В плену у мафии

Льюис неистово с остервенением стал сдирать с незваного гостя свои украшения, пытаясь вернуть своё добро обратно. Ухватил и потянул за конец боа, чем чуть не придушил Тимми. Омежка очнулся от шока и начал усиленно отбивать понравившийся шарфик обратно. - Эй! Не лапай меня своими пальцовками. Ты ими только что в своей вонючей грязной заднице колупался! - Да моя задница почище, чем у некоторых совесть! – прошипел Льюис, не желая расставаться со своей вещью. Тимми в ответ тоже оскалился и потянул шарф обратно, а чтобы удобнее было перетягивать спорную вещь, стал отталкивать настырную модельку от себя ногой в живот. - И это говорит тот, у кого огромный искусственный член размером с бревно в заднице со свистом пролетает? – пыхтел Тимми, отвоевывая свой нажитый при обыске трофей. Зачем он ему нужен был, и сам не знал, но пытался отнять чисто из вредности, чтобы досадить патлатому. - Оли, он трогал мистера Дака! – истерично взвыл Лью и накинулся на Тимми с кулаками. Альфа промолчал, ничего не ответив. Его забавляла эта омежья возня и перебранка. А ещё больше его поражал нахальный мальчишка: молол, что ему вздумается, абсолютно игнорируя его присутствие. Ни страха, ни уважения. Обмороженный, наглый и беспринципный, но до чего же милый и забавный, так и хотелось его помучить, потискать, всыпать по заднице. Эдакий злой, непослушный волчонок, у которого только-только прорезались зубки, и он уже пробует ими кусаться. - Да у тебя явно не все дома, если ты самотыкам имена даёшь, – поддел Тимми. – Да ещё такие отстойные. Оливер улыбнулся, он прекрасно понял, про какого мистера Дака идёт речь. Сам лично покупал его для Лью. Блондинчик, всегда такой манерный и сдержанный, сейчас выглядел совсем по-другому. С него будто слетели маски гламура, лоска и тщеславия. Он краснел, злился, негодовал. Его глаза пылали, в них горела настоящая страсть. Этот ледышка начал заводить его. Альфа хотел секса с ним, страстного и безудержного, но также он хотел и зрелищ. Ведь когда ещё представиться случай понаблюдать, как ледяной принц проявляет бурные и несдержанные эмоции?! “А мелкий тоже хорош!” - подумал Оливер и представил, что мальчишка просто отлично бы смотрелся с кляпом во рту, на цепи и в наручниках. Ему явно показана порка, причём ежедневная, систематическая и до тех пор, пока не станет милым, послушным и ласковым. Пока Оливер рассуждал и наслаждался бесплатным представлением, Тимми и Льюис уже катались по полу, пытаясь отобрать друг у друга шарф, забыв о наблюдающим за их возней Барнсом-младшим. В этот раз Лью был настроен куда агрессивнее и был готов к драке, потому на этот раз Тимми нехило так влетело от него. Так как патлатый был постарше, посильнее и повыше, то и досталось мелкому от обозлённого омеги будь здоров! Тимми тоже не остался в долгу и снова исцарапал, искусал и испинал модельку со всем присущим ему энтузиазмом, насколько это вообще было возможно сделать в меховых тапках. Покрыл пятиэтажным матом, выдрал клок волос и в довершение поставил ещё и внушительный фингал под глазом. Оливер развлекался боями без правил и старался сдерживать себя, чтобы не наброситься и не трахнуть обоих драчунов. Но веселью пришёл конец. Дверь неожиданно открылась, резко, с грохотом ударившись о стену, чуть не слетев с петель. Её явно открывали ударом с ноги. Тимми рывком оторвало от Льюиса, и он, больно клацнув