Оплачено сполна

От автора: не хотела упускать этот вбоквел. Поэтому он будет здесь. Всю жизнь ты хорошая девочка и знаешь, что твои родители не посоветуют плохого. А потом оказываешься по ту сторону баррикад, не заметив, когда ты согласилась на подобное. Ты не соглашалась. Просто ты всегда была хорошей девочкой. У слизеринцев это значит позволять семье делать как лучше. Только поняла она это, лишь оказавшись на четвертом курсе перед лицом Лорда, этой маской смерти. Его красные нечеловеческие глаза ощупывали ее мысли, заливали ее сокровенное безжалостным светом, вскрывали ледяными пальцами череп. Позволить им решать за тебя - вот что такое быть слизеринцем. Семья решит за тебя, а за семью решит Повелитель. Разве кому-то хочется, чтобы им повелевали? Панси видела лица тех, кого он "просматривал" - эти каменеющие от страдания лица, привыкшие быть открытой книгой. Она сама была такой же. Марионетки для Лорда. Поняв это, она не получила облегчения и во многом усложнила себе жизнь. Зато у нее теперь было кое-что, маленькое, словно фрагмент мозаики, но полностью ее личное. Собственное мнение. В тот день она поклялась себе, что это был лишь первый, но не единственный ее шаг к себе самой. Когда-то в глубоком детстве родители назвали ей несколько имен. "Ты должна дружить с ними, - сказали они, - это чистокровные дети уважаемых семей, твое будущее. Из них ты выберешь жениха". Панси выбрала Драко и с тех пор следовала своему выбору как могла. Но на пятом курсе, глядя ему в глаза, она сделала второй шаг к себе. "Нам обоим станет проще, если мы будем только друзьями, Драко. Я не смогу жить рядом с тобой", - сказала она, и слова легко вылетели из ее рта. Они все были не просто любимыми детьми, и их родители не только хотели им добра. Они были инвестициями в будущее, а для кого-то и гарантией милости Повелителя. Марионетки для семьи. Второй кусочек себя ей подарил тот разговор с Драко, в котором они расставили точки над i и поняли, что оба не хотят судьбы чьих-то марионеток. Им действительно было проще остаться друзьями. Невыполнение приказов Лорда считалось если не самоубийством, то потерей уж точно. Кем бы ты ни был, ты обязан делать то, что он скажет. Скажет молчать, и ты промолчишь, скажет жечь, и ты станешь, скажет убить - ты убьешь. И не произнесешь ни звука. Ты - строчка плана. Панси не была хуже или лучше прочих. Она делала то, что говорили. Если на пути попадался маггл, что ж, тем хуже ему. Но в пустой комнате, куда она заглянула просто для проформы, она сделала третий шаг к себе. Шаг, который причинил ей настоящую боль. Он стоял перед ней, настороженный, напуганный, но не смирившийся. - Кто ты? - спросил он. - Что вы здесь делаете? Зачем вам это? Глаза у него были голубые до полного безумия. Она не знала, что ему ответить. Она никогда в жизни не разговаривала с магглами. Кто-то поднимался, чтобы проверить, почему она мешкает. Шаг был сделан до того, как Панси осознала, что делает. - Прячься! - шикнула она. - Ну же! Что-то в ее голосе подсказало ему поверить ей. Он забрался в платяной шкаф, а Панси кинула вслед заглушку. Закрыть уже не успела. - Что стряслось? - спросил ее Гойл. - Поджигай и пошли! Она кинула Insendio, надеясь, что оно погаснет раньше, чем пламя найдет пищу, или что его потушат. Так она перестала быть строчкой в плане Повелителя. Дом смотрел на Панси несколькими выбитыми стеклами, измазанными пятнами копоти стенами и облупившейся в тех местах краской. Дом был уютным, она помнила ковровые дорожки в коридоре, неживые картинки на стенах, и старое кресло-качалку в гостиной... Дом был как сама Панси, побитый, но уверенный в том, что переживет. Слизеринка