Преодолеть карму

«Молодые драконы живут не разумом, а эмоциями. Именно это качество делает их самыми яростными бойцами на свете, ибо любому сражению они отдаются полностью. Представители древнейших родов утверждают, будто Бахамат не создавал свое проклятие из ничего, а всего лишь выпустил то сокровенное, что изначально существовало в каждом из его потомков. Считается, что именно он, первый из платиновых драконов, обнаружил Ниишид Дуниа – «запретную реальность». Мир, во всем схожий с его собственным миром, но лишенный начисто магии. Населенный только теми, кто мог жить и свободно развиваться без нее. Мир, в котором однажды появились люди, но не было драконов. И тогда Великий Предок, чье сердце ранила каждая смерть в жестокой и нескончаемой войне, проклял свой народ. С тех пор существование двух миров стало для обитателей одного из них тайной, а для обитателей другого – ничего не значащим фактом…» - Складно, - сказал Сашка вслух, хотя в этом вовсе не было необходимости. – Ты это заранее готовил, да? Ординаторская подстанции в вечерние часы практически пустовала (дремавшего на диванчике в углу доктора Трошкина из другой бригады можно было смело не учитывать – Константин Васильевич просыпался только от хорошего пинка, а на шум не реагировал вовсе), так что, разговаривая будто с самим собой, косых взглядов Александр не опасался. Кофе, заваренный четверть часа назад, мало-помалу остывал, а Козлов словно бы совершенно забыл, зачем держит в руках кружку. Беседы с новообретенным «внутренним голосом» оказались слишком увлекательными: перед мысленным взором одна за другой разворачивались фантастические картинки, и это было во много раз ярче и круче любого кино. Бренное тело мага-телепата – собеседник представился, как «Антиокша», Сашка сразу же сократил до «Антошки», и, кажется, обе стороны остались довольны – давным-давно «отдыхало» в реанимационном отделении, подключенное к аппарату ИВЛ. Сознание же его, как обнаружилось, могло существовать и автономно. «У меня было время все продумать, - иронию пришелец из другой Вселенной воспринимал неплохо. - Ты должен понять главное. Драконы, оказавшиеся в запретной реальности, теряют способность изменять свою форму. Вне зависимости от того, кем они были, когда пересекали грань между мирами, вне зависимости от их родовой принадлежности, пола, возраста и стремлений, все они становятся просто животными, сознательная часть личности необратимо разрушается. То, что остается – не менее и не более чем Зверь, смертельно опасный и безжалостный. Чудовище из ваших легенд и сказок. Гигантский хищный ящер, знающий только убийство». - Нет, правда. У тебя отличный слог. Мог бы книжки писать. Свои речи маг сопровождал крайне мотивирующими образами: Александр словно воочию видел «динозавров», таких же огромных, как Костик в своем втором облике, и даже более крупных, которые беззвучно ревели, обнажая острые белые зубы, нападали на людей, разрывая беззащитную плоть когтями, заглатывали их целиком и по частям. «Темное фэнтези» в сознании Козлова транслировалось без звука, вместо него был приятный Антошкин голос, и Александр не в первый уже раз за свою жизнь подумал, что шизофрения и галлюциногенный бред – это, в принципе, иногда прикольно. Если же принимать слова «внутренней личности» за чистую правду, то история выходила на редкость занятная. «В нашем мире между людьми и драконами много веков шла война, - твердил Антошка, пока машина, слегка подпрыгивая на ухабах, везла их в «восьмерку». – Наши виды очень похожи и, в то же время, очень отличаются. Они сильнее нас, умнее и живут много дольше, зато размножаются значительно медленнее и практически не способны творить магию. Почти четыре столетия назад итогом последнего восстания драконов стало мирное соглашение. Несколько веков мы держали их в рабстве, использовали как слуг и даже домашних животных, а до этого они делали то же самое с нами. Так, путем многократного повторения одного цикла, развивалась история. В конце концов, мы истребили бы друг друга». Сашка ехал, прикрыв глаза, и собригадники не тревожили его: задремал в духоте – и ладно, машина едет, система капает, пациент дышит, медбрат Борька рядом чутко бдит. А в сознании молодого фельдшера снова и снова сражались на смерть два народа, и сцены эти были чужой яростью окрашены в багровые тона. Антошка