В плену у мафии

Джон не хотел делиться. Не хотел - и всё тут. Впервые в жизни он испытывал такое сильное безграничное чувство собственничества. Раньше его не сильно волновало, что Оливер каждый раз использовал его омег, словно заявляя, что между братьями не должно быть третьих лиц и всё должно быть общим. Откуда в нём это взялось, Джон не знал. Может, своеобразная братская ревность, нежелание отпустить его из-под своей опеки или ещё какая придурь. Как бы там ни было, но сейчас его присутствие дико нервировало и раздражало Барнса-старшего. Он не горел желанием заниматься сексом под его пристальным оценивающим взглядом. Омега так сладко благоухал, что челюсть сводило от желания искусать каждый миллиметр этой нежной, столь чувствительной сейчас кожи, а тут лыбящаяся похотливая рожа близнеца, сверлящая и гипнотизирующая тебя словно удав. Детская хрупкость и ранимость омеги будили в нём инстинкты самца, побуждая защищать свою пару и оберегать от кого бы то ни было, даже от собственного брата. Сграбастав в охапку вялое и несопротивляющееся тело, Джон оттащил Тимми в комнату и кинул его на кровать. Пальцы быстро разобрались с мешающей одеждой, обнажив полыхающее страстью и желанием тело. Готовенький, мягкий, податливый. С красными пунцовыми щеками, с мутной поволокой небесно-голубых глаз, омега безумно возбуждал. Он был весь такой доступный, желанный, что немедленно захотелось засадить в его девственную, истекающую влагой дырочку и грубо вколачиваться, забыв обо всём на свете. - Джонси… – капризничало и пыхтело маленькое розовощёкое чудо, развратно распластавшееся по кровати и смешно и несуразно оттопыривающее свою истерзанную ремнём попку. Вид сочащейся, пульсирующей крохотной дырочки невольно приковывал взгляд. Джон сжал упругие ягодицы омеги пальцами и раздвинул их, чтобы увидеть, как заветное место призывно раскроется для него, словно розовый бутончик, приглашая проникнуть в манящую глубину. Быстро высвободив свой член на волю, Джон без всяких прелюдий приступил к делу. Оливер отлично поработал, предварительно растянув омегу. Ему только и оставалось, как снять сливки. Девственная плоть мягко приняла его головку, равномерно сдавив со всех сторон. Чуть поднажав, Джон выдохнул от удовольствия и плавно скользнул внутрь. Жарко, мягко, волнительно тесно. Колечко мышц плотно обхватывало его член. Сладко, очень сладко. Омега тихонько заскулил: лёгкая боль и неописуемый восторг вырвали из его горла сдавленный стон. Джон плавно отпрянул назад, медленно выходя из жаркого тесного нутра почти полностью, оставив внутри лишь головку, и тут же с силой рванул обратно, вгоняя член до самого упора, заставляя омежку сладостно застонать под его натиском. Запах сводил с ума. Джон порыкивал от удовольствия. Никогда ещё секс с течной омегой не доставлял ему столько физического и морального удовольствия. Острое чувство наслаждения охватывало всё его тело, волной пробегая по спине и концентрируясь в области паха. Маленькое и безумно развратное тело уже через несколько фрикций само с удовольствием насаживалось на его член, прося сильнее отыметь его. Оливер, зачарованный действиями брата, в нетерпении облизнул разом пересохшие губы. Смотреть, как самый желанный омега на свете самозабвенно стонет под альфой, было невыносимо. Он старался изо всех сил дождаться своей очереди, но терпеть, наблюдая, было нереально сложно. Рука сама потянулась и толкнула брата, заставляя того завалиться набок, утянув за собой омегу. Джон, оскалившись, недовольно зыркнул на брата, вмешавшегося в самый разгар его действий, но вытащить свой член он уже не мог, поэтому продолжал вколачиваться в омегу лежа на правом боку, крепко обхватив его руками и прижимая к своему телу. Оливер приподнял ногу Тимми вверх и отвёл её широко в сторону, чтобы обеспечить себе лучший обзор и возможность разглядеть, как член брата входит и выходит, обрабатывая аккуратную соблазнительную дырочку. Пальцы потискали и погладили плоский живот омеги, поиграв серёжкой в пупке и прочертив дорожку вниз, скользнули к маленькому аккуратному члену. Омега задохнулся от остроты чувств и сладко застонал, чуть выгнувшись, стараясь усилить прикосновение к своему изнывающему органу. Оливер наслаждался стонами и писками омеги, яростным