зубами, взлетел вверх, чуть не прикусив язык. Омежка, словно маленький злой питбуль, повис в воздухе, держа в своих зубах и руках злополучный шарф, который прилично облысел и растерял большую часть своих алых перьев. Утробный рык босса мафии номер один раздался у самого уха, и его как следует встряхнули, держа за шкирку: - Замри!!! Тимми беспомощно обвис, испуганно уставившись на меняющегося в лице Барнса-старшего. На его разъярённом лице нервно ходили желваки, альфа готов был разорвать его на сотню маленьких омежек. - Опять ты? - Джон просто пылал яростью. Тимми даже пошевелиться боялся, так и висел, не доставая ногами до пола, безвольно опустив ручки вдоль тела. Ну вылитый нашкодивший кошак. "И откуда в нём столько силы, чтобы удерживать меня одной рукой на весу?" – думал омежка, а у самого очко жимкало от страха. Всё, что он мог, - это состроить невинные щенячьи глазки и милую мордочку а-ля "я не виноват, они сами на меня напали. И вообще, я тут ни при чём, просто мимо проходил". - Оливер!!! - А чё я? – фыркнул младший и понял, что представление окончено и главный клоун-заводила вышел из игры. Только он представил и посмаковал, как мог бы употребить по прямому назначению того самого мистера Дака, чтобы наказать двух провинившихся омег, как брат всё испортил, заявившись так не вовремя. “Теперь похоже и секс с Лью накрылся медным тазом?” – рассуждал Оливер, сожалея о несбывшейся фантазии. Хотя Джона никогда не напрягало, что он каждый раз без спроса трахал его омегу, иногда даже и на пару с ним, но уж больно не в духе сейчас выглядел его брат. - Какого хрена стоишь и смотришь, как эти двое лупцуют друг друга? - А что? – усмехнулся Оливер. – Льюис преподал хороший урок этому мелкому засранцу. В следующий раз не будет совать свой нос, куда не следует. - И сам при этом пострадал. Опять всё лицо исцарапано. И глаз красный и припух - точно синяк вылезет. И вообще, что ты тут забыл, и почему он голый? - Вот только не начинай, а! – отмахнулся Оливер. – Не находишь, что твоя ревность малость запоздала? Особенно если учесть, что я уже сотню раз трахал его, а иногда и вместе с тобой. А поцарапанный, он даже милее выглядит. Так и хочется его пожалеть и приласкать. Джон еле сдержался, чтобы не вмазать оборзевшему брату. Оливер как всегда в своем репертуаре: зарится на всё, что принадлежит именно ему. Мало ему своих шлюх? Так нет. Ему обязательно его омегу подавай! - Предупреждаю! - рыкнул Джон. - Если Лью опять будет ныть, что у него то тут болит, то там, нянчиться с ним будешь ты. И синяки ему замазывать тоже будешь ты. - Эй! А на меня что, всем плевать? - обиженно поинтересовался Тимми и тут же начал жаловаться и перечислять свои болячки. – Я, между прочим, тоже пострадавшая сторона. У меня ушко болит и ещё нос. И вот тут синяк... И тут, и тут, и ещё вот тут… си-няк… бу-дет… - вяло и уже не так уверенно закончил омежка, под конец вообще поникнув и заткнувшись, поняв, что он тут вообще вещь сугубо абстрактная и очень даже нежелательная. Джон Барнс взглянул на него так, что сердце ухнуло прямиком в пятки. Тимми снова сделал виноватую мордочку и состроил невинные жалостливые глазки. Все пребывали в шоке от его дерзости, особенно Джон. Мальчишка ещё имел наглость возмущаться, что ему досталось по сопатке и его видите ли не пожалели. Повисла пауза. А сам виновник, видя ступор мафиози, решил воспользоваться временным