В плену у мафии

- Джо-он-си-и-и-и-и… Кто бы мог подумать, что звук собственного имени будет звучать так мерзко и отвратительно, вызывая стопроцентное отторжение и неприятие. Джону Барнсу казалось, будто кто-то целенаправленно пенопласт под ухом крошит. Медленно и так противно скребёт, играя на нервах. Всё тело передёргивало и прошивало нервной дрожью, а челюсть сводило до зубовного скрежета. Хотелось придушить виновника, но слишком много свидетелей собралось вокруг. Приходилось играть роль влюблённого по уши альфы и терпеть, терпеть, терпеть. Тимми же, пользуясь моментом вседозволенности, прямо из кожи вон лез, чтобы отыграться за свои обиды и пережитые страхи. Он, продолжая мило тискать лицо «любимого» альфы, даже несколько раз показушно чмокнул его в щёчку. Вроде всё мило и безобидно, но сколько гнева вскипало внутри Джона, от него так и разило яростью, разве что пар из ушей не валил. Тимми ещё раз чмокнул злого как чёрт мафиози в щёку, потёрся носом и снова втянул запах своей пары в лёгкие. Странное чувство трепетало у него где-то глубоко внутри: хотелось мурчать, тереться, приставать со всякими глупостями, ластиться к этому большому и сильному телу. Хотелось чего-то такого, чему он и сам не знал пока названия. Какой-то нежности и ласки. Чего-то, что заставило бы сердце ещё больше трепетать. В руках альфы он чувствовал себя так уверено и надёжно, что всё казалось правильным. Джон злился, наглый омега доехал на его руках до самой машины и отлипать не собирался. Бесил его своими тисканьями и обжимашками, облобызал ему всё лицо, разлохматил волосы и всю дорогу, что он нёс его на руках, тарахтел, как довольный котейка в ухо, и в ус не дул, что альфе это может быть неприятно. “Нет, поцелуи вполне милые и даже, можно сказать, целомудренные и безобидные, но ведь бесят же!!! - возмущался Джон, пытаясь совладать с наплывом чувств. - А запах? От него же мысли путаются. Чем его так надушили? Можно подумать, в него полдня чистые феромоны втирали. Чёрт! И вот ведь подлость, даже врезать ему не могу. Вроде как особо и не за что. Стоп! Как это не за что? А клуб? А миллионы? А унижение, в конце концов?” Джон запихнул растащившегося стервеца в тачку и сам сел рядом, стараясь удержать себя от рукоприкладства. Так и хотелось сомкнуть пальцы на хлипкой шейке. Оливер сел напротив в какой-то задумчивой прострации. Младший не сводил глаз с мелкого, и это тоже порядком злило и выбешивало Джона. Слишком заинтересованно он поглядывал на омегу, будто примеряясь, следует ли покуситься на это мелкое недоразумение или лучше не стоит. Джон видел, как Оли медленно втянул носом воздух. Его ноздри едва-едва затрепыхали, чуть раскрылись, и в глазах мелькнуло удивление. “Тоже, небось, уловил эти самые феромоны?” – подумал Джон и спешно закурил, чтобы перебить сводящий с ума запах омеги. В закрытом пространстве салона автомобиля он, казалось, усилился во сто крат. В машине, без свидетелей мальчишка присмирел и уже так нагло и развязно себя не проявлял. Скукожился весь, вжался в сидение подальше от альфы, вцепившись в ручку двери, будто пытаясь выскочить на ходу, если ему будет угрожать смертельная опасность. Джон глянул на стервеца суровым пренебрежительным взглядом, и Тимми невольно сильнее вжал голову в плечи, сглотнув вязкую от страха слюну. Ему показалось, что альфа сейчас его ударит так, что искры из глаз посыплются. Но тот просто курил, изображая ледяное безразличие, разве что глаз иногда подёргивался, да кулаки сжимались, а так ерунда, мелочи. Джон только сейчас заметил и смог разглядеть, во что одет омега. Красный шёлковый костюмчик в китайском стиле с яркими крупными цветами лотосов и белые носочки на ногах с разделённым большим пальчиком. Обувь отсутствовала. Причёска замысловатая, в таком же восточном исполнении с вплетёнными в неё искусственными цветочками сакуры и затейливым костяным гребнем, вколотым и удерживающим волосы в строго задуманном порядке. Моська испуганная, чумазая, со следами