Однажды в Чикаго

      Белль вынырнула из их поцелуя, словно пловец из глубокого погружения. От недостатка кислорода кружилась голова. Голд взял ее за руку и повел в спальню, и девушка подчинилась, будучи словно во сне...       Лицо Илая оказывается очень близко от ее. Белль зачарованно смотрит в глаза Голда, ожидая дальнейших действий. Белль много раз представляла себе сцену первого секса, но когда она оказалась на роскошном шелковом белье Илая, девушку сковал какой-то спазм.       Словно со стороны Белль наблюдала, как он целует ее. В этот раз — очень нежно, спускаясь от мочки уха на шею, а затем на ключицу. Мягко стягивает с Белль блузку, левая рука безуспешно ковыряет пуговицу брюк. Облегчив мужчине задачу, Белль стягивает джинсы. По телу вновь пробегает дрожь — на этот раз, когда Илай касается ее обнаженных бедер. Белль покрывается мучительным румянцем, вспомнив, что на ней дурацкий комплект с розовыми котятами — хорошо, что в темноте этого почти не видно...        Его язык скользит по краю чашечки бюстгальтера, и со следующим движением грудь обнажается. У Илая вырывается восхищенный вздох, когда он видит, как светлые округлости немного колышутся без поддержки лифа. Секунду он просто любуется ее бюстом, а потом приникает к нему, лаская сосок губами. От действий Илая девушка чувствует странную смесь возбуждения со стыдом; рука мужчины мягко проводит по ее животу, стягивая трусики с котятками.       — Дай я посмотрю на тебя, — попросил он, легко раздвигая бедра девушки. Прежде, чем Белль поняла, что он собирается сделать, Илай приник губами к ее клитору. Она инстинктивно попыталась сжать колени, однако Голд оказался сильнее. Вновь и вновь его язык пробегал по ее клитору, заставляя дышать прерывисто. Еще пара движений — и из губ Белль вырвался стон. Низкий, он словно шел из самых глубин ее тела, о которых Белль до этой ночи и не подозревала. Она смотрела на колеблющееся пламя почти прогоревшей свечи, и не узнавала свой хриплый голос, который просил не останавливаться, ни за что в жизни не останавливаться! И все же это произошло. Белль почувствовала досаду, когда ловкий язычок, даривший ей столько наслаждения, отстранился. Илай быстро стянул с себя футболку и джинсы. В свете свечей Белль с удивлением замечает татуировку на его груди — что-то замысловатое и переплетенное, но что именно, рассмотреть в таком свете невозможно.       И вот они оба обнажены и равны. В мягком свете огня что-то сверкает, и Белль слышит шуршание разрываемой фольги. Вместе со смущением, она чувствует, как где-то внутри нарастает напряженное ожидание, смешанное с возбуждением. Внизу живота становится горячо. Безумие желания захватывает ее; прежде, чем отдаться ему полностью, Белль шепчет:       — Илай, я... У меня никогда... — она замолкает, так и не высказав мысль до конца. Но это и не нужно — кажется, Голд и так отлично понял. Карие глаза смотрят на нее, и в них сменяются удивление, сомнение... Тем не менее, он принимает ее слова на веру — и, как ни удивительно, хочет ее еще больше. Илай выглядит пораженным и восхищенным. От мысли, как ее тугой нетронутый бутон примет его, эрекция стала каменной...       Пытаясь сдерживать себя, Голд как можно более плавно начал входить в нее. Лицо Белль исказилось, однако ее смазки было достаточно, чтобы член Голда мягко прошел все преграды. Он замер, давая девушке привыкнуть, а затем двинулся обратно. Его пальцы нашли вишенку ее клитора и стали мягко массировать ее в такт движениям.       — Ох, Белль, — рычал он, погружаясь в ее лоно.       <b>Острая боль заполнила все ее существо. Белль со всей силы вцепилась ногтями в спину Голда, стараясь сдержать крик. Понимая ее ощущения, Илай стал двигаться еще аккуратнее, внимательно наблюдая за малейшими изменениями в лице девушки.       Когда первая боль ушла, Белль начала чувствовать где-то внутри отзвуки своего возбуждения. Распаляемый движением члена, огонь желания начал постепенно разгораться заново. Ощущение времени ушло. Мир измерялся не секундами, а мерными толчками его члена внутри. Почувствовав, что девушка расслабилась и готова к большему, Голд перестал себя сдерживать. Мир Белль начал ускоряться. Вздрогнув в последний раз, свеча в изголовье кровати погасла, и в этот же момент Белль почувствовала, что горячая волна, все это время нараставшая в ней, начала рушиться. Это цунами смывало все, чем когда-либо привыкла считать себя Белль; осталось только обнаженное тело, его язык и блаженство, которое нельзя описать словами.       Почти бесконтрольно она опустила одну руку на свой сосок и стала теребить его, имитируя более ранние действия Илая. Вид девушки, ласкающей себя, стал финальным аккордом обладания ею, и с судорожным вздохом он кончил, вжав девушку в простыни тяжестью своего тела.       Белль чувствовала, что она падает. Летит сквозь облака, и ветер кружит ее, невесомую. Она сама — облака. Нет, она не падает — летит! Ее хриплый крик возвращает девушку на грешную землю. Открыв глаза, она с недоумением смотрит на Голда, который улыбается, как довольный лис. За окном уже начало светать и предметы в спальне обрели слабые контуры.       — Я только что летала, — сообщает она Голду самое важное, что может сейчас сказать.       — Надеюсь, посадка была мягкой, мисс Вулвертон? — улыбается он в ответ, и Белль кажется, что в комнате стало еще светлее. Никогда прежде она не видела, чтобы Илай так улыбался.       — Который час? — Белль пытается сфокусировать взгляд на настенных часах. — Мне завтра рано вставать.       — Не волнуйтесь об этом, — хитро улыбается Голд. — Я уверен, что завтра ваш строгий хозяин даст вам выходной.

***

      В серых утренних лучах комната выглядела обычной. Белль лежала одна в кровати Голда и пыталась осознать себя. Что вчера произошло? Определенно так сложились звезды, впервые замеченные жителями мегаполиса благодаря отключенным уличным фонарям. Конечно, вино тоже сыграло свою роль. У Белль никогда раньше не было отношений, однако женская интуиция подсказывала, что сегодняшнее утро в некотором смысле важнее, чем ночь. Их поведение определит, что это было — ошибка на одну ночь (как же не хотелось даже об этом думать!) или... Здесь девушка остановилась, даже мысленно боясь произносить это "начало отношений".       Понимая, что оттягивать утреннюю встречу можно бесконечно, она рывком вскочила с кровати. Одежда, вчера безо всяких сожалений брошенная на пол, сегодня аккуратно лежала на стуле. Девушка была уверена, что она не делала этого. Значит... Она прислушалась к звукам, раздававшимся из глубины квартиры и улыбнулась.       Илай хлопотал над завтраком. Амплуа это было для него непривычное — однако желание сделать сюрприз для Белль было хорошим стимулом. Он раскрыл шкаф с приправами в нерешительности замер, разглядывая ряды однотипных баночек.       Если бы у него был психолог — поправка — если бы он не игнорировал психолога, которого ему рекомендовали, тот бы обязательно диагностировал кризис среднего возраста. Действительно, история стара как мир — работодатель соблазнил юную горничную. Классика жанра, одно из тех клише, которые так любили создатели дешевеньких фильмов. Когда-то они с женой часто смотрели мелодрамы подобного толка, сюжет которых вызывал у Голда снисходительную улыбку.       