замешательством альфы и прикинуться хорошим пай-мальчиком: - Вот! – Тимми, изобразив саму покорность и милашество, протянул Джону покоцанный в бою шарфик. – Возвращаю. Он мне нисколечко не нужен. Я вообще-то и не думал его брать и даже прикасаться к нему не хотел. Просто стоял, смотрел на вещи, а он ка-а-а-ак… вдруг “бац!” и упал сверху… Честно-честно!!! Он сам свалился и вокруг шеи намотался. Мамой клянусь! Может… уже отпустите меня, и я пойду? – Тимми нерешительно, будто извиняясь, указал пальчиком на дверь и состроил просительную физиономию. Барнс зло глянул, издав непонятный утробный звук, больше похожий на рык, его левый глаз нервно дёрнулся, уголок рта приподнялся, обнажая краешки зубов в зверином яростном оскале. - Значит он сам… говоришь… упал? Тимми неуверенно кивнул, и глазки ещё больше заблестели и стали такие миленькие-премиленькие, что альфе пришлось рыкнуть и встряхнуть наглого манипулятора как следует, чтобы он перестал ломать перед ним комедию. Гадкий пацан пытался давить на жалость, играя с ним в свои одному ему понятные игры. Только он малость ошибся и просчитался: у Джона Барнса не было жалости. Он вообще никогда не испытывал ничего подобного. Сентиментальность, любовь, нежность, забота - вся эта лирика не про него. Он был бессердечным тираном и сейчас хотел только одного: расправы над назойливым недоразумением, нарушающим его покой и тишину, внося в его размеренную жизнь сумятицу и нервотрёпку. Но вот как наказать того, кого ничего не пронимает? Тимми сразу смекнул, что альфа усиленно соображает, как бы побольнее его наказать. И разыграл всё, как в пресловутой сказке про братца кролика и братца лиса. Он сделал жалостливое испуганное лицо и залепетал: - Только прошу: Рину меня больше не отдавайте? Пожалуйста! Я больше не буду. Честно-честно!!! Он же меня снова поколотит и в угол поставит. – Тим пустил горькую слезу и, шмыгнув носом, безвольно обвис всей своей тушкой, показывая полную покорность и смирение. Барнс злорадно расплылся в самодовольной улыбке: "Вот как! Рин, значит?! Оказывается, мелкий его до жути боится, даже больше, чем Кайто. Что ж, так тому и быть. Будет тебе Рин!” Тем более его и звать не нужно было. Он и Кайто оба стояли за дверью в коридоре и дожидались его распоряжений. А дальше было всё просто: мрачное лицо Рина и недовольное пренебрежительное Кайто. Его вынесли за дверь, как грязного нашкодившего кота - за загривок, и передали в строгие руки няньки-надсмотрщика. Выставили в коридор и захлопнули за ним дверь. Благо, хоть унизительно под зад не пнули. Омежка виновато глянул на альфу и, печально вздохнув, опустил пристыженно глаза, мысленно попрощавшись со своими наивкуснейшими тремя пирожными. После такого омежка сильно сомневался, что получит их от Рина. Засунув руки в карманы и нахохлившись, омежка приготовился услышать длинную гневную отповедь в свой адрес, но вместо этого альфа просто отвернулся от него и молча пошёл прочь. - Рин?! – позвал удивлённо Тимми, но альфа даже не обернулся. – Рин… Неприятное чувство, очень похожее на вину, кольнуло где-то глубоко внутри. Почему-то Тимми стало неприятно от того, что единственный человек, который к нему хорошо относился и хоть как-то воспринимал его, попросту отвернулся от него как от врага и самого наигнуснейшего существа на свете. Лучше бы он его отругал или накричал от всей души, чем просто молча показал спину.