косметики, разводов от туши и копоти. “Плакал, – подумал Барнс и вдруг почувствовал что-то отдалённо напоминающее щемящую сердце щенячью жалость. - По большому счёту, мальчишка ведь и не виноват вовсе. Просто защищался, как мог. Если бы я оказался на его месте, я бы вообще там всем кровавую баню устроил, прежде чем спалить всё дотла”. Джон скрипнул зубами: “Что-то не о том думаю”. Сентиментальность не была ему свойственна, и от неё он решил нужно срочно избавляться. “Не хватало ещё мелкому сочувствовать в его нелёгкой доле. А кому сейчас легко? Вот. То-то же! Мелкий разорил меня, и это ему с рук не сойдёт” Но хаотичные, разрозненные мысли, крутящиеся в голове, были настолько далеки от убийства, что он не знал, как поступить. Почему-то ему казалось, что бы он не придумал, мальчишке всё будет мало. Так и доехали до дома молча. Джон даже вышел из машины, не отдав распоряжений насчёт омеги. Его просто увёл Рин. Вот уж кто действительно был счастлив видеть вздорного омегу. Сам Джон, прихватив Кайто, отправился в спортзал выпускать нервные пары. Альфа решил, что хороший спарринг и физическая нагрузка улучшат его самочувствие, избавив от стресса, а с омегой он ещё успеет разобраться, пусть пока приведёт себя в порядок. Почему-то сексуальный, эротический образ омеги дико нервировал его и раздражал. Ему больше по душе был розовый кот с Чупа-Чупсом. Джон снова скрипнул зубами, отругав себя за странные мысли: “Какое мне дело, как выглядит мальчишка? Пусть хоть вообще без трусов ходит. Без трусов…”. Снова в голову полезли странные картинки, приправленные пошлыми мыслишками, и Барнс-старший решил ускориться. Пробегая мимо встречающего его Льюиса, он даже не взглянул на своего любовника, но отметил у себя в голове, что потом ещё и с этим ревнивцем придётся разбираться: “Снова ныть начнёт, что я мало внимания ему уделяю”. Проведя пару часиков за тренажерами и как следует поразмявшись на кулаках с Кайто, Джон Барнс почувствовал себя намного лучше. Злость осталась, но как-то приутихла и уже не так будоражила сознание. По крайней мере, он уже не стремился кого-то убить, и то хорошо. Весь потный и уставший Джон вошёл в свою комнату, чтобы принять душ и лечь спать. Первое, что бросилось в глаза, это пара коробок на полу и кучка вещей, разбросанных по кровати. Подойдя ближе, Джон подцепил пальцем первую попавшуюся вещь из коробки и не поверил своим глазам: это были те самые трусы с мерзкой мордой какого-то мультяшного персонажа. Улыбочка на жёлтом фоне выглядела весьма удручающе. Рядом на полу валялся недавнишний китайский костюмчик и белые носки, те самые, что были на ногах омеги. Вопрос, откуда всё это взялось в его комнате, отпал сам собой, когда из ванной раздался характерный звук воды. Там явно кто-то плескался, и альфа уже догадывался, кто именно. Откинув бесполезный кусок ткани, Джон вошёл в ванную и почувствовал, как его одолевает душевное бессилие. Омежка сидел в его ванне, напустив по самый край воды, сдобрив от души густой пеной, и самозабвенно пускал мыльные пузыри из какой-то яркой пластмассовой фиговины. На белой воздушной пене плавали две детские резиновые уточки. Джон моргнул, не веря своим глазам, и снова уставился на уточку. Нет, ему не померещилось. Жёлтенькая, с ярким красным клювиком покачивается на воде, рядом с ней вторая, точно такая же, а в ванне сидит маленький дьявол собственной персоной с уже чистой и отмытой моськой, розовенькой и очень довольной. “И когда только успел просочиться? – мелькнула мысль в голове Джона. - О! Увидел. Улыбнулся”. Тимми, сделав пофигистскую рожу, снова выдул мыльные пузыри. Джон как-то болезненно усмехнулся и, глядя на ночной кошмар, поинтересовался вполне так спокойно и миролюбиво, потому что эмоций больше не осталось, одни слюни: - Ты случайно ванной не ошибся? - Нет, – спокойно выдало маленькое чудовище и продолжило свои забавы как ни в чём не бывало. Ещё и ножку гадёныш высунул, приподняв из воды, и пошевелил довольно пальчиками, словно