В плену у мафии

Обжигающий пряный вкус виски, аромат элитного парфюма и дорогих сигар. Шикарные, раскрепощённые омеги. Запах денег и секса. Именно так выглядела ночная клубная жизнь «бешеных тигров». VIP-зона, чёрные кожаные диваны, приглушённый мягкий свет и отличная современная музыка. Джон сидел, вальяжно откинувшись на спинку мягкого дивана, с задумчивым видом неспешно потягивая виски из широкого прозрачного стакана, и отстранённо разглядывал симпатичных омежек, танцующих чуть в отдалении на танцполе вперемешку с богатенькими альфами и бетами. Блуждающий оценивающий взгляд босса мафии пытался определить и наметить для себя очередную смазливую жертву для быстрого перепиха. Оливер занимался тем же самым, но делал это более откровенно, хищно улыбаясь и плотоядно пожирая цепким прожжённым взглядом ловеласа-охотника будущих кандидатов на секс. Ни тот, ни другой особо не торопились с выбором, ведь вечер только начался и вся ночь была в их распоряжении. Льюиса в расчёт никто не брал. Этот любитель тусовок и без них неплохо умел развлекаться, растворяясь в толпе танцующих и отрываясь на все сто. Омега любил чувствовать себя королём, флиртовать с другими альфами на глазах у братьев, но дальше заигрываний заходить себе не позволял, зная, чем это для него обернётся. Близнецы тоже это знали и смотрели на развлечения омеги сквозь пальцы, позволяя ему немного пошалить. Тем интересней потом было его трахать, предъявляя за его распущенность и очередное бесстыдство. Взгляд Джона плавно скользил то по одному омеге, то по другому, вычленил из общей массы самого, на его взгляд, миленького и симпатичного, оценивающе задержался на довольно приятном лице и ладной тоненькой фигурке. “Чуть-чуть перебор с косметикой, а так вполне ничего. Сойдёт, с бутылкой потянет”, - решил Джон и сделал глоток обжигающего виски. Омежка заметил заинтересованность альфы своей персоной и стал более откровенно вилять задницей в такт музыке, демонстрируя себя со всех сторон в самых выгодных ракурсах. Подведённые глаза томно сверкали, поглядывая на Барнса из-под длинных накрашенных ресниц. Манящая заигрывающая улыбка тотчас достигла адресата. - Шлюха! – снисходительно усмехнулся Джон, фыркнув себе под нос и благосклонно улыбнулся в ответ. Омежка расценил это как хороший знак и усилил свои попытки очаровать и заинтересовать понравившегося альфу. От Оливера не укрылись взгляды брата и танцующего омежки, и он незамедлительно сунул свои три копейки, выдав свой вердикт: - Неплохой выбор. Только тебе не кажется, любимый брат, что ты немного изменил своим обычным предпочтениям? Что-то он смутно мне кого-то напоминает. Такого маленького, шустрого, жутко вредного и приставучего, а?! – В голосе Барнса-младшего звучали неприкрытый ничем сарказм и издёвка. Джон жёстко, с прищуром посмотрел на брата. Затем перевёл взгляд на понравившегося омегу, пригляделся более внимательно и недовольно скривился. Оливер оказался совершенно прав: омега напоминал своей комплекцией и внешностью того, кто сейчас отбывал своё наказание в его ванной комнате. - И нисколько не похож, – зло выплюнул альфа, пытаясь реабилитироваться в глазах брата и тут же забраковав понравившегося омегу, стал намечать себе другую жертву. Сколько бы Джон не вычленял, не сортировал и не разглядывал понравившихся мальчиков, каждый раз он отмечал, что интуитивно, подсознательно выбирает тех, кто по комплекции и внешности больше всего походил на мелкого. Цвет волос, рост, худоба. Вот только ни у кого не было такой детской непосредственности во взгляде. Милого невинного личика и очарования. Злющих глазёнок, смотрящих на него без страха, с