь свои личные заслуги, честь друзей... Слизерин судят так, как судили много лет назад. Если Снейп не придет, им придется ждать здесь всю осаду. Им не позволят выйти до последнего, никто. Но где же он? Отбыл по заданию Повелителя, наверняка. Теперь его сочтут предателем и не дадут появиться. Но где смысл? Как бы над ними не учинили расправу в его сопутствие... Может быть, отсидеться тут лучше? Может, в кои-то веки не им убивать не по своему желанию? Может, Тони все-таки дождется ее? Все-таки будет семья, счастье? Может? *** Гостиная ульем гудела еще час назад, когда Гарри прошел сквозь нее, и толпа гриффиндорцев расступалась. Эти были и свои, и чужие - не АД, не друзья, так, кто-то ближе, чем большинство. Они бы и хотели что-то спросить, но так и не отважились, глядя ему в лицо и понимая, что не услышат ничего хорошего, что не имеют морального права высказываться. К их чести, многим было стыдно. Гарри прошел в спальни в тишине. Спальня была пуста - все ее обитатели отдавали свое время АД и патрулировали коридоры. Вскоре предстояло объясняться с ними и врать, много врать, умалчивать, таить. «Дорогой Гарри. Это письмо важно, потому что я наверняка не смог сказать всего. Самое важное, конечно, обязан был успеть, да и воспоминания не оставили простора для оправданий или сладкой лжи... Я хотел бы никогда не говорить тебе подобного, никогда не требовать принять и смириться с этим, но увы, я и так тянул слишком долго. Пойми меня и прости. В папке с записями ты найдешь все мои размышления и исследования хокруксов, которые помогут тебе найти их и уничтожить. Я надеюсь, это тебе поможет. Я также оставил тебе Думосбор - это мой личный артефакт, насчет меча все несколько сложнее. Отдать тебе его в пользование я не могу, поскольку он мне не принадлежит, но я оставлю тебе полномочия для временного пользования Шляпой, из которой ты можешь его достать. Помни, что главная задача хокрукса - отвратить от себя опасность, а затем подчинить ближайшее существо и завладеть его волей. Сопротивляйся как можешь, я в тебя верю. Помни также, что хоркруксы - части души, а вместе с ними из Тома уходили связанные с ними чувства и, предположительно, воспоминания. Он может слабо помнить то, что связано с хоркруксом, и это - твое оружие. Я не могу знать, как тебе тяжело, ведь ты всю жизнь пытался восполнить потерянную семью, а он, в некотором роде, единственный оставшийся родной человек... Помни - он больше не человек, его душа поделена. Если бы он смог добровольно слить душу воедино, через боль и раскаяние, но то лишь досужие мечты. Постарайся избежать их, они не помогут. Тьма будет точить тебя изнутри, толкать в спину и призывать убить Тома - что ж, придется подчиниться, как ни страшно это признавать, в деле убийства ей нет равных. Том о ней не знает, и это тоже твое преимущество. Он владеет лишь собранными крохами темного могущества, ты владеешь пластом. Когда ты используешь ее в последний раз, она постарается вернуться насовсем, захватив твое сознание, твою волю, превратив тебя в оружие. Тебе необходимо заглянуть в себя, понять, где она раскинула свои корни, откуда она пришла, из какой боли - только тогда ты поймешь, как закрыть эту часть, как выкорчевать ее, тогда сможешь пройти этот путь и выжить. В этом могут помочь любящие тебя люди, твои друзья мистер Уизли и мисс Грейнджер. Конечно, если ты им расскажешь, но ведь они никогда тебя не предавали и не осуждали, верно?» Письмо писалось слишком давно, - понял Гарри. Рон сочтет предателем, а Гермионы больше нет. Помочь некому. Если только... В голове