Кстати, нелюбви к рассуждениям об истоках своих поступков он обязан именно бывшей миссис Голд. Мила всегда считала, что понимает мужа куда лучше, чем он сам — возможно, именно поэтому их брак "сдулся" так быстро. Итак, если бы Мила узнала об их связи, она, конечно, поджала бы губы и согласилась с воображаемым психологом.       "Это так типично для тебя". — сказала бы бывшая жена презрительно, — "Тебе нужно, чтобы тобой восхищались — именно поэтому ты пошел в политику. Теперь еще и эта девочка — ты ведь не смог устоять, когда понял, что можешь быть первым, не так ли?" — мстительно добавила бы Мила теперь.       Илай выбрал измельченную петрушку и решительно закрыл дверцы. Бывшей здесь, хвала богам и чикагскому делопроизводству, не было. Зато был кое-кто другой.       — Доброе утро, — очень тихо произнесла Белль за его спиной. Илай замер и с улыбкой поставил кофейник. Девушка смотрелась очаровательно неряшливо — вчерашняя одежда слегка измялась, а вьющиеся волосы лежали не локонами, как вчера, а легким пушистым облачком. Она выглядела почти как на том фото в резюме, где он впервые ее заметил. Правда, сейчас на ее щеках играл румянец, а глаза сияли — этой девушке было хорошо сегодня ночью, и Илаю казалось, что каждая деталь ее внешности кричала об этом.       — Доброе, Белль.       Кухня была наполнена ароматами кофе, какао и вкусного омлета с беконом.       — Присаживайся. Сегодня я заменю тебя на кухне — я же обещал тебе выходной. — Девушка смущенно потупилась. — Я сварил тебе какао.       Из прихожей раздалось шуршание — телефон Белль, оставшийся после работы в беззвучном режиме, призывно вибрировал, скатываясь все ближе к краю тумбы. Бросив быстрый взгляд на Илая, Белль побежала отвечать.       — О нет, — упавшим голосом произнесла она, возвращаясь на кухню. — Это Гастон. И отец. Они оба звонили мне все утро.       Илай вопросительно смотрел на нее.       — Сегодня мы должны были пойти вместе на ярмарку, а я...       "А я не вернулась домой и всю ночь занималась потрясающим сексом со своим хозяином".       — Ты сказала, Гастон? Подожди, это тот Гастон, который занимается растениями в моем доме? Гастон Колтон?       Девушка кивнула, чувствуя, что снова покрывается румянцем.       — Полчаса назад он написал, что зайдет за мной сюда.       Почему-то Голду были противны мысли о туповатом смазливом садовнике, покупающем Белль карамельное яблоко на ярмарке. Осторожно, прощупывая почву, он заговорил:       — А ты... хотела бы с ним встретиться?       Белль посмотрела на него как на умалишенного, но все же снизошла до объяснения:       — Конечно нет. Отец хотел, чтобы я подружилась хоть с кем-то, и... — Илай продолжал вопросительно молчать. Чувствуя себя крайне неловко, она продолжила. — Мне было приятно внимание Гастона - он часто приходил посидеть, пока я готовлю ужин...       — Приходил, значит. — Илай с нарочито суровым видом, скрывая волнение, отложи вилку. Мужчина сам не переставал поражаться, откуда у него вообще взялись такие эмоции? Голду казалось, что весь мальчишеский запал вышел из него во время студенческого романа с будущей женой. Но это было то самое приятное волнение, когда вдруг узнаешь, что тебя однозначно предпочитают другим мужчинам.       А вот с парнишкой все выходило интересно. Это ведь тот самый Гастон, который обсуждал его с друзьями на кухне, потом клеился к его... горничной, притом, в рабочее время. Любопытно, как много из оплаченного Илаем времени он волочился за Белль?       