упрёком и с вызовом, точно у зажатого в угол дикого зверька. На лице каждого омеги, на которое натыкался взгляд, была словно вытравлена печать разврата, секса, вседозволенности. Все они "светились" опытом, следами бурной ночной жизни. Так никого и не выбрав и всех до единого забраковав, Джон начал раздражаться. Внутри начали разрастаться недовольство и гнев. Оливер, видя мрачную, недовольную физиономию брата, решил поинтересоваться. Он был в курсе наказания несносного мальчишки и глубоко внутри искренне успел посочувствовать мелкому, зная, как суров, жесток и скор на расправу может быть Джон. Он даже мог представить, как омежке могло достаться от взбешённого и разъярённого братца. - Ты что, и в самом деле вот так его там оставил? – спросил Оливер, глядя на хмурую рожу брата. Джон промолчал, ничего не ответив, только ещё больше нахмурился. Перед глазами непроизвольно возник образ мелкого. Его трясущаяся от боли и страха тушка, содрогающиеся плечи. Заплаканная, пунцовая мордочка. Такой маленький, худенький, беззащитный, по сравнению с ним, сущий ребёнок. Джон, скрипнув зубами, быстро отмёл жалостливые образы и снова разозлился. В душе кипело что-то неприятное. Оно медленно ворочалось где-то глубоко внутри, поднимая голову, пытаясь вынырнуть на поверхность. Джон внутренне зарычал, ему срочно нужен хоть какой-нибудь омега. Всё равно какой, лишь бы трахнуть и отвлечься от навязчивых мыслей. Джон снова принялся выискивать глазами того понравившегося с первого взгляда паренька. Через некоторое время он его отыскал, вот только того уже лапал какой-то альфа слащавой наружности. - Сколько он уже там? - отстранённо задал вопрос Оливер. - Часов семь - восемь? - Тебе-то какое дело? Решил пожалеть несчастного? – зло огрызнулся Джон. Его дико начало всё нервировать: отсутствие Льюиса, приставания какого-то альфы к понравившемуся ему омеге, допросы Оливера. Всё, абсолютно всё его бесило и раздражало. - Да мне-то лично насрать. Но вот только мелкий в чём-то был прав. Он просто пытался отстоять свою пару. Не думаешь, что наказание немного сурово? - Он это заслужил. Пусть посидит и подумает над своим поведением. Или ты забыл “Золотой лотос” и его выкрутасы? Оливер задумался о чём-то своем, размышляя, потом продолжил: - С него бы и порки вполне хватило. Зачем было оставлять его ещё и прикованным к трубе? Тем более на такое продолжительное время. Не боишься, что придёшь утром, а он там тебе всё загадит, пока тебя нет? - Нагадит на пол - будет убирать за собой. - Ты жесток, братец! – улыбнулся Оливер, а сам уже стал подумывать, как незаметно слинять домой и в отсутствие брата пожалеть мелкого, утешить и, само собой, немного приласкать. А там и сорвать запретный плод раньше, чем это сделает сам Джон. В последние дни омежка так сладко пах, что Оливер ни о чём другом просто не мог думать. Скоро и до Джона дойдёт, что мальчишка необходим ему как воздух. Ведь недаром он сегодня подсознательно выбирал омег, так похожих на Мышонка. Инстинкт истиной пары - против него не попрёшь, как бы кто не отрицал обратное. - Пойду приволоку для тебя Лью, а то ещё умрёшь от недотраха, - хохотнул Оливер. - Смотри сам не сдохни в чьей-нибудь дырке, – зло огрызнулся Джон, глядя в спину уходящему брату. – Тоже мне благодетель! Если бы Барнс-старший хотел сейчас видеть Льюиса, то тот бы уже сидел рядом с ним и удовлетворял все его желания. Но вся беда заключалось в том, что он его не хотел и даже больше: в последние дни он о нём даже ни разу не вспомнил. И это стало этаким тревожным беспокойным звоночком для него. Он потерял интерес к омеге, который всего неделю назад невероятно