всплыло виденное у хоркрукса. В диадеме была заключена отвергнутая любовь, преданная и забытая, и он не зря выбрал Джинни... и Драко. Почему Драко? Драко что-то к нему чувствовал, что-то такое... теплое и приятное, без слов. Прячущееся в уголках его сознания, стыдливое, затоптанное гордостью, оно все равно жило и никуда не уходило. Но нет, Драко любит своих родителей, пользоваться им - ниже всякого предательства. Захочет сбежать - пусть бежит. Это его выбор, выбор слизеринца, выбор человека, верного семье. Он по-своему прав, ведь Гарри тоже верен своей семье, хоть той и нет много лет. Он продолжил вчитываться в витиеватый старомодный почерк. «Я постарался также дать тебе право голоса, но здесь все зависит только от тебя. Судя по твоему поведению, они захотят или не захотят принимать тебя в расчет. Постарайся выжить, Гарри, мальчик мой, я хотел бы, чтобы ты нашел выход и смог дать этому миру еще очень многое. Искренне твой, Альбус Дамблдор». Слово старческая рука протянулась сквозь строки письма и легла на плечо, будто светоч зажегся в темноте. Но слезы на щеках так не высохли. Он погрузился в заметки о последних трех хоркруксах. *** Пройти через гостиную ночью не составило труда - все уже вернулись в спальни. Симус, Невилл и Дин, утомленные больше других, спали - МакГонагалл не разрешила патрулировать ночью, но саму идею охранять ходы взяла на заметку. Видимо, Орден еще не появился, иначе ребята бы его разбудили. Удивительно, что Джинни не караулила в гостиной - с нее бы сталось. Гарри шагал по коридорам в мантии-невидимке, глядя по сторонам - то тут, то там он встречал ночные дежурства авроров или кого-то из преподавателей. Его путь лежал в Подземелья. Монетка в кармане была теплой - он только что вызвал Драко, и незамедлительно цифры на ней изменились. Номер кабинета Снейпа, что было странно, если Снейп еще в Хогвартсе. Малфой уже ждал его, оглядывая столешницу снейповского стола в поисках чего-то и хмурясь. - Что ищешь? - спросил Гарри, усаживаясь на первую парту; он мог бы узнать напрямую, но голова гудела целительной пустотой и заполнять ее чем-то не хотелось. В пустоте не было вины. Пустота не плакала по Дамблдору и сокрушительному одиночеству, не выла на луну, страдая по собственной участи и проклятому роду. - Следы Снейпа, - проворчал Малфой, заглядывая в ящики. - Его не видели с объявления осады. Неуютно, знаешь ли, без декана. Старая кошка что-нибудь знает? - Если и знает, мне не докладывается. - А Дамблдор? - Гарри уставился на слизеринца, но тот, видимо, задал вопрос без задней мысли, продолжая искать письма или значимые вещи, чтоб угадать смысл отлучки декана. Сказать ему было нужно. Не для других слизеринцев, а просто - для Драко. Смутно чувствовалось, что так надо, так честно и правильно. Он уже так давно не поступал правильно, по-гриффиндорски, честно. - Дамблдора больше нет, - выговорил он с трудом; на язык слова не ложились, горчили. Малфой поднял голову. - Что? Я не ослышался? - спросил он ровно, но, уловив кивок, спал с лица, нервно облизнул губы и опустился в кресло Снейпа. - Моргана... Как это случилось? - Это случилось по его воле, - ограничился Гарри, но потом все-таки признался: - Снейп сделал это, хотя полагалось мне. Об этом никто не должен узнать. Драко посмотрел на него больными глазами, но кивнул. - Поэтому Снейпа нет? - Отчасти, - Поттер отвернулся, не желая произносить грязную историю с приворотным зельем, не желая даже упоминать Снейпа и маму в одном предложении, не желая представлять, как его руки притрагивались к ней... Гарри