Его размышления прервал звонок в дверь. Девушка попробовала было встать, но Илай требовательно опустил руку ей на плечо: — Пей свой какао. У тебя сегодня выходной, помнишь?       За дверью стоял Гастон. Едва дверь начала открываться, он отчаянно сунул вперед руку с зажатой в ней розой, заставив Илая отшатнуться внутрь квартиры. Улыбка до ушей быстро сменилась взглядом, полным недоумения, когда он увидел в дверях хмурого Голда.       — Извините за беспокойство, — начал он неуклюже. — Просто мистер Вулвертон сказал, что Белль задержалась на работе и я...       Илай окинул его ледяным взглядом и помолчал немного дольше, чем следовало бы. Затем холодно начал:       — Гастон, я был плохим хозяином? Парень замер в дверях, недоумевающе глядя на Голда.       — Нет... — наконец произнес он. — Может, я задерживал плату? — Никогда, сэр. Илай покачал головой. — А вот ты, мой друг, был дерьмовым работником. Ты уволен. — Но... — Полный расчет получишь в понедельник.       Серия кратких предложений от Голда словно ставили своей целью запутать Гастона. Он смотрел на Голда своими воловьими глазами и определенно не понимал, что здесь происходит. Однако по тону хозяина было понятно, что аудиенция окончена. — Так Белль не здесь? — тупо повторил он.       — Ее здесь нет, — нетерпеливо уронил Голд. Гастон уже было развернулся в сторону лифта, когда Илай окликнул садовника и забрал розу, которую тот нес в руках. — Это в счет выходного пособия. Входная дверь негромко хлопнула. Илай отдавал себе отчет в том, что был, пожалуй, слишком суров к несчастному садовнику, но образ карамельного яблока извинял его грубость. Удовольствие отшить более молодого и симпатичного поклонника своей.. хм.. горничной было лишком велико, чтобы от него отказываться. Белль нервно терзала вилкой омлет. Почему-то ей казалось очень важным то, что произошло в коридоре.       — Это был?.. — она позволила себе не заканчивать фразу.       — Просто старушка-цветочница, — иронично улыбнулся Голд, извлекая из-за спины цветок. Белль почувствовала облегчение. С улыбкой приняла подарок, изобразив подобие реверанса.       — Благодарю вас, мистер Голд.       — Илай.       — Благодарю вас, Илай, — послушно повторила она.       Пока Белль копалась в поисках вазы, Голд по-хозяйски обнял ее за талию, запечатлев легкий поцелуй у мочки уха. Белль почувствовала знакомое волнение, однако не была уверена, что хочет продолжения вчерашней ночи прямо сейчас — легкая тянущая боль напоминала о том, что вчера был восхитительный, но именно первый раз. Выскользнув из его объятий, Белль поставила цветок в воду.       — Илай, - торжественно произнесла девушка, словно пробуя его имя на вкус. - Я давно наблюдаю за тобой и ответственно заявляю, что ты не умеешь отдыхать. И раз уж сегодня у меня выходной, я готова научить тебя занятию под названием ничегонеделанье. Голд шутливо упер руки в бока:       — Такого слова даже не существует! И ты неправа. Я умею отдыхать.       — Неужели?       — Как насчет того, чтобы весь день смотреть кино? А на обед закажем пиццу.       — Звучит заманчиво, — светло улыбнулась Белль.       Он распахнул полку с фирменными коробочками с DVD.       — Выбирай.       Белль пробежала глазами по названиям.       — Ребенок Розмари, Плетеный человек, Невеста Франкенштейна, Психо... А нормальные фильмы у тебя есть?       — Я люблю фильмы ужасов, — пожал плечами хозяин дома, словно это само собой разумелось.       — Тогда, может, это? — Белль нерешительно достала "Сияние" Кубрика.

***

      День пролетел быстро. Белль были нужны родные стены, чтобы переварить все, произошедшее за последние сутки, и она стала собираться домой. В прихожей Голд помогал ей надеть куртку, когда из кармана вывалился белый прямоугольник.       Илай поднял его и уже было подал его девушке обратно, как внезапно весь словно окаменел.       На визитке золотым было оттеснено имя Венди Скотт-Кар.       Белль тоже замерла, с тревогой изучая реакцию Голда. Внезапно в ее памяти вспыли строчки из статей, которые она читала когда-то давно о Флоррике. Венди Скотт-Кар, кандидат от на пост прокурора штата... Чудовищное подозрение закралось в ее душу.       — Илай, ты же не думаешь, что я...       Голд все еще изучал карточку в своих руках.       — Я встретила эту женщину в магазине. Мы просто заговорили о библиотеке...       Илай поднял взгляд на девушку и внимательно посмотрел на нее. Ну конечно, все дело в библиотеке. В его сознании стрелой пронеслись воспоминания. Вот Белль, такая красивая в оранжевых лучах заходящего солнца вдруг просит его открыть любимую библиотеку. С мыслями о ее смазливом личике, на следующий же день он задает этот вопрос Флоррику, и наблюдает, как краска покидает его лицо. "Откуда ты знаешь?" - спрашивает Питер. В следующие полчаса Илай молча слушает про пахнущие марихуаной деньги Малкольма Руана, про фальсификацию приговора, подмену статьи на мошенничество. Необходимое зло - арест незначительной части имущества, включая городскую библиотеку, ранее незаконным образом попавшей по бумагам в собственность Руана. Сжатые до боли кулаки Илая и крик: "Ты ДОЛЖЕН был рассказать мне об этом, Питер! Мы договаривались, что я буду знать о тебе все!" Через некоторое время были улажены последние детали самого щекотливого дела в истории округа Кук. Свидетели повышены или отправлены в отставку, документы - уничтожены. Илай отлично понимал, что для соперников любая информация о библиотеке может стать решающей, ибо это будет публичной смертью для Питера Флоррика. Без права на воскрешение. Как ни странно, теперь вся история с загадочной Белль стала ясной, как день. Такая необычная, чтобы он нанял ее на работу. Такая нежная, чтобы пробудить его потребность защищать. Такая умная, чтобы возбудить его интерес. И, наконец, ее выбор - и мускулистый красавец Гастон идет лесом ради него... Да и сам Голд хорош. Сыграл в спектакле главную роль и даже не заметил этого. Илай смотрел на испуганное личико Белль и словно заново ее видел. Осознание, что его провела такая юная девчонка, тяжелым грузом упало на самолюбие Голда. "Комедия окончена, мисс Вулвертон. Занавес."       — Уходи, — тихо сказал он.       — Ты... выгоняешь меня? — не поверила своим ушам Белль.       Она нахмурилась. Белль ждала чего угодно, но чтобы так, даже не дав ей объясниться! Некоторое время она разевала и закрывала рот, но так и не найдя нужных слов, молча закинула свои вещи в сумочку и двинулась к выходу. Хорошие слова всегда приходят позже, но в этот раз Белль поняла, что если не скажет то, что у нее на сердце - она просто разорвется. Сейчас или уже никогда. Вряд ли в будущем у нее вообще будет возможность заговорить с руководителем пресс-службы прокурора Илаем Голдом.       — Знаешь, ты мог бы быть счастлив, если бы только поверил, что нужен кому-то не только из-за своей работы!       Белль понимала, что если сейчас замолчит – она зарыдает, и все так и не сказанные слова пропадут. — Но ты не захотел рискнуть. Ты так боишься за свою карьеру, что готов выгнать меня из-за какой-то визитки!       Илай посмотрел на девушку, и на застывшем маской лице не отразилось ни единой эмоции. Как всегда, в минуты особой ярости, его голос звучал очень спокойно и въедливо:       — Нет, дорогуша. Все очень просто. Моя работа значит для меня больше, чем ты. И всегда значила. А теперь убирайся из моего дома.       Белль покачала головой. — Ты отлично знаешь, что это не правда. Но ты сделал свой выбор, — на последней фразе девушка соскользнула в высокий регистр. Понимая, что долго она не сможет сдерживать слезы, Белль быстрым шагом вышла из дома 21 по Берлинг стрит под проливной дождь.       Голд еще несколько мгновений постоял, глядя в одну точку. Из ступора его вывел телефонный звонок. Он уже совсем забыл, что уже наступил конец недели и Флоррики вернулись в Чикаго.       — Илай, что за?... – будущий прокурор приправил свою фразу отборными ругательствами. – Ты подтвердил нашу с Алисией встречу с Демократическим советом и даже не поставил ее в известность! Сколько раз говорить, моя жизнь – это моя жизнь! Занимайся своей, если так неймется!       — У меня нет своей жизни, Питер, - Ровным голосом произнес Голд. - Поговорим об этом завтра, идет? С этими словами политический консультант повесил трубку.