*****

Вечер был просто изгажен неприятным и непривычным чувством самобичевания и вины. Рин оставил его в комнате одного, нарушив приказ босса приглядывать за ним, и просто ушёл, по своим делам, даже ничего не сказав и не объяснив. Даже обещания не выходить из своих апартаментов не попросил. Только взглянул уничижительно, с пренебрежением и закрыл за собой дверь. Правда, перед тем, как уйти, всунул ему в руки коробку с пирожными и ложку. Тимми неприятно засосало внутри. Оказывается, пока он рылся в комнате патлатого, альфа съездил и купил ему обещанные сладости. Омежка невольно подумал: “Каково же было разочарование Рина вернуться и увидеть, что я опять свалил на очередную авантюру, нарушив обещание больше не хулиганить?” То, что Рин так к нему отнёсся, его шибко нервировало и задевало. Он открыл прозрачную пластиковую упаковочку и посмотрел на сладости. Почему-то их вид и красота совсем не вызывали в нём аппетита и желания поскорее их съесть. Трофей, добытый не совсем честным путём, с помощью манипуляции и шантажа, абсолютно не радовал его. Всё равно что наслаждаться ворованным или отнятым у слабых. Тимми обиженно уставился на дверь. Ему совсем не хотелось сидеть тут в одиночестве и лопать пирожное, в то время как Рин думал про него всякие гадости и что он самое отвратительное существо на свете. Непонятно почему, но ему нравился Рин, и ему было важно, как он к нему относится. С ним было легко общаться, и он выглядел надежным и сильным, таким же, как Тайсон. Словно старший брат или отец, которого у Тимми никогда не было. И также, как Тайсон, снисходительно относился ко всем его шалостям. И то, что парень сейчас на него серьёзно обижен, его шибко беспокоило. Он представил на месте альфы Тайсона, и сердце снова неприятно сжалось. Промучившись больше часа чувством вины и потери любимой няни Мери Попинс, в мужском варианте по имени Рин, Тимми не выдержал и попёрся на его поиски. Рин сидел в компании пары альф в нижней гостиной. Парни пили пиво и смотрели какой-то среднесортный боевичок, споря и обсуждая очередной ляп пахорукого режиссёра. Мол, ни один нормальный человек в здравом уме и твёрдой памяти так бы ни за что не поступил. - А вечно орущие и визжащие омеги так вообще бесят! Полный маразм! Лично я бы такого точно прибил! - орал Циклоп, нервно сплёвывая, глядя на сексапильного голливудского красавчика в телевизоре, удирающего от здорового мужика с кухонным ножом. Чувак явно переигрывал. Тимми заметили не сразу, а когда увидели, все до одного уставились как на мерзкое насекомое. Стало сразу обидно и неприятно. Рин так вообще тут же отвернулся, словно он никто, пустое место и он его теперь знать не знает. Как ни в чём не бывало закинул в рот солёный орешек, жевнул пару раз и глотнул пива из горла. - Чё-то забыл, сопляк? Детское время давно вышло, и все малявки давно дрыхнут по своим койкам, – поддел Циклоп вечно раздражающего его омегу. Парень его бесил из-за Рина, потому что тому вечно влетало из-за него. Тимми насупился, хотел ответить что-нибудь гадкое и едкое в ответ, но сдержался. Он хотел помириться с Рином, и корчить сейчас из себя крутого было бы весьма не разумно. Омежка демонстративно, не обращая внимания на недружелюбные взгляды, прошлёпал к дивану и самым наглым образом втиснулся между Рином и каким-то альфой, которого он видел впервые, оттеснив того в сторону. Альфа снисходительно усмехнулся, поражаясь такой борзоте. Он уже был наслышан о вредном вездесущем омеге и сейчас мог лицезреть объект слухов воочию. Тимми недовольно набычился и, прижавшись к Рину, стал бесцеремонно отпихивать от себя лыбящегося субъекта ногами, освобождая для себя максимум свободного пространства и устраиваясь поудобнее. Альфа неохотно сдвигался, и