передернулся. - Вы-то почему все еще здесь? Ход заперт? - Да, - Драко закусил губу и задумался. - Он мог бы его открыть... Но Снейп ничего не делает просто так, значит, он хотел, чтобы мы оставались здесь. Когда вернется... - Не вернется. Ну, очень вряд ли, - покачал головой Гарри. - Поверь, я говорил с ним. Не станет. - И куда он? В бега? У него же ничего нет, - недоверчиво поморщился Малфой. - Мавр сделал свое дело, мавр может уйти, - загадочно отозвался Гарри, и Драко мельком удивился, причем тут маггловский немецкий автор и откуда бы Поттеру его знать, бестолковщине. - А мы? - несколько обиженно отозвался Малфой и в его речи слышалось то, старое «я», еще помнящее, каково быть центром вселенной. - А что он еще может сделать? - безразлично пожал плечами Поттер. Драко кивнул своим мыслям: - Если победите вы, мы не будем причастны к ним, если победят они, на нас будет меньше крови и вины перед Ним никакой - нас держали в плену. - Наверное, так. - Не хочется верить, что он это от трусости. - Не верь, - скривился Гарри, и Драко невольно задумался, что же такого Снейп сделал, чтобы заслужить столь сильное презрение. Для него Северус всегда был язвительным и не в меру проницательным крестным, имевшим типично слизеринскую привычку потакать и выгораживать на людях и ругаться за закрытыми дверями. По-своему Драко Снейпа любил, хотя и не понимал привычек крестного. Снейп мог быть прекрасным наставником, но другом быть никогда не умел, всегда оставаясь слишком закрытым и удерживая всех на расстоянии. Быть может именно то, что лежало у крестного на душе, и изменило мнение Поттера о нем. Раньше это была чистая, ничем не замутненная ненависть, взаимная и понятная. - Я пришел, чтобы позвать тебя идти со мной за хоркруксом, - неуверенно попросил Гарри. - За чем? - не понял Малфой. Поттер вздохнул. - Бессмертие требует своей платы, вы никогда не задумывались, какой? Драко фыркнул. - Ты не понял, как у нас все проходит? Толика правды и фунт лжи в красивой обертке - вот его выбор. Он говорит, обещает, выглядит могущественным и непонятным - зачем ему объяснять истоки всего этого? Чтобы стать уязвимым? Туше. - Он разделил душу на семь частей, в каждом осталось что-то важное, запер каждый в значимый предмет и поместил в особые места. С каждым таким уничтоженным хоркруксом он умирает, а под конец останется только его тело, и он не сможет возродиться. Этим мы с Дамблдором и занимались. Осталось три. Драко поднял на него недоумевающие серые глаза. - Душа неделима, Поттер, это каждый знает. - Ее делит убийство, предательство, - Поттер отвел взгляд. - Говорят, ее даже можно собрать через ужасную боль и раскаяние. Малфой провел по лицу рукой, будто снимая паутину. Поверить в такое сложно, звучит как сказка. Но допустим, что это так, ведь четыре хокрукса уничтожены. - Что это за предметы? - Первым был дневник, - острый взгляд на слизеринца; нет, видно, что он не знал об этом, дело рук Люциуса. - Ненависть к себе, глобальное одиночество, отторжение и обида за свое происхождение. Вторым, наверное, чаша Хаффлпафф, ради нее положили целый маггловский приют; прошлое крепко его держало. Третьим - кольцо Гонтов, наследие Слизерина, его семьи, которую он убил своими руками. Это было разочарование и презрение; так он смирился с одиночеством и сломленной гордостью. Гонты находились в жалком состоянии. Четвертым стала диадема Рэйвенкло - преданная любовь; ее он оставил здесь, в Хогвартсе. Пятым - медальон Слизерина, преданная дружба, как предположил Дамблдор; так он забыл боль от собственного поступка. Медальон мы и