Строчки на салфетке

— Давайте пропуск подпишу, — Галина Николаевна, взяв небольшой листок, поставила на нем росчерк и отдала мужчине. — Спасибо. Я могу Тёмку забрать? Я волнуюсь немного, он первый раз в чужом месте… И людей так много, — вздохнул Кузнецов. — Разумеется, пойдемте, — полковник повела мужчину за собой, в буфет, где под присмотром Валечки пытался не скучать мальчуган. В очках, растянутом свитере и с немного сонной улыбкой, Максим Кузнецов казался недотепой, неприспособленным к жизни. Несмотря на то, что в комнате отдыха сидел его пятилетний сын Артём. Мальчика, страдающего аутизмом, Максиму пришлось взять с собой — раньше с сыном сидела жена, а теперь оставить ребенка было не с кем. От увиденного отец необычного мальчика замер на пороге, удивленно приоткрыв рот. Тёма, не обращая ни на кого внимания, сидел на полу, и разложив на журнальном столе карандаши, рисовал. Валя сидела на приличном расстоянии, чтобы не напрягать Тёмку своим присутствием. Истерика была бы крайне нежелательной. — Тёма, пойдем домой, — негромко начал отец, аккуратно приблизившись к сынишке. Мальчик ничего не замечал — на его лице было самое сосредоточенное выражение. Артём продолжал рисовать, не обращая внимания на присутствующих взрослых. Максим терпеливо ждал, виновато поглядывая на главу ФЭС и сотрудницу. Отложив восковые карандаши, ребенок строго посмотрел на творение своих рук, затем, так, чтобы не видели остальные, сложил альбомный листок вдвое. После чего собрал рисовальные принадлежности и встал на ноги. Не глядя на удивленного родителя, Артёмка подошел к Рогозиной, и смущаясь, протянул ей листок: — Потом посмотрите. Затем, покраснев, выбежал из помещения, хлопая сандалями. Отец устремился за ним, не желая, чтобы мальчик куда-нибудь убежал или поранился. Замерев в нерешительности, Галина, держа в руке листок, обернулась к подруге, словно ища у нее поддержки. — Галь, это здорово… — искренне улыбнулась Антонова, выходя из-за стола. — Ты о чем? — недоуменно вскинув брови, поинтересовалась Галина Николаевна. — Ну как о чем. Артём — замкнутый в себе ребенок, а для тебя нарисовал рисунок, подошел, подарил, — пожала плечами Валюша. — Для него это больше, чем просто знак внимания. — Думаешь? — нерешительно посмотрев на патологоанатома, женщина развернула листок с бахромой с одной стороны. По-детски местами неаккуратно, но видно, что старательно и талантливо, была нарисована то ли фея, то ли колдунья, на темном фоне, напоминающем море. В темной одежде, с волосами, собранными под капюшон, женщина неуловимо напоминала саму Галину цветом глаз и улыбкой. — Точно, сказочная фея, — грустно улыбнулась Валя, глядя на рисунок. — Талантливый ребенок, очень, — ответила Галина и посмотрела на часы. — Ладно, я за отчеты. Не хочется допоздна сидеть… На этом подруги разошлись по рабочим местам, доделывать то, что накопилось в течении дня. А рисунок Рогозина положила в отдельный файл и убрала в третий ящик стола. На память.