говорил много – даже и спрашивать не приходилось - но не говорил главного. - Ты пойми меня правильно, все это очень интересно, - кружка все еще грела пальцы, за окном шумели листья раскидистой березы, но все это Александр едва воспринимал, вторая личность как будто подавляла сигналы от рецепторов тела. – Но я-то человек маленький, недалекий. Мне бы кратенько и попроще: что ты тут делаешь? «Разве не очевидно? И твой аман-амара не говорил об этом?» - Мой - кто? Прости, приятель, я, видимо, совсем тупой. «Аман-амара. В вашем языке нет слова, которое бы подошло… Это значит «бессмертная душа». Так говорят о драконе, который состоит в интимной связи с человеком. Ты – «смертная душа», аман-нара. Очень древние понятия». От странной смеси из смущения и возмущения Сашка весь вздрогнул, кофе плеснул через край. - Да иди ты в задницу! Какая к херам «интимная связь»? «Нет нужды что-либо отрицать. Твои воспоминания открыты передо мной, как мои собственные. Эмоциональная связь между вами действительно есть, иначе я не смог бы говорить с тобой так долго и так свободно. Это и ввело меня в заблуждение при первой встрече. Твоей подруге я смог передать всего пару фраз. Кханджухиро привязан к тебе более всех в этом мире». Сашка поднял свободную руку и с силой сжал собственную переносицу. Прикосновение тоже ощущалось едва-едва, будто сквозь плотную перчатку, пальцы слушались плохо и почти не гнулись. - Ладно, погоди. Неважно. Это сейчас подождет, - Козлов сам до конца не понимал, отчего ему было необходимо проговаривать свои вопросы вслух – словно приглушенный звук собственного голоса оставался последним, что связывало его с окружающим миром. – Отвечай прямо: зачем ты здесь? Зачем Костя… Кха-как-его-там здесь? Он, что, был не в курсе насчет всей этой фигни с проклятием? «Он не мог быть «не в курсе». Если эмоции и воспоминания Александра и были целиком и полностью открыты его собеседнику, сам он ничего подобного не чувствовал. Антошка воспринимался как неконтролируемая часть разума, обладал голосом и мог показывать интересные картинки. Но «вытащить» из него сведения без его ведома и желания не получалось – к сожалению или к счастью. «Почти восемьдесят лет назад Кханджухиро лишился родового имени за первую неудачную попытку перемещения. Не знаю, почему он так стремился в Ниишид Дуниа. Ваш мир отвратителен, а участь, которая ждала его здесь, чудовищна». - Восемьдесят?!.. Погоди, сколько ж ему тогда… «Двести тридцать четыре. Будь он человеком, ему едва исполнилось бы восемнадцать. Когда Дом Ма’хана-вайа отрекся от него, Кханджухиро стал говорить о неравенстве и свободе. Он утверждал, что итогом мирного договора вновь стало рабство, что люди в нашей реальности рождаются с осознанием своего подчиненного положения». - И? «И вот он здесь. А меня, как ты понимаешь, послали решить эту проблему». Мир вокруг Сашка видел ясно, но, даже прилагая усилия, не мог сосредоточиться на каком-то конкретном предмете. Он ходил по ординаторской, уверенно держал в руках чашку, несколько раз садился на диван и вновь поднимался на ноги, но все это были, скорее, проявления двигательного автоматизма. Порой же ему вовсе казалось, что Антошка способен не только вести мысленный диалог, но и управлять его телом. «Что бы ты ни думал, что бы сам Кханджухиро не говорил тебе, это должно было стать актом милосердия. Организация, к которой я принадлежу, имеет грозное название и применяет жесткие методы, но служит высшей благой цели. Иногда только смерть может подарить покой. Мы все переродимся в новом круге, вернемся в этот мир и получим новую возможность изменить его к лучшему. Тех, кто следует по ошибочному пути, необходимо вернуть к развилке». - Знаешь, когда тебя переведут в общую палату, я принесу тебе апельсинчиков. Честно. «Но Кханджухиро не безумен. Я не знаю, почему. Так что ты спросишь у него сам, зачем он пришел в этот мир». Словно бы с глаз в один момент спала пелена – вроде бы, и прозрачная, а все ж мешала, оказывается. Сашка обнаружил себя стоящим у распахнутого окна ординаторской с чашкой кофе комнатной температуры в руках. Доктора Трошкина не было на диване, очевидно, в какой-то момент его позвали дела. Под окном, в тени березы, прямо на газоне стоял, запрокинув к небу лицо, Костя. Ходячая причина Сашкиных проблем и сплошной двухметровый повод для беспокойства.