должны найти и уничтожить. Драко содрогнулся, представив пустоту, в которой живет Лорд, и поняв, как именно ему удается. Такое бессмертие... такое бессмертие куда хуже смерти. - А последние два? Поттер тяжело вздохнул. - С последними будет сложнее. Малфой долго думал и молчал. Гарри не лез к нему в голову. Наконец, слизеринец решил что-то. - Я пойду с тобой и помогу, если нужно. Но с одним условием. Гарри едва не фыркнул. Распределяющая Шляпа знала свое дело. - На обратной дороге ты поможешь мне найти родителей и выбраться из Хогсмида. Из Англии мы выберемся сами, надеюсь, - закончил тот. Что ж, это было больше, чем он рассчитывал. Чего ожидать от слизеринца, даже влюбленного, который всегда ищет свою выгоду? Который ему даже не друг? Он ведь - Драко Малфой, бывший враг, внезапный союзник. Как бы трусоват и осмотрителен он ни был, предательства в его мыслях не было ни на грамм. - Принято. Заключенный пакт словно снял с Малфоя какую-то маску, тот обмяк, сделавшись беззащитнее, чем есть. Он спрятал лицо в ладонях, несколько раз слабо шлепнул по столу, зажмурился. Запястья были изящнее обычных мальчишеских, под тонкой кожей рук билась синяя венка. Отросшие светлые волосы в беспорядке закрывали глаза. Вот ты какой, Драко Малфой. Гарри и сам не понял, как оказался рядом. - Значит, все? - тихо спросил он. Драко хотел бы огрызнуться, хотел бы соврать, хотел бы сказать, что ничего и не начиналось, хотел бы закричать, что не время думать о глупых чувствах... Не сказал ничего. Уткнулся в живот стоящему Поттеру и шумно выдохнул, отчаянно прижимаясь и ища поддержки и утешения. Все. *** Орден Феникса прибыл на исходе второго дня осады, пройдя незамеченными по загадочному тайному ходу, вход в который находился за портретом в хижине некоего Аберфорта. Сам Аберфорт идти почему-то отказался, судя по ворчанию Моуди, этого от него и ждали. Два дня школа жила по экстренному расписанию: вместо занятий - практикумы, Защита выпала из расписания, и МакГонагалл не отвечала на вопросы о Снейпе. Дамблдора тоже никто не видел, и ей пришлось соврать, что он занимается более важными делами. Ложь выглядела неубедительной, но другой не было. Ей повезло, потому что поползли слухи, что директор и зельевар на каком-то ужасно секретном спецзадании. Никому даже в голову не могла прийти смерть Дамблдора. Орден был немногочисленным, но ощутимым прибавлением: параноидальные аврорские таланты Грозного Глаза, опыт Доминика Купера, дипломатичность Люпина, смешливость Тонкс... В кабинете Дамблдора находились только Моуди и Люпин из Ордена, МакГонагалл как и.о. директора Хогвартса, трое авроров-руководителей и Гарри. Присутствие последнего вызывало недовольство не только у двоих авроров (Дженкинсу было плевать), но и, как ни странно, у Моуди. - Это просьба профессора Дамблдора, - пояснила МакГонагалл, прищурившись, и стало понятно, что она не позволит обходить волю покойного директора. - Где он сам? - ворчливо спросил тот, но по тону было понятно, что и его коснулась горечь потери. Декан Гриффиндора прошла вглубь кабинета и отодвинула тяжелую портьеру, пахнущую пряными маслами. За ней обнаружилась небольшая уютная спальня. На кровати под балдахином, заключенный в светящийся синим шар Стазиса, лежало тело. Заклинания сохраняли его от тления. - Никто не узнал? - сдавленно спросил Моуди. - Из наших - никто, - ответил ему Лоуренс, красноречиво покосившись на Поттера, мол, если только ребенок никому не проболтался. - Гарри все понимает и никогда не сделает подобного, - Люпин мягко, но настойчиво отклонил подозрения, встал