негодующим взглядом брата и их безумным сексом. Джон зарычал, видя, как Оливер начинает бесцеремонно пристраиваться рядом с противоположной стороны. Он ещё не закончил, только начал входить во вкус, а этот гад уже тянул к его омеге свои ненасытные блудливые ручонки. - Ты куда полез, кретин? – возмутился старший. – Не смей присовывать свой член пока я внутри! - Заткнись! – рыкнул в нетерпении Оливер. – Я не могу больше ждать. Два брата готовы были друг в друге дыры насквозь прожечь. Их глаза метали гром и молнии. Джон уже не мог остановиться и оторваться от омеги, слишком хорошо было внутри, и Оливер, зная это, пользовался моментом. Джон почувствовал, как пальцы младшего коснулись его члена, пытаясь проникнуть в омегу. Стало значительно теснее. Этот извращенец пытался ещё больше растянуть и без того тесную дырочку. - Идиот, не трогай мой член! – рычал Джон, но Оливер, будто не слыша, только похабно улыбнулся в ответ, игнорируя его возмущения. – Чёртов извращенец!!! – не унимался Барнс-старший. Что-что, а было чертовски приятно. Он даже нехотя стиснул зубы, чтобы ненароком не застонать и не показать свою слабость, продолжая сверлить злобным взглядом наглую похотливую рожу близнеца. Тимми абсолютно не мог себя контролировать. Всё, что он понимал, это то, что хочет больше, сильнее, ярче. Всё тело охватил жар желания. Запах разгорячённых самцов дурманил его сознание похлеще наркотика и афродизиака вместе взятых. Он словно плыл по волнам эротического сна в какой-то предоргазменной эйфории. Всё казалось нереальным, и сопротивляться этому не было ни сил, ни желания. Тянущая боль внизу смешалась с безумным острым чувством восторга. Тело, изнывая, плавилось в руках альф и безвольно дрожало в упоении. Но почему этих жаляще-приятных прикосновений было так много на него одного? Казалось, его касаются сразу везде и всюду. Его словно объяли в кокон из тел и заключили меж двух огней. Жар. Невыносимое пламя страсти. Так хорошо, так восхитительно приятно. Несмотря на боль Тимми хотел, чтобы стало ещё лучше. Он всхлипывал от переполнявших его эмоций и своей беспомощности. Всё, что ему оставалось, это стараться удержаться на высоте, цепляясь, как беспомощный младенец, за сильное властное тело. Впиваться пальцами в крепкие плечи альфы и самозабвенно тянуться к вершине блаженства. К его апогею. Злость, смешанная с собственным бессилием, порождала волну гнева. Джон забыв, что в его руках хрупкий и до этого момента девственный омега даже не думал о нежности. Он грубо брал своё, яростно покусывая нежную, беззащитную кожу, собственнически помечая каждый сантиметр оголённого тела. Рычал, упиваясь стонами омеги. Он видел перед собой надменную довольную рожу Оливера, который бесцеремонно вламывался в святая святых, пытаясь втиснуть свой член туда, где уже находился его собственный орган, и ещё больше зверел от этого. - Придурок, ты порвёшь его! – рычал Джон, чувствуя, что двигаться в такой тесноте становится почти нереально. Оливер только усмехнулся, слегка скрипнув зубами. Теснота дарила ему дискомфорт и одновременно острое чувство удовольствия. Возмущённая физиономия брата вообще была выше всяких похвал. Неописуемо живые эмоции на такой всегда надменной, высокомерной роже старшего брата ещё больше возбуждали. - Не думал, что ты такой жадина, – поддел Оливер. – Бог всем велел делиться. В ответ Джон яростно вогнал свой член в омежку, словно доказывая брату своё превосходство, лидерство и авторитет. Тимми под его напором сдавленно заскулил, хватая ртом воздух. - Не смей ширкаться о мой член, похотливое животное. Чёртов извращенец! – не унимался Джон, стараясь завладеть инициативой и не дать брату двигаться в полной мере, ограничивая тем самым его свободу. - Заткнись! – рыкнул Оливер и настырно с силой толкнулся бёдрами вслед за шустрым членом брата. – Эта маленькая похотливая задница выдержит нас двоих. Видишь, как кайфует? Не похоже, чтобы ему было плохо. Снова яростный взгляд глаза в глаза. Поединок двух альф, двух самцов. Дурманящий аромат секса и течного омеги. Животная страсть. Оливер быстро поймал ритм и подстроился под агрессивный настрой брата. Как только Джон подавался назад, он тут же быстро вламывался, занимая его место. Они словно соревновались, кто сильнее