издеваясь. - Это моя ванна, и я не потерплю в ней всяких резиновых уток и тебя вместе с ними в том числе. Тимми сделал удивлённую рожицу: мол, нифига не понял, причём здесь одно и второе, и безапелляционно заявил, демонстративно пуская пузырики: - Я же твой омега, мне можно. - С чего бы это? - Ну, ты такой странный, – фыркнул Тимми. – Это же и дураку понятно: мы пара. И теперь должны жить вместе. - Что значит должны? И что значит вместе? Я на это не подписывался. - То и значит. Джон раздражённо выпустил воздух сквозь плотно сжатые зубы, хотелось придушить несчастного, но что он скажет, когда завтра припрётся эта фурия из омежьего комитета. - Сказок начитался? Ты вообще себя в зеркало видел? – Джон решил бить по наивному детскому самолюбию больно и безжалостно. – Такой как ты не может быть моей парой. Ты только взгляни на себя. Мне нравятся высокие красивые омеги с длинными ногами от ушей, ухоженные, сексуальные. А ты? Что есть у тебя? Маленький вредный задрот, который вечно мозг полощет. Тимми обиженно сверкнул глазами. Стало очень обидно и неприятно до глубины души. Он знал, что его вторжение не понравится альфе. Он чувствовал, что мафиози его истинная пара и должен любить его, оберегать, холить и лелеять, а не называть гадким и никчёмным задротом. Резиновая утка резко ударила Джона по лицу. Мокрый унизительный шлепок заставил альфу дёрнуться и замереть на полуслове. Вид наглого и дерзкого омеги тут же привёл его в бешенство. - Убирайся из моей ванной, мне нужно душ принять! – рыкнул альфа, сдерживая себя, чтобы не утопить стервеца. - Ещё чего. Подождёшь. Я ещё не наигрался! - В другом месте доиграешь. - Нет! - Пошёл вон из ванной! - Нет. Я хочу тут. Она теперь моя. - А-а-а-а! Я тебя прибью, сволочной карлик! - Сам такой! – заверещал Тимми, кидая в альфу вторую утку. - Не подходи! – В ход пошли бутылочка шампуня и гель для душа вместе с мокрой поролоновой губкой. - Я нажалуюсь на тебя той тётке и скажу, что ты меня бьёшь. - Когда это я тебя бил? - Только что. - Я даже пальцем тебя ещё не тронул. Тимми больно стал щипать себя, оставляя красные отметины на своих руках и предплечьях. После таких манипуляций завтра там точно будут красоваться яркие лиловые синяки. - Эй, ты что делаешь? Тимми злобно уставился на альфу и ещё сильнее стал щипать себя, выкручивая кожу. Было больно, из глаз даже выступили слезы, но он терпел. - Нарабатываю доказательства твоих истязаний. - А ну прекрати! - И не подумаю! Джон понял, что этот маленький бой стервец снова выиграл. Шантажист добился своего, и ему ничего не остаётся, как только отступить. Он снова в проигрыше. - Ладно-ладно! Чёрт с тобой, крысёныш! – сдался альфа. - Сиди тут, пока не раскиснешь, а я пойду у Оливера душ приму. Зараза! И откуда ты только такой свалился на мою голову? - Я не свалился. Ты сам меня нашёл, – надув губёшки, напомнил омежка. - Да, да, да! И уже сто раз пожалел об этом. Надо было вас всех прибить ещё тогда, с самого начала, и всех делов-то, а теперь даже в собственной ванной не хозяин. Джон ушёл, громко хлопнув дверью, а Тимми тут же расхотелось дальше пускать пузырики. И вообще расхотелось купаться. Слова, что прозвучали из уст альфы, говорили лишь о том, что он нежелательная персона в этом доме и Джон Барнс его презирает, ненавидит и просто на дух не переносит. Тимми обиженно посмотрел на то место, где всего секунду назад стоял альфа, весь такой красивый и сильный, вкусно пахнущий и почувствовал себя самым несчастным омегой на свете. Его истинная пара отверг его и даже видеть не хочет. Тимми невольно сравнил себя с Льюисом и понял, что ему никогда не стать таким же высоким и красивым, как он. Для Джона Барнса он всегда будет противным и вредным ребёнком, от которого все хотят избавиться. Ведь даже собственная мать бросила его, что же говорить о мафиози, который держит в страхе целый город, ворочает миллионами и играючи распоряжается чужими жизнями сотен людей, словно личными карманными деньгами.