за плечом у Поттера и даже положил руку, показывая, что не позволит нападок. - Я привел нескольких представителей лесных общин, - добавил он. - Есть беженцы из Хогсмида, - кивнул Бэйли. - Часть боеспособна. - Я получила весточку от кентавров, - МакГонагалл печально посмотрела на труп директора. - Профессор Дамблдор уже вел с ними переговоры... Они отозвались туманно, но, кажется, обещали быть. - Это как? - нахмурился Бэйли. - «Звезды велят нам припасть к земле, но мы последуем велению неба», - проворчал Моуди, когда-то с кентаврами пересекавшийся; декан Гриффиндора строго на него взглянула и ответила в более сдержанном тоне: - Они сказали, что в решающий момент помогут, потому что когда-то Альбус Дамблдор сделал то же самое для них. Все невольно бросили взгляд на тело директора. Дженкинс подумал, что предусмотрительности и мудрости Дамблдора им сейчас всем не хватает; и каким бы тот был Министром Магии! Почему же отказывался? Знал что-то особенное? Бэйли прокашлялся. - Вообще-то мы здесь для другого. Чтобы озвучить письмо и завещание и чтобы понять, как выдерживать осаду. - Минерва, где Северус? - тихо спросил Люпин; МакГонагалл обеспокоенно выдохнула. - Я не видела его с тех пор, как он направлялся сюда рассказать об осаде. Даже к слизеринцам не вернулся. Мы патрулировали весь Хогвартс, но… - она беспомощно передернула плечами. Нехорошие взгляды троих авроров сказали Гарри все раньше, чем те открыли рты. - Он был Пожирателем Смерти, им и остался, - вынес вердикт Лоуренс. Бэйли задумался. - В последний раз вы видели, как он шел сюда, а ведь здесь был Поттер, - он повернулся к Гарри, смерив взглядом профессионального следователя. - Молодой человек, вы его видели? Гарри неохотно кивнул. Сказать чистую правду - сделать Снейпа предателем, ведь именно так все выглядит со стороны. Снейп был ядовит, жалок, неприятен, но не враждебен, больше нет. Далеко остались все его попытки зацепить, сделать больно, отомстить. Собственная месть и так не принесет ему покоя, не даст нового смысла жизни. Стоит ли оно того? Нет, не стоит. - Он расстался с директором не в самых лучших отношениях, но кроме этого, не сделал ничего дурного, - сказал он наконец почти правду. - Он сбежал, но не предавал. Это их счеты. - Подтвердить ваши слова некому, - Бэйли приподнял брови, - а звучат они не слишком убедительно. - Я знаю. Но и обратное проверить нет возможности, - парировал Поттер спокойно. Кажется, это добавило ему очко в глазах взрослых. Лоуренс, однако, убежденным не выглядел. Судя по всему, глава оперативников вообще благоразумием не страдал, это для него была неприятная болезнь, не более. Он неприятно прищурился и смерил Гарри подозревающим взглядом: - В другое время, мистер Поттер, я бы постарался влить в вас капельку-другую сыворотки правды и послушал бы внимательно. Уверен, вы знаете больше тайн, чем говорите. Моуди заворчал, как старый пес. - Но-но, щенок, не у себя в отделе! Этот парень нам еще нужен. - Господа, я приступлю к завещанию, если вы не против, - вовремя прервала их МакГонагалл. Чтение не заняло много времени: Дамблдор предельно четко и кратко выдал поручения, раздал полномочия, а что не смог высказать юридически, написал в письме. Судя по взглядам собравшихся, отношение к главному - к праву Гарри перемещаться за пределы Хогвартса «ради того, что поможет нам победить», - отношение было неоднозначным. - Это исключено, - покачал головой Бэйли. - Риски слишком велики. - Это ребенок! - вспылил Лоуренс. - Избранный или не избранный, это просто ребенок! Любые сведения можно передать, а