и быстрее засадит мелкому, поочерёдно вгоняя свои члены в тесное нутро. Тимми кричал и повизгивал в их руках, будучи плотно зажатым меж двух крепких мускулистых тел. Он не мог соскочить и удрать, не мог выкрутиться. Альфы словно два разъярённых бульдога вцепились в него мёртвой хваткой и крепко держали, зажав между собой, не отпуская. Всё, что ему оставалось, это только получать удовольствие, смешанное с тянущей болью. Сколько продолжалась вся эта вакханалия никто ответить не мог. Ночь незаметно сменилась рассветом. Тимми не помнил, кто брал его и сколько раз. Один альфа сменялся другим. Иногда их было сразу двое. Были сцепки, безумие страсти и бесчисленное количество укусов. Кратковременные провалы в памяти, небольшой отдых и снова безумный секс на грани одержимости и изнеможения. Он, казалось, насквозь пропитался спермой, потом и запахом двух самцов. Оба брата пахли абсолютно идентично. Иногда Тимми даже казалось, что это один и тот же альфа чудесным образом оказывался сразу в двух местах одновременно. Один, везде и повсюду. Когда и как он отрубился, Тимми не запомнил. В какой-то момент он просто выключился на пике очередного безумства. Тело, пресытившись сексом и многочисленными оргазмами, просто уснуло довольным и расслабленным. Просыпаться не хотелось. Всё болело, особенно место пониже спины. Искусанные и распухшие соски казались оголёнными нервами. Тимми вяло пошевелил пальцами, пытаясь осознать собственное тело. Течка закончилась преждевременно, не успев начаться, оставив после себя неприятный осадок в виде стыда и неловкости. Он плохо помнил, как всё происходило, но то, что ему было классно, он запомнил отлично, и от этого стало ещё обиднее. Он не контролировал себя, сам просил, сам умолял его взять. Его оттрахали словно дешёвую течную шлюху, грубо и без прелюдий. Тимми помнил укусы. Их, наверно, было миллион - не меньше. Всё его тело было сплошь усыпано алыми пятнышками, но среди этого многообразия он так и не вспомнил ни одного поцелуя. Эти кретины даже ни разу его не поцеловали. Тимми начал злиться. Довольные, расслабленные тушки близнецов-мафиози вольготно лежали рядом по разные стороны от него и сопели в четыре дырки. “Им-то просто отлично! – возмущался и злился Тимми. - Попользовали меня в два члена, а теперь дрыхнут как ни в чём не бывало. Козлы!!!” Словно почуяв яростное возмущение омеги сложившимся положением и всемирной несправедливостью, Оливер открыл глаза и тут же словил злобный негодующий зырк в свой адрес. - Доброе утро, страна! – улыбнулся Оливер. – Что?! Неужто не понравилось? – хохотнул младший, удостоившись такого отвратительного яростного взгляда, что впору ослепнуть. Тимми чуть не лопнул от возмущения. Щёки вспыхнули алым цветом, и сразу же захотелось вцепиться пальцами в дебильно-лыбящуюся рожу придурка и выдавить ему глаза. - Да ладно тебе. Было же прикольно. И кто-то совсем не был против того, чтобы его немного помяли. - Я не хотел. Вы, два извращенца, меня изнасиловали. Воспользовались моим состоянием, – обижено шипел Тимми, гневно сверкая глазёнками и, вскочив на ноги, не забыл при этом громко крякнуть от боли. – Я весь в пятнах, – демонстрировал он постыдные метки на своём теле, тыкая в них пальчиком. – Я стал похож на леопарда. У меня соски болят… и задница, придурки!!! Оливер громко заржал, разглядывая эротические художества на щуплых телесах мелкого. Мышонок и впрямь стал походить на взъерошенного пятнистого кошака с походкой кривоногой утки. Весь в засохшей сперме, растрёпанный, раскрасневшийся. С опухшими, дерзко торчащими сосками, знатно помятый и помеченный во всех местах, где только можно. Оливер снова захотел подмять под себя омегу и ещё раз как следует отыметь это маленькое развратное недоразумение, которое стояло тут перед ним в вызывающей позе и беззастенчиво демонстрировало свои обнажённые прелести. - Отлично почпокались! Может, повторим? – предложил младший и хищно облизнулся, сверкнув глазами. - Даже не смей так на меня смотреть! – взвизгнул Тимми, подрываясь с кровати и отскакивая на приличное расстояние. Его совсем не смущала его нагота. Его больше волновало, что теперь со всем этим делать? От криков и визгов проснулся второй виновник ночной оргии. Его хмурая, помятая и не выспавшаяся