Тимми пришлось прикладывать усилия. - Угомонись! – рыкнул Рин, невольно вздохнув, понимая, что мелкий просто так от него не отвяжется. - Ри-и-ин… – заканючил Тимми, прилипнув к альфе. - Чего тебе? – Игра в молчанку была нарушена. - Ты злишься? - Нет, мать твою! Он пляшет от радости! – встрял Циклоп, зло хохотнув, поражаясь то ли наивности мелкого, то ли наглости. – Совсем тупой? Тимми промолчал и засопел, виновато прижимаясь потеснее к Рину. - Да я злюсь, – подтвердил альфа. – Даже больше: я разочарован. Ты же обещал вести себя тихо. Сказал, что ляжешь спать. - Прости… - Ты это уже говорил. Тимми обиженно ковырнул ложкой пирожное. - Я больше не буду… - Это я тоже слышал. - Рин?! - Что? - Я честно больше не буду. - Ты повторяешься. - Хочешь, я поделюсь с тобой пироженками? - Спасибо, я не люблю сладкое. Тимми ещё больше стух. Рин не хотел его прощать, и он не знал, как задобрить и разжалобить альфу. - Можешь угостить меня, – сказал улыбчивый альфа, сидящий рядом, и наклонился к омежке, придвигаясь поближе. – Я обожаю сладкое. Тимми чуть не разорвало от негодования и злости. Он ещё сильнее стал отпинывать въедливого, приставучего парня от себя меховыми тапками. - Ещё чего! Они мои! – верещал Тим, пиная альфу в бок. – Если кто и будет их есть, то только Рин и я, а ты фейсом не вышел, чтобы их лопать. Свали, урод! Альфа похохатывал, от всей души потешаясь над мелким омежкой. Он, дразня мальчишку, наиграно пытался отобрать ягодку с пирожного. Тимми в ответ ещё больше голосил, злился и скалил зубы, пытаясь не дать себя объесть. Тем более он не мог лишиться вкусной вишенки, которой хотел пожертвовать, чтобы угостить и задобрить Рина. После небольшой возни альфа таки угомонился, отвлекаясь на пиво, а Тимми воспользовался паузой и тут же полез на колени к Рину подальше от загребущих рук «шутника-приколиста». - Не ползай по мне! – возмутился альфа, глядя на размалёванное розовыми румянами недоразумение с пирожными в одной руке и десертной ложкой в другой. Тимми в ответ только обиженно надул губешки и ещё больше стал ерзать по его коленям, устраиваясь поудобнее и прижимаясь к нему как можно теснее. Рин посмотрел на него с укором, но в душе он уже понимал, что злости почти не осталось, как впрочем и обиды. Но он продолжал делать вид, что всё ещё негодует по поводу плохого поведения омеги. - Фу, вонючка! От тебя воняет как от парфюмерной фабрики, – сморщил недовольно нос Рин и чуть не улыбнулся, глядя на маленького обиженного проказника. Чертёнок снова расточал вокруг себя флюиды милашества и очарования. - Рин?! - А? - Ты меня ненавидишь? - Ага, есть немного. Тимми печально вздохнул и шмыгнул носом. - А ты ещё долго будешь меня ненавидеть? Хочешь, я угощу тебя вишенкой? Я даже отдам тебе клубничку и весь мармелад, только… - Что? Тимми виновато уставился на Рина, и его губы задрожали, а глаза увлажнились. Шмыгнув носом, он чуть не разревелся, глядя на хмурого альфу. Рин даже растерялся, глядя на убитого горем омежку. Неужто и правда, он чувствует себя виноватым? Рин не мог поверить в подобное чудо, но красный кончик носа и влажные от непролитых слёз глаза, да и весь жалостливый вид мальчишки говорил о том, что он и впрямь чувствует себя наказанным. - Если хочешь, можешь даже все пироженки съесть. Я не возражаю. Только больше не злись, ладно? - Значит, всё могу съесть? Все три? - Угу… – неуверенно кивнул Тимми и печально вздохнул, прощаясь с вкусностями. - Точно? Ты уверен? Тимми снова кивнул, но энтузиазма в его словах и действиях явно не наблюдалось. - Что ж ты сам предложил! – злорадно улыбнулся альфа и, отобрав у Тимми ложку, принялся поедать пирожное. Рин ел и давился сладким назло омежке, наказывая мелкого пакостника его же оружием. Рин