поручения выполнят профессионалы. Что он может, чего не можем мы? - Убить Волдеморта, - смело (впервые) произнесла имя профессор МакГонагалл. Лоуренс скептически фыркнул, но не возразил. - Следует, по крайней мере, дать ему охрану, - предложил Дженкинс, поправляя очки. - Здесь я с вами согласен. Впервые, - пророкотал Грозный Глаз. - У нас нет гарантии его безопасности. А он нам еще нужен. - Как раз наоборот, - вдруг рассудительно возразил Бэйли. - Охрана привлечет больше внимания, чем один подросток. «Два подростка», - про себя добавил Гарри. Малфоя не следовало показывать, но это было легко устроить, дав ему мантию-невидимку. - Я согласен, - Люпин тоже кивнул, ободряюще сжав плечо Поттера. - Но до купола его все же можно проводить. Там он сможет аппарировать. - Прекрасно, без лицензии, без экзаменов, - закатил глаза Лоуренс. - Валяйте, пусть его развоплотит. -Гарри очень способный и ответственный, - Люпин улыбнулся, как умел только он один: ободряюще и чуточку печально. - Он справится. - Нужен отвлекающий маневр, лучше два, - Моуди хмыкнул и деловито принялся сновать туда-сюда, стуча деревянной ногой и ища карту. - Я так вижу, это лучше сделать там, где меньше этих ублюдков, но не безлюдно, под видом диверсии… Гарри позволил себе улыбнуться. Ему не давали вставить значимой реплики, но по крайней мере, давали делать его дело. Это уже неплохой результат. Большего ему не нужно. *** Эйфория и облегчение от того, что не придется сбегать, что его право приняли, расслабила Гарри, и он даже не пошел на кухню, чтобы пообедать, как делал последние дни, остерегаясь расспросов. Большой Зал встретил его неоднозначным гулом. - Гарри! - услышал он, и оказался в объятьях Молли Уизли. - С тобой все хорошо? - Да, миссис Уизли, - улыбнулся он неподдельно радостно. - Мы рады, что смогли прорваться, - смущенно проговорил подоспевший за женой запыхавшийся Артур и тут же добавил: - Ты на Рона не думай, он не в себе... - Ронни-бой в полной отключке от реальности, - сзади на плечи синхронно легли руки близнецов. - И не спешит возвращаться. - Он потерял Гермиону... -...и мы его понимаем... -...но нельзя обвинять своих... -... тем более, если они не раз спасали его шкуру, как ты. Глядя на сияющие уверенностью в его непричастности глаза близнецов, Гарри почувствовал, как свет разливается в его душе, тесня спящую Тьму и усыпляя ее еще ненадолго. Он обнял Фреда и Джорджа. - Все хорошо, я не в обиде. Он здесь? Близнецы переглянулись, но ответила миссис Уизли. - Ему нельзя, это грозит нервным срывом, - она смущенно потеребила шаль. - Я оставила его с Флер, она беременна и ей тоже... - Они под защитой? - обеспокоился Поттер. - Ну конечно! - выпятил грудь мистер Уизли. - Сам ставил, сам проверял. - Мы написали Чарли. Если письмо успеет дойти, вероятно... - Молли не договорила; вероятность получить на свою сторону хотя бы одного дракона была слишком призрачной, не Чарли хозяин той фермы, да и Румыния вряд ли станет вмешиваться, но хоть какая-то надежда... - А где остальные? - огляделся Гарри. - Тонкс, Перси, Билл? - Тонкс с аврорами, Перси ушел помогать Минерве, Билл ищет Хагрида, - сбоку появилась сияющая Джинни, соскучившаяся по родным. - Гарри, ты мне нужен. У меня вопросы по организации АД. К тому же, они заслужили объяснение ситуации. И неплохо было бы организовать для них тренировку, если найдешь время. - Я объясню, - улыбнулся он; она была такая красивая в этот момент, такая нужная... по-настоящему на своем месте. - Спасибо, Джинни, ты просто находка. Хотя насчет тренировки обещать не могу, есть