Преодолеть карму

«Как ее звали? Нади? Хатьяра? Как звали ту, из-за которой тебя изгнали?» Голос, что вел его все это время, вновь замолчал - давая возможность оглядеться вокруг, запомнить напоследок все оттенки уходящего дня. Кханджухиро осознал себя стоящим по щиколотку в густой траве, ухоженной и яркой, в тени дерева, подобных которому не существовало в его родном мире. Тяжелый удушливый смрад, порождаемый машинами, мешался с чистым свежим запахом живых растений. Все еще пребывая в полудремотном состоянии, не способный полностью сконцентрироваться, дракон прикоснулся к чуть шершавой черно-белой коре, ощутил, как поднимаются по сосудам древесные соки. В запретной реальности не было магии, и каждое рожденное здесь существо яростно боролось за свою жизнь, развиваясь, меняясь и приспосабливаясь. «Прогресс» - так это называлось. «Эволюция». В сравнении с самим Кханджухиро, равно как и с любым обитателем его родного мира, люди здесь с поразительной легкостью отпускали свое прошлое. «Как ее звали?» - спрашивал убийца в сознании дракона, и его голос сливался с внутренней сущностью. Кханджухиро был слишком одурманен, чтобы вспомнить и ответить, а также, чтобы беспокоиться о том, сколь многое из сокровенного для него известно Маут удана. Впереди возвышалась громада одного из незнакомых ему серых зданий. Идеальной формы, созданный будто бы вовсе не людьми, а одними только механизмами, дом имел два горизонтальных ряда окон абсолютно одинакового размера, находящихся на равном расстоянии друг от друга. И самый дотошный из мастеров не нашел бы изъяна. «Подними голову», - услышал Кханджухиро, и даже самому он себе определенно не смог бы ответить, чей голос на этот раз приказывал.