с особым наслаждением поедал очередной кусочек, томно вздыхал, мечтательно закатывая глаза, причмокивал от удовольствия и с нескрываемым злорадством наблюдал, как невольно мелькают различные эмоции на лице подростка. Глаза мальчишки жадно провожали каждый кусок пирожного, который исчезал у него во рту, и в них всё больше мелькали обречённость, сожаление и обида. Рин доел всё до последней крошки и даже демонстративно облизал ложку напоследок. Тимми сглотнул голодную слюну, оплакивая невосполнимую утрату. Он до последней секунды надеялся, что Рин оставит ему хотя бы пол-пироженки или хоть малюсенький кусочек. Но нет, обжора даже все ягодки сточил без зазрения совести. - Класс! Вкуснотища! Отличные были пироженки, – довольный собой провозгласил Рин, дразня маленького жадину. – Очень-очень вкусно! Зря ты от них отказался. Я бы ещё парочку таких заточил. Тимми снова сглотнул голодную слюну, с досадой представляя, какой вкусноты он лишился. Даже крошек не осталось, чтобы попробовать и заценить. Рин же, про себя усмехаясь, от всей души потянулся и похлопал себя по животу. - Отлично перекусил! Теперь можно и на боковую. - Альфа встал, стряхнул со своих коленей недоумевающего шокированного омежку и, отсалютовав всем спокойной ночи, потопал к себе в комнату. Тимми, грохнувшись на пол пятой точкой, тут же вскочил и бросился следом за Рином. Его переполняло негодование. Как так? Он отдал, можно сказать, от сердца оторвал такие офигенные пирожные, а этот гад просто взял, сожрал их и свалил? Даже спасибо не сказал. Было обидно до глубины души, да ещё двое дружков Рина ржали Тимми вдогонку, издеваясь над ним. Дверь в комнату Рина захлопнулась и закрылась на ключ перед самым его носом. Тим чуть не задохнулся от злости. - Гад! – закричал омежка и пнул ногой в дверь. – Мерзкий обжора! Я… я для тебя… а ты… Ты козёл. Вот ты кто! Чтоб ты обосрался… – все тише и тише говорил Тимми и в конце чуть не разревелся от обиды. - Урод… садюга… ненавижу... жадина… Тимми шмыгнул носом и сполз спиной по двери на пол, утыкаясь лицом в коленки. “Так мне и надо!” - подумал омежка и потёр увлажнившиеся глаза, но уже через секунду он снова начал жалобно канючить: - Ри-и-ин… Я больше не буду… честно… Ну Ри-и-н… Дверь резко открылась, и Тимми, не ожидая, ввалился в комнату, упав на спину и распластавшись по полу, раскидывая руки. Сверху над ним нависал Рин, и его наглая рожа самодовольно скалилась в торжествующей улыбке. Тимми расценил это как хороший знак, и раз он лыбится, значит, простил его. Омежка шустро крутанулся, вскочил и, запрыгнув на альфу, вцепился в него, точно клещ, и радостно затараторил: - Рин-Рин-Рин-Рин… - Эй, отцепись от меня! - Альфа пытался отодрать от себя Тимми, но тот словно пиявка держался крепко и отлипать не собирался. - Нет. Я буду спать с тобой. - Ещё чего! – возмутился Рин. - Вали к себе. - Нет. Я хочу с тобой, – настаивал Тимми, крепко обжимая альфу. - А ну, брысь к себе, мелкий зануда! Или я вообще с тобой больше никогда разговаривать не буду! – Рин придал своему голосу максимум строгости. Тимми неохотно отстал от альфы и, обиженно засопев, направился на выход. - У, вредина! - тихо пробубнил омежка, показав на прощание язык альфе. - И не вздумай возвращаться. Через час приду и проверю, как ты спишь в своей кроватке! – пригрозил вдогонку Рин и задумался. Что-то подсказывало ему, что омежка ни фига не внял его словам: уж больно взгляд пацана был хитрым и довольным. Мальчишка совсем не выглядел расстроенным, хотя в случае с пирожными его чувства действительно казались искренними и неподдельными. - Вот же засранец! – усмехнулся Рин, понимая, что маленький манипулятор в очередной раз добился своего, и он снова простил проказнику все его шалости.