возбуждал его и будил в нём просто дикие животные инстинкты. “Что же случилось? – подумал Джон. – Может это следствие стресса? Нервного расстройства? Переутомления? Ведь этот мелкий гадёныш кого угодно в могилу сведёт”. Запивая свое неудовлетворение и раздражение алкоголем, Джон не заметил, как пролетело время, но ни Оливера, ни Лью он так и не увидел. Кайто как всегда тихой, незримой тенью сидел рядом и будто созерцал астрал. Рин и Циклоп были где-то поблизости, но старались не отсвечивать. Однообразное сидение на одном месте и распитие алкоголя в одну каску стали утомлять Барнса-старшего, тем более, что особо напиться не получалось. Вроде хочется, а голова трезвая, как стёклышко. Мелькание доступных и распутных омег начало раздражать. Их накрашенные рожи ничего кроме отвращения больше не вызывали. - Кайто, мы уходим! – резко бросил Джон и встал. Искать Льюиса он не собирался. В клубе, который принадлежит ему и брату и где вечно полно «тигров», с ним ничего не случится. Кто-нибудь из его людей потом его привезёт, когда тот натешится вдоволь и натанцуется. Сейчас он всё равно не хотел видеть его рядом с собой. Да, он явно поостыл к нему и решил, что, похоже, придётся скоро от него избавляться. Вот только очень уж не хотелось Джону всех этих мелодраматических сцен с заламыванием рук, слезами и упрёками в свой адрес. “Может, ему денег отвалить, и пусть катится ко всем чертям?” – подумал Джон, двигаясь на выход за своими людьми, которые грубо вклинивались в толпу и раздвигали человеческие тела наподобие тарана.

*****

Запах… Стоило только Джону Барнсу переступить порог собственного дома, как в нос ударила целая волна запахов: лёгких, свежих, как прохладное утро в цветущем яблоневом саду, с чарующей сладостью белоснежных цветов и привкусом спелой клубники. Тонкий древесный аромат влажной земли, нежная зелень травы с капельками прохладной росы на ней. Цветущий май и преддверие солнечного лета. Букет волшебных, невидимых глазу нитей связал его сознание, поработил и повёл. Сердце громко стучало в груди в предвкушении чуда. Ноги сами несли его по ступеням. Руки в нетерпении открывали дверь. Ноздри трепетали, раздуваясь от желания вдохнуть как можно глубже такой манящий, такой непередаваемый аромат. “Моё! - пело внутри. - Хочу… Сладкий… Пара…” Инстинкты вели Джона, он не в силах был сопротивляться им. Где-то глубоко осталось эхо разума, которое ещё пыталось сопротивляться и кричать что-то против, но душа уже взяла под контроль физическое тело и вела его к намеченной цели. В эту минуту всё, о чём он мог думать, это как бы поскорее достичь источника, что так манит его. Вкусить долгожданный глоток прохлады, что так не терпится испить. Шок… Джон замер в дверях: его омегу лапал другой альфа. Крупная фигура Оливера нависала над маленьким и хрупким Тимми. У Джона было такое чувство, что он смотрит на себя в зеркало со стороны. Некая неправильность и несуразность происходящего, точно фантасмагория уродливого сна, искажала его восприятие. Желанный источник осквернили. Ещё не до конца, но заявили на него права. Мальчишка тихонько поскуливал от желания, в его рту находились пальцы брата, с краешка губ стекала капелька слюны. Пальцы другой руки растягивали омегу сзади, готовя к совокуплению. По внутренней белоснежной стороне бёдер стекала смазка. Запах течного омеги точно густой липкий туман обволакивал всё пространство, дурманя сознание. Хрупкое тело дрожало и просило о проникновении. Маленькая душная комната наполнилась запахом страсти, секса, желания. - Что-то пытаешься там отыскать? – сухо спросил Джон, не отрывая глаз от происходящего. Шок начал