очень важные дела... Но ведь ты теперь и сама можешь это сделать. Девушка зарделась и задорно прищурилась. Наконец-то он что-то понял. Лучше бы он позвал ее с собой, куда бы ни пошел, но ответственность за АД - тоже хорошо. Он стал слишком уязвим после потери Гермионы и обвинений Рона... Она могла бы помочь. - Не хочешь поговорить? Можем уйти отсюда, - предложила она. Поттер задумался. - Что, если я расскажу тебе все, что нужно, а ты расскажешь им? Просто мне надо заняться одним важным делом, к вечеру мне нужно быть в другом месте. - Тебя выпускают за купол? - нахмурилась она. - Вот об этом и нужно поговорить. Они поднялись почти на самую Астрономическую Башню, пока Гарри в общих чертах, минуя смерть Дамблдора, рассказывал о том, что есть вещи, уничтожив которые можно приблизить смерть Волдеморта, что Орден и авроры благодаря Дамблдору согласились на это рискованное мероприятие. - Возьми меня с собой, - загорелись ее глаза. - Я помогу. Ты ведь раньше брал Рона и Гермиону, а теперь... - А теперь это слишком опасно, - почти и не врал; это сложно, ведь он должен будет доставить к родителям Драко, да и не она, только не она. - Меня сопроводят авроры, не волнуйся. - Ладно, - погрустнела она, и ему стало стыдно. - Эй, - Гарри улыбнулся, - АД командовать кроме тебя некому. Расскажи им то, что сказал я, сообщи, что Дамблдор в них верит и... что Орден на них полагается. Она ушла от него окрыленная. Все шло правильно. *** - Это и есть твой плащ-невидимка? А с виду обычная мантия, - Драко недоуменно рассматривал мантию отца Гарри. - В своем роде, это память о папе и подарок, - неожиданно поделился Гарри. - Верни мне его. Полагаюсь на твою честность. - Ты же легилимент, - Малфой слабо улыбнулся, пихнув его в плечо. - Ты услышишь мои грязные предательские мыслишки. - И все равно. «Слишком серьезный и больной взгляд. Неужели ему не хочется, чтоб я уходил? А, черт, он же все слышит!» - Не хочется, - признался тот, отвернувшись. - Но это твое право. «У нас могло бы что-то получиться? Ужасно странное и глупое, как в сказках? Или разумное и простое, как бывает в жизни?» На это Поттер ничего не ответил, махнув рукой, мол, идем. Снаружи их ждали Люпин и трое авроров. - Ну что, готов, Гарри? - мягко улыбнулся оборотень. - Если честно, мне не по себе, - признался тот, вытерев руки. - Ничуть не удивительно. Один из авроров показал на огни со стороны Хогсмида. - Они начали. Можно идти к ходу, - кивнул второй. Это был длинный подземный коридор, выведший их куда-то за платформу. Авроры поминутно оглядывались и прислушивались, Люпин куда более пристально следил за Гарри. Было холодно, изо рта вырывались клубы пара. Они остановились. - Отсюда уже можно аппарировать. Куда ты направишься? - Люпин с беспокойством оглядел Поттера. - До общественной каминной в Косом переулке, оттуда в Йоркшир, - пояснил Гарри. - Оттуда аппарирую сюда. - Сколько тебе нужно времени? - Час-два, - прикинул он. - Мы постараемся подождать у хода, но не больше двух. Завтра утром начнем бить тревогу, учти. - Я справлюсь раньше, - улыбнулся Гарри, но и сам почувствовал, как слабо вышло. - Ладно, удачи, - Ремус взлохматил ему волосы. - Постарайся не попадаться никому на глаза. - Никому не придет в голову, что я не в Хогвартсе. Гарри тянул время, заведя руки за спину. Правую руку легко пожали, и он облегченно опустил их. Нечто теплое прижалось сзади, обняв за талию и подарив смутный прилив нежности. Малфой. «Так ведь будет надежнее? И меньше неприятных ощущений». Кого ты обманываешь, Драко? Если только себя. На сей раз получится