*****

Джон без спроса ворвался в комнату брата и, даже не взглянув на него и не обращая внимания на его возгласы возмущения, сразу же направился прямиком в ванную. Но и здесь его ожидал неприятный сюрприз. Душ Оливера тоже оказался занят. Там стоял и намывался довольный Льюис, только что оттраханный его собственным родным братцем извращенцем. Вид побагровевшего и озверевшего Джона напугал омегу до чёртиков. Он с диким ужасом отпрянул к стенке и чуть не поскользнулся на мыльной пене. - А ты что здесь делаешь? – прошипел Джон, уставившись на любовника. – Ты, кажется, должен быть в своей комнате и ждать меня. - Эй! - На пороге ванной возник Оливер, абсолютно голый, беззастенчиво посверкивающий своими причиндалами. – Не хозяйничай тут: это моя комната. И Лью я позвал, так что все вопросы ко мне. - С каких это пор вы двое так нагло трахаетесь у меня за спиной. Я вроде своего согласия не давал? - Да ладно тебе. Льюис всегда принадлежал нам обоим. Не пойму, чего ты сейчас так взбеленился? Раньше тебя это вообще не трогало. Джон просто кипел изнутри. Хотелось вдарить обоим, но он понимал, что это бесполезно. Он сам позволил Оливеру брать то, что принадлежит ему, и понимал, что теперь не вправе требовать обратно. - Ты вообще чё припёрся-то? – Оли решил всё-таки уточнить у брата, чем заслужил столь неожиданное несанкционированное вторжение в своё личное пространство. “Точно!” - вспомнил Джон и рыкнул на Лью. – Пшёл вон! Мне нужно душ принять. Льюиса точно ветром сдуло, даже полотенцем не прикрылся, так и убежал, сверкая пятками и мокрой попой. - У тебя вроде как своя ванная есть, – поинтересовался Оливер. – Так чё ты в моей забыл? Прибежал. Кипиш устроил. Лью напугал. Малыш сейчас небось плачет, обиженный твоим хамством и грубостью, и трясётся от страха. - Он всё также стоял в дверях и с интересом наблюдал за братом, тот уже стянул штаны и залез под душ, подставляя голову под упругие хлещущие струи воды. - Потому что в моей ванной обосновалось исчадие ада, – пояснил Джон, недовольно глянув на брата. - Да ты прикалываешься, – заржал Оли. – Чё, правда, что ли? У мальчишки хватило духа после всего, что он натворил, ещё и ванну твою экспроприировать. - Несмешно. - Ага, точно. – Оли вдруг перестал улыбаться. – Ты ведь уже понял, что он наша истинная пара? - Тоже сказок начитался? – резко вспылил Джон. Все эти разговоры про истинную пару его уже порядком достали. – Стоп!Ты сейчас что сказал? Наша?! Оливер усмехнулся, выдержал суровый пристальный взгляд брата и даже не отвёл глаза. Он смотрел на Джона с вызовом и какой-то внутренней самоиронией. - Ты ведь и сам уже понял, что он наш омега. - Наш?! А ты тут с какого боку? О тебе, кажется, вообще речи не шло. Собираешься и этого трахать на пару со мной как Льюиса? Спешу тебя разочаровать, у меня на него даже не встанет. Так что я в твоих фантазиях не участвую. - Закончил истерить? – Оливер сурово свёл брови к переносице. Непробиваемая тупость брата иногда его бесила и злила одновременно. – Я сказал то, что сказал. Этот омега такая же моя пара, как и твоя. Так что смирись! Джон разозлился и, закрыв стеклянную перегородку душевой кабинки, отгородился от Оливера, давая понять, что не хочет с ним больше обсуждать подобные темы. Оли дождался, когда Джон выйдет из душа и продолжил разговор несмотря на недовольство брата: - Что будем делать с Лью? Завтра припрётся инспекторша, и он может наболтать лишнего. Ты ведь не думаешь, что он с радостью уступит своё место мальчишке? - Ты же трахаешь его. Вот и занимайся этим сам, а я спать пошёл. У меня от вас уже мозги пухнут. Достали, и