сменяться злостью и яростью. Его голос стал похож на металл: холодный и скрипучий. Он еле сдерживал себя, чтобы не убить Оливера. Сейчас на одной чаше весов стоял его родной брат, на другой - его истинная пара. Оливер взглянул на брата. Расплылся в самодовольной улыбке и провёл своим языком по всей выгнутой напряжённой спине омежки вдоль позвоночника. Холодный насмешливый взгляд серых глаз смотрел на Джона в упор, с вызовом, будто издеваясь над его бессилием и глупостью, говоря: "Ты опоздал. Я уже заявил на него свои права. Теперь он мой". Губы брата нежно и в то же время властно, по-собственнически, покрывали поцелуями хрупкие плечи, подбираясь чуть выше к шее. Нос потёрся о затылок мальчишки, вдохнул запах белоснежных растрёпанных волос… - Вынь пальцы из его задницы! – прошипел Джон. – Или я тебе их сломаю. - Не могу, – улыбнулся Оливер и потёрся щекой о плечо омеги. – Да и Мышонок этого не хочет. В стальном блеске глаз младшего горело торжество, вызов, заявление собственных прав. Губы растягиваются в самодовольном оскале, обнажив краешки белых зубов, которые через секунду впиваются в нежную плоть омеги. Тихий всхлип мальчишки, выступившие капельки крови - и на теле Тимми расцветает метка. Джон болезненно скрипнул зубами, забыв как дышать. “Этот гад пометил его. Пометил мою пару. Тварь! Убью!!!” Ярость… Ни секунды на размышления. Молниеносное движение - и Джон оказывается рядом с братом, рывком отрывает его от омеги. Удар в челюсть - и Оливер отлетает в сторону, ударяясь о раковину. Замах. Кулак снова метит в лицо. Удар... Неприятный звук, похожий на хруст. Осколки зеркала осыпаются в раковину и на пол. Оливер увернулся и сам нанёс удар в живот собственному брату. С его симпатичного лица сползла маска самодовольства, теперь его глаза наливались праведным гневом. Два тела сцепились, пытаясь нанести как можно более болезненные удары друг другу и отстоять своё право на омегу. Братская любовь отступила на второй план, теперь это были два разъярённых обезумевших самца, и ни один, ни второй не желали сдаваться и уступать свою пару другому. Тимми тихонько поскуливал, вжимаясь в стену. Запах разгорячённых схваткой самцов туманил голову и вызывал прилив крови во всём теле особенно в паху. Член болезненно пульсировал. Сзади разрасталось странное непонятное томление, словно не проходящий, сводящий с ума зуд. Пальцы альфы так нежно и приятно ласкали его дырочку, а теперь их отсутствие вызывало гамму протеста и неудовлетворения. Его тело, разум и душа требовали ласки. Он хотел, чтоб альфа взял его, заявил на него свои права. Омега хотел секса и вязки. Противостояние… Несколько минут непрерывной и яростной борьбы ни к чему не привели. Итогом её стало полное уничтожение ванной комнаты. Свёрнутый под немыслимым углом кран, чудом не давший течь, куча разбитого стекла и осколков зеркал, разбросанные бутылочки шампуней и гелей, сломанная душевая кабина. Джон и Оливер сидели на полу и гневно сверлили друг друга взглядом, утирая разбитые лица и носы. Пол был заляпан кровью обоих альф. Джон сильно повредил руку, разрезав кожу на костяшках пальцев, когда разбил зеркало, благо не сломал, хотя хрустнуло знатно. Секундное перемирие затягивалось. Никто не решался напасть первым. - Он мой! - прошипел Джон, скаля зубы. - Ага, щас! – фыркнул Оливер, сплёвывая кровь из разбитого рта. – Я его пометил, если что. Не забыл? - Убью, урод!!! – рыкнул старший, вскакивая на ноги. Оливер сделал то же самое. Братья снова столкнулись лбами и грудью, уперевшись друг в друга как два барана, но пока без рукоприкладства. Скорее это был поединок воли, чем силы. Они стояли и