Угасшая ненависть. Леон/Мереди.
10 января 2017 г. в 01:11
Чаще людей связывают общие воспоминания и положительные эмоции, а не отрицательные. Но и Бастия и Мереди выбивались из колеи. Их нитями судьбы объединяла ненависть к Грею Фуллбастеру.
Бывший целью Уртир Грей выводил Мереди из себя и вызывал желание расквитаться с ним. И волшебница поклялась, что отомстит за старшую подругу и приложит для этого все усилия, истратит всю магию, а может, и жизнь, лишь бы Милкович признала ее и по-сестрински положила руку на голову, даря неземное тепло.
Для Леона Грей был когда-то братом и тем, кто погубил их учителя, почти что мать, настолько они с ней сроднились. Ярость и боль застлали глаза Бастии, доведя до ледяного острова и монстра-Делиоры, что должен был восстать от пролившей слезу луны. Жажда убить Фуллбастера была сродни обезвоживанию. Леон считал, что погибнет, если не исполнит желаемого.
Вот только Уртир остановила время, а после отмотала назад, чтобы вернуть жизнь ученику ее матери. Она гладила его по голове иссушенной рукой, когда он после ушел от друзей, и вытирала мокрые щеки.
Мереди стояла в дверях нового дома старшей — непомерно старшей — подруги.
— Прости, — молил он громко.
— Прошу, я так виноват!
И каждое его извинение давило на больное, вызывая тяжелый вздох, словно по легким ударял.
Это не спасет, не поможет, жизнь ей не продлит.
Какой же он идиот.
Мереди стояла, обливаясь слезами, и не чувствовала должной злости, чтобы убить его сейчас. Милкович пожертвовала собой ради него. Любой урон с ее стороны значил бы убийство Уртир. А лишать жизни ту, что когда-то спасла ее, было немыслимым преступлением.
И она отпустила, хоть и осталась с зияющей пустотой внутри. И эта дыра не спешила самоуничтожиться. Стягивалась так медленно. И Мереди не могла оставаться здесь дольше.
Поцеловала старческий лоб и ушла, роняя слезы по ветру.
Что касалось Леона, чувство благодарности душило любую попытку ненавидеть Фуллбастера. Разум всякий раз осознавал, что жив он только благодаря Грею, что может жить лишь по его милости и что познал любовь, пусть и горькую, не без его участия.
И это душило, отравляло. Как и сама любовь к Джувии.
Пока на поле боя, закрывая спину Локсар, не оказалась замечена Мереди. Она переросла прежнюю боль. А шрам на сердце готов был затянуться от галантного:
— Какая красивая девушка. И почему мы еще не знакомы?
Бастия проглотил боль, сопровождавшую его слова, постарался не поднимать взгляда на Джувию и добродушно улыбнулся.
Они имели много общего, но пока знали лишь имена друг друга. Еще не почувствовали запаха от пепла ненависти. А как это раскроется, горечь сплотит их даже сильнее.
Как ни странно, дыры взаправду были готовы затянуться. Леон и Мереди нашли друг в друге утешение. Бастия дотянулся до неба, обрел звезду.
А прошлое стиралось.