рожа больше походила на «ласковую» физиономию маньяка-душегуба. - Хорош орать! – рыкнул Барнс-старший и уставился на взбешённого, шипящего омегу. В отличие от Оливера потрёпанный и помятый пацан радости и веселья не добавлял. Эта раздутая от возмущения язва, где-то подрастеряв за ночь свой чудесно-одурманивающий, соблазнительный аромат, снова начала его нервировать и раздражать. С глаз словно пелена спала. Очаровательный и желанный омега в одночасье превратился в кричащую стервозную фурию. Тимми, подбоченившись и развратно посверкивая покусанными припухшими сосками, встал в вызывающую позу и жёстко потребовал: - Вы двое меня обесчестили. И теперь должны взять на себя ответственность. Ну?! - Что "ну"? Баранки гну! – процедил Джон, тихо фигея от такой наглой предъявы. - Когда свадьба? - Полегче на поворотах! – раздражённо предупредил Джон. – То, что мы пара и мы тебя слегка попользовали, ещё ни о чём не говорит. Я не собираюсь тащить тебя к алтарю. Я ещё слишком молод для подобных вещей. - Ты молод? Это я молод! – взвизгнул Тимми. – А вы два старых похотливых извращенца. - Мелкий, не беси меня! – рыкнул Джон. – Нам всего тридцать. - Вот-вот! Я и говорю - старикашки, – зло зашипел Тимми тыкая в братьев пальцем. - Старые пердуны, извращуги, особенно ты. Устроил BDSM, оставил меня связанным, выпорол ни за что… так больно. Что?! Нравится насиловать и мучить маленьких и скромных невинных омежек? - Это ты-то скромный и невинный? – зло ощерился старший, вопли мелкого бесили и вымораживали, а его наглючая дерзость просто взрывала мозг. – Да на твоём фоне Сатана - лох-неудачник. Ты же ходячий апокалипсис. - И вовсе я не такой, – возмутился Тимми, надувшись как хомяк, услышав незаслуженные обвинения в свой адрес. – Я нежный и ранимый, а вы, монстры, меня использовали. Теперь у меня точно родятся такие же придурки, как вы. Слова о возможной незапланированной беременности, словно пощёчина, отрезвили обоих братьев. Они слишком увлеклись, поддавшись зову и животному инстинкту. Никто из них даже не подумал о возможной беременности, и оба напрочь позабыли про средства контрацепции. И Джон, и Оливер вспомнили, как не по одному разу повязали омегу, а значит, вероятность зачатия равно почти 100%. Тут без вариантов. Оба брата переглянулись между собой, пытаясь вспомнить, кто первый спустил не туда, куда надо. - Не смотри на меня! – прошипел Джон. – Это точно был не я. - Как это не ты? – возмутился Оливер, припухнув от такой борзоты. - А кто? Я, что ли? - Ты ж его хотел? Вот и женись на нём, – быстро перевёл стрелки на брата Джон. - Нетушки! А вдруг это твои дети? - Ну и что. Какая разница? Мы же похожи как две капли воды. - Как это "ну и что"? Я не собираюсь воспитывать твоих спиногрызов. Наверняка они будут такие же невыносимые и высокомерные, как ты. - Ты кого придурком назвал? – зарычал Джон и пинком отправил Оливера с кровати. Тот, красиво кувыркнувшись, шмякнулся на пол точно мешок с картошкой, и тут же, вскочив на ноги, начал разоряться: - Ты его первый оприходовал. Ты старший. Значит, и в загс тебе идти. - Обломись! У нас разница - всего четыре минуты. Кто последний кончил, тот и папа. И это явно был не я! - Эй, ничё, что я вас слышу! – взвизгнул Тимми, смешно подпрыгивая, несмотря на боль в причинном месте. – Вы меня оба трахали и, значит, жениться тоже будете оба! - Ни хера себе заява. А тебе жирно не будет? Вдруг поплохеет, – поинтересовался Джон. - Точно! – поддержал брата Оливер. - А ещё нас извращенцами называл. А сам-то, задница похотливая. Что, сразу на двух членах скакать понравилось? Тимми побагровел от неловкости и обиды. Сказать, что ему и вправду понравилось, он не мог, но и прямо какая-то маньячная жадность в нём образовалась. Он не хотел отказываться ни от одного альфы, ни от другого. От досады он чуть не заревел. Ни первый, ни второй не хотели признавать себя отцами его возможно зачатого ребёнка. Это и огорчало, и было дико обидно. Истинные альфы так себя не ведут. Они должны оберегать свою пару и защищать. А беременность вообще принимать как дар небес. - Придурки, ненавижу вас! – обиженно выкрикнул Тимми, багровея от ярости и возмущения и, закутавшись в простыню, выскочил из комнаты. “Козлы! Уроды! Извращенцы! Посмотрим ещё, чья возьмёт!!!”