сверлили друг друга недружелюбным ожесточённым взглядом. - От урода слышу! – огрызнулся Оливер в ответ. - Ты же говорил, что у тебя на него не встанет? Вот и отвали, он мой! - Я передумал. - Поздно. Я его первый застолбил. - Ах так… – вспылил Джон, багровея от возмущения. Проигрывать и уступать он не собирался. Младший снова раззявил пасть на его омегу. Оливер не успел и глазом моргнуть, как Джон оказался возле Тимми и впился в его противоположное плечо. На коже омеги красовалась вторая метка, идентичная первой. - Получи говнюк, гранату! – осклабился Джон и победоносно улыбнулся. Оливер нахмурился. Мышонок всё ещё пах, как его пара. Метка брата не радовала, но особо и не мешала. Он не чувствовал какого-то внутреннего отторжения или неприятия. Омежка по-прежнему безумно возбуждал его своими ароматами, и отказываться от него он не собирался. Впрочем, как и Джон. - И чё?! – фыркнул Оливер. – Кроме того, что ты его лишний раз покусал, это ни о чём не говорит. - Теперь на нём моя метка, – восторженно указал на укус Джон. - Совсем тупой? – хохотнул Оливер. – Моя тоже. - Гад!!! – недовольно стух Джон, разглядывая метку Оливера. – Это ведь на всю жизнь, кретин! - Ага! Проблема, да? – подъебнул Оливер, глядя на кислую рожу брата. – Но так уж и быть, я буду более великодушным, чем ты, и снисходительным. Я смирюсь с твоим присутствием и даже больше: позволю тебе быть первым у Мышонка. Так что объявляю временное перемирие. - Иди к чёрту! – окрысился Джон, готовый снова кинуться на брата с кулаками. – Я не собираюсь его с тобой делить. - Как хочешь, – пожал плечами Оливер. – Но я тоже не уступлю. Смирение… Два брата стояли и смотрели друг на друга глаза в глаза. Запах течной омеги вызывал дикое желание немедленно совокупиться, но проблема спора была так и не решена. В этом уравнении с двумя неизвестными никак не находилось решение. - Джонси… - позвал Тимми, сжимая ножки от желания. Терпеть наплыв сексуального возбуждения было выше его сил. Барнс-старший сглотнул вязкую слюну, услышав собственное имя. Из уст омежки оно прозвучало словно призыв: так интимно и эротично. - Слышал? Ему нужен я, – гордо заявил Джон, прижимаясь к Тимми сзади со спины и зарываясь носом в волосы на затылке. - Это ни о чём не говорит, – раздражённо ответил Оливер и прильнул рядом к омежке, взглядом бросая вызов брату. Его губы коснулись плеча омеги, а голос достиг слуха. - Малыш, скажи, кого ты хочешь: Джона или меня? - Тебя… - Оливер победоносно улыбнулся, и тут же стух. - И Джонси… хочу Джонси. - Понял, выкуси! – злорадно улыбнулся Джон. – Он назвал моё имя. Так что отвали. - Щас! Разбежался. Меня он тоже хочет. Джон снова зло нахмурился. Выходило что-то не то. Как разделить одного омегу на двух альф? - Один на два не делится, так что ты в пролёте! – выдал заключение Джон с очень умным видом. Оливер усмехнулся: - Вот только за лоха меня принимать не надо. Не хочешь делиться - можешь постоять в сторонке, а лучше вообще пойти и поискать Льюиса. - Раскатал губу, – недовольно рыкнул Джон и достал ключ от наручников из заднего кармана брюк. – Похоже, у меня нет особого выбора, только как терпеть твою противную рожу рядом с собой. - Ну… не такая уж она и противная. Во всяком случае, не противнее твоей, – хохотнул Оливер, поддев собственного брата, напоминая тому об их идентичности во внешности. - Я первый! – заявил категорично Джон, смиряясь с тем, что придётся разделить омегу с собственным близнецом. - А попробуешь сунуться раньше меня - убью!!! - Да понял я! – фыркнул Оли. – Начинай уже, а то яйца пухнут. Или ты думаешь, что они у меня стальные? - Потерпишь, чёртов извращенец!