ты, и Лью, и этот наглый подпиздыш. А начнёте меня хором доставать, устрою вам всем незабываемую вальпургиеву ночь. Так что до утра, советую меня не кантовать, а то не поздоровится. Сколько бы Джон не пытался и не хотел оттянуть время, но пришлось возвращаться в свою комнату. Зная, что омега может быть ещё там, альфа неуверенно переступил порог своей собственной спальни, оглядывая пространство, казавшееся ему теперь враждебным. Вещи всё так же валялись в хаотичном беспорядке, но к ним добавились и его собственные. Оглядев небольшой кавардак, Джон отметил, что шкаф и полки комода открыты, в них явно рылись, и из них вытряхнута большая часть его вещей. По полу было разбросано его нижнее бельё, (футболки, майки), чёрный носок сиротливо свисал с приоткрытого ящика комода. Платяной шкаф светил своими внутренностями, обнажая ряд рубашек, пиджаков и брюк. Самого виновника плательного переворота в комнате не наблюдалось, и это невероятно радовало, успокаивало и настраивало на позитив. “Неужели свалил?” - ликовал Джон, не веря собственному счастью, передвигаясь по ковру, словно по минному полю, аккуратно перешагивая через разбросанные вещи. Остановился. Прислушался. Тихо. Он был один. Скинув с кровати тряпки, Джон устало повалился на кровать, укрываясь одеялом. - Фух! Неужели повезло? Или мелкий всё-таки понял, что он тут не к месту? – возликовал Джон, радуясь отсутствию мелкого. Пережитый стресс и усталость дали о себе знать. На глаза навалилась свинцовая тяжесть. Альфа прикрыл веки и блаженно расслабился. Дико хотелось спать. Протянув руку, он выключил светильник на прикроватной тумбочке и стал проваливаться в долгожданный сон. Темнота успокаивала, а тело наливалось приятной истомой. Запах, витавший в комнате, оставленный омегой, приятно щекотал ноздри, даря покой и странное чувство умиротворения. Шурх… Шурх… Шурх… Кто-то тихонько вошёл и стал крадучись передвигаться по комнате, не включая свет. Сил взглянуть, кто это, у Джона не было. Он и так знал, кто это мог быть. Только один самоубийца нисколечко его не боялся. Краем сознания он отметил шевеление у себя под боком, совсем рядом. Поползновения не прекращались, но открыть глаза и возмутиться на виновника спокойствия не было сил. С сонливостью и усталостью пришло какое-то подобие смирения. Шурх… Шурх… Джон недовольно отметил, что в постели он уже не один. Что-то живое ткнуло его в бок и через мгновение тёплое пуховое одеяло стало медленно, но верно с него сползать. Вот нога открылась. Вот бок. А вот одеяло и вовсе исчезло с его тела, оставив на коже ощущение прохлады. Кто-то маленький и вредный перетянул его на себя полностью, оставив его без прикрытия. - Да ты издеваешься! – прошипел Джон, сквозь зубы. На пару минут стало тихо. Тимми замер, не решаясь пошевелиться, ожидая смачного пинка под зад, но альфа как лежал трупиком, так и остался лежать. Бездействие со стороны мафиози придало храбрости и привело к новым поползновениям. Шурх… Шурх… Снова в бок Джона что-то уткнулось. Барнс промолчал и уже через секунду послышалась более интенсивная возня и недовольное сопение. Маленький дьявол не собирался покидать его кровать и на самом деле обустраивался в ней на ночь, стараясь занять удобное положение тела. Вот только всё никак угнездиться не мог и этим дико нервировал альфу. Шурх… Шурх…Шурх… На живот Джона легла чья-то тощая конечность. Причём он уже знал, кому она принадлежит, и знал, что это явно не рука, а нога. Альфа устало вздохнул, шевелиться было лень, и он продолжил молча сносить все эти наглые поползновения по его телу. Сон стал отступать, его как ветром