лучше, чем в их первую, случайную совместную аппарацию. *** Они были в Торнтоне, Западный Йоркшир, через пятьдесят три минуты. Всю дорогу Гарри не снимал капюшона, а Драко не отпускал его руки. По счастью, патрули, если и были, то не обратили внимания на близоруко щурящегося лохматого подростка в смешной шапке с помпоном и зимней мантии. Без очков было плохо видно, но зато он становился незаметнее. После толпы общественной каминной Косого переулка бар в Торнтоне показался безлюдным и тихим. Всего несколько стариков за барной стойкой да благообразный усатый бармен, кивнувший ему совершенно безразлично. Мало ли что несуразному подростку тут надо. Может, приехал к родным. Магический бар «Заблудившийся охотник» находился недалеко от йоркширской эстакады, им пришлось прогуляться минут пятнадцать вниз, в лощину. Гарри задрал голову, чтобы охватить величественное зрелище. Мягкие снежинки попадали в глаза и рот, тишина казалась оглушительной. Здесь не было войны. Сбоку появился Драко, мантия аккуратно свешивалась с его сумки. Снег был почти незаметен на его светлых волосах и бледной коже. Лишь пар от дыхания доказывал, что эта ледяная белокожая статуя - живой человек. Драко удивительно подходил этому месту, и место подходило Драко: величественный, стремящийся вверх камень, хранящий старину, холмы, покрытые снегом, тишина и пустота. И он, хрупкий и невообразимо сильный, беззащитный и изворотливый, горящее имя и холодные глаза. Такой отличный от всех, кого знал Гарри, такой неожиданно близкий. Что думал сам Драко, осталось загадкой. Гарри не хотел знать, боялся. Иногда лучше не знать. - Где он? - Вот там, внизу. Камень видишь? - указал Поттер. - Почему здесь? - озадачился Малфой, спускаясь в лощину. - Когда-то здесь был бой. Молодые отряды террористов Тома Риддла бежали от авроров. Их прикрывали двое, он сам и еще один молодой аристократ, Максимилиан Нортон. - Нортоны угасли со смертью последнего отпрыска, - кивнул Драко. - Я помню эту историю. Достойный род. - В Хогвартсе у Тома было мало друзей, но среди них мелькал Нортон, Дамблдор считал его значимым для Тома, по крайней мере, так говорили многие. Здесь он погиб, по свидетельствам авроров - он остался сам, чтобы прикрыть отход товарищей. Дамблдор думает, что не все было так просто. - Как ты их находишь? - удивился Малфой, осмотрев камень. Тот стоял под эстакадой, огромный серый валун и ничего больше. Только вот снег на нем таял и стекал ручейками вниз. Если задуматься, становилось понятно, что камень все же не отсюда - здесь холмы, скалы дальше, к побережью. Он появился здесь не сам. - Слышу, - коротко отозвался тот. - Но почему? Гарри вздохнул, достал из сумки старую шляпу, и Малфой с удивлением узнал в ней Распределительную, что каждый год пела им песни. Сейчас она, однако, не говорила. Выглядело глупо и странно. - Лучше тебе не знать. Ты бы тоже промолчал, если б знал. Сказав эту загадочную фразу, Поттер прислушался, кивнул сам себе и, попросив Малфоя отойти на двадцать шагов, надрезал руку Diffindo и прижал ее к камню. Некоторое время ничего не происходило. «И что?» - успел подумать Драко, прежде чем ЭТО началось. Раздался треск, и камень, дрогнув, развалился на две половины, обдав Поттера пылью и крошкой. Тот дернулся и отпрянул... попытался. Камень не отпускал, продолжая тянуть кровь. Гарри вскрикнул и что-то ему завопил. Из трещины, тем временем, поднялся серый клочковатый туман. Драко уставился на него огромными глазами и не смог пошевелиться. Что-то держало его взгляд. Что-то проникало глубоко. И тут он увидел их.