сидела на лавочке напротив дома и чувствовала себя глупо. Что она здесь забыла? Зачем сюда пришла? Что хочет сделать и сказать? "Извините" - слабое утешение тем, кто пережил ужас и хаос пожирательского рейда. Даже если смертей тогда избежали. Вокруг сновали люди, оживленно беседуя о своем, о маггловском. Панси чуралась их, но не чувствовала опасности или тревоги от их присутствия. Ее хорошие родители считали, что магглы грязные, никчемные, беспомощные. Ее хорошие друзья считали магглов вторым сортом и, однако, пользовались кое-какими продуктами их деятельности. Магглы же прекрасно обходились и без волшебников. Их жизнь, чуждая, но похожая, почему-то успокаивала ее. Ее мир замер в ожидании удара, а этот - жил, продолжал жить и веселиться. Хотела бы она в нем спрятаться, затеряться, забыться. К ногам Панси подкатился большой резиновый мяч, сразу за ним протопали и замерли в шаге ножки в кроссовках. Она подняла глаза. Маленькая черноволосая девочка смотрела на нее большими серьезными глазами с щекастого личика. - Можно? - спросила она осторожно; очевидно, Панси казалась ей взрослой тетей. - Держи, - согласилась Паркинсон, подняла мяч и протянула его, не выпустив из рук. Девчонка несмело подошла и, поколебавшись, забрала игрушку, мимолетно коснувшись пальцев Панси своими. Ничего не случилось. Девочка уже ушла, когда из дома вышел тот, кого Панси ждала, сама того не понимая. Высокий взъерошенный парень, кутаясь в куртку и оглядываясь, перешел через дорогу и сел рядом. - Привет, - сказал он напряженным голосом. - Привет, - отозвалась она. Они помолчали. - Ты меня спасла, - он не спрашивал. - Я запомнил твой голос. Она ничего не ответила, побледнев почти в синеву и опустив глаза. - Зайдешь посмотреть, что осталось после вашего визита? - спросил он довольно задиристо. Панси вспыхнула, встретив его непримиримый взгляд и сделала то, о чем никогда после не жалела. Взяла его за руку и аппарировала в магический Лондон. Она не была уверена в том, что может. Но у нее получилось. Это был ее четвертый шаг к себе самой. Самый, пожалуй, важный и большой. То, что после Тони оказался в ее жизни и в ее постели, было только ее решением и ничьим больше. - Заходи, - Тони подтолкнул ее к новенькой двери. Дом выглядел лучше, но все еще нуждался в ремонте. Она знала, что ее здесь ждали; ждал сам Тони Дейн, ждали его родители, так и не узнавшие, откуда взялась эта странная девушка, на которую их сын смотрит влюбленным взглядом. Ее собственный дом был теперь полем последней битвы, битвы, в которой она не участвовала, битвы за то, чтобы остаться домом семьи Паркинсон. Панси уже потеряла отца и не хотела терять еще и дом, но мама была непреклонна. Если бы она не призналась, быть бы ей сейчас в Греции с Парисом. Но Панси налила маме коньяк и самыми простыми словами рассказала все как есть. Мама плакала, но не умоляла ее прекратить. Мама сжимала ее руку и заглядывала в глаза, но не призывала больше ни к чему. - Ты стала такой большой, моя девочка, - всхлипнула она напоследок. - И теперь решаешь за себя сама. Может, к лучшему... Вряд ли она в это верила, но пусть так, Панси больше не спрашивала никого. Тони позвал ее, предложив пожить у них, спрятаться, залечить раны, переждать и хоть ненадолго забыть о волшебстве. И она согласилась. Оставалось сделать последний, пятый шаг к себе. Этот шаг обещал избавить ее от ниточек предрассудков и страхов. Тони поднялся на крыльцо, переступил порог и протянул ей руку. - Ты как граф Дракула, без приглашения не можешь, - рассмеялся он. - Персефона Алиссандра Паркинсон, я приглашаю тебя быть гостьей в моем доме. И это правда помогло. С пятым шагом Панси обрела себя.