сдуло. Он просто лежал и терпел, ожидая, когда маленькое чудовище угомонится и наконец-то заснёт. Джон уже догадывался, что мальчишка решил брать его измором и насилие сейчас не выход. Завтра он пройдёт проверку, покажет целого и невредимого омегу этой альфаненавистнице и только после этого сможет устроить мелкому капитальную выволочку. “Пусть пока поразвлечётся, – решил альфа. – В конечном счёте, смеётся тот, кто смеётся последним”. Шурх… Шурх… Нога исчезла, ей на смену пришла задняя филейная часть. Маленькие упругие булочки уткнулись Джону в бедро. Шурх… Шурх… Попка провокационно выпятилась, оттопырилась, поёрзала, беззастенчиво потёрлась о его тело, замерла ровно на пару минут... …Шурх… Шурх… Омежка недовольно крутанулся, выискивая удобное положение, перевернулся и теперь прижимался к Джону животом. Маленькие шустрые пальчики нащупали его живот, плечо, затем волосы. Закопались в пряди и стали их перебирать и накручивать. Шурх… Шурх… Тимми снова покрутился, перевернулся, поелозил. Джон мысленно уже чуть не рычал. “Он что, всю ночь будет так вошкаться?” Ответом ему стали ещё большие усиленные копошения. Шурх-шурх… Шурх-шурх… Шурх-шурх… - Да спи ты уже! – рыкнул Джон, не выдержав. Сграбастал и подмял под себя маленькое тельце, зажал его со всех сторон руками и ногами, не давая возможности шевелиться. Тимми протестующе запищал и попытался высвободиться из крепких объятий. В коконе из одеяла было неудобно и душно, но альфа грозно зарычал, предотвращая его протесты и возмущения. - Заткнись и спи. - Мне жарко, пусти, – прохныкал Тимми и недовольно засопел. Джон откинул одеяло, выпутав из него омежку, но из захвата не освободил. Он так и оставался лежать прижатым к его телу и не мог даже рукой пошевелить. Его надежно обхватывали и сковывали конечности альфы. - Теперь в попу дует, – пожаловался Тимми и попытался высвободить руку. - Спи! – снова рыкнул альфа и накрыл его капризную попу краешком одеяла. Шурх… Шурх… - Мне так неудобно, - снова заканючил Тимми и попытался поёрзать, но тут же получил болезненный укус. Джон стиснул зубами его мочку уха и угрожающе сжал челюсти. - Ай! – взвизгнул Тимми и обиженно запыхтел. - Мне насрать, удобно тебе или нет. Спи! А то ухо отгрызу! - зло процедил Джон и снова вцепился зубами в маленькое и приятно пахнущее ушко. Омежка недовольно сопел ему чуть ли не в подмышку, стараясь уснуть, а он мусякал во рту его мочку. Несколько раз Джону всё-таки пришлось больно прикусывать ушко, в ответ слыша протестующие недовольные писки. Но терпение и труд всё перетрут. В конце концов мальчишка угомонился, сдался, да так и уснул, зажатый по всем фронтам. Вот только Джону в эту ночь так и не удалось сомкнуть глаз до самого утра. Стоило только ослабить хватку, как мелкий тут же начинал возиться и елозить. Приходилось снова стискивать его в объятия и контролировать свободу телодвижений. Запах омеги, его близость, тощее тельце под пальцами - всё это мешало заснуть и настраивало на мысли эротического содержания. Джон всю ночь чувствовал волнующее напряжение во всем теле, особенно в паху. Возбуждение, желание, похоть овладели им. Эта ночь показалась ему неимоверно длинной и напряжённой, сущим кошмаром. Только под утро, за час до рассвета, он провалился-таки в долгожданный и тревожный сон. Нервное перенапряжение, физическая и умственная усталость сделали своё дело: он отрубился. Но даже там, сквозь завесу и пелену сна, его преследовал маленький белобрысый дьявол. Издевался над ним, тыкая в него вилами, глумился и хохотал, так мерзко и противненько, всё время, пытаясь забрать и утянуть его душу в Ад…