***

Тонкие стены и дверь, сделанная будто из картона, обеспечивали звукоизоляцию на один балл из ста. В прихожей кто-то с оглушительным грохотом снес подставку для обуви, сорвалась с крючка Сашкина ветровка, зазвенели выпавшие из кармана ключи. «Леночка, тише. Дядя Саша спит, он только утром с работы пришел». Раздавшийся следом топот босых ног по линолеуму и звонкий детский голос («Ба! А можно мне газировку?») окончательно развеял надежду на продолжение спокойного отдыха. Козлов, глухо застонав сквозь стиснутые зубы, попытался перевернуться на живот и накрыть голову подушкой, но вдруг понял, что не может толком пошевелиться. Чьи-то руки обнимали его. Лопатки касались чужой, определенно неженской груди, затылок щекотало теплым дыханием. - Какого черта ты опять тут? – разбуженный Костя в ответ лишь хлопал глазами и неуверенно улыбался. – Я кому на раскладушке стелил, а? - Бабушка! А дядя Саша уже не спит! Хлипкая дверь была бесцеремонно распахнута. На пороге, улыбаясь щербатым ртом, стояла восьмилетняя внучка Клавдии Андреевны. В ясных голубых глазенках плескался неземной восторг, пухлые щечки горели диатезным румянцем, растрепавшиеся светлые косички задорно торчали в разные стороны. Прежде чем Александр или не менее ошарашенный Костя успели что-либо сделать, ребенок уже запрыгнул на диван, устроившись аккурат между ними. Сашке вообще по жизни везло на девушек с именем Елена – к какой бы возрастной категории они не относились. - Привет, дядь Саш, - диван под Ленкой-младшей жалобно скрипнул, полностью разделяя овладевшее хозяином чувство безысходности. – Дядь Саш, а спой про тигра. - Мелочь, какой тигр? – отодвинувшись вплотную к стене, Козлов вновь рухнул на подушку и мысленно взмолился всем богам этого мира о превращении во что-нибудь маленькое и незаметное. – Дай поспать, будь человеком. Общеизвестно, что нет более жестоких существ, чем дети младшего и среднего школьного возраста. Как и ее старшая тезка, внучка Клавдии Андреевны отличалась редким упорством и целеустремленностью, причем, как и в случае Смолиной, проявлялись в ней эти качества всегда очень не вовремя и некстати. - Ну, спой, дядь Саш! – с комфортом устроившись на краю дивана, девочка с интересом смотрела на Костю, который, в свою очередь, с не меньшим любопытством изучал ее; сползшая на уровень бедер простыня полностью скрывала нижнее белье, но оставляла видимыми полоски серебристой чешуи на спине и животе. – Про тигра и еще про свадьбу – помнишь, ты в прошлый раз пел?.. Дядь Саш, а это кто? Александр вместо ответа несильно пнул «сокроватника» куда-то в район бедра. - Давай, рассказывай, кто ты такой, - приподнявшись на локтях, он выразительно свел к переносице брови. – Медленно и вдумчиво. Шепотом и… лучше где-нибудь на кухне. Что было совсем уж удивительно, намек Костя понял сразу. Оставшись в одиночестве, Сашка с сожалением отметил: как жаль, что подобная сообразительность проявлялась в драконе столь редко. Неприятный разговор о личном пространстве и правилах приличия, гомосексуализме и толерантности, видимо, все-таки стоило провести. Ему удалось проспать еще, навскидку, часа полтора, прежде чем ощущение тревоги окончательно возобладало над усталостью. Заглядывая в прихожую, на кухню и в комнату хозяйки, Александр был морально готов обнаружить там, например, покачивающийся в петле труп замученного Кости (его самого при общении с Ленкой-младшей желание свести счеты с жизнью одолевало регулярно). Самая скромная и благополучная из фантазий включала дракона, привязанного к батарее центрального отопления, и внучку Клавдии Андреевны, смеющуюся как юный Властелин Тьмы и щекочущую ему пятки. Тишина в квартире уже не столько радовала, сколько настораживала. - «Воздух так ясен и прозрачен, что если взобраться на голубятню, то, кажется, увидишь всю вселенную от края до края. Солнце светит ярко, и лучи его, играя и улыбаясь, купаются в лужах вместе с воробьями».* Потеря обнаружилась на ковре в комнате хозяйки. Малолетнее чудовище, расправив на коленях форменную клетчатую юбку, сидело, поджав под себя короткие пухлые ноги, и читало вслух, тихо, но с выражением, какую-то книгу (позднее Сашка опознал ее как хрестоматию по литературе за второй класс). Косички на голове чудовища оказались аккуратно переплетены и украшены, помимо разноцветных резинок, невесть откуда взявшимися разноцветными же лентами. Круглое личико выражало полное моральное удовлетворение. Лежащий рядом на ковре Костя был мало того, что не привязан к батарее, так еще выглядел вполне довольным жизнью. Его собственные волосы, густые, остриженные неровно и беспорядочно, будто бы в большой спешке – самые короткие пряди едва доходили до плеч, самые длинные спускались до лопаток – тоже были собраны в косы, гораздо менее аккуратные и более многочисленные. На несколько томительных секунд Александр буквально «подвис», тупо уставившись на резинку с пластмассовой ромашкой. Дракон, очевидно, чутко дремал, подложив под голову сцепленные в замок руки. - У тебя, наверное, целая куча младших братьев и сестер, - неловко заметил Сашка, переминаясь с ноги на ногу: ему было почти стыдно за невольное разрушение этой пасторальной картины. Ленка-младшая смотрела на него снизу вверх и хмурилась, глаза были какие-то не по-детски серьезные. Костя поднял голову, повел плечами, разминая. Лицо его оставалось безмятежным. - Нет, только один старший брат, - дракон едва заметно дернул уголком рта, изображая улыбку. – Был. Когда-то. Сашка мысленно чертыхнулся и с большим трудом удержался от того, чтобы не выругаться вслух. «Фиг с ним, на самом деле, с гомосексуализмом, - подумалось ему. – Проблема терпела почти неделю, потерпит и еще немного. Рано или поздно поговорим, конечно». - Дядь Саш, ты отдохнул, - в императивной форме заявила девочка, одним резким движением закрывая книжку. – Теперь давай петь про тигра. Костя тоже хочет послушать. И про свадьбу. И еще он говорит, что ты пел про дракона. «Ну, охренеть теперь…»