Точки соприкосновения

      Разочарование на вкус горькое, нестерпимо расползается по языку его терпкое послевкусие отчаяния, удушьем затыкая глотку да невысказанными словами. Роуг и Стинг его черпают ложками, как жидкий мёд, глотают и требуют еще. То ли вкуса не разобрали, то ли это старушка-Судьба так играется, делает вид, что братья-драконы жаждут познать всю горечь, и заливает по их устам боль и усталость от лопнувших мыльным пузырем надежд.       С самого детства Эвклиф ложка за ложкой разливал по подбородку гадкое вино разочарования. Смыкал губы и зубы, сводил челюсти от напряжения, лишь бы не пить не опьяняющего напитка. Выступали капли вина на карамельно-загорелой коже, а на губах оставался горький вкус, непроизвольно требующий пролить слезы.       Ченни, глядя на потуги светловолосого мальчишки, тоже смыкал крепко губы, да не проведешь Судьбу так просто — сжимала она иссохшими от беспощадного времени пальцами носы драгонслееров и вливала в их рты больше положенного горечи — пусть вкусят и распробуют, как вовсе не хмель заволакивает разум, тленом покрывает глаза и да прольются их слезы с привкусом горя.       Уже мальчишками они разжевали патоку с ароматом отчаяния, что еще и крепились к их шершавым языкам и к белоснежному ряду гладких зубов. Потеряв свет от огня и тьму от металла, они сполна испили вина, сами того не желая. Проливались слезы по их белым щекам, где Судьба проводила костлявой ладонью и сцеловывала горькие капли отчаяния.       Вновь зажимала старушка маленькие носы, держа бокалы в другой руке, когда на пороге гильдии «Саблезубых» явились грозный мастер со взглядом хищника, что готов растерзать любого, и дракона в том числе, и девчонка, маленькая, но высокомерная, что нарекла их близнецами. А Судьба только этого и поджидала и уже подносила вино к устам.       Следующей ступенью разочарования, где драконам вновь пришлось испить, были Великие Магические Игры. Их госпожа сверкала безумием, а перед этим её отец опозорил их друга — Юкино, и пришлось ей обнаженной стоять перед лицами семьи гильдии. А они не могли помочь, только поперхнулись, когда напиток душил своей беспроглядной тьмой и горечью.       Разочарование расступилось перед ними, разогнали его, как и старушку с иссохшими пальцами по имени Судьба, Нацу и Гажил. Эвклиф и Роуг сумели вздохнуть спокойно, пробуя другие вкусы, не одну лишь горечь.       Ченни досталась сладость поцелуев от юркого язычка Юкино и тепло ее объятий, а Стингу — вновь разочарование, только теперь не с кем было делить горькую чашу.       — Что ты чувствуешь теперь? — спросил Эвклиф названного брата, когда он решился поведать ему об отношениях с той, что волновала кровь обоих близнецов. — Какие эмоции остались у тебя на языке?       Ченни горько усмехнулся, глядя в синие глаза нового мастера их гильдии. Он ожидал подобной реакции близкого друга, поэтому не стал медлить и рассказал, что ответила ему взаимностью красавица-Юкино, как можно скорее. Что он мог ему сейчас сказать? После горечи не хмельного вина поцелуи кружили голову, оставаясь привкусом яркой радости, а каждое прикосновение мягких губ будто навсегда избавляло от расплесканных капель напитка Судьбы. И он лишил всего этого Стинга, забрав сердце его возлюбленной.       — Сладость, — не стал врать Роуг, — мне кажется, что нёбо искрится от кристаллов сахара, а язык изнежен мягкостью и нежностью мармелада. Мне больше не приходится задыхаться, я дышу свободно.       Стинг криво улыбается, хоть и старался изогнуть уголки рта в счастливой улыбке. Губы дрожат, а с глаз опять скатываются крупные бусины слёз.       — Я рад, — он стирает рукавом слёзы, вновь горькие на вкус, не давая Судьбе их коснуться устами. И выпивает разочарование залпом. Так больной осушает лекарство, без колебаний, мгновенно.       Немногим позднее силуэт красавицы с белоснежно-белыми волосами и синевой глаз, когда он будет хмелеть от уже настоящей выпивки, он спутает красавицу-Юкино с Мираджейн, сердце которой больше в разы. И он будет рад ошибке, так как даже в трезвом уме широта души поразила искалеченное сердце драгонслеера, а во рту больше не застревала патока, не разливалось не хмельное вино.       На деле ни Эвклиф, ни Ченни терпеть не могли обжигающий напиток разочарования, разлитого в красивые бокалы старушки. А сейчас оба смело могли откинуть фужеры прочь от своих уст. Судьба едва заметно улыбается, не предпринимая попыток поднять фужеры, чтобы наполнить их излюбленным напитком. Повзрослели братья-драконы, почти привыкли к полынной горечи угощения. Лишь в глазах парней зеркально отразилась боль. Им остались воспоминания, которые не вычеркнуть из памяти, не заглушить хмельным напитком любви. Словно старые раны они будут болеть, напоминая о себе.       Их точка соприкосновения — разочарование. И если оно еще